Декабрь 2005
— Думаю, ты права, Абуэла, — говорит Бак, со вздохом опуская камеру. — Это освещение не подчёркивает внешность Эдди. — Думаешь, я не симпатичный? — дразнит Эдди, расслабляясь и выходя из интимной позы, в которой прислонялся к стене гостиной своих бабушки и дедушки. Эта фотосессия для дурацкого задания, которое Бобби поручил клубу фотографии до конца семестра. Проект называется «Чувственные портреты». Почему он не мог дать что-нибудь скучное, например, рождественские открытки? Как, чёрт возьми, Бак должен снять чувственный портрет, если едва может произнести слово «чувственный» вслух, не скривившись? — О, мне кажется, ты симпатичный, — говорит Бак. — Но у тебя некрасивые тени на лице. Мы называем это «глазами енота». Это когда … — Не нужно быть гуру фотографии, чтобы понять, что такое глаза енота, — вставляет Эдди, закатывая глаза. — Просто скажи, где ты хочешь меня видеть, Бак. Я могу позировать тебе хоть весь день. Это правда. Эдди нравится, когда Бак просит его позировать. Он говорит, как круто, что Бак пользуется только плёночными камерами и нельзя увидеть конечный результат, пока он не проявит фотографии в фотолаборатории. — Не хотите попробовать на заднем дворе? — предлагает Изабель, которая сидит в кресле, откуда с любопытством наблюдает за происходящим и время от времени предлагает им странный мексиканский чай, который, Бак готов поклясться, какой-то психоделический, потому что от него кружится голова. Но Бак обожает Изабель и даже недавно удостоился чести называть её Абуэлой, так что, естественно, он не жалуется. — Это может сработать, — говорит Бак, поворачиваясь к Эдди. — Как думаешь, ты выдержишь холод в одной футболке? — Красота требует жертв, — отвечает Эдди, потому что он сумасшедший. Но всё в порядке. Он всё равно любит этого парня. Бак надевает старую ветровку времён 80-х, которую Бобби отдал ему, когда Бак как бы невзначай поинтересовался, где он берет всю свою классную одежду. Для декабря ветровка слишком лёгкая, но Бак просто помешан на ней, и никто не сможет убедить его снять её и надеть что-нибудь потеплее. Когда они выходят на улицу, ветер почти выбивает дыхание из его лёгких. Эдди, стоящий рядом с ним в одной белой футболке, выглядит почти невозмутимо. Но ему, вероятно, приходилось сниматься в гораздо худших условиях, если вспомнить все те музыкальные клипы, для которых он танцевал на улице в нарядах, едва прикрывающих его тело. Это явно закалило парня. Бак поднимает камеру, направляя её на Эдди. На улице действительно намного светлее, но он всё ещё чувствует себя немного растерянно из-за темы проекта. Знаете ли, немного странно делать чувственные снимки своего лучшего друга. Он и раньше наблюдал за тем, как Эдди довольно откровенно танцует, но сейчас они одни на заднем дворе у бабушки и дедушки Эдди, а между ними только камера. Бак чувствует себя неловко, когда указывает ему, как лучше позировать. Он наблюдает, как Эдди нежно прижимает предплечье к своей щеке, закрывает глаза и слегка приоткрывает губы, всё в соответствии с указаниями. Бак сглатывает при виде этого зрелища. — Окей, э-э, — пытается продолжить он. — Не сжимай так челюсть. Расслабься. У тебя такая острая линия подбородка, что ей можно резать кирпичи. Мне нужно не это. Я хочу, чтобы ты выглядел… Нежнее. — Хорошо, — Эдди издаёт смешок, но делает, как ему говорят. Бак немного смущается, не совсем уверенный в том, что его пальцы, нажимающие на спусковую кнопку затвора, дрожат именно от холода. Просто Эдди выглядит таким… Нежным. Бак с трудом сдерживается от того, чтобы подойти к нему и провести кончиками пальцев по гладкой щеке. Но, очевидно, это было бы странно и неуместно. В итоге они делают снимки до тех пор, пока пальцы Бака чуть ли не примерзают к