уджуны сборник

Хонджун был непривередлив в вопросе где трахаться, его обычно устраивал практически любой вариант за редкими исключениями, когда присутствовал риск испортить костюмы или быть услышанными и увиденными. Романтика была Хонджуну чужда, а Уен не умел говорить “нет”, когда видел кэпа, готового упасть перед ним на колени. В маленькой комнате, в которую стафф сложил все их чемоданы, места было ровно для двух человек не очень крупной комплекции. С Хонджуном, стоящим на коленях, они помещались кое-как, но никто и не думал жаловаться. Уен положил ладонь на его щеку и погладил, хрипло сказал: — Открой пошире. Хонджуна не нужно было просить дважды, он и так все сам понимал, догадливый и желающий сделать так, чтобы им были довольны. Уен скользнул большим пальцем ему по накрашенной липким тинтом губе, толкнулся неглубоко за щеку и оттянул край рта. Хонджун едва слышно застонал, но Уен знал, что этот стон был неискренним: он так всегда делал, когда хотел позлить или покрасоваться. Хотелось заставить его задыхаться по-настоящему. — Шире, — сказал Уен и потянул пальцем сильнее. Хонджун нахмурился, но подчинился, крепче цепляясь рукой в чужое бедро. Уен пропихнул ему в рот еще два пальца, зная, что в таком положении быстро устанет челюсть, потечет слюна и Хонджун взбесится. Ему нравилось трахать его, пока тот был взвинчен, так Хонджун позволял делать с собой вещи, о которых Уен не мог мечтать в обычное мирное время. Вот и сейчас тонкие брови были сведены к переносице, а взгляд обещал кровавую расправу, но Уен не боялся, а лишь со смешливым фырканьем пропихнул пальцы глубже, надавливая на корень языка. — Давай, постарайся, капитан, — сказал он насмешливо, прекрасно зная, как Хонджуна бесило это обращение в такие минуты. Его ужасно хотелось разозлить как следует, и, судя по тому, как сосредоточенно смотрел на него Хонджун, не сводя до неприятного острого взгляда, до нужной кондиции оставалось недолго. Уен взял второй рукой его под челюсть, сжал и приподнял голову, Хонджун тут же понял и положил руку на его ширинку, слегка надавил, обозначая намерение. У него уже текла слюна по подбородку, и Хонджун явно начал дышать тяжелее; от этого зрелища можно было просто сойти с ума. — Молодец, — похвалил Уен, чувствуя, как сам понемногу теряет контроль. Хотелось наплевать на все и вставить Хонджуну прямо так, сильно сжимая пальцы на подбородке, не сильно размениваясь на прелюдии, но он знал, что Хонджун не оценит, да и самому ему хотелось посмотреть, как кэп теряет рассудок секунда за секундой и в конце просит, даже умоляет сделать с собой что-нибудь. Уен вытащил пальцы изо рта, обтер ниточку слюны о его щеку и хихикнул, когда Хонджун брезгливо поморщился. Он строил из себя недотрогу очень убедительно, но они оба знали, что в этом не было смысла: еще немного, и от этого благодетельного неприступного образа не останется ровным счетом ничего. Уен задрал ему голову, заставляя опять открыть рот пошире, и наклонился, чтобы поцеловать. Хонджун вцепился в него как в свой последний шанс на спасенье, и от этого простого жеста у Уена задрожало все внутри. То, как Хонджун проявлял свои чувства в те редкие моменты, когда позволял себе передавать контроль, действовало Уену на мозг и душу, он всегда пытался запечатлеть в памяти эти редкие моменты. У них было критически мало времени, и Хонджун, будто вспоминая об этом, шлепнул Уена по бедру. Они отстранились друг от друга, тяжело дыша. — Ты собираешься что-то делать или мне пойти к кому-нибудь пошустрее? — скороговоркой проговорил Хонджун. Уен оценил его способность