Когда-нибудь мы будем вместе

Адам уже которую ночь просыпается, тяжело хрипя, хватаясь за горло, растрёпанный, с расширенными от ужаса зрачками. Крик застыл в горле, а тело будто парализовало. Один и тот же сон. Один и тот же страх. Один и тот же ангел. Наверное, всё можно было бы пережить. Даже то самое сраное дерево с неизвестным фруктом, которого хотелось таки вырвать и скушать. Но пережить нельзя Люцифера. Грёбаный ангел, который засел в душе, раскинул свои корни, оплетя ими сердце Первого человека. И с этим теперь хрен что поделаешь. Въелся сука, прикипел, как херова смола. Адам раньше не ругался. Только раздражал занудством, маниакальным перфекционизмом, и подчинением. Да и, в общем-то, до сих пор не перестал, но что-то в нём изменилось. Неуловимо, еле заметно, будто надломилась деталь и срослась правильно, делая крепче. Адам был всё таким же славным паинькой, которого любяще и нахваливающе потрёпывали по волосам Серафимы, в особенности Сэра, уходя дальше лизать жопу Господа. Но с каждым днём он начал портиться. Адам помнит, с чего всё это началось. Он помнил, как всё началось так хорошо и чётко, что самому страшно становилось. Как впервые общался с другими ангелами, как удивлялся вместе с Лилит. Как повернулся и замер, наткнувшись взглядом с Серафимом. Детально рассмотрел его идеально уложенные волосы, ахуенную искреннюю улыбку, с ямочками на щеках и прекрасный белый костюм... Не то чтобы Адам раньше Люцифера не видел, но именно в этот момент будто щёлкнуло что-то. Перевернулось, убивая прямым выстрелом в сердце. Люцифер потянулся как кот, бросая какую-то, наверняка смешную, шутку хихикающей Лилит рядом. Адам сглотнул, поспешил отвернуться, и понял, что влип. Конкретно и надолго. Пытался забыть внезапно вспыхнувшую далеко не дружескую симпатию. У него была девушка – Лилит. Красивая блондинка, от которой всегда пахло цветами, свежестью и свободой. Вот только, это было не то. Не тот запах, не те волосы, не те ямочки и не та улыбка. Не его человек. Не его ангел. Его ангел флиртовал направо и налево с его же девушкой. Улыбался так ослепительно красиво, что сердце стучало сильнее. Проводил ладонями по волосам, взъерошивая их, вечно снимал шляпу и забывал, куда его оставил. А Адам был рядом. Всё время рядом. Как грёбаный мазохист. «Прости, что мы с Лилит ушли, оставив тебя одного. Ты же не в обиде? Мы же друзья?» Говорил Люци, подмигивая, а Адам натянуто улыбался и кивал. Пусть лучше друзья, чем никто. Просто друзья. Ничего больше. Первый человек и не надеялся на большее. Молча любил. Научился молча проглатывать ком в горле, улыбаясь через силу. Научился скрывать за зрачками тупую боль, и тихую злость на самого себя. За то, что позволил этому случиться. За то, что не выходит прогнать эту чёртову любовь. А Люцифер и не замечал ничего. Может не хотел. Наверное, не хотел. Потому что Лилит, Сэра и Эмили уже всё поняли. Сэра сочувственно поглаживала его плечо, когда Люцифер заваливался рядом с ними в землю, довольный от времяпровождения с чужой девушкой. А Адаму только противно было. Жалкий придурок. Влюбился в мечтателя, в Серафима, так ещё и в парня. Сам виноват. И первому было даже проще молча наблюдать за Люцифером, любить его издалека. Пока Люцифер не решил идти против небес с Лилит. Он заранее рассказал о своём плане Адаму. Новость, как жёсткая пощёчина, едва не сбивает Адама с ног. Он тупо смотрит на Лилит, которая пожав плечами, говорит что-то о том, что Люцифер поступает правильно и она полностью поддерживает его, предлагая ему также к ним присоединится. Адам отрицательно качает головой, нахмурив брови. Смотрит с какой-то мольбой. Скажи, что пошутила. Скажи, что это неправда. Скажи, что он не бросает ангелов. Не бросает меня. Вы же сами себя и погубите! Адам сжимает кулаки, когда Лилит уже собирается уснуть. Сжимает до боли, от впившихся в кожу коротких ногтей. Ярость внезапно захлёстывает, как всполох пламени. Искра, которая заставляет спящий вулкан внутри Первого, снова зажечься. Злость, обжигает вены, ударяет в мозг, не давая думать здраво. Чувства берут верх над разумом. И вот, Адам бежит по землям Эдема, ища глазами ангела. Он хочет высказать ему всё, что думает о нём. Почему этот чёртов Серафим такой... Проблемный?! Неужели он не думает хотя бы о Лилит?! Наконец, он находит его, прямо над тем самым деревом с запрещенными плодами. Дыхание срывается. Спешил. Первый уже не был так уверен в том, что ему стоит быть здесь. Будто он забыл что сказать и что сделать. Захотелось развернутся на сто восемьдесят градусов, и выбежать отсюда точно также, как и пришёл. Пара секунд, и побег уже невозможен, потому что к нему поворачивает