Такое случается

Наверное, он должен был это скрыть. Мин Фань подумал об этом не сразу, едва сориентированный, измотанный и… Раненный? Потрепанный? Он не уверен в том, как правильно назвать своё состояние. Ему было больно, он это отлично помнит, и это длилось долго. Он достаточно хорошо знает, что Цветы Вечной Страсти, жёлтые и безобидные, являются довольно сильнодействующими, по этой причине он стянул с Лю-шишу его верхнюю мантию практически сразу, но… было поздно. Как предотвращать эффект, так и бежать для себя самого. К своему сожалению, он не смог бы отбиться, он намного слабее шишу, и вряд ли бы хоть когда-либо станет настолько сильным, как мужчина; и, второе сожаление, он не потерял сознание от удара головой об твердую землю (очень и очень жаль). В любом случае, это неважно, он потерял сознание где-то посередине; опять же, Мин Фань не уверен. Шизунь всегда говорил быть внимательным и осторожным, но временами он не мог справится с настолько простой задачей; иногда его память и эмоции работали очень избирательно. Хотя шизунь говорит, что сейчас он разбирается в этом намного лучше, что должно быть правдой; шизунь никогда не ошибается. Мин Фань думает, что прошёл целый день, и он удивлён, что жив, пока не понимает, что его ран почти нет, а синяки заживают. Он дышит, и прислушивается к себе; ох, верно, энергия ян. Энергия ян шишу. Её много и она внутри него. Точно, двойное совершенствование, как он мог забыть? Мин Фань лишь делает ещё пару вздохов, уползая в сторону из-под другого уснувшего или без сознания мужчины — это не главное сейчас — и пытается встать. Несколько попыток спустя, у него это получается, и он лишь отползает к дереву, чувствуя запах убитого ими сутки назад демона; запах разложения едва не заставляет его слабый и отчего-то ноющий от боли живот блевать, но Мин Фань сдерживает позыв; он главный ученик Цин Цзин, с него достаточно слабостей и позора на сегодня. Чтобы на это безобразие сказал шизунь? Именно в этот момент он думает о том, чтобы скрыть всё, добираясь до своей пространственного мешочка и вытаскивая лишь запасной верхний слой. Видимо, это будет его единственная одежда, когда он быстро отбрасывает остатки своей прошлой в сторону разлагающего трупа монстра. Он хочет сжечь их, эти клочки, этот труп, это поле цветов, все еще невинно цветущих через сотню метров. Однако, это не практично, это радикально, и здесь растут медицинские травы; это было бы варварством с его стороны. Нет-нет, он должен мыслить шире этого, как и полагается учёному. По его голым бедрам течёт что-то вниз; этого чего-то много, достаточно, чтобы его икры и сгибы коленей чесались от засохшего ощущения жидкости на коже; он не обращает на всё это никакого внимания, нет. Мин Фань собирается вместе дольше, чем бы ему хотелось или чем бы ожидал шизунь, если бы он был здесь (шизунь бы не стал давать и шанса такой грубой ошибке быть исполненной), и после он снова делает вдох, вставая. Ему ещё нужно постирать верхнюю одежду Лю-шишу от пыльцы, что он стянул, и любую часть нижних слоев, что могла уцелеть. Им нужно будет вернуться обратно. Мин Фань не успевает подавить дрожь при этой мысли.

***

Он вновь думает, что должен был скрыть это, когда одежда Лю-шишу сохнет на ветке дерева, когда он отстирал, что мог в ближайшем ручье, и он развёл костёр и бессмысленно созерцает пламя. Наверное, прошло несколько часов; ему следовало заняться чем-то более полезным, чем наблюдение на огненными язычками. Мин Фань также недоволен тем, что его тело само по себе напряглось от шорохов со стороны мужчины, и он уставился в землю, чтобы не сделать какую-то глупость ещё. Он подкидывает хвороста, его ноги и колени болят от того, сколько времени он просидел на них, голая кожа, наверняка разодрала грубость земли, когда он спрашивает, не глядя: — Как шишу себя чувствует? — было бы ужасно, если бы Мин Фаню пришлось нести их обратно до секты. Он бы не смог, хотя должен. Мин Фань не уверен, что готов трогать шишу в любом виде. В ответ ему была лишь тишина и нечто, похожее на ощущение ужаса, однако Мин Фань не нашёл сил поднять глаза и проверить. Ох, ему не стоит так драматизировать, такое случается в их мире, чаще, чем следовало бы; шизуню бы не понравилась его слабость.