фотоаппарату, а Эдди больше не может находиться на улице. Когда они возвращаются в дом, Абуэла протягивает им пару одеял и чашки с чаем. Они втроём сидят в гостиной, на фоне тихо звучит телевизор, где идёт какая-то мыльная опера. — Бак, ты придёшь к нам на Рождество? — спрашивает Изабель. Она вяжет свитер, на котором, судя по всему, будет буква «Б». При этих словах сердце Бака подпрыгивает в груди. У него дома лежит уже несколько свитеров с буквами «Б», которые она подарила ему за прошлые года. — Не в этом году, — печально отвечает он. — Мэдди и Даг приезжают в Эль-Пасо погостить, поэтому мои родители хотят, чтобы я отпраздновал дома со всеми. Извини. — Ой, да ничего страшного, — отвечает Изабель. — Семья должна быть на первом месте. Я знаю, как сильно ты любишь свою старшую сестру. Она такая очаровашка. Бак замечает, что она не упомянула его родителей в этом семейном уравнении. Бабушка Эдди, безусловно, знает больше, чем говорит. Если честно, на данный момент Изабель знает Бака лучше, чем его собственная бабушка. — Да, она такая, — соглашается он. — Я не видел её с моего дня рождения. В последнее время она почти не отвечает на мои звонки, — добавляет он с горечью. Ему определённо не нравится молчание со стороны Мэдди. Каждый день он задаётся вопросом, почему она не отвечает ему. Бак задаётся вопросом, вдруг он сделал что-то не так. — Наверное, она занята. Сложно быть одновременно и женой, и диспетчером, — говорит Изабель и поднимает взгляд с пряжи и спиц. — Она ведь не беременна? «Боже, надеюсь, что нет», — думает Бак. Одно дело, что Мэдди вышла за Дага. А другое, если у них будет ребёнок. Бак реально боится этого парня и не хотел бы, чтобы тот стал отцом его племянника или племянницы. — Не знаю, думаю, мы узнаем, когда она приедет, — говорит Бак. Он больше не хочет говорить об этом. — Я немного проголодался. Что на обед? — Эдди сказал, что приготовит что-нибудь, — рассеянно говорит Изабель. — Эдди?! — восклицает Бак, выпучив глаза. — Абуэла, ты хочешь, чтобы он сжёг твой дом дотла?! — Él no es tan malo,— бормочет она в ответ. — А вот и нет? — говорит Бак. — Я даже близко не подпускаю его к своей кухне после того, как он сварил спагетти до такой степени, что они начали хрустеть. Это была катастрофа! В доме несколько дней пахло гарью. — Если я настолько плох, готовь обед сам, — ворчит Эдди. — С удовольствием, — говорит Бак, облегчённо вздыхая. — Как насчёт тамале с курицей? Эдди усмехается: — У тебя не получится. — Видишь ли, недавно один замечательный человек поделился со мной рецептом, — говорит Бак, подмигивая Изабель, сидящей напротив него. — Думаю, я справлюсь. Эдди приподнимает брови, сбрасывает с себя одеяло и встаёт. — Тогда я пойду посмотрю, не нужно ли нам что-нибудь купить в магазине. — Смотри, не подожги кухню, пока будешь смотреть, — кричит Бак ему вслед. Эдди показывает ему средний палец, который Абуэла, к счастью, не видит, и исчезает в коридоре. Бак сидит на диване с широкой улыбкой на лице и смотрит любимый сериал Абуэлы. Когда-то он записал эту серию для неё. — Ты оказываешь на него хорошее влияние, — внезапно говорит Изабель. Бак в замешательстве смотрит на неё. Она нежно улыбается, глядя на свитер. — Эдди больше ни с кем так не улыбается. У Бака отвисает челюсть. Он не знает, что на это ответить. — Я просто заметила, что между вами двумя есть что-то особенное, — продолжает она, многозначительно глядя на спицы, а не на шестнадцатилетнего подростка, к которому обращается. — Я знаю, что вы ещё до-олго будете друзьями. Что ж, в этом Бак уверена на все сто процентов. Эдди будет его лучшим другом всю оставшуюся жизнь. Бак — неотъемлемая часть жизни Эдди. Эдди — неотъемлемая часть его жизни. Ничто никогда не сможет разлучить их.***
Настоящее.