произносить в таком состоянии длинную фразу и молча кивнул, перехватывая за волосы на затылке поудобнее. Конечно, Хонджун бы никуда не ушел сейчас даже под страхом смерти, и они оба это знали, но ему всегда необходимо было повыделываться. Иногда Уен искренне недоумевал, к чему подобные спектакли, потому что было так очевидно, что он принадлежал ему, Хонджуну, целиком и полностью и никуда не собирался, и работало это в обе стороны. Но, наверное, это была въевшаяся в подкорку черта характера, причем не самая дурная, поэтому был готов ее принимать безо всяких сомнений. У Хонджуна чуть тряслись руки, когда он расстегивал чужую ширинку, но выглядел при этом, как обычно, безукоризненно: растрепанные волосы и слегка безумный взгляд всегда действовали на Уена как кнопка включения, после которой уже было тяжело остановиться. Он погладил Хонджуна по щеке, но тот не обратил на это никакого внимания, слишком занятый тем, чтобы справиться с застежками. Концертные брюки нельзя было портить ни при каком раскладе, поэтому кэп выругался, но послушно расстегнул верх, нетерпеливо дернул за собачку молнии и, наконец, коснулся члена через белье. Уен застонал, откинув голову и больно ударяясь о стену; сознание тут же спуталось от острого прилива возбуждения — Хонджун едва различимо усмехнулся и прижался сильнее. — Сам достанешь или тебе помочь? — с трудом проговорил Уен, глядя на него сверху вниз. Хонджун бросил на него быстрый злой взгляд исподлобья и фыркнул, облизываясь. Одной рукой он быстро зачесал назад волосы, и от этого жеста Уена повело окончательно. Губы Хонджуна были мокрыми и неестественно розовыми из-за тинта, хотелось положить между ними потяжелевший член и медленно толкнуться, наблюдая за тем, как все шире открывается рот. Они никогда не использовали прозвища или ругательства во время секса, но сейчас, глядя на взъерошенного и разозленного Хонджуна, Уену вдруг захотелось обозвать его как-нибудь. Схватить за волосы покрепче, вжать в свой пах, чтобы щека плотно прижалась к члену, увидеть, как на лице проступит удивление, а потом называть шлюхой, например. Он был не уверен, что уйдет после такого живым и невредимым. Хонджун вытащил член и сразу обхватил его своей небольшой ладонью, прошелся большим пальцем по головке, слушая с ухмылкой, как Уен стонет, тут же зажимая себе рот. — Будь тише, — хрипло сказал он, сплевывая себе в руку. Уен с трудом сфокусировал взгляд на его улыбающихся губах и шалом взгляде и ухмыльнулся в ответ: — А что такое? Боишься, что кто-то увидит тебя с членом за щекой? Хонджун хохотнул, обдавая его горячим дыханием, и от этого стало тяжелее держаться в сознании. Уен шумно выдохнул сквозь сжатые зубы, по-прежнему не отводя взгляда. Ему хотелось схватить Хонджуна за волосы и насадить на свой член, не особо заботясь о комфорте — тот был бы, скорее всего, даже не против. Вместо этого Уен положил ладонь на взъерошенные волосы на чужой макушке и невесомо похлопал, будто пытался похвалить за что-то. — Давай, Хонджун, возьми его в рот. Глаза стрельнули по нему будто выстрел, и Уен даже планировал что-то сказать вдогонку, пошутить-посмеяться, поддеть как-нибудь, но Хонджун, прикрыв глаза, соблазнительно высунул язык и с нажимом провел по стволу — медленно, мучительно медленно, явно издеваясь. Уен смотрел на него расфокусированным взглядом, покрепче перехватил за волосы, немного направляя, но не полностью: он знал, что Хонджун не любил, когда его пытались контролировать, но любил легкую грубость. — Давай, детка, — хрипло попросил Уен, чувствуя, как терпение подходит к концу. Он