***

Мин Фань плохо помнит, как они добирались до секты, кроме того, что в начале это были лесные безлюдные заросшие тропы, а после, вблизи секты, полет на мече Лю-шишу — он просто старался смотреть куда угодно и думать о чем угодно, кроме чужой руки на своей спине, недавшей ему упасть, кроме чужого тела так близко к своему, когда бы он предпочёл упасть вниз. К его счастью, шишу не подумал привезти их на Цин Цзин, Мин Фань в самом деле не готов видеть шизуня сейчас, в таком неподобающем грязном виде, подумать только. Дом Лю-шишу, на удивление, ещё более пуст, чем у его шизуня, хотя ванная такая же, как, наверное, у всех лордов. Мин Фань не может утверждать, до этого дня он видел только одну ванну одного лорда, и предпочёл бы, чтобы так и осталось, однако, конечно, не все желания сбываются. К его удивлению, Лю-шишу ушёл за водой быстрее, чем Мин Фань успел бы подумать об этом сам, сказав, чтобы он шёл первым. Мин Фань чувствует себя неловко в чужом доме от мысли, что лорд принесёт воду для него. Это странно, это непрогнозируемо, и он не знает, как реагировать и делать с этим. Талисманы для нагревания воды активированы и за четверть ароматической палочки вода нагрета, Лю-шишу исчезает, и приносит стопку одежды, оставляя её на столешнице, говоря, что она для него, и снова исчезает, уходя из дома, закрыв двери. Мин Фань снова делает пару вдохов, у него кружится голова, едва не выворачивает желудок и ужасно болят ноги. Его руки дрожат от усталости, когда он скидывает грязные тряпки и погружается в горячую воду. Боль тела от этого ощущается ещё сильнее. Здесь не так много масел и мыла, как у его шизуня, но достаточно, чтобы справится с грязью в волосах и оттереть всё, что он может оттереть со своей кожи. Его кожа красная оттого, как сильно он растирал её, почти поврежденная и поцарапанная от его собственных ногтей. Мин Фань делает один резкий вдох, и задерживает дыхание; его голова болит только сильнее, в висках отчётливо пульсирует сердце. Он делает выдох, выходя из воды, радуясь, что был первым; он не уверен, что смог бы зайти в воду после Лю-шишу, и это заставляет его усмехнуться, пока он убирает влагу полотенцем. Посмотрите на него, он уже такой привередливый, такой изнеженный. Конечно, единственная одежда, которая могла быть в этом доме — это одежда лорда пика Бай Чжань; она чистая и самая дорогая, что ему доводилось надевать на себя, излишне длинная для него и широкая в в плечах, когда он завязывается её слои, два вместо тех четырёх, что ему положили, подворачивая штаны и заправляя в собственные сапоги, единственное, что уцелело у него. Когда он принюхивается к аромату одежды и своим влажным волосам, оставляющим следы на белом шелке на его плечах — это очень похоже на Лю-шишу. Ему не нравится. Ему просто следовало сбежать, и оставить Лю-шишу на той поляне, привести себя в порядок самостоятельно, и делать вид, что он избежал всего этого.

***

Шизунь был в большей ярости, чем он когда-либо видел. Это было страшно, и одновременно с этим он был спокоен. На пике Цин Цзин ему ничего не грозит, пока шизунь здесь. Даже если шизунь разрушил часть собственного дома, пытался убить Лю-шишу, который совершенно не умеет выбирать слова (а Мин Фань не чувствует, что его голос сможет остаться твёрдым, чтобы это опровергнуть; его голос всё ещё звучит в его ушах: я навязался ему, я навязался ему, я навязался ему, я навязался ему, я навязался ему, я навязался ему…), а потом пришли другие лорды и всё стало ещё запутаннее. Он думает, что ему следовало промолчать, что ему стоило одному вернуться на пик и не говорить ничего лишнего; конечно, шизунь бы заметил, что что-то не так, но... ему следовало просто солгать. Шизунь выглядел очень злым и недовольным, казалось, его это расстраивало даже больше, чем самого Мин Фаня. Ему стоило быть более лучшим учеником и не доставлять шизуню таких неприятностей. Мин Фань просто оставался на месте, сел обратно на землю, согнув колени, ожидая; шизунь со всем разберётся и придёт, чтобы сказать ему, что делать, так было всегда, сколько помнил себя Мин Фань. — Мин Фань, — произносит его шизунь; быть может, ему кажется, но это звучит чуть мягче, чем обычно; тон поворачивается и шизунь выглядит таким, как и всегда, не скрывая за веером, который был сломан. Наверное, ему показалось. — Идём. Нам нужно на Цянь Цао. Шизунь ждёт, пока он встанет, поравняется с ним, вместо того, чтоб уйти сразу; его голова болит чуть меньше от этого факта, пускай его все ещё подташнивает. Мин Фань уверен, что шизунь всё исправит, хотя ему бы следовало разобраться с этим самому, в конце концов, он уже достаточно взрослый для этого.