Гастрольный автобус едва успевает миновать границу Калифорнии и въехать в Аризону, когда буррито, которое Эван ел на завтрак, оказывается в унитазе. Мэдди поддерживает его за локоть, пока он тяжело дышит. — Я… Ненавижу… Автобусы, — с трудом выдавливает он из себя, сплевывая в унитаз. — Мэдди, я... — Это всё из-за жары и того, что тебя укачивает, — говорит она. — В последний раз, когда ты был в туре со мной, была зима. Может быть, именно поэтому тогда с тобой всё было хорошо. Не думаю, что ты выдержишь два месяца в автобусе, Эван. Её слова подчёркивает то, что он снова наклоняется, чтобы освободить желудок от желчи. — Я нашла таблетки от укачивания, — говорит Афина, появляясь в дверях тесного помещения. Она бросает взгляд на Эвана и морщится. — Но, похоже, уже слишком поздно. — Афина, — зовёт Мэдди. — Есть ли какой-нибудь способ защитить Эвана, если он будет не с нами? Если он полетит самолётом с командой? Какие-то дополнительные меры безопасности, которые мы могли бы предпринять? — Я подумаю, что смогу сделать, — отвечает она. — Думаешь, он не справится с тошнотой? — Я смогу! — восклицает Эван, и его тут же выворачивает ещё раз. — Так и не скажешь, — говорит Афина, вздыхая. — Я могу сделать пару звонков. Но ему все равно нужно будет доехать с нами до Глендейла. Хен говорит, что у нас плотный график, и мы еле успеваем на саундчек. Поэтому никаких остановок. — Всё в порядке, — говорит Мэдди, поглаживая Эвана по спине. — Главное, чтобы ему не пришлось так страдать всё лето. Тут появляется Бобби и пытается втиснуться в дверной проем рядом со своей женой. — Я принёс воды, — говорит он, протягивая бутылку Мэдди, и на его лице появляется беспокойство, когда он смотрит на Эвана. — Прополощи рот, а потом выпей воды. Но очень маленькими глотками. Эван делает, как ему говорят. После он льёт немного в ладонь, чтобы побрызгать на лицо, и холодная вода немного остужает горячий лоб. Он облегчённо вздыхает и садится на пол. — Господи, пожалуйста, смилуйся надо мной… — выдыхает он. — Не драматизируй, Бакли, — говорит Афина. — Тебя просто укачивает. — Это худшее проклятие, — отвечает он. Мэдди похлопывает его по бедру, прежде чем подняться с пола. — Просто оставайся здесь на случай, если тебе снова станет плохо. Афина разберётся с этим. Она всегда находит выход. — Да. Я не просто так возглавляю службу безопасности Мэдди, Бак. Афина — одна из немногих, кто может называть его этим прозвищем. В основном потому, что Бобби знал его под этим именем в школьные годы. Афина познакомилась с Эваном только через несколько лет, но она много слышала о нём от мужа. Кроме того, Афина выглядит довольно устрашающе, и Эван боится, что если решит поправить её, то окажется за решёткой. Как сержант полиции в отставке, она, вероятно, имеет связи. Они втроем исчезают в автобусе, уже обсуждая, как ему помочь. Эван чувствует себя дерьмово, и не только потому, что от него пахнет рвотой. Они ещё не добрались до места назначения, а он уже начал доставлять неудобства всем вокруг. Если добавить к этому уравнению Эдди, то всё становится ещё хуже. И тут до него доходит. Эдди. Эдди является членом команды, которая путешествует на самолёте. Команды, к которой, по словам Мэдди, Эван присоединится. — Подожди, Мэдс! — кричит он. — Не волнуйся, я поеду в автобусе! Не нужно присоединять меня к команде, летящей самолётом. Её голова просовывается в открытую дверь туалета. — Это не проблема, мы уже решаем этот вопрос. — Нет! — восклицает он. — Пожалуйста, не надо. Мэдди хмурится. — Что не так с... О, — в её глазах появляется понимание. — Да ладно тебе, Эван, не веди себя так. Я думала, мы уже говорили об этом. Участие Эдди в туре — это не конец света. — Да, мы договорились, что я буду видеть его только на сцене, — говорит Эван. — Но теперь... Теперь мне придётся путешествовать с ним! Останавливаться в одних отелях! Есть вместе! Блять, я не смогу так, Мэдди. — Что, чёрт