***
Джон улыбался, глядя на лицо своего нового творения. Он улыбнулся еще шире, когда автоматон наконец моргнул, медленно переводя взгляд с одного