Эй, Золушка!

На столах стоят бутылки вина, шампанское, коктейли и другие алкогольные напитки. С каждым новым бокалом алкоголя атмосфера становится все более раскрепощенной. Разговоры становятся откровенными, а эмоции - бурными. Оглушительно громкая музыка бьёт по вискам, тела пьяных молодых людей извиваются под биты, называя это громким словом «танец». В крови течёт алкоголь, дурманя разум. Запахи смешиваются в непонятный, до тошноты противный смог. Духота клуба усиливает эффект алкоголя, вызывая головокружение и потерю связи с реальностью. — Сонхва, мне нужно тебе кое-что сказать, – начал зашедший Уён, на что Пак заинтересованно посмотрел на него. — Вчера на кухне, я застал не очень приятную картину. Как бы мягче это сказать, твой женишок, липнет к моему Сану. Я же предупреждал, что он всего лишь подстилка! Ему нужны только деньги, и готов подставить задницу любому богатому мужику, лишь бы получить своё! Они чуть не поцеловались, но, благо я вовремя пошёл за Саном и помешал им. Я уверен, что он хочет рассорить нас с ним. Пожалуйста, не позволяй ему этого, – «слёзно» попросил Уён, жевая губу. Сонхва встряхнул головой, отгоняя неприятный утренний разговор. — Лилиан, будь добра, налей еще! – обратился Хва к барменше. Сонхва хорошо. Чёрная рубашка липнет к телу, на лбу блестят капельки пота, скатываясь по виску. Чёрные волосы закручиваются в лёгкие кудряшки и спадают на лицо. В руках пина-колада или лишь её остатки. Обжигающая горло текила плавно растекается по венам. Сонхва чувствует, что дошёл до пика, выпив ещё несколько стопок с терпким алкоголем. Под воздействием громкой музыки и алкоголя пьяный Сонхва теряет контроль над собой. В такие моменты разум отступает на второй план, а чувства и инстинкты берут верх, ведя к неизведанным ощущениям и эмоциям. — По-моему, ты и так уже здорово набрался. Смотри, не усни здесь. Да и убирать за тобой мне, признаюсь честно, не очень-то хочется, — проворчала Лилиан не столько ему, как себе под нос. Но он уже давно привык к ней, да и ходили незатейливые разговоры среди постояльцев, что она ворчит еще с самого открытия этого бара. Несмотря на это, заботливо вызвала такси и вывела из заведения на свежий воздух.

***

На улице глубокая ночь. После ночного происшествия, Хонджун не выходил из комнаты. Сейчас, он не хотел никуда идти, хотелось просто лежать на кровати закутавшись в одеяло. Всё, чем он занимается, это читает книги. Старший даже его старый, потрёпанный телефон отобрал. Ну, вот, собственно, в медленном ритме почти прошёл ещё один день. Ким решил немного разобрать вещи, и полез в самый дальний ящик шкафа, где наткнулся на маленькую коробочку. Хонджун задумчиво смотрел на этот ящик, стараясь разгадать, что именно могло там находиться. Не посмотреть что там, было бы грехом. Открыв крышку коробки, там оказалось фото в рамке и альбом: «кто это?». Рассматривая каждое фото, и отмечая, что на всех фотографиях Сонхва счастлив с этим парнем: «Может друг детства?», - пронеслось в голове. У Хонджуна и в мыслях подобного не было, чтобы, зло бросаться на ком-либо плохими словами, он просто пытался подстраховать себя. Да, он был элементарным трусом, которому нужны были своеобразные гарантии того, что Сонхва не вышвырнет его как ненужную вещь. Ведь даже в отцовском доме его обратно не примут. А влечение к Сонхва все больше росло. Ким начал замечать за собой, что его тянет к старшему. Он не мог это объяснить даже самому себе. Но, каждый раз, от его холодного отношения к себе, делало ему больнее, чем, когда отец-тиран поднимал на него руку. На скрип отворившейся двери Хонджун поднял голову вздрогнув всем телом. Младший от неожиданности резко отпрянул назад, отчего рамка с треском разбивается. В ту же минуту, когда дверь повернулась на петлях, Хонджун, увидев пьяного старшего, зашагал по комнате из угла в угол, как дикий зверь, посаженный в клетку. Вошедший Сонхва явно не был рад увиденному. Его взору предстало на полу, разбитую рамку с фотографией. Глядя в глаза блондину, Сонхва усмехаясь, начал медленно приближаться к нему. В его черных глазах играла легкая насмешка, словно он получал удовольствие от страха парня. Глаза у него были непроницаемы, темны. Сонхва сознательно тушил их блеск, не пуская взгляд младшего