Бессилие

      Тишина вокруг давит, будто желая придавить к полу и так не полнящуюся силами груду костей и усталости, меня, то есть, сейчас замершую в одной позе. Сидя на полу и уставившись в него, я вижу решётку, что била руки магической энергией, похожей на электричество, и результатом сопротивления которой была лишь разлившаяся по спине боль, когда я отлетела в стену. Вижу, как разграбляются архивы, испытывая боль от кощунства и ярость, которая сейчас может излиться лишь на меня же. Вижу, как вслед за мной падают преподавательницы и студентки. От этого и вовсе хочется свернуть себе шею. Нет. Помучить предварительно.       Перед глазами всё ещё серо, а вокруг тихо, но взгляд и слух устают от давления несущихся без перебоя картин и голосов, находящихся лишь в голове, колящейся от мыслей. И снова встаёт картина решётки. Беспокойная мысль всё ещё носится у неё в поисках слабого места, но бьётся, как о толщу льда утопающий. Льда…       Льда, будучи в котором, он сохранился таким же, как и годы назад. В отличие от меня, что, свалившись на пол, проклинала собственное охрупчавшее тело, не выдерживающее разрядов магии, переносимых когда-то. Льда, которым веяло от главы новоиспечённой пародии на Прародительниц. Победа над ними в прошлом наносит дополнительный удар наотмашь при поражении сейчас. Поражении этим… Лишь зубы сами собой стискиваются в гневе.       Пальцы снова бьёт разряд, на этот раз слабее. Где-то рядом в подвале я слышу шумы, но плевать. Если получится пустить трещину в клетке, у меня будет шанс её сломить. Выбрав из памяти, возможно, подходящее заклинание, я сжимаю вновь жалящий светящийся столб, но, стоило лишь подобраться к моменту его повреждения, как болезненной и плотной волной энергии отбрасывает мою руку. Немного отдышавшись, я снова тянусь к ненавистной преграде, но теперь не от неё, а из вне, прилетает удар магии, любезно пропущенный этим жёлтым мозолящим глаза барьером. Не сдержавшись, я обхватываю многострадальную кисть другой рукой. Основной удар пришёлся на неё. Как и каждый предыдущий разряд от темницы. И ныла она всё больше. Я даже видеть не хочу, сколько там мелких сосудов полопалось под кожей и всё это время не стягиваю перчаток.       А магия ощущается знакомо. Даже слишком. Поднимая взгляд, я постепенно получаю картину кривых белых очертаний тела и горящих красных глаз, расположившихся на грани темноты коридора и слабой освещённости комнаты перед моей камерой. Я понятия не имею, как можно в изувеченном физическом облике увидеть, но… Эдит… Я почему-то уверена, что это она. А магия — лишь доказательство отсутствия у меня бреда. Она чуть дальше выходит на свет, и мне лучше виден образ чудовища, посланного мне тюремщиком. Вновь вспыхивает ярость, будто голая, тело вокруг которой, как на зло, будто прозрачное и ничего не весящее от отсутствия сил. И я лишь стою, вперив взгляд в воплощение отвратительного надругательства не только над разумом.       Прости меня.       За чувством приходят мысли, но и те снова лишь бьют и льют внутрь ядовитую злость, пока я, как прикованная, рассматриваю строение тонких и корявых когтистых лап. Этот подонок знает, что ни ей, ни Заратустре я не стану вредить настолько, насколько пришлось бы. Мне не придётся. Но, даже если бы я выбралась, даже если бы мне хватило сил вступить в противостояние и одолеть её… То для последнего вредить пришлось бы именно сильно. Это не превращенная в овощ студентка, — в памяти всплывает картина белков глаз без зрачков и радужки — которую можно просто заключить в силовой барьер или отправить спать обычным магическим пинком. При таком моём состоянии и таком её обличии — особенно.       Сам же он не появляется. И даже одну из своих подручных не присылает. Хоть один из них появился бы при иной попытке бегства, если бы мог. Значит, все четверо заняты тем, что, не теряя силы от своей очевидности, ужасает больше, чем моё положение.       