возьми, произошло между вами? — спрашивает она, повышая голос. — То есть… Ты так ничего толком и не объяснил. Когда-то вы держались за ручки и хотели уплыть вместе в закат, а потом ты даже не мог произнести его имя, не выходя из себя. — Это сложно, — объясняет он. — Сложно, — вторит ему Мэдди. — Что ж, тогда вам двоим нужно разобраться и сделать так, чтобы всё было просто. Я не отправлю тебя домой и уж точно не позволю ехать в этом автобусе и страдать. — Я предпочту второе, — слабым голосом говорит он. — Серьёзно, укачивание в дороге лучше, чем Эдди. Мэдди фыркает: — С тобой невозможно разговаривать, — и снова уходит. Как только она исчезает, желудок Эвана снова начинает бурлить. Он не уверен, это из-за мыслей об Эдди или из-за того, что автобус постоянно шатает. В любом случае, его снова выворачивает.***
— Папа, мы тоже поедем в Техас? — спрашивает Кристофер, как только они усаживаются в автобус, следующий из Лос-Анджелеса в Глендейл. Поскольку ехать всего шесть часов, Хен с командой решили, что нет смысла сажать пятьдесят человек на самолёт. — Да, это третий город в туре, — отвечает Эдди. — Эль-Пасо. Концерты будут проходить три дня подряд, потому что это родной город Мэдди. — Мэдди из Эль-Пасо? — удивлённо спрашивает Крис. — Вы были знакомы до этого? — Благодаря знакомству с ней я и получил эту работу, — объясняет он. — Я был близок с семьёй Мэдди. В детстве её брат был моим лучшим другом. — Погоди… — он начинает что-то осознавать. —Тот, что на фотографиях? — Каких фотографии? — спрашивает Эдди, приподнимая бровь. — У тебя есть альбом с фотографиями из Эль-Пасо, — объясняет сын. — Там много твоих фотографий со старшей школы, и на некоторых из них есть мальчик с родимым пятном у глаза. Вот почему тот парень у торгового автомата показался мне знакомым. Он был твоим лучшим другом! У него такое же родимое пятно, — добавляет он и смеётся. А затем… — Почему ты так странно вёл себя с ним, если он был твоим лучшим другом? — удивляется Крис. Эдди кусает внутреннюю сторону щеки. Он обожает Кристофера больше всех на свете, но иногда этот мальчик задаёт слишком много вопросов. — Мы сильно поссорились, приятель, — вот что он отвечает. — Если честно, я не хочу говорить о Баке, если ты не против. — Окей… — протягивает Кристофер. Мгновение он пристально смотрит на Эдди, как будто что-то обдумывая, но затем надевает наушники. Эдди воспринимает это как намёк, облегчённо выдыхает и отворачивается к окну, наблюдая, как мимо проносятся пейзажи Лос-Анджелеса. «Всего два месяца», — напоминает он себе. Два месяца, и ему больше никогда не придётся думать о Баке.***
Когда они подъезжают к стадиону Стейт Фарм, Эван чувствует себя намного лучше. Даже проголодавшимся. Но он ещё не до конца доверяет своему желудку, поэтому отказывается от закусок, которые по прибытии им предлагают работники, и берёт лишь бутылку со спортивным напитком, которую осушает за несколько глотков. Мэдди отправляется на саундчек, поэтому он решает осмотреть стадион, следуя строгим инструкциям Афины не уходить слишком далеко и, в случае возникновения каких-либо проблем, немедленно связаться с ней. Несмотря на июньскую жару, на улице уже собралась огромная толпа фанатов, хотя шоу начнётся только через семь часов. Вот это преданность. Когда Мэдди ещё не была такой популярной, как сейчас, они вдвоём покупали напитки и еду, чтобы раздавать их фанатам, которые приходили раньше и стояли в очереди на её концерты. Наверное, это была самая любимая часть дня Эвана. Он любил встречаться со всеми теми людьми, которые искренне любили его сестру и давно следили за её музыкальной карьерой. Когда они смотрят на Мэдди, он видит в их глазах блеск и абсолютное восхищение, которое он тоже испытывает к ней. Нереально осознавать, насколько она любима после всего, через что заставил её пройти Даг. Эван содрогается при мысли о нём. Даг находится за решёткой уже три