положил вторую руку ему на затылок и нажал уже посильнее. Хонджун ухмыльнулся, не открывая глаз. Он прекрасно знал, что делал, и от этого возбуждение накатывало к горлу и мешало дышать. А потом Хонджун открыл широко рот и наделся на член в одно слитное, завораживающее движение. Уен задохнулся, поперхнувшись воздухом, едва почувствовал на себе теплое горло, несдержанно толкнулся и получил в ответ недовольное мычание. Хонджун несильно похлопал его по бедру, потом успокаивающе погладил и выпустил член изо рта полностью, оставляя на губах только покрасневшую головку. Взгляд Хонджуна — триумфальный, издевательский — обещал страдания. — Ты в порядке? — спросил он с усмешкой и, не дожидаясь ответа, жестко провел рукой от основания к головке. Уен застонал и толкнулся бедрами навстречу движению, перехватил волосы в кулаке посильнее и красноречиво показал взглядом вниз. Хонджун его понял — он всегда понимал — и опять взял член в рот, на этот раз до отвратительного медленно, вбирая не все сразу, а лишь наполовину, при этом по-прежнему пытаясь смотреть в чужие глаза снизу вверх. Это зрелище никогда не могло надоесть, решил Уен, пытаясь проморгаться и взять себя в руки, чтобы не кончить позорно быстро. Хонджун погладил его по бедру, завел руку дальше, положил на задницу и легонько сжал, давая понять, что не против, если Уен будет двигаться, как он сам хочет. Его рот, горячий, мокрый, абсолютно потрясающе смотрелся, растянутый на чужом члене. Наверное, рассудок все-таки покинул голову, потому что Уен сам не понял, как из него вырвалось короткое, но емкое “шлюха”. Они с Хонджуном удивленно посмотрели друг на друга; Уен — замерев всем телом в ожидании, Хонджун — настороженно глядя, все еще с членом между покрасневшими губами. Пожалуй, это было лишнее, подумал Уен, неожиданно осознавая, что так он тяжело дышит, будто бежал стометровку. Наверное, Хонджун сейчас психанет, поднимется на ноги и уйдет, оставив его в таком невыгодном положении. Тишина в помещении прерывалась их шумным дыханием и была чудовищно неловкой. Наконец, Хонджун, выпустив член полностью, повернул голову в сторону и улыбнулся своей очаровательной ухмылкой, отдаленно напоминающей звериный оскал. Вместе с прищуренным взглядом и растрепанной мокрой челкой его припухшие губы выглядели крышесносно, и Уен опять застонал, небрежно касаясь его подбородка и трогая покрытый слюной рот большим пальцем. Хонджун не взбесился и не ушел, он вообще не сделал ничего, что Уен от него ожидал, даже наоборот — сделался каким-то подозрительном послушным. Позволил повертеть своей головой, когда Уен сильно сжал пальцами его подбородок, потом щеки, он даже шире открыл рот, облизнувшись. — Ты меня с ума сведешь, — сказал Уен на выдохе, и Хонджун, отвратительно похабно ухмыльнувшись, высунул язык. Это стало какой-то точкой, после которой уже нельзя было продолжать играться друг с другом, когда все предохранители слетели; Уен потратил ровно секунду, чтобы положить член на этот красный язык, прежде чем толкнуться сразу на всю длину и до конца, не встречая сопротивления. Хонджун утробно замычал, отдавая приятной вибрацией, и Уен с наслаждением подумал, что он наконец-то издает настоящие звуки. В итоге крышу сорвало так, что Уен назвал его не только шлюхой, но и другими абсолютно идиотскими словами, еще и не раз. Впрочем, Хонджун не выглядел как человек, который возражал, напротив — каждое уничижительное обращение он встречал протяжным стоном, который не был громким лишь потому, что рот у него был занят членом. Он действительно позволил Уену немного больше, чем