Встреча с темнотой

Хотел бы разглядеть тебя в этой темноте Я без вести пропал, от меня нет новостей

Полчаса до. Дима отхлебнул кофе — он спокойно мог пить этот напиток в любое время суток. До прихода Антона осталось ещё полчаса, а Позов уже его ждал. Он закончил все дела, с комфортом устроился в своём любимом кресле с чашкой крепкого кофе. Постарался расслабиться. Закурил. Последняя встреча с Антоном не давала Диме покоя. Он бесконечно прокручивал в памяти моменты их недосвидания. Почему-то казалось, что это было что-то действительно близкое к встрече двух влюблённых. Об этом думалось с некой опаской. Но совсем не думать не получалось — слишком привычно это было, думать об Антоне. Время потихоньку подходило к прибытию Антона. Этого яркого лучика в Диминой жизни. Иногда, конечно, Шастун был печальным. Иногда он бывал неуверенным в себе, что особенно поражало Диму. Он ведь искренне восхищался Антоном, поэтому никак не мог свыкнуться с тем, что временами того одолевали сомнения, чувство неустойчивости. Они вместе искали опору внутри Антона, Дима старался помочь как мог. У них получалось справиться и не запустить эти неприятные ощущения вглубь души Антона, не позволяли шаткости и тревоге разъедать Антоново нутро. И Шаст снова начинал светить. Обогревать. Ласковыми лучиками заставлять Диму смеяться. Только вот реальное солнце уже почти зашло, а Димино солнце всё ещё не появилось в комнате. Это было странно. Поз проверил все соцсети. Антон ведь всегда отписывался, если он задерживается, но сообщений от Шаста не было. Из-за этого сообщения других людей раздражали. Дима глубоко вздохнул и отпил последний глоток кофе. Чтобы просто не сидеть на месте, Дима решил сходить в сторону кофемашины за ещё одной чашечкой любимого напитка. Когда он шёл обратно к себе, яркий аромат кофе следовал сразу за ним. Но более густым флёром за ним следовала тревога. Антона всё ещё не было. Сообщений от него тоже. Пятнадцать минут после. Дима прождал аж пятнадцать мучительных минут, прежде чем набрать Антона. «Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети». — Ладно. Наверное, он снова не проследил за зарядом, — пробормотал сам себе Дима. Но успокоить себя этим не получилось. Тревога огромным слизнем продолжала расползаться и обхватывать Димины внутренности. Это заставляло кривиться и заламывать руки. Дима решил, что так сильно переживает из-за того, насколько важной для него стала их последняя с Антоном встреча. Кажется, его чувства к своему подопечному начали выходить из-под контроля, над которым Дима долго и тщательно работал. На ускоряющийся стук сердца тоже нашлось объяснение — это вдруг кофе начало действовать. Ну а что? Глупо переживать. Антон всего на пятнадцать минут опаздывает. Дима как мог успокаивал себя, даже такими глупыми способами. Тридцать минут после. Всё помещение было исхожено вдоль и поперёк. Пепельница стремительно пополнялась. Слизень тревоги внутри Димы вырос в настоящего беспокойного кракена. — Почему я, блядь, вообще так переживаю? — Возмущался Дима. Он глубоко не одобрял эти ощущения и считал свою тревогу необоснованной. Ну задерживается Шаст, ну что такого? Сколько раз у него было такое с другими людьми? Уже и не вспомнить сколько, опоздунов хватало. И никогда Дима так не переживал. Здравый смысл попытался подать голос. — Может, он забыл про нашу встречу и просто сам выключил телефон? Мало ли зачем ему это понадобилось. Дима написал своему другу Косу, который работал в той же студии, где и Шастун: «Друган, ты Шаста сегодня не видел?» «Около часа назад от меня ушёл. А что?» — Кос ответил быстро. «Он должен был быть у меня полчаса назад», — посетовал Дима в голосовом сообщении. «Странно. Я ещё попросил его тебе привет передавать. Он говорил, что сейчас к тебе рванёт». Из-за ответа Коса беспокойство Димы дошло до какой-то грани, перелилось через края Диминого терпения. Оно поглотило Позова. Подрагивающими руками Дима раз за разом пытался звонить Антону. Какая-то часть его разума понимала, что это бессмысленно. Что от количества безуспешных попыток телефон Антона не включится. Шаст не может ехать час. Даже если город стоит, то для мотоцикла это не помеха. Что-то случилось. Боже, наверняка что-то случилось! Один час после. На какое-то время в Диме власть взяла та его часть, что считала волнение бессмысленным. Он уже собирался начать бегать и что-то узнавать, обращаться