года, но даже осознание того, что он не выйдет на свободу в ближайшее время за похищение, убийство первой степени и покушение, а также за несколько лет домашнего насилия, не заставляет чувствовать себя спокойнее по поводу безопасности Мэдди. В последнее время участились случаи преследования и травли, особенно после того, как несколько месяцев назад она получила пять Грэмми, и это сказалось на её самочувствии. Афина повысила уровень безопасности, взяв в охрану больше надёжных людей, но этого недостаточно. Эван хочет, чтобы Мэдди была в безопасности, но как это возможно в такой индустрии? Как ему защитить её? Он останавливается на верхних рядах стадиона, глядя вниз на впечатляющую сцену, которую команда неустанно устанавливала всю ночь. Он представляет, как позже вечером, при свете софитов, Мэдди будет петь перед шестьюдесятью тысячами зрителей, а то и больше. Он рад видеть, что она снова в своей стихии, там, где ей самое место, и сможет запечатлеть эмоции, которые она собирается передать зрителям. Она делает то, что у неё получается лучше всего, он делает то, что у него получается лучше всего. И на какое-то мгновение ему даже стало всё равно, что Эдди был там, с ними.***
— Это Дэнни, — говорит Хен, взъерошивая волосы сына, на что тот закатывает глаза. —Он только что закончил четвёртый класс, как и ты, Кристофер. Ему нравятся видеоигры и динозавры. Уверена, что у вас много общего. — Привет, Дэнни, — говорит Кристофер, протягивая ему руку. — Приятно познакомиться! — Привет, Кристофер, — застенчиво отвечает Дэнни. Он указывает на значок на рюкзаке Криса. — Это из «Стражей Галактики»? — Да! — восклицает Крис. — Тебе нравится? — Я люблю Гамору, но мой любимый персонаж, наверное, Ракета. А кто у тебя? — Думаю, нам пора, Эдди, — говорит Хен, мягко улыбаясь ему, когда двое мальчиков начинают разглагольствовать о франшизе. Хен идёт с ним в ногу, когда они оставляют Кристофера и Дэнни в раздевалке. — Ты готов? — Да, но я всё равно нервничаю, — признается Эдди. — Никогда не танцевал перед такой большой аудиторией. То есть, да, на телевидении и у музыкальных клипов тоже большая аудитория, но эти люди не смотрят на тебя вживую. Поэтому я немного боюсь. — Ты привыкнешь, — говорит Хен. — Если ты помнишь хореографию, то всё будет хорошо. К концу тура ты уже забудешь про все прикованные к сцене взгляды. — Это мы ещё посмотрим, — отвечает он, нервно хихикая. — А как ты? Ты впервые с Мэдди в туре? — Я тебя умоляю, — смеётся она в ответ. — Я была с Мэдди с тех пор, как она выступала в баре перед дюжиной пьяных мужчин средних лет. Мы вместе работали в диспетчерской службе в Бостоне. Именно я вдохновила её на то, чтобы показать миру свою музыку. Это заняло немало времени, но она добилась своего. — Ого, вот это история, — выдыхает Эдди. — И несмотря на все трудности она остаётся самой замечательной и доброй женщиной, какой всегда была, — говорит Хен. — Но ты об этом наверняка знаешь. После этих слов Эдди бледнеет. — Мэдди рассказала мне, что вы выросли вместе, — объясняет она. — Вы с Эваном были не разлей вода, да? — Эваном? — он морщится. — Он правда просит называть себя так? — О да, и только так, — говорит Хен. — Почти никому больше не позволяет называть себя Баком. Мне кажется, с тех пор у него сменилось три девушки. Он даже встречался с известной журналисткой Тейлор Келли. Знаешь её? — Слышал. — Ну, в любом случае. Тейлор словно перевернула весь его мир. Он стал... Другим. В некотором смысле, он всё тот же Бак, но тогда… Когда они встречались, он был сам не свой, и с тех пор, как они расстались, он совсем приуныл, — рассказывает она. — Его присоединение к нам туре — это попытка Мэдди наладить его жизнь и попытаться вернуть настоящего Бака. Эдди только хмыкает, ничего не отвечая. На самом деле он не хочет говорить о Баке. А Хен, кажется, читает его мысли. — Ты не хочешь о нём говорить. Между вами что-то… Ваша история