Я не знаю, сколько проходит времени за отрезок переживаемого. Здесь нет окон, сюда не доносятся звуки, это глубокий подвал. Система тоннелей под Башней, если быть точнее. Лишь идут попытки напиться хоть сколько-нибудь сил из пустоты. А сколько минут или часов проходит параллельно с каждой из них, мне неведомо. В путающихся мыслях и плывущем сознании лишь стояло понимание, что, взяв курс на заведения, скорее всего, сейчас он нацелился на Алфею. И, вероятно, уже принялся использовать прицел по назначению. Красный Фонтан ему не особо нужен. Ему нужен кладезь магических знаний, а подобный тому, что здесь, он только в обители фей неподалёку. Понимание это, однако, болезненно для меня бьётся о неизвестность. Что он сумел или нет получить… До чего дотянуться… До кого… Стойко переносит эта светлая колыбель нападение или её защита нещадно рушиться под ударами силы, желающей приумножиться.       Время от времени проваливаясь в черноту, я слышу, а может, просто чувствую Башню, насильно подчинённую чуждым ей существом. Когда сознание забывается сном, колышащиеся, как беспокойная вода, глубины разума тонко касаются глубин разума Башни. Тех немногих, не порабощённых инородной магией, придавленных всей лежащей выше толщей отравленной воды. Прекрасное создание, какой-нибудь каменный выступ которого я несколько раз сжимала, будто чью-то руку, которой не было и быть не могло. Она стонет, мучимая в тисках чужой воли. И у неё слишком мало не зажатых в ней сил для сопротивления.       Неспокойный сон, восстанавливающий силы по чайной ложке, вновь прерывается, заставляя медленно разомкнуть глаза. К волнениям разума добавляется тело. Здесь можно найти что-то мягкое, но я предпочла так и остаться на полу. Так я ближе к ней. Чуть пошевелившись, я снова застываю, не собираясь менять решение. Пальцы даже с трепетом опускаются на холодный камень. И я возвращаюсь во тьму.       Вся поверхность камеры, которой можно коснуться изнутри, удерживает от исчезновения отсюда. Будто обнесённая тонкой, но сильной плёнкой, питающейся от решётки. Может, если я оттяну больше сил, брешь в ней разрастётся. Если что-то повлияет на этот барьер изнутри и снаружи одновременно в одной точке, к ней направится энергия на подпитку. Иногда я чувствую слабые толчки воли здания. Возможно, удастся направить их к одной цели. Я прислоняю ладонь, на которой светится магия, к стене и давлю на плёнку, стараясь воззвать к своей помощнице и тюремщице. Из долгого молчания удаётся выцепить лишь лёгкое касание из вне и лишь такое же молчание после. В почти пустой надежде я усиливаю давление. Ну же, Башня, помоги мне. И вскоре мой же распределённый по ладони сгусток энергии, который я создала даже не тёплым, обжигает мне руку. Рефлекторно оторвав от стены, я сжимаю её в кулак и в порыве бессилия несу тот в обратном направлении… Но у пары сантиметров от камня останавливаюсь и через несколько секунд разжимаю его. Не вина Башни, что я не смогла защитить её.       Я встаю напротив решётки, готовясь испробовать последнее. Возможно, я лишь получу травмы, но, если не получается заставить расползтись одну трещину, я попробую создать новые. К барьеру тянутся ручейки зелёной дымки, которые своей тонкой поволокой касаются решётки и раздражают её. Меж тем со внутренней стороны энергия ложится в тонкую полупрозрачную стенку, в которую начинают лететь разряды и, отражаясь, летят обратно, а после возвращаются с удвоенной силой. У меня нет никакой уверенности, что я смогу держать её в качестве зеркала достаточно долго и что в один момент все эти беснующиеся разряды, становящиеся постепенно молниями в толщину, не разорвут эту тонкую стену из моей магии. Чем дольше я продолжаю, тем тяжелее мне их сдерживать и тем больше я получу, если сорвусь. Я не знаю, сработал ли бы этот способ, даже если бы у меня была уверенность во времени. Но, кажется, что-то происходит. Решётка начинает дрожать, получая удары всё большей силы. Некоторые разряды прорываются сквозь импровизированное зеркало, попадая в меня. У меня слишком мало сил, чтобы оно не пропускало ни одного, когда они набирают такую силу. Больно. Кошмарно больно. Одно такое попадание не идёт в сравнение с тем, что было до. Просто держаться. И держать барьер магии. Решётку уже