Лань и пантера

— Извинись, — зашипела Аяла. Требование Аялы вызвало у Перл смешанное чувство удивления и недоверия, она подняла глаза и встретилась с её усталым, но решительным взглядом. Тело Торн почему-то напрягалось так, словно она готовилась отражать физическую, а не ментальную атаку. — О, так я должна извиниться за то, что хотела обезопасить тебя? — прочистив горло, парировала она с сарказмом в голосе. — Да, конечно. Мне так жаль, что я пыталась защитить тебя от самой себя. Моя вина. Аяла злилась. — Извинись за то, что ты лишила меня свободы. За то, что подстрелила. И за боль, которую я теперь чувствую. Извинись. Перл ощутила укол вины из-за резких слов девушки, ее сердце сжалось в груди. — Хорошо, хорошо. Мне жаль, — она глубоко вздохнула, прежде чем продолжить, — прости за то, что отняла твою свободу. Прости, что стреляла в тебя и прости за ту боль, которую ты сейчас испытываешь, — ее глаза встретились с глазами Аялы, — ты принимаешь мои извинения? — Нет, — фыркнула она, стиснув зубы, — утром ты вернешь меня домой. Скажешь в CRM, что я мертва. И отвалишь уже наконец. Она правда надеялась на то, что эта прямая и наивная манипуляция сработает? Конечно, нет. Ей просто хотелось хлестнуть Перл словами, раз она не может двинуть ей локтем в нос. С губ Торн сорвался сухой ироничный смешок. Она покачала головой, улыбнувшись её смелости. — Ты останешься здесь и будешь лежать в этой постели, пока не поправишься. Никаких "если", "и" или "но". — Будешь обхаживать меня, кормить с ложечки и делать массаж спины? — Аяла продолжала плеваться ядом, хотя на неё уже наваливалась дрема. Перл снова усмехнулась, ее улыбка стала сардонической. Она смерила девушку насмешливым взглядом. — У меня есть вариант получше. Я надену на тебя чертов электрошоковый ошейник, если ты только подумаешь о том, чтобы переступить черту, — Торн наклонилась вперед в кресле, ее глаза хищно вспыхнули. «Вот же дрянь» — пронеслось в голове Аялы. Глубоко вздохнув, она заставила себя успокоиться. Перл внимательно наблюдала за ней, ожидая, что та набросится на нее с язвительными замечаниями или огрызнется в ответ. Но этого не случилось. — Что это за упрямая, непокорная натура у тебя? Почему ты не можешь хоть раз в своей чертовой жизни просто принять помощь и прислушаться к приказам? «Тупая сука. Ты просто тупая сука» — хотела выругаться Аяла, но по понятным причинам не сделала этого. — Отвали, — положив голову на подушку, Аяла закрыла глаза. Объяснять Перл на пальцах почему она так ревностно относилась к своей свободе не хотелось. Если она считает, что спасла её, то пусть думает так и дальше. Тупая. Сука. Да. Торн закатила глаза в ответ. — Отлично. Пусть будет так. Но помни, что я никуда не уйду, а ты не покинешь эту чертову квартиру, пока не выздоровеешь. Так что больше никаких твоих "верни меня домой, я мертва". Ты застряла со мной, нравится тебе это или нет. — Заткнись уже. Я спать хочу. Перл беззлобно покачала головой. — О, так теперь ты хочешь, чтобы я заткнулась? А я-то думала, что тебе так нравится звук моего голоса. Моя ошибка. Аяла распахнула глаза и с возмущением посмотрела на Торн. — У тебя отвратительный акцент. Просто адский. Хочется вскрыться, когда ты говоришь. Кстати…, — смекнув, что не все козыри разыграны, Аяла стянула с себя одеяло и положила пальцы ровно на свой свежий шов. Перл тут же среагировала, наученная безбашенностью девушки. Она вскочила с кресла и схватила Аялу за одну руку, затем за другую. Она почувствовала, как ее захлестнула волна раздражения и разочарования. Рот сжался в тонкую линию. Она села на кровать, все еще держа её руки в своих. — Мне что, приковать тебя к постели? — Что бы ты не делала, ты никогда не сможешь удержать меня, кошечка. — Хочешь поспорить? — Перл бросила вызов, ее голос стал мягким, соблазнительным