Назад к любви

Беллатриса вернулась мрачный. Она швырнула мое «копье» на песок, а сама села на бревно, которое мы положили у огня. — Что ж, не получилось, — буркнула она. — Ты хромаешь, — сказала я. Она пожала плечами. — Для самый ярчайшей ведьмы ты слишком беспечно относишься к своему здоровью, — сказала я, подвигаясь к ней. — Просто маленькая царапина, поглядев на подошву левой ноги. — сказала она, Я опустилась на колени, подняла ее ногу и увидела огромный порез, еще кровоточивший, на ступне. — Беллатриса, — сказала я, — он глубокий. Его надо зашить. — Я не думала, что кораллы бывают так близко от берега, — сказала она. — Они острые как бритва. — В медицинском комплекте, который мы нашли, есть набор для наложения швов, — сказала я. — Ты можешь… — Могу ли я зашить себе рану? Да. — Я не поняла, то ли она злилась на меня за такой вопрос к ней, то ли злилась на себя за то, что наступила на коралл и вернулась с пустыми руками. Я сбегала к шалашу, достала аптечку и принесла ее Беллатрисе. — Вот, — сказала я. — Только я не могу смотреть. Мне становится плохо при виде крови. Беллатриса взяла из моих рук маленький мешочек и с улыбкой посмотрела на меня: — Спасибо. Я улыбнулась в ответ и спустилась на берег. Я шла и шла, пока не оказалась за пределами слышимости. Я с трудом выдерживала, когда сдавала кровь на приеме у врача, и даже не могла себе представить, каково это — зашить без заморозки собственную рану. И тут я почувствовала под ногами что-то твердое. Сначала я думала, что это камень, оказавшийся среди песка, но потом увидела торчащий угол чего-то, сделанного из темно-коричневой ко-жи. Стоя на коленях, я стала разгребать руками песок вокруг этого предмета и тогда поняла, что это какая-то сумка. Я вспомнила кожаную сумку, с которой Драко ходил каждый день на работу, но эта была больше и скорее походила на чемодан. Я рыла и рыла, отбрасывая песок, и в конце концов смогла ухватиться за ручку и вытащить чемодан из песка. Мне было ясно, что это старый чемодан. Сделанный из добротной кожи, дорогой, с латунной фурнитурой, похоже, он был из 1940-х годов. Место на берегу было достаточно высокое, и он мог лежать десятки лет, нетронутый волнами. Но сколько именно? И как он туда попал? Я долго глядела на замок, но потом решила открыть чемодан вместе с Беллатрисой. Что, если в нем окажутся червяки, жуки, кости или что-нибудь еще из длинного списка жутковатых вариантов? Да, я подожду, пока освободится Беллатриса. Я схватила чемодан, который оказался тяжелее, чем я ожидала, и поволокла его в наш лагерь. Я еще издалека увидела женщину. Она стоял на берегу, опустив ногу в воду. Я поморщилась, Вероятно, она промывала рану. Она повернулась ко мне, когда заметила, что я иду к ней, и помахала рукой. — Ты собралась в поездку, Грейнджер? — спросила она, увидев чемодан. — Очень смешно, — с сарказмом ответила я. — Он лежал в песке, я случайно наткнулась на него и откопала. — Ты уже открывала его? Я покачала головой: — Еще нет. Решила подождать и показать его тебе. Прихрамывая, она подошла к костру. Я поставила чемодан на песок. — Ты как, зашила? — спросила я. — К счастью, до ампутации дело не дошло, — ответила она с улыбкой. Я тоже улыбнулась. — Как ты думаешь, нормально заживет? — Нужно следить, чтобы не было инфекции, — ответила она. — Благодарю Нарциссу что она научила этим маггловским способам. Но почему-то ступня распухла. — 0? — Я подошла к ней и машинально протянула руку к ране, но она отстранила ее. — Все будет нормально, — сказала она. -Давайка посмотрим на этот чемодан. — Открой его сама, — попросила я. — Ты чего боишься-то? — насмешливо спросила Беллатриса. — Я не знаю, — ответила я. — В этом есть что-то жуткое — когда ты открываешь старый чемодан. Там может оказаться… ну, что угодно. — Ну, мы так и будем сидеть тут и любоваться на него целый день или все-таки посмотрим, что там? У меня затрепетало сердце, когда она открыла зацелку на замке. Крышка поднялась со скрипом. Неудивительно, ведь петли проржавели за много лет пребывания в тропиках. Лет или месяцев, этого мы пока еще не знали. Мы с Беллатрисой склонились над чемоданом. Шелковая обивка, когда-то светлая, гладкая, теперь пожелтела и покрылась пятнами. В чемодане лежала смятая одежда. Мужская. Беллатриса достала изъеденные насекомыми брюки и полосатый галстук. Под ними лежали дырявые белые рубашки, коричневый ремень и пара черных кожаных ботинок. Беллатриса посмотрела на них и улыбнулась: «Мой размер». Она достала бумажник, раскрыла его и вытащила идентификационную карту. — Его имя Эдвард Э. Гантер, — сказала она. — Число… — Она прищурилась и вгляделась в карту, — 1951 год. Этот чемодан долго тут пролежал. Беллатриса нашла страховую карточку и свидетельство о страховании жизни, которое было сложено так плотно, что буквально рассыпалось в ее руках. — Похоже, старина Эдди оценил себя в сто тысяч долларов, — сказала Беллатриса. Еще она вытащила несколько истрепанных купюр, пятидолларовую и несколько сто долларовых, и протянула мне бумажник. Я посмотрела на идентификационную карту штата Калифорния, на фото мужчины с темными волосами и печальным взглядом. Он был худощавый, с квадратной челюстью. Он показался мне атлетичным, амбициозным, чуточку похожим на Драко.Интересно, как он или скорее его чемодан оказался на этом острове. Еще Беллатриса нашла блокнот или записную книжку в кожаном переплете и открыла ее. Внутри лежала пачка фирменных бланков. Наверху была надпись жирным черным шрифтом: Контора Э.Э. Гантера, вице-президента, «Калифорнийский Уэст-Банк». — Значит, он банкир из Калифорнии, — сказала я. Я смотрела на фирменный бланк и представляла себе, как мистер Гантер курил сигару, сидя на удобном крутящемся кресле в шикарном офисе в Сан-Франциско с массивной пепельницей на письменном столе и смазливой секретаршей. -Как он сюда попал? Как ты думаешь? -Может, так же как мы. — Беллатриса пожала плечами. — После какой нибудь катастрофы. Я кивнула и достала шерстяной вязаный жилет. -Он явно не собирался жить в тропиках.Значит, разбился самолет, — предположила Беллатриса. -Но тогда мы увидели бы обломки. -Мы пока осмотрели только треть острова. — Она махнула рукой вправо: — Кто знает, что там, на другой стороне. По моей спине пробежала дрожь, когда я представила себе, как может выглядеть место падения самолета. Трупы. Кости. Я поежилась. — Нам надо осмотреть весь остров, — сказала Беллатриса. — Если где-то лежат обломки самолета, там может оказаться что-нибудь полезное, что нам пригодится. Я положила блокнот на колени, а Беллатриса уже хотела закрыть чемодан, когда заметила что-то еще. — Видишь? — сказала она. — Тут есть еще одно отделение. Она перевернула чемодан и стала возиться с замками. Мы ахнули, когда увидели, что лежало внутри: не меньше дюжины толстых пачек со стодолларовыми купюрами. То, что когда-то было аккуратными пачками, перевязанными резинкой, теперь по-коробилось и загнулось от сырости. - Теперь понятно, почему чемодан был таким тяжелым. — Беллатриса взял пачку долларов и провел пальцем по краю. — Мы богачи! Пойдем за покупками! -В «Дырявый котел», — пошутила я. — Мне нужны новые туфли и выпивка. Беллатриса потерла ладонью лоб. — Очевидно, он от чего-то сбежал. Кто еще возит с собой в чемодане такие суммы? Я разглядывала фирменный бланк, а потом заметила письмо. На нем не было почтовой марки или штемпеля, так что, скорее всего, оно не было никогда отправлено. Я вытащила его из блокнота и увидела, что оно адресовано мисс Мэй Гантер из Сакраменто, Калифорния. Я тут же вынула листки из конверта и стала читать вслух. 9 мая 1952 года Моя дорогая Мэй! Когда ты получишь это письмо, я буду в тысячах миль от тебя. Моя дорогая, как я скучаю без тебя и как буду скучать до конца дней своих. В мои планы никогда не входило бросать тебя, но я должен был подумать о Патриции. Мы с тобой оба должны были подумать о ней. Я не слишком хорошо распорядился нашими финансами. Я виноват в том, что мы неудачно их вложили. Я сделал не те ставки. Я слишком долго жил не по сред-ствам. Ты помнишь, как я принес тебе на День святого Валентина бриллиантовое ожерелье? Я надел его тебе на шею и застегнул замок, думая о том, как оно тебе к лицу, и все же мне было стыдно, потому что я превысил тогда сумму, которая была предусмотрена в нашей кредитной линии. Это был мой последний подарок тебе. Ты скоро узнаешь о финансовом банкротстве, в которое я угодил и втянул тебя. В тот день, когда ты начала разговор о состоянии нашего бизнеса, я увидел в твоих глазах презрение. Ты доверяла мне, а я тебя предал, разорил. Я разорил Патрицию. Я не мог даже обеспечить своей родной дочери медицинский уход, в котором она нуждалась. Я обещаю тебе, моя дорогая Мэй, что наша малышка получит уход. Я не могу сказать тебе как, но я наткнулся на некоторые фонды. Ты получишь все деньги, которые тебе необходимы. Я закопал их возле куста гортензии. Ты увидишь клочок вскопанной земли. Там достаточно средств, чтобы оплатить любую операцию, какая понадобится Патриции, и любое дальнейшее лечение или медицинский уход. Пожалуйста, постарайся, чтобы она попала к лучшим докторам и лечилась в лучших больницах. Я молюсь лишь о том, чтобы это не оказалось слишком поздно.И, пожалуйста, когда она вырастет, я надеюсь, что ты расскажешь ей обо мне. Я надеюсь, что она не будет меня презирать. Я так люблю ее. Я молю Бога, чтобы она смирилась с тем, что я совершил ужасные ошибки, но что я старался и в конце концов сделать как лучше для нее и для тебя, моя дорогая супруга. Твое прощение — это все, о чем я прошу. Я мечтаю вернуться к тебе, вернуться туда, где мы полюбили друг друга, где ты доверяла мне. Я молю Бога, чтобы я смог когда-нибудь увидеть снова твое прекрасное лицо. С вечной любовью и обожанием и с моими глубочайшими извинениями, вечно твой, Эд. — Ох, — проговорила я, опуская письмо. —Это невероятно печально. - Значит, он ограбил банк, чтобы спасти свою маленькую дочку, — сказала Беллатриса. — Похоже, что так, — согласилась я, чувствуя слезы на своих глазах. — Но его жена так и не получила это письмо. Как ты думаешь, их дочь… Беллатриса вздохнула. -Тогда у людей не было такого доступа к медицинским услугам, какой есть сейчас у нас, в этом и в волшебном мире — сказала она. — Если ты был беден или если у тебя не было достаточно денег, тебе были недоступны дорогостоящие операции, зелья о которых теперь можно даже не беспокоиться. -Что ж, — сказала я, — лучше я буду верить, что его жена нашла деньги и что Патриция жива. Мне больно предположить, что это не так. — Я покачала головой. — Но как, по-твоему, он оказался здесь? Беллатриса пожала плечами: - Может, так же как мы. Разбилось судно. — Как ты думаешь, он спасся? Или он… Беллатриса вздохнула: — Знаешь, если бы он спасся, неужели он не взял бы с собой деньги? Я кивнула, а сама думала про Эда. Интересно, как протекала его жизнь на острове? Жарил ли он моллюсков, как мы? Жил ли он один много лет? Как он умер? И птицы склевали его труп, так что остались лишь кости? Я содрогнулась, потом мне в голову пришла другая мысль. -Может, сегодня она еще жива, — сказала я, вскочив. -Кто? — спросил Грэй, рисуя веткой на песке горизонтальную восьмерку. Я вспомнила, как когда-то рисовала такой же символ на дереве — знак моей вечной любви к Тому Риддлу. «Я до бесконечности люблю ТР», — драматически добавляла я. -Та маленькая девочка, — сказала я. — Патриция. Может, когда мы вернемся домой, мы сможем ее найти и отдадим ей это письмо. Мы покажем ей, как сильно отец любил ее и как он страдал. Беллатриса смотрела на океан. Начинался прилив. Он толкал волны все дальше на берег, они набегали на песок, играя и дразня, и медленно, но уверенно приближались к нам. Я подумала, как мало я знала об этой женщине, с которым оказалась на необитаемом острове. Любые мои попытки заговорить с ней о ее жизни кончались ничем. Мне было ясно, что она не хотела говорить об этом. Но почему? Я полагаю, что нам пора подумать о том, как жить здесь дальше, — сказала она. — Мы можем застрять тут дольше, чем надеемся. Нам надо… — О чем ты говоришь? — перебила я ее. —Ты не хочешь вернуться домой? Не хочешь, чтобы нас спасли? Беллатриса вздохнула: — Я просто имел в виду, что нам нужно обдумать, как нам выжить, если мы не будем спасены в ближайшее время. Мы должны придумать, как нам хранить еду, может, насушить манго. И нужно построить более надежную хижину, прежде чем начнется сезон дождей. -Нас уже здесь не будет в сезон дождей, — заявила я гораздо жалобнее, чем ожидала. Мои глаза наполнились слезами. Мне хотелось накричать на неё, заорать. Я была готова орать на каждое дерево на острове, на каждую птицу, которая будет слышать меня. Беллатриса ласково дотронулась до моего запястья. — Я не хотела тебя расстраивать. Не думая, я уткнулась лбом в ее теплое плечо. Оно пахло цитрусом и морской водой. — Просто я хочу домой, — рыдала я. — Я до боли хочу домой. Беллатриса молча гладила мои волосы, пока я не перестала рыдать. И потом долго не отпускала меня. Одинокая бабочка глубокого темно-синего цвета села рядом с нами и потом, словно дразня нас, улетела прочь, в сторону океана.