потряхивает, с каждым разом всё больше. Вот ей уже трудно устоять на месте, впрочем, как и мне… Я замечаю вспышку света за жёлтым мельканием… И каждый из этих озверевших разрядов несётся ко мне. Я будто теряю теряю способность дышать, когда они достигают цели. Будто одно мелкое движение, даже лёгких, в эти секунды отозвётся так, что разорвёт на части. Может, не меня всю, а сердце. Я почти не чувствую, как, будто в первый раз, снова ударяюсь о стену и теперь уже валюсь на пол. Творение моей магии в один момент словно просто исчезло. Нет, оно действительно просто исчезло. Сдавленной и слабой струйкой я наконец-то начитаю втягивать воздух, и новая волна удара, выстроенного схожим с решёткой образом, жмёт меня к полу, который и так будто не желал отпускать. Подтверждение того, кто же испарил результаты моих трудов. Я чувствую волнения магии в воздухе. Стоит, небось, колдует мне клетку получше. Вернуть через какое-то время нормальное дыхание — уже хорошо для тела, до сих пор сжимающегося от испытанного. Открыть глаза — и то мука. Однако, когда я это делаю, оно напрасно: вспыхнувший слепящий свет заставляет закрыть их вновь. Всё не гаснет. Я стараюсь пошевелиться и едва делаю это, просто помня, куда, вроде, там какие нервные импульсы должны идти и что должно двигаться, а когда ощущения тела возвращаются, я чувствую, как по нему лишь перекатывается боль. Свет начинает затухать, и я всё-таки, щурясь, перевожу взгляд к его источнику, параллельно приподнявшись с опорой на локоть.       Кажется, мне скоро начнёт преснеть сильная злость, но это почти всё, что мне здесь осталось. — Я только что усилил замок, — с удовлетворением и какой-то приятной взволнованностью извещает он, — Ты никогда не сможешь сбежать.       Магический свет окончательно гаснет, и он удаляется почти так же быстро, как и появился.       Передо мной теперь то, что выглядит, как обычный металл, но сильную магию, исходящую от него, я чувствую, не приближаясь. Я по капле прихожу в себя, но не нужно обманываться: я столько энергии потратила впустую…       Почти сразу за тем, как он исчез во вспышке света, я вижу, как из темноты коридора вылетают феи, небезызвестные, и по одной приземляются у моей камеры.       От неожиданности я подскакиваю в положение сидя, тут же пожалев об этом. Плоть ноет, и тело до сих пор мелко подрагивает. Кажется, удивления от появления внезапных посетительниц я не скрываю. Лишь машинально хватаюсь за голову, которая закружилась от резкой смены позы.       Фарагонда, если это твои фокусы, за то, что бросаешь кучку студенток, пусть и зарекомендовавших себя определённым образом, в жерло вулкана, я тебе лично надаю по шапке, как только выберусь.       Но первая мысль и ощущение знакомой истории быстро сменяются более похожими на реальность. Валтор с багажом награбленных сил — это не нашествие ходячей слизи. Не для того он действует, чтобы оставлять невредимой Фарагонду, с которой имеет личные счёты. Не для того наверняка обрушил на Алфею силу каждой, кроме меня и моих стражниц, выпотрошенной из Башни ведьмы, годящейся лишь на роль живой мишени… Хочется скривиться от омерзения. Что-то случилось.       Среди силуэтов с крыльями и сверкающих светлых одеяний выделяется всё ещё облачённая в чёрное Мирта. Мне было даже жаль, когда она уходила. В данный момент я рада, что она не отправилась порабощённым мясом под чужие атаки. Она и окликает меня первой с испугом на лице и в голосе. — Мисс Гриффин, что случилось? — уже куда тише спрашивает Блум.       Ой, это не очевидно?       В отличие от обращения Мирты, я слышу в голосе, да и вижу сожаление в голубых глазах огненной феи. Его в разной степени разделяют и остальные. Ну вот не надо.       Горестное смятение, на фоне которого проносятся остальные эмоции, впечатано в лица девушек, и я чувствую, как оно отражается на моём. — Валтор запер меня здесь, — а то вам не видно, — Он использовал очень сильное заклинание, — и не пытайтесь вытащить.       Связки будто изодрали корёженным металлом, и слова даются с болью. Я остаюсь сидеть. Встала бы, но приличия сейчас не выглядят убедительной причиной для этого.       