не такая уж радостная, да? — Нет, история была великолепна, — говорит Эдди. — Но последствия были не из приятных. Я не разговаривал с Баком десять лет, пока не увидел его на прошлой неделе на финальной репетиции. Честно говоря, я до сих пор не уверен, как вести себя с ним. — Наверное, вам стоит поговорить друг с другом, — предлагает Хен. Они стоят в конце коридора, рядом со ступеньками, ведущими на сцену. — Не хотелось бы, чтобы напряжённость между вами заставила Мэдди волноваться. Она моя подруга, Эдди. Я забочусь о ней. Не усложняй ей жизнь ещё больше, чем она есть. — Не уверен, что мы с Баком готовы к разговору, — признаётся он. — Но я посмотрю, что можно сделать. Хен легонько похлопывает его по локтю: — Прошу. А пока что… — улыбается она ему. — Удачи! Эдди делает глубокий вдох: — Спасибо, — и поднимается по лестнице.***
Можете осуждать, сколько хотите, но Эван сделает всё, чтобы Эдди не появился ни на одной из его фотографий сегодня вечером. Он злится. Кроме того, с ним Бобби, который запечатлеет Эдди во всех ракурсах, коих Бак будет избегать. Концерт просто потрясающий. Сегодня его внимание приковано не к фотографированию, а к тому, насколько масштабным является шоу. Свет, визуал, спецэффекты и желание Мэдди отдать зрителям всю себя приводят его в восхищение. Его сестра в буквальном смысле меняет мир и всю музыкальную индустрию. Посередине концерта, когда команда начинает готовить нечто ещё более впечатляющее, Эван исчезает за кулисами, надеясь перекинуться парой слов с Мэдди и сказать, как потрясающе она выступает. Но тут он буквально сталкивается с человеком, с которым абсолютно точно не хочет говорить. — Э-э, привет, — неловко приветствует он Эдди, фотоаппарат ударяется о его грудь. — Привет, — отвечает Эдди, многозначительно глядя себе под ноги. На секунду Эван пялится на то, как по его шее стекает капля пота. Они стоят ужасно близко друг к другу, пока Эван не осознает происходящее и не отступает, — Извини. — Да, — отвечает Эдди. — Я пройду? Он выжидающе смотрит на него, и только тогда Эван понимает, что стоит на пути к фонтанчику с водой. — Извини, — повторяет он, отходя в сторону. К счастью, от дальнейшей неловкости его спасает появление Афины. — Бак! Я как раз тебя искала, — говорит она. — Мы разобрались с ситуацией с автобусом. Завтра утром ты полетишь вместе с остальными членами команды. Сегодня ещё можешь переночевать в автобусе. Мы поменяли вас с Чимни местами. — Чимни? — спрашивает Эван. — Кто такой Чимни? — Он танцор, — говорит Эдди. Эван не ожидал, что он обратит на него внимание, поэтому бросает удивлённый взгляд. — И мой дублёр. Отличный парень. — Мэдди знакома с этим Чимни? — спрашивает Эван, игнорируя его. — Расслабься, Бак, — говорит Афина. — Ему можно доверять. Кроме того, он нравится Мэдди. — Он нравится Мэдди, — вторит Эван. — В каком смысле? — Это значит, что она в него влюблена, — отвечает Эдди. Серьёзно, этот парень может заткнуться? — И у него есть опыт работы в области медицины, поэтому хорошо, что такой человек, как он, поедет с нами, — добавляет Афина. — Ты же не против, Бакару? — Нет, конечно, — отвечает он, хотя определённо собирается расспросить Мэдди об этом Чимни, как только представится возможность. Чимни… Что это за имя такое? — Подожди, — внезапно говорит Эдди и смотрит на него. — Ты меняешься с Чимни? Ты полетишь с командой? — Ну, я часть команды. У тебя какие-то возражения? — ехидничает в ответ Эван. Эдди поднимает руки в знак защиты, поднимая голову от фонтанчика с водой и выпрямляясь. — Никаких возражений. — Отлично. — Замечательно, — отвечает Эдди. — Пиздец как потрясающе, — добавляет Эван, не фильтруя сказанное. Они неистово смотрят друг на друга, прежде чем Афина откашливается. — Что ж, парни, удачи вам во второй половине шоу. Не поубивайте друг друга, — тихо добавляет она, но Эван прекрасно слышит. «Потрясающе», — думает он. — «Пиздец как потрясающе».