Пролог

      Шёл дождь. Погода взялась яростно оправдывать примету и оправдывала её уже третью неделю. Игорь всеми силами оправдывал поговорку: бешеной собаке семь вёрст не крюк, таскаясь по всему городу в попытках обнаружить хоть какие-то зацепки по очередной расчленёнке, которой Питер в очередной раз решил оправдать своё широко известное в узких кругах прозвище. Части одного и того же тела в чёрных стадвадцатилитровых мусорных мешках появлялись по всему городу и по самой причудливой ассоциации напоминали Грому, что ремонт в квартире делать нужно. Ремонт на удивление двигался быстрее, чем раскрытие преступления. К концу третьей недели беспрерывной питерской мороси в наличии имелись: самостоятельно побеленный потолок, стены, покрытые, опять же самостоятельно, самой дешёвой декоративной штукатуркой, которую Игорь выбрал за то, что под неё не требовалось выравнивание, новая кровать из Икеи, постельное бельё и полотенца. Так же имелись: печень человеческая, бедро мужское, стопа мужская, но от другой ноги, предплечье, всё в чёрных пакетах, оставленные на видных местах, но там, где нет камер. Подвижек в деле не наблюдалось, но Игорю по странной причудливой фантазии иногда казалось, что так же, как он собирает труп, он пытается собрать свою жизнь, но вот сможет ли в конце он оживить её, в отличии от трупа, он не знал.       Гром упахивался жутко, но так не оставалось сил думать о том, о чем он думать не хотел. Каждое утро он покупал кофе с какой-либо булочкой или делал бутерброд дома и тащил с утра в кабинет Пете. Можно было бы сказать, что это забота, но Гром знал, что это прежде всего страх. Причём страх такого рода, когда знаешь, что в квартире возможно любовник, но идешь проверять, и не чтобы набить морду, а чтобы не оставаться в тревожном неведении. Хазин похоже Грому с наркотиками не изменял, выглядел плохо по утрам, но вполне адекватно. Кофе брал, говорил спасибо, а больше они не общались. Игорю очень хотелось спросить, как он там, но спрашивать на работе такое не стоило.       Перед очередным выходным, Игорь взял себя в руки и спросил: пойдём ко мне, посидим вечером? Хазин недолго подумал и как-то обречённо кивнул. Игорь сварил пельмени и достал пиво. Хазин доел и помыл за собой тарелку. Обернулся, посмотрел прямо и спросил: - Чего ты от меня хочешь? - Переезжай ко мне, Петь. Пожалуйста. Хазин зло усмехнулся: - Че, ебаться не с кем? Разговор не задавался, но именно поэтому, а может по причине усталости и беспросветности, Игорь вдруг ощутил какую-то несвойственную ему в личных разговорах свободу, которая больше напоминала состояние "а пропади оно всё пропадом" вкупе с нежеланием хоть как-то фильтровать мысли перед тем, как их произнести: - Не хочешь ебаться - не будем. Ничего не будем, чего не захочешь. Просто побудь рядом, пока ты не нашёл кого-то другого. - Ты дурак, что ли, Гром?! Нахуя тебе это надо? Ты же всё видел, я знаю. Или че, думаешь, если я говна наворотил, то прибегу к тебе оттого, что ты меня принял? - Хазина несло, - А нет, прости, для того, чтобы ты в любой удобный момент был прав. Хочешь меня носом в моё дерьмо каждый раз тыкать, конечно, ты ж у нас высоких моральных качеств! - Я на себя смотрел, - резко перебил Игорь. - В смысле? - Я там в основном на себя смотрел и мне не понравилось. Я для тебя ничего никогда не делал, хочу начать. Хотя бы вернуть то, что задолжал. Безо всяких обязательств с твоей стороны. Ты же тоже мою жизнь видел, так? Я прав? - Видел. - Хазин сел и потащил сигарету из пачки. - Ты меня таким вот примешь? Хазин задумался, а потом как-то тихо сказал: - Я не видел ничего такого, чем бы не мог восхищаться. Игорь подошёл, присел перед Хазиным и заглянул ему в лицо: - Дай мне шанс, хороший мой. Петя провёл пальцами по волосам за ухом и огладил бровь Игоря: - Самому то как с этим всем моим дерьмом жить будет? - Ни в чем не упрекну, нет у меня такого права, - Игорь потерся лбом о чужую ладонь. Хазин вдруг прижал его к себе и обхватил ногами: - я не смогу как раньше, а как по-другому не знаю пока. Уверен, что хочешь? - А ты? - Игорь отстранился и посмотрел в глаза. Хазин кивнул: - Завтра с вещами приеду. Встал и пошёл одеваться. Всё было очень странно и всё было не так. Не так они обычно мирились, подумал Игорь. Обычно они мирились бурно и быстро или расходились, каждый к себе домой, а потом встречались через день и мирились, опять же бурно и быстро. Сейчас было по-другому, но, наверное, не плохо, просто настолько по-новому, что Игорь не знал, как реагировать и как к этому отнестись, он лишь понимал, что теперь надо очень аккуратно, бережно, и не к Пете даже, а к их отношениям. Поэтому Игорь засунул поглубже самый животрепещущий вопрос, а как теперь у Хазина обстоят дела с коксом и пошёл провожать.       Петя взялся уже ручку двери, но не спешил, помолчал немного и сказал: - Она была права. Работает с одного раза. Там был не я, а какой-то другой человек. А кто я сам, я не знаю. Того, кто был до этого, я уже не хочу. - и вышел.       Гром тупо стоял в коридоре, словно пыльным мешком стукнутый и в голове у него была только захлопнутая холодным сквозняком перед носом офисная дверь и слова: "не знаю ни одного, кто после такого на развод не подал". Вот оно как, значит, - с тоской от осознания думал он, - дело не в том, сколько дерьма и постыдных чужих секретов ты увидел, да таких, после которых бежать от человека хочется, не из-за этого люди расстаются. Дело в том, что кто-то, как Петя, вдруг понимает, что такая жизнь, как была, ему больше не нужна и начинает строить её заново, оставляя, выбрасывая, вынося на помойку, как недавно Игорь, всё, что больше не устраивает, что мешает, и там, в этих мусорных мешках, лежащих на земле, возможно оставлены и их с Петей прежние отношения. И если пока Хазин их не выбросил, то непременно сделает, чтобы не мозолили глаза отсылками на то, чем он больше не является.       А ведь бабка знала, что так будет, и ничего вообще бы не сказала, если б Хазин тогда её из себя не вывел. Дурак ты, Гром, прав был Петя. Почему не подумал, почему не остановился и не спросил подробности! А спросил бы и узнал наверняка, - задал Игорь вопрос самому себе, - отказался бы ехать? И понял, что нет. Понял, что главное было - живой и здоровый Петя, и хотя хер на отношения Игорь класть не хотел, и сделал бы всё, чтоб они продолжились, между отношениями и Хазиным, он бы выбрал Хазина.       Игорь очень старался думать правильно, как должен думать хороший человек, но в какой-то момент ему стало невыносимо жаль, что в этой игре у него не будет даже утешительного приза в виде небольшой конфетки. Ощущение безысходности стало невыносимым и, чтобы хоть что-то сделать, Гром пошёл разбирать ящики на кухне, писать список для очередной поездки в Икею и думать, что приготовить завтра на ужин.