обычно: позволил держать себя за драгоценные волосы так сильно, что в какой-то момент стало немного боязно, позволил присунуть себе так глубоко, что начал громко давиться, позволил постучать членом по губам и щекам, чего вообще отродясь не разрешал. А потом даже покорно убрал руки и сложил их на коленях, давая негласное разрешение на то, чтобы трахать его как вздумается. Уен не упустил возможности. В ушах стучало так сильно, что в какой-то момент сознание куда-то начало проваливаться, и Уен вынужденно остановился, медленно толкнулся в горячее горло пару раз и попытался отдышаться. Встречаться взглядом с Хонджуном, у которого в уголках глаз стояли слезы, было смерти подобно, и Уен тут же зажмурился, чтобы не кончить сразу. А потом Хонджун слегка постучал ему по бедру, и Уен нервно усмехнулся. — Хочешь что-то сказать, кэп? — поинтересовался он, стараясь звучать насмешливо, но голос подводил. Его рука все еще лежала на его затылке, надежно придерживая и не давая отстраниться. Хонджун немного дернулся, но сразу перестал, когда понял, что его голова крепко зафиксирована. Кажется, он что-то для себя решил, потому что ничего не стал больше предпринимать, а просто ухватился за бедро Уена посильнее и наделся на член так глубоко, что тут же закашлялся, но не отстранился. — Блять, — прошипел Уен, абсолютно теряя всякий контроль и продолжая вбиваться в него. Даже если бы в маленькую комнатку кто-то зашел и попросил остановиться, он бы совершенно точно не смог. — Обожаю твой рот, — кое-как выговорил он, трогая Хонджуна за щеку. Почему-то жизненно важно было сказать это. Хватило нескольких мгновений, чтобы кончить, и последней связной мыслью перед оргазмом был вопрос, как вообще получилось продержаться так долго. Уен вцепился одной рукой в чужие волосы, буквально вжимая лицо Хонджуна в себя, а другой держался за стену позади себя, пытаясь удержаться на ногах. Оргазм короткой, но яркой вспышкой прошелся по всем его органам чувств, будто переворачивая все внутренности внутри, а потом наступила оглушительная тишина, прерываемая их тяжелым дыханием. Сквозь дымку Уен слышал, как Хонджун прокашливался, и он честно хотел оказать ответную услугу, но зрение никак не хотело фокусироваться на одной точке, так что пришлось подождать какое-то время, прижимаясь к стенке. — Ты в порядке? — послышался хриплый голос. Уен глянул сверху вниз и шумно выдохнул. Хонджун все еще покорно сидел у него в ногах и смотрел на него почти умоляюще: мокрые глаза, распухшие губы, вымазанный слюной и спермой подбородок. Он выглядел так, что Уен был уверен, останься он рассматривать его еще пару минут, и у него опять встанет. Надо было что-то делать. Он практически всегда кончал первый, и Хонджун всегда смиренно ждал, пока Уен придет в себя и поможет закончить ему тоже, это было заведено, поэтому Уен намеревался сесть рядом, пихнуть руку ему в штаны и подрочить, нежно целуя в шею, как Хонджун любил. Но тот вдруг постучал его по бедру, скользнул рукой к колену и обхватил ногу обеими ладонями, направляя. Уен понял не сразу, даже хотел удивленно переспросить, как вдруг осознание его настигло. — Серьезно? — осторожно уточнил он. Хонджун не смотрел на него, глядел куда-то в пол, и если бы Уен знал его первый день, то решил бы, что тот смущается. Но это был кэп, который не знал стыда и сдержанности, который только что отсосал ему как в последний раз, чуть не задохнувшись на его члене, так что нечего было строить из себя краснеющего школьника. — Действительно шлюха, — сказал Уен без особой интонации, довольно отмечая, как дернулся