вглубь, скрывая что-то от него. Старший вдруг понял, что блондин его боится. Вряд ли он боялся старшего осознанно, вряд ли признался бы в этом самому себе, чувство страха в нём жило, и старший это уловил. Страх великое чувство, спасающее человеку жизнь и толкающее его на гибель. Дающее человеку энергию и парализуюшее его волю. Страх - это спасение или смерть. И тут не угадаешь, что ждет тебя через мгновение, твой страх сам выберет тебе судьбу. В два шага Сонхва оказывается около блондина, хватает рукой за грудки. Звук пощёчины эхом отдался по комнате. На мгновение Хонджуну показалось, что у старшего появился во взгляде проблеск разума, но это была лишь секунда. После чего увидел в больших глазах ярость и злость, а на дне плескались желание и похоть. Об стену швыряет, вызывая приглушённый стон. Ким сам не заметил, как глаза стали на мокром месте, как душу начало рвать, как пальцы стали сжимать ночную рубашку. Сонхва хочет сделать больно, чтобы младший почувствовал, что он злится, чтобы начал умолять. Грубо схватив младшего за запястье поволок в сторону кровати. Кожа на коленях и локтях ободралась, пока Хонджун цеплялся за ковёр, чтобы притормозить движение. Неловко дёрнув рукой, блондин чуть шикнул от боли. Крупный осколок от рамки мазнул по внутренней стороне ладони, отчего алая кровь окрасила своим цветом светлый пол. Крупные капли упали на пол, обращая внимание Пака. Но тот не стал на этом заострять внимание, продолжая путь. На кровать Хонджун был грубо кинут и сразу придавлен телом Сонхва. Младший бил его слабыми ручками и пинался, изо всех сил пытаясь вырваться. Стало вновь противно и нестерпимо тошно. — Х-хён, останови-мнм, - старший не дал договорить, сокращая расстояние между ними и неожиданно грубо сжимает подбородок Хонджуна, разворачивая к себе, и, притянув его поближе, жадно впивается в чужие губы. Хонджун опешил от неожиданности, но придя в себя, тут же начал упираться руками в его грудь, крепче сжимая губы, стараясь никак не отвечать на требовательный поцелуй. Но с каждым мгновением становилось всё труднее себя сдерживать, цепляясь за ниточки моральных принципов, не позволяющих ответить парню взаимностью. Он с силой прижимал его к себе, вынуждая обмякнуть в руках. Старший целует не ласково, показывая всю свою ревность через собственничество. Он властно сминает их, параллельно облизывая. Сонхва остервенело кусает губы Джуна до крови, которую тут же слизывает, оставляя железный привкус на своем языке. Младший хрипло мычит, пытаясь отстраниться, но его только жёстче хватают сильные руки, против которых он бессилен. Хонджун хоть и привык к грубости, но всё происходящее казалось ему странным и непривычным. Старший, заметив податливость младшего, довольно ухмыляется сквозь поцелуй и, надавив пальцем на подбородок, заставляя Джуна открыть рот, проникает в горячую полость, тут же сплетаясь с языком младшего, отчего тот несдержанно всхлипнул, и заикаясь, пробормотал чуть слышно: — Сонхва стой. Но Пак снова приблизился к лицу и после этих слов Хонджун замер, ожидая, что он в очередной раз его поцелует. Старший хватается за чужую шею, сжимая её в большой ладони и наслаждаясь страхом в глазах. — Я в любой момент могу сломать твою тонкую шейку или пустить пулю тебе в лоб и никто не найдёт твоё бренное тело. А твой папаша ничего не докажет — и его уберу с дороги. Что стоит мне продать тебя в бордель? Хонджун тихо всхлипывает в чужих руках и обхватывает кисть старшего своей ладошкой, сжимая её. Он задыхается. Воздух в лёгкие не поступает, глаза закрываются, а голова пульсирует от нехватки кислорода. Хочется уже поскорее закончить эти мучения, но всё, что он может здесь и сейчас — просто висеть в руках Пака, как тряпичная кукла. Глаза медленно становятся стеклянными, застывая с гримасой ужаса на лице, и Сонхва сжаливается, разом выпуская чужую шею из рук. Ким отшатывается с громким кашлем. — Не подходи, не надо, — хрипит Хонджун, отползая от Сонхва на другой край, к изголовью, и попытался скатиться на пол, что-то бессвязно бормоча и в панике постанывая. Дернув ногой, он задел пах старшего, и тот выругался, почувствовав тупую боль. Пак передвинулся, навалившись на младшего всем телом, и уперся рукой ему в грудь пониже шеи. Сонхва прижал к