Берясь за решётку, Блум продолжает: — Не волнуйтесь, — если треснешь меня головой о стену, и я потеряю сознание, не буду, — Мы вытащим Вас отсюда. — Не говорите глупостей, — вырывается вместо горького смешка, — Даже если вы откроете камеру, тут же появится Валтор, — и я сомневаюсь, что вы с ним справитесь.       Звучащие слова ограничиваются расстановкой фактов, а воздухе висит лишь ужас осознания. Мой. Слово вновь берёт Мирта, стоящая ближе всех. — Но, мисс Гриффин, мы не можем Вас оставить.       Должны. И пожелания им убраться, пока не оказались со мной по одну сторону решётки, бьются в голове, подкрепляемые болью в теле. — И Вы можете помочь нам найти Фарагонду.       Но, услышав это, я не могу не найти в себе сил оттолкнуться от пола. Медленнее обычного и обеими руками. С, признаю, плохо скрываемым трудом я подхожу к решётке. Невесть, зачем, будто более близкое созерцание лиц фей позволит увидеть то, чего не могу. — Что? Фарагонда пропала? — время задавать идиотские вопросы пришло и для меня, но мне инстинктивно с помощью этих слов хочется вырвать больше времени, чтобы в голове успели пронестись все обрывистые предположения, что пришли в данный момент.       Обвиваю пальцами металл, полный неприятной магии. Мне тяжело стоять. Вновь звучит голос Блум. — Она проиграла битву с Валтором, — сукин сын, трёх; это было предельно ожидаемо, но как же… меня сейчас затрясёт от гнева и страха, — Но, мы думаем, ей удалось сбежать.       «Думаем»… — Я рада слышать, что ещё один член Команды Света жив, — с малой долей облегчения и с излишней долей пафоса, обычно не свойственного мне, на выдохе отзываюсь я.       Я делаю это утверждение скорее для них, чем для себя. И я ненавижу давать ложные надежды, но всё внутри желает, чтобы огонь поиска не угасал в девушках напротив. Чтобы не пропустил в тёмном закутке самое важное из-за недостатка света. Я не уверена, что она в сохранности. Что, надеюсь, получилось заслонить. — Мисс Гриффин, значит, это правда. Вы участница Команды, — с воодушевлением и даже долей восхищения в распахнувшихся шире глазах подходит ещё ближе к решётке Блум.       Ох, эта любительница утаивания и психологических экспериментов над людьми довела принцессу до того, что та сомневается в имеющих к ней прямое отношение исторических фактах?       Любительница, от риска потери которой сжимается нутро. И зубы. В ярости. И сейчас нужно попытаться её найти.       Была его победа убийством или чем-то ещё, он не мог не похвалиться содеянным перед своей шайкой прислужниц. Возможно, в Башне. — Это не важно, — голос, и так звучащий плохо, начинает садиться на этих словах, произносить которые сейчас — мука для связок, — Вы должны поспешить и найти подземных монстров, которые живут в этих тоннелях. — Я не понимаю, — почти вплотную льнёт к металлу фея огня, желая больше разъяснений. — Как охранники Облачной Башни они слышат всё, что происходит в этих стенах. Возможно, они знают, где Фарагонда.       И скажут вам, если избавите их от заразы Валтора.       Это не барьер, а я не знаю, что. Да, он наверняка защищён от посягательств грубой силы. Её я и не пробовала, ибо её у меня и не хватит. Заклинания на распад его тоже не берут. Перебрала несколько. Но если окажется верным то, что открылось сейчас…       Дабы удостовериться, я собираюсь повторить то, что только что сделала. Вокруг металла, будто спрессованным туманом, стоит энергия. Ужасно неприятно касаться её, но, сделав это, я оттягиваю её комочек к себе и, пусть и с трудом, удерживаю в ладони. Добавив для воспламенения всего лишь каплю своей магии, я вижу, как в руке вспыхивает клубок зелёного огонька, и когда он, постепенно угаснув, пропадает, в ней не остаётся ничего. Сгусток энергии не возвращается к решётке. Его просто нет. Я качаю головой, желая поперхнуться от того, что вижу. Как можно было настолько не защитить то, на чём всё держится? Видимо, феи оказались всё же способны меня вытащить. Заняв его голову, пока он колдовал это. Ещё и так долго. Внутри ладони разливается слабость, как и в первый раз. Последствие. Пропускать через себя эту отраву мне неполезно, но что ж делать.       