шепотом, она наклонилась ниже, к лицу Аялы. — Думаю, скоро ты поймешь, что я гораздо настырнее, чем ты думаешь. Глаза Аялы расширились. Она была искренне удивлена такой переменой в Торн. Сначала она пытается подавить свое влечение, а теперь так откровенно заигрывает? Девушка облизнула сухие губы, сглотнув. Надо не сдавать позиции. «Какая же ты раздражающая и…красивая. Ты раздражающе красива, Перл Торн» — невольно отметила она в мыслях. Аяла все же не смогла удержаться и уставилась на неё. — Ты что делаешь? — заартачилась девушка. — Просто немного повеселилась, вот и все, — игриво ответила Перл низким и хриплым голосом. Она была в восторге от эффекта, который произвела. Аяла покраснела, улавливая суть происходящего. — О, я поняла. Это ваши военные приемы. Как там, ЭнЭлПэ? — Ты меня раскусила, малышка. Лучше будь осторожна. Я могу легко обмануть тебя и заставить поддаться моим чарам, — в голосе Перл звучали нотки юмора. — Все, отстань, — фыркнула девушка, — отпусти меня. Я правда хочу спать. — Хорошо, хорошо, — Торн неохотно выпустила её руки из своих, — ты заноза в моей заднице, ты понимаешь это? — несмотря на общую грубость тона, в её голосе промелькнула нежность. Перл плюхнулась обратно в кресло. — Я? Ты подстрелила меня, это ты заноза…точнее, пуля. Спасибо, что не в заднице, — Аяла закипала, её дыхание стало прерывистым. Торн рассмеялась. — Да, да, я поняла. Это я виновата. Это я в тебя стреляла, а ты просто невинный ангелочек…И чтобы ты знала, я думала о том, чтобы выстрелить тебе в задницу. Но решила, что тебе это слишком понравится. — Издеваешься? — возмущенная Аяла продемонстрировала Перл средний палец. «Дикарка» — подумала Торн. — Может быть. Собираешься что-то делать с этим, маленькая лань? — в глазах старшего сержант-майора мелькнул озорной блеск. — Я собираюсь спать, — огрызнулась девушка и снова закрыла глаза. Перл откинулась в кресле, довольная, что наконец смогла утомить ее. Они погрузились в ночь. Спустя полтора часа, убедившись, что военная заснула, Аяла тихо сползла с постели, приземлившись на четвереньки — благо, небольшой вес позволял ей передвигаться быстро и почти бесшумно. Но это было больно, швы предательски тянули. Она прикусила язык и подползала к креслу, где мирно спала Торн. На ее смуглый лик падал лунный свет. «О, ну прямо Царица Савская» — она мельком бросила взгляд на её гладкую кожу. Но тут же напряглась, понимая, что у неё нет времени на гляделки. Нужно отыскать ключи, если получится. Женщина спала чутко: годы военной подготовки обострили ее чувства даже в самом глубоком сне. Поэтому она проснулась, когда мягкие движения Аялы зашуршали по одеялу и она почувствовала легкое движение воздуха. Торн медленно открыла глаза. На долю секунды она огляделась, прежде чем ее взгляд остановился на девушке у неё в ногах. Удивление быстро сменилось язвительной улыбкой. «Похоже, моя заноза в заднице не может усидеть на месте», — подумала она, чувствуя, как по телу пробегает волнительная дрожь. — Я чувствую твое мятное дыхание, — Торн приподняла бровь, — где ты взяла мяту? Аяла замерла прямо между её ног, впившись пальцами в бедро. Она хотела что-то сказать в свое оправдание, но никак не могла придумать что именно. Вздохнув, она полностью опустилась на пол. — Стащила в медицинском пункте эфирное масло мяты…эээ, перечной вроде. Или колосистой. Не знаю. Перл усмехнулась этому, потерев руками лицо. От пальцев девушки на бедре у неё слегка перехватило дыхание. Она задала вопрос низким, знойным мурлыканьем: — Это перечная. Пряная и сладкая. Прямо как ты. Зачем оно тебе? «Что за херня?» — подумала Аяла, не понимая, почему Торн себя так вела. Она ожидала суровости, злости, грубости, но не этого. — Меня успокаивает запах мяты, только и всего, — уперевшись лбом в икру Перл и закрыв глаза, сонно