кровати слабо трепыхающееся тело и скривился, когда по руке неожиданно потекло что-то теплое. Опустив взгляд, он увидел извилистую кровавую дорожку. — Дорого же ты мне обходишься, мышонок, – ядовито шипит он, и бьет наотмашь в лицо, Хонджун от боли теряется в прострации, перед глазами чёрная пелена, а боль охватывает всё тело. Он чувствует кровь на своём лице, синяки на своём теле. Старший замахнулся для повторного удара, но останавливается, увидев под собой подрагивающее тело, который зажмурился, пряча лицо в крохотных ладошках. — Сонхва! Пожалуйста! — хрипло бормотал Хонджун, умоляюще и со слезами смотря прямо на спокойного и холодного парня. Опустив низко голову, понимая, что слёзы на того не действуют, младший хрипло с заиканием приглушённо добавил, чувствуя, что поток слёз уже невозможно было сдерживать, а горло сжалось: — Пожалуйста, не делай этого.. — Не бойся, будет очень больно, – издевательски тянет Сонхва, смотря прямо в глаза жертвы и медленно надвигаясь на неё. Темноволосый стал расстегивать рубашку парня снизу, но маленькие пуговицы не поддавались тонким пальцам, поэтому он бесцеремонно порвал ее. Младший заметался по кровати, пытаясь уйти от цепких пальцев. Пьяный и разъяренный разум мужчины ни на что не реагировал. Откинув уже ненужные тряпки на пол, Сонхва спустил пижамные шорты, которые едва доходили до колен. Он смотрел на младшего без одежды, который пытался смущённо прикрыть свою наготу, хрупкий парень тяжело дышал, смотря сквозь слезы на Сонхва, который стягивал с себя верх. Его удручающий взгляды вид находился в контрасте с выражением лица. Темные большие глаза были мутные и печальные. От щек отхлынула кровь. Огненные брови изогнуты в негодовании. Лицо пронзала не просто печаль, а глубокое отчаяние. Без лишних слов, старший поднёс три пальца ко рту, насильно заталкивая, тем самым смачивая их, Ким стал кашлять, когда пальцы были слишком глубоко и давили на язык. Пак вынул влажные пальцы, поднося их ко входу, чуть надавливая. Когда один палец был внутри, Хонджун почувствовал дискомфорт и истошно закричал сомкнув колени, а Сонхва сразу их раздвинул и протолкнул ещё два, после чего тот громко вскрикнул, пытаясь соскользнуть с пальцев. Хонджун не пытался сдержать слёз и болезненных стонов. Страшно и мерзко настолько, что хочется перестать ощущать что-либо, перестать жить сию же секунду. Пак двигал пальцами, всаживая их всё глубже и резче, а затем в один момент остановился, ловя панический взгляд младшего. Ким слышал свой хриплый болезненный крик, отдавшийся в ушах, когда Сонхва одним сильным глубоким движением вошёл в него, стискивая бедра до синяков. Чтобы не дёргался. Чтобы исполнял свою эту чёртову обязанность, несмотря на слезы и неконтролируемые крики боли. «Девственник» кричало сознание Сонхва, но желание и похоть берут верх над разумом. — Заткнись. Хватит вопить, как будто тебе это не нравится, шлюха! — от нового удара по лицу в носу защипало. — Мне больно! Остановись! Хватит! Хонджун испуге лишь беззвучно пытался схватить губами воздух, расширенными затуманенными глазами смотря на мужчину, который двигался в нём сильными ритмичными движениями. Его член входил полностью, и бедра всякий раз врезались в ягодицы, всё быстрее и быстрее, так, что в какой-то момент казалось, сознание уже расплывается от беспрерывной боли, которую старший просто вбивал в его тело. Только вот на этот раз спасительная темнота не приходила. Он чувствовал каждый грубый толчок, не мог отвести взгляда от злых темных глаз, не веря, что это вовсе закончится. — Не надо. Мне больно, хён. Пожалуйста! – Ослабленным голосом просит Хонджун. Знает, что все равно слушать не будет. Старший набирал темп. Он попадал по простате через раз. Хонджун кричал от боли и умолял Сонхва остановиться. Мужчина вышел из податливого тела почти полностью и вошёл резко на всю длину. Он кончил глубоко внутрь заполняя младшего и медленно вышел. Из растянутой и опухшей дырочки потекла кровь вперемешку со спермой, капая на кровать. Немного отстранившись, Сонхва осмотрел кровоточащий анус и встал, оставляя младшего на кровати в полуобморочном состоянии. Хонджун сворачивается в клубок, шипя при этом от боли, и громко воет на всю комнату, захлёбываясь в своих слезах и задыхаясь.