Хонджун, услышав обращение. Он скользнул ботинком по ноге Хонджуна, которая ощутимо напряглась при прикосновении, осторожно коснулся паха и надавил — не сильно, на пробу. Звук, который Хонджун издал, едва не заставил Уена застонать в ответ. — Так тебе такое нравится? — с деланным удивлением спросил он, надавливая ботинком чуть сильнее. — Когда тебя немного унижают? Хонджун крепче вцепился руками в его ногу и прислонил голову к колену. Он дышал тяжело и явно был на пределе, так что Уен стал двигать ногой чуть резче и быстрее, но стараясь не давить слишком уж сильно. — Ты мог бы попросить, — сказал он, поглаживая Хонджуна по волосам на макушке. — Я же не могу читать мысли, детка. Хотя мне стоило догадаться. Тот застонал на этих словах еще сильнее, протяжнее, и Уена повело. Надо было заканчивать. Ногу пришлось убрать и опуститься на колени, присаживаясь рядом. Вблизи Хонджун выглядел совсем отчаявшимся и потерянным, с шалым взглядом и мокрым перепачканным лицом. Уен схватил его одной рукой за шею и притянул для поцелуя, облизал сначала подбородок, потом губы безо всякого отвращения. Хонджун застонал ему в рот, когда Уен полез в штаны и коснулся истекающего члена. — Забудь, как я тебя называл, — выпалил Уен между поцелуями, — ты очень хороший мальчик. Ты умничка и отлично справился. Хонджун откровенно захныкал, толкаясь в ладонь и тут же кончил, стоило Уену коснуться его шеи губами. Какое-то время он содрогался в объятьях, потом выдохнул и положил подбородок Уену на плечо. Они помолчали, восстанавливая дыхание. — У меня рука покрасилась от твоих волос, — удивленно сказал Уен и поглядел на раскрытую ладонь. Хонджун устало выдохнул, отстраняясь. К сожалению, он слишком быстро приходил в себя после оргазма. — Да, это же перманентная краска. — Он скользнул взглядом по комнате, на полу которой они вдвоем сидели в крайне неудобных позах. — Есть салфетки? Уен оглядел его с головы до ног и рассмеялся, не удержавшись, встречая мрачный осуждающий взгляд Хонджуна. — Вытрись пиджаком. Он взял его лицо в ладони и чмокнул в покрасневшие губы; Хонджун, уже успевший вернуться в свое привычное состояние, брезгливо поморщился. Ну актер. — Несколько минут назад тебя не смущали поцелуи, — усмехнулся Уен, кое-как поднимаясь на ноги и осматриваясь. — Ты вообще в порядке? Хонджун за его спиной фыркнул. — Меня не смущал твой член во рту, — безапелляционно заявил он. — Про поцелуи я не говорил. И да, я в порядке, хоть ты и пытался сделать все, чтобы я не был. Уен посмотрел на него с искренним удивлением. Он, конечно, не чувствовал себя виноватым, потому что точно знал, что не сделал ничего, что Хонджуну не нравилось, но фраза вызвала легкое напряжение. Лучше было разобраться со всем на берегу. — И что тебе не понравилось на этот раз? — спросил он, чувствуя, как не может перестать ухмыляться. — Что я назвал тебя шлюхой? Хонджун быстро встретился с ним глазами и тут же отвел взгляд, будто смутившись. — Нет, это как раз было нормально. Я же говорил, — он все-таки нашел салфетки и сначала вытерся сам, потом развернул Уена к себе лицом и стал приводить в порядок его одежду, — тебе не обязательно быть со мной нежным. За дверьми послышались звуки, они становились все громче, что означало, что стафф начал сновать туда-сюда и скоро постучится и в эту комнату с багажом. Хонджун поправил Уену пиджак, дернул вниз нижнюю рубашку, скептически осмотрел его и кивнул сам себе. — Иди первый, — сказал он почти недовольно, своим обычным тоном. А потом вдруг поцеловал, чуть приподнявшись на носочках. Уен улыбнулся: — Слушаюсь, капитан.