пробормотала она. — Знаешь, вы тут такие стерильные. Немного красок не повредит, да? Даже если это аромат мяты, вместо виски и спертого воздуха. Вы ужасно стерильные и серые. А еще покорные. Едите ровно то, что дают. Спите столько, сколько прикажут. Работаете до последнего вздоха…Вы даже не хотите узнать что такое свобода. Ваша система — это рабство. И эта форма рабства процветает из эпохи в эпоху. Вы рабы. Это истина. — А ты значит свободная? Торн иронизировала, наблюдая, как Аяла засыпала, обвившись вокруг её ноги. Вот-вот и она протянет руку, чтобы потрепать ее по затылку. Хотя она наверняка именно этого и ждет — чтобы вцепиться зубами в ее пальцы. — Была, — Аяла распахнула глаза и посмотрела на Перл сурово, почти жестоко. Торн почти сочувственно нахмурилась. Прижимающаяся к ней девушка вызвала дрожь вдоль позвоночника. Она была права. CRM и правда вырвали её из «естественной среды обитания», к которой она вполне удачно приспособилась. Но она не первая и не ей быть последней. Ради всеобщего блага, ради будущего. — Ты действительно проблема. В одно мгновение ты требуешь «свободы», в другое жмешься ко мне как домашний зверек. Аяла закатила глаза и ловко забралась на колени Перл, слабо сжав её бедрами. Торн тут же обхватила её торс руками, встревоженно посмотрев на швы. В таком положении так ползать небезопасно. У неё на лице заиграли жевалки. Она выругалась под нос. — Ты действительно знаешь как испытывать мое терпение, не так ли? Она вздохнула, перемещая одну руку ей на бедро, а другой нежно провела пальцами по красному шву, который ярко выделялся на фоне белой кожи. У Аялы все сжалось внутри от этого прикосновения. — Ты никогда не хотела сбежать? — игнорируя вопрос, она уперлась одной рукой в спинку кресла, сбоку от Торн, а другую положила ей на бедро — около кармана на брюках. — Хотела. И не раз, — нехотя ответила Торн, — но отсюда не выбраться. — Я почти выбралась, — её пальцы нежно подбирались к карману, где лежали ключи. — О, ты правда в это веришь? — женщина вскинула брови, словив преступные пальцы девушки. Аяла прищурилась. — Давай сбежим, Перл Торн. Тебя никогда не атакуют мертвецы, пока я рядом, — она дернула рукой, пытаясь высвободить пальцы из цепкой хватки. — Ты правда думаешь, что от побега меня останавливает куча мертвецов снаружи? — Перл сжала пальцы крепче. — А что? — девушка съежилась под пристальным взглядом. Торн почти приязненно хмыкнула, заправляя выбившуюся прядь Аялы за ухо другой рукой. — Ты такая наивная. Кстати, сколько тебе лет? — она наконец отпустила руку девушки. — Мне двадцать три, — похолодев, уже без интереса ответила она. Перл удивленно подняла брови, она не дала бы ей больше двадцати. Она уставилась на серебро в темных шелковистых локонах Аялы, которые струились по плечам. Потом на фарфоровую кожу, позволяя себе секундную слабость любования. — О, так ты уже совсем взрослая, да? — она мурлыкнула, в ее голосе зазвучали знойные нотки, — двадцать три года, а цепляешься за меня, как чертов детеныш коалы. — Хватит давать мне клички, — Аяла попыталась встать с коленей Перл, закусив от боли губу, когда шов снова начал тянуть. — Ладно, ладно, больше никаких кличек. Иногда с тобой совсем не весело, ты знаешь об этом? — в голосе Торн смешались ласка и раздражение. Она помогла Аяле слезть с ее коленей и вернуться в кровать. — Ты права, мы дрессированные псы. Это ты хотела донести своей полусонной речью? И мы превосходны в слежке. Лес и мертвецы тебя не спасут, крошка. Я не желаю тебе быть выслеженной «псами» и их разъяренными хозяевами. — И после этого источником всего зла вы считаете вирус, охвативший человечество? Не думала, что вирус — это освобождение? — Ты хорошо себя чувствуешь? Может нужны обезболивающие? — умело парировала Перл. — Нет. Не нужны, — сухо ответила Аяла, скрипнув зубами. Она чувствовала себя опустошенной, понимая, что столкнулась с самым опасным хищником в лице армии CRM. Тем самым хищником, от которого её предостерегал отец. И она правда не знала что дальше делать. Но одно ей было известно наверняка — терять больше нечего. Решимость сопротивляться до последнего оставалась непоколебимой и никакие доводы не собьют её с пути. Как и чем — не важно, но никогда не сдаваться. Чем сильнее напряжение — тем яростней отпор. Аяла не верила ни в какое будущее человечества, у нее не было общих интересов с теми, кто пытается выстроить систему на костях, она не собиралась никому помогать и была готова даже лишить себя жизни, лишь бы сохранить верность необъятной идее космической свободы. Или казалось, что готова. По крайней мере — до этого момента. До встречи с… — Аяла, — продолжила Торн, её большие темные глаза внимательно следили за лицом девушки, — я тебе не враг. Просто дай мне тебя защитить, ладно? Никто здесь не станет терроризировать тихих хрупких девушек, если они не создают проблем и… — Но я проблема, — она перебила Торн. — Вы будете меня допрашивать, держать в четырех стенах, изучать. Ведь, о богиня, на меня не реагируют мертвецы! — Богиня? — усмехнулась Перл. — Да, природа. Чью инициативу по зачистке человечества я полностью поддерживаю, — с ненавистью ответила Аяла. — Но тебя ведь тоже создала она, а ты теоретически можешь оказаться антидотом, спасением. Девушка прищурилась, осознавая правоту Торн. — Хотела бы она антидот, создала бы кого-то менее пессимистичного… Перл смотрела на вызывающее выражение лица Аялы, сердце щемило от ее упрямства и отчаяния, скрывавшихся за огненным взглядом. Ей хотелось возразить, сказать ей, что в жизни есть нечто большее, чем борьба за мнимую свободу ради одиночества в лесу. Но она знала, что это бесполезно, знала, что Аяла слишком увлечена своим крестовым походом, чтобы ее можно было переубедить. — Ты убьешь себя, Аяла. Этот яростный огонь внутри тебя будет гореть так ярко, что поглотит тебя. Неужели ты действительно этого хочешь? Выжигать себя, сражаясь в бесконечной войне? — Перл тяжело вздохнула. — Кто бы говорил о войне. Перл вздрогнула от язвительного замечания. Её сердце сжалось от суровой правды, скрытой за ее обвинениями. — Ты права, я солдат. Я участвовала в бесчисленных сражениях, видела то, что большинство людей даже не может себе представить. Но поверь мне, Аяла, борьба, о которой ты говоришь — это проигрышная битва. Нельзя в одиночку сражаться со всем миром. Девушка посмотрела на Перл, размышляя о том, куда бы врезать, чтобы было побольнее. Но что-то живое в сердце теплилось, когда она так на нее смотрела. Она это ненавидела. — Мне не нужна мамочка, ладно? — она скривила губы. «Мамочка? — удивилась старший сержант-майор. — О, ты у меня вызываешь совсем не материнские чувства». Она старалась сохранять спокойствие, но нельзя было отрицать, что вспыльчивый характер и мятежный дух Аялы вызывали в ней разные эмоции. Она чувствовала странное сочетание раздражения и восхищения. Ее расстраивали упрямство и безрассудство девчонки, но в то же время не могли не привлекать ее яростная, непреклонная решимость и острый язык. — Он настанет, он настанет, мир великой чистоты, и людей совсем не станет — будут только лишь скоты… — девушка нараспев растянула отрывок из книги Оруэлла, издеваясь над своей надзирательницей. Несколько попыток приладиться к грубой постели — и она уже по-настоящему спала. Перл оставалось лишь наблюдать за её сном. Она не могла отрицать, что в её мягком, юном спящем лице было что-то очаровательное. Острые грани ее вспыльчивого характера смягчались и сглаживались дымкой дремоты. Она неосознанно потянулась, чтобы убрать прядь волос с её лица, а потом вернулась в кресло. До утра оставалось несколько часов.