голову Люцифер. И Адам уже не может сдвинуться с места. Он смотрит на него с непониманием в глазах. — Адам, что ты тут делаешь? — его голос такой бархатный, привычно обволакивающий. Адам пытается сглотнуть внезапно вставший в горле ком. Вспоминает зачем пришёл, и уверенность снова появляется. — А какого чёрта делаешь ты? — сжимает зубы, стараясь не наговорить лишнего. Люцифер смотрит прямо в глаза немного удивлённого и злого Адама. — О чём ты? — Ты хочешь пойти против небес. Это правда? — Первый человек пристально смотрит на Люцифера. Их взгляды сталкиваются, как мечи, так, что искры летят. — Правда, — легко соглашается Самаэль. – И что с того? — И что с того?! — повторяет Адам, а потом смеётся. Запрокидывает голову и хохочет, будто это самая смешная вещь на свете. «Что с того.» Что с того, что ангел, который тебе дороже всех на свете валит в закат? Что с того, что парень, которого ты любишь уже три года не понимает, что тебе, вроде как, не нужна его дружба? — А то, что ты, Люцифер, и Лилит, придаёте всех нас. Ты… — А что ты думал я сделаю, Адам? — неожиданно зло спрашивает Серафим, отрываясь от дерева и делая несколько шагов к человеку. — Буду жить по строгим правилам Рая ещё несколько тысяч лет, ожидая пока Всевышний не повысит меня в званий? Отказаться от собственных желаний и свободы? Не особо так перспектива. — Ты думаешь, что ты один такой, Люцифер? Мы все этого хотим! Но это наш долг, Господь создал нас и мы должны слушаться его! Ему самому не раз хотелось нарушить все эти правила, съесть грёбаный фрукт с того дерева, и останавливало лишь осознание, что он не выдержит без Люцифера, да и боится он, а не уважает Бога. И сейчас он эгоистично бросался фразами, в которые и сам-то не верил. Лишь бы он не уезжал. — А, хотя, знаешь… Делайте с Лилит всё, что хотите. Мне плевать. Забудь обо мне. Так же легче, да? Давай. — Заткнись. — сквозь зубы шипит Люцифер, делая ещё один шаг к нему. Теперь они в одном метре друг от друга. Так близко, что Адам, потянув носом, даже чувствует запах Люцифера, а именно: резины и чего-то терпкого. Сладко-острого. — А ты заставь меня. — наклоняется Адам, упрямо смотря ему в лицо. Его глаза — океаны, в которых разгоралась буря. Уголок губ ангела дёргается, а зрачки неожиданно расширяются. Он весь напряжён, как натянутые струны. Адам ожидает удара в челюсть, но происходит кое-что совсем другое. Ещё секунда и сильные руки Люцифера впечатывают Адама к дереву. Серафим грубым поцелуем впивается в губы Первого, жёстко раздвигая их языком. Настойчиво, властно, жадно. Его губы такие обветренные и горячие, какими их представлял себе Адам. Он целует с напором, уверенно, без капли сомнения, его руки бродят по телу человека, задирая ткань, посылая тысячи мурашек каждым прикосновением. Он чувствует цепкие пальцы Люцифера в своих волосах, его язык на своём, и просто посылает нахер все остатки самоконтроля. И Адам, с тихим полустоном-полувсхлипом, цепляется за плечи ангела, отвечая на этот дикий, рваный поцелуй. Рука Люцифера медленно скользит по оголённой спине Адама, оглаживая острые выступы лопаток, позвонки. Горячая ладонь ложится на талию, и парень легким движением заставляет Адама прогнутся в пояснице, выгнуться ему навстречу. А пальцы Адама невесомо скользят по голой коже Люци вверх. Он проводит рукой по волосам Люцифера, оставляя ноющую сладость внизу живота. Он упивается запахом его волос, смешанным теперь с чем-то возбуждающим, обжигающими губами, отдающими хвоей и виски. Парень потерял всякую способность здраво мыслить и поддался своему желанию, губам Серафима, чувствуя, как сильно прогнулся вперед Люцифер, прижимая его своим телом к грёбанному дереву. Самаэль отрывается от губ Адама, целуя, кусая, касаясь языком его шеи, оставляя лиловые метки на светлой коже, выцеловывает, и Адам, не сдерживаясь, стонет от очередного умелого прикосновения Люцифера. Они отрываются друг от друга тяжело дыша, оставляя между губами лишь несколько сантиметром, преодолеть которые ничего не стоит. Первый смотрит неверяще, ошарашенно. Глаза потемнели, а зрачки расширились до предела. Мог он себе представить, что все обернется так? Нет. Пошел бы сюда еще раз, если бы знал? Чёрт, да. А Люцифер смотрит довольно, с явным желанием на дне тёмных, сожравших радужку, зрачков. Его руки все ещё где-то на пояснице Адама, поглаживают позвонки. — Так ты не будешь завтра ничего делать? — вопрос вырывается прежде, чем Адам успевает его обдумать. Самаэль усмехается, поднимает ладонь и кладет её на чужую щёку, проводя большим пальцем по его скуле, обводя нижнюю губу. — Я хотел тебя три года, Адам. Чёрта с два я теперь сделаю хоть что-то, что отделит нас.