Глубоко вздыхаю, готовясь к тому, что, очевидно, ждёт меня сейчас. Я чувствую страх. Если я не смогу в этот раз, не думаю, что меня хватит на третий. И ещё чувствую гнев. Я сажусь на пол близ решётки, опускаю ладони на камень. Медлить будет нельзя. Рывком тяну к себе энергию, и вокруг меня вспыхивает кольцо пышного зелёного пламени. Спереди не даю подниматься ему слишком высоко, дабы не загораживало обзор. Тело вмиг будто лишилось половины крови, настолько физически слабо я стала себя чувствовать. Пускаю пламя по периметру входа, ускорив поток идущей ко мне энергии. Я не знаю, в каком состоянии я буду, когда и если закончу, но переступить порог и перенести себя у меня хватит сил. Надеюсь. Из темноты вскоре показывается слепленное Валтором чудовище. На этот раз то, в котором заточена Заратустра. Иногда во сне я вспышками вижу то, что видела недавно или наблюдает сейчас Башня. В одной из таких вспышек стояла картина, как подбитые атаками фей студентки не падают на пол, а ложатся в белые когтистые лапы. И их обладательницы скрываются в стенах, держа поражённых девушек. Даже в таком состоянии они с заботой относятся к ним.       Я ускоряюсь, понимая, чем чреват визит стражницы.       Украшенная длинными тонкими клыками пасть раскрывается, и в её темноте светятся скапливающиеся всполохи чего-то, отдалённо похожего на электричество. Да, милая, дай мне магию. Как и в прошлый раз, заклинание проходит сквозь решётку. Огонь ловит его и на несколько секунд вспыхивает ярче, сжигая больше энергии в единицу времени. Посмотрев наверх, я вижу, что верхние части прутьев уже оплавились без поддержки магии, стекающей вниз, хотя температура не так уж высока. Я возвращаю взгляд на Зару, что решает не пускать ко мне удар второй раз. Это зрелище распаляет лишь больше, заставляя больше усердствовать. Я чувствую себя призраком, но ещё сильнее огня вокруг я чувствую горящую внутри праведную ярость, глядя на это сквозь волнующийся от жара воздух.       Образ чудовища расплывается перед глазами, как и всё остальное. Нет, мне нельзя терять сознание. Всё ещё пытаясь сфокусироваться, я вижу, как она возвращается в коридор уходит. Вот оно, то самое. Мне опасно ускорять поток, но и счёт теперь пошёл на минуты, если не секунды. Зажмуриваюсь и резко открываю глаза. Почти никакой разницы. Попробую. Втягивая, будто мучимый жаждой глотал бы уксус вместо воды, энергию барьера, еле держусь, но держусь. Пламя заполняет всю комнату. Расплывчато вижу, как тёмно-серые капли всё быстрее катятся по прутьям, собираясь в лужицы на полу. Будто отдалённым эхом слышу шаги. Лишь силуэтом и цветами о том, кто здесь, говорят мне глаза, сейчас выходящие из строя. Да можно бы вообще их выколоть. Будто не понятно, кто. Я делаю обречённую попытку перенести себя. Хоть отсюда. Может… Нет. Он совершает какой-то жест рукой, и пламя моментально выжигает весь воздух в пределах камеры. А затем тухнет. Оставшийся в лёгких кислород быстро кончается, но сейчас мне даже не нужно долго задыхаться, чтобы отправиться в пустоту.       Медленно оттягивая веки наверх, я ощущаю прохладу. Комната вокруг изменилась. Точнее, это другая комната. Одна из рук вытянута по полу вперёд. Пошевелив её пальцами, я чувствую… Я не вижу, но, кажется, пару осколков стекла. Напротив выхода теперь не комната, а стена узкого коридорчика. Помещение, в котором нахожусь я, кажется, пустует. Всё ещё лёжа я оглядываю пол. Где-то замечаю клочок бумаги, где-то вновь осколки… А где-то поблёскивает в полутьме относительно целое горлышко колбы. Это одна из комнат лаборатории? Если учесть, что все они расположены как раз вдоль узкого коридора, вероятно. Выпотрошил из неё всё, неизвестно, сколько при этом сохранив.       Поднял меня поближе к себе, чтобы уже на корню обрывать попытки к бегству? А нужно ли было?.. Вновь подняв взгляд к месту, откуда идёт свет, и видя не такие, как в первый раз, но вновь жёлтые, толстые прутья, я чувствую себя отравленной и опустошённой.       На этот раз точно всё.