к кому-то за помощью в поисках Антона. Но в итоге решил, что если человек на час опаздывает, и у него не отвечает телефон, то только из-за этого никто не подорвётся ему помогать. Люди просто покрутят пальцем у виска и скажут, что Антон — взрослый мальчик, уж найдётся и без них. Дима смиренно согласился с этой пробежавшей в голове картинкой и солянкой из выдуманных диалогов. Он постарался взять себя в руки. Он всё ещё безбожно много курил — сигареты уходили практически одна за одной. Горло саднило невероятно, но это Диме было лишь на руку — это хотя бы отвлекало от тревоги, пытающейся прорваться сквозь наскоро возведённые баррикады. Дима листал подписки в телеграме, чтобы хоть как-то ускорить тлеющее ожидание. Контент проплывал перед глазами, не задерживаясь в голове. Лишь одна запись помогла Диме сморгнуть морок, напавший на него. Яркие эмоджи привлекли внимание к этой записи новостного канала. «ДТП в центре Москвы. Мотоциклист разбился насмерть. Больше никто не пострадал». Дима застыл. Резко разболелась голова, будто Диму кто-то ударил по ней. Взгляд уткнулся в одну точку. Мысли, разумеется, были об одном. Это же не Антон? Пожалуйста, пусть это будет не Антон! Это не может быть Антон. Только вот буквально через минуту после публикации новости выложили размытые фотографии. Дима тут же ожил и начал рассматривать фото. Они были очень плохого качества, и видно было только мотоцикл. Его Дима спутать не мог ни с чьим другим. Это был мотоцикл Антона. Сомнений на этот счёт не было. Дима накрутил себя так, что уже не мог думать о других версиях. Следующая запись новостного сообщества всё раскрыла. «Популярный 27-летний певец Антон Шастун погиб в ДТП, разбившись на своём мотоцикле в центре Москвы». Жизнь Димы начала тускнеть. Мир медленно расслаивался перед глазами. Один день после. Дима до сих пор не мог поверить. Невозможно было в поверить, что Антона нет. Диме уже давно казалось, что жизни до Антона будто бы не существовало. Он уже забыл, каково это. Он просто не знал, как теперь быть. Как ему справляться? За все эти годы Антон стал константой в жизни Поза. Его путеводной звездой. Да, они не так часто проводили время вместе, не так близко, как хотел бы Дима, общались. Но они встречались регулярно на протяжении многих лет. Даже с учётом бурной жизни артиста у них всё получалось. Потому что это было в приоритете. Дима без сожаления жертвовал всем, что только могло выпасть на их с Антоном урок. Однажды даже отказался от встречи с серьёзным спонсором, который помог бы открыть филиал Диминой школы в другом городе. Несколько часов с Антоном были важнее. А теперь его нет. Нет, быть этого не может. Дима встряхивает головой, потирает заплаканные глаза и неудержимо хохочет, будто только что услышал самую смешную шутку на свете. Ну как Антона может не быть? Это же бред! Одна неделя после. Похороны Дима пропустил. Он просто не смог заставить себя там находиться. Хотя он даже сел в свой служебный автомобиль и поехал на кладбище. Водитель припарковался далеко от входа, потому что машин было бесчётное количество. А ещё Позов увидел камеры, пока они медленно кружили в поисках места. Много камер. Кто-то давал интервью. Кто-то записывал сторисы. Да, они делали это со скорбными лицами, кто-то плакал, растирая тушь. Но тогда Дима ощутил от всего этого только отвращение. Ему казалось, что всем на самом деле всё равно. Что все устроили цирк на костях Антона. Найдя местечко, водитель обернулся и посмотрел на Диму с ожиданием. — Поехали обратно, — попросил Дима. Водитель лишь понимающе кивнул и снова завёл автомобиль. Уже дома Дима лишь молча прошёл в свой кабинет, сел в кресло и уставился в окно. Пустота внутри поглощала всю его сущность. Димин мир уже никогда не станет прежним, без Антона жизнь сложно представить полноценной и радостной. Ведь Антон был воплощением радости. Две недели после. Дима не верил своим ушам. Слушал и слушал запись не лучшего качества, не мог остановиться. В дань памяти Шастуна его лейбл выпустил несколько демо-записей неизданных до этого песен. Дима горько усмехнулся. Он до сих пор не привык к тому, чтобы говорить об Антоне в прошедшем времени. Но ведь его новые песни больше никогда не выйдут. Его лейбл может только продолжать зарабатывать на его имени, выуживая из своих недр старые записи, демки и начальные версии уже известных песен. Но одна из этих песен была особенная. Она была о них. Об Антоне и Диме. Настолько очевидно о них, что Дима даже в своём разбитом состоянии понимал, что он ничего не придумывает себе — в той демке всё было понятно. Там было много деталей об их последнем вечере. А ещё песня была очевидно о любви. Это уже перестало быть вопросом. Антон любит его. Блядь. Любил. Неужели и правда любил? Стало ещё хуже. Хотя до этого Диме казалось, что ему уже просто невыносимо. Но, нет, хуже быть, оказывается, может. В голове медленно, будто в трансе, плавали мысли. В основном о том, что могло быть всё хорошо. Они могли быть вместе. Последние месяцы Дима много думал об этом. Он перебирал мысли об Антоне, будто самые важные сокровища. Выкладывал их из обычно закрытого на множество замков сундука и разглядывал. Делал это только когда никого не было рядом, тайком. Воровато оглядывался и смаковал каждую мыслишку одну за одной. Дима думал о том, что Шаст давно стал для него больше, чем другом. О том, как хочется его поцеловать. Нестерпимо хочется его трогать — мягко водить по его запястью пальцами, перебирать его волосы, прижиматься к его длинному телу всем своим существом. Обычно на этом моменте в голове у Димы становилось мрачно. Тучи заслоняли солнце, пыль залетала в лёгкие — поднимался настоящий ураган. Ураган из неприятных мыслей. Дима судорожно собирал свои сокровища в свой иллюзорный сундук, чтобы они остались в безопасности, и отдавался внутреннему вихрю. Думалось о том, что он всего лишь преподаватель для знаменитого певца, он, по сути, никто, несмотря на его достижения в бизнесе. Дима оставался в душе обычным учителем. А Антона видел как звезду. Слепящую, недоступную, далёкую. Солнце. Из-за этого ещё невыносимее было осознавать, что у них на самом деле всё было взаимно. Может быть Антон тоже хотел прикасаться к Диме. Может быть тоже хотел его поцеловать. Дима одёрнул себя, ведь уже нет смысла предполагать — это Антон успел сказать в своей последней песне. Он точно хотел поцеловать Диму. Но никогда не поцелует. Голова начала кружиться от слёз, которые рвались наружу, но заплакать почему-то не выходило. Они разрывали Диму изнутри, заставляя корчиться на диване. Удушающие эмоции не выходили наружу, потому Дима от них задыхался. Оставалось только кусать собственный кулак, подушку, да что угодно, потому что челюсти сводило от напряжения. Особенно больно было от того, что он так и не нашёл в себе сил и смелости развестись. Его брак начал трещать уже много лет назад. У них уже давно свои отдельные друг от друга жизни, просто кольцо на пальце — это удобно и безопасно. Особенно когда ты на самом деле жаждешь контакта с мужчинами. Дима потому и женился — понял, что ему, кажется, нравятся мужики, и почему-то решил, что брак с женщиной его спасёт. Дурак. Это ещё никого не спасало. Наоборот, чаще портило жизни обоих. Иногда ещё и жизнь третьего, с кем мужчина быть не может, отказывается ради семьи. Но Дима тогда был молод и какое-то время пытался быть «нормальным». Повезло ещё, что он не был настолько глуп и наивен, чтобы завести с женой детей в надежде, что уж это его точно обезопасит от порока и срастит с семьёй. Вместо этого они с женой дистанцировались друг от друга, просто жили в одном доме — сожителями они были неплохими. А когда Дима стал зарабатывать прилично, жена и вовсе перестала пытаться что-то поменять — её всё устраивало. Так Дима жил годами. Заводил короткие интрижки, но до ужаса боялся разоблачения, бежал при первой возможности. Иногда чувствовал к себе отвращение из-за того, что принятие себя и своей ориентации длилось слишком долго. Иногда играл в рулетку со своей судьбой, когда занимался сексом без защиты с незнакомцем в алкогольном угаре. Диме везло, но как же он презирал себя после таких случаев! Антон стал первым, которого Дима не просто вожделел. Его Дима сумел полюбить. Всё указывает именно на это. Эти чувства не могут быть чем-то иным. Это любовь. И совершенно невыносимо от того, что это всё уже не имеет значения. Это чистое и искреннее чувство теперь нужно как-то скомкать и выбросить. Вырвать сердце из своей груди и оставить на его месте зияющую дыру. Она станет чёрной дырой. Будет поглощать в себя весь Димин свет, все его жизненные силы. Она поглотит всё. Пока он не станет рабом этой дыры. Пока он не превратится в ничто. Пока он не станет оболочкой. Пока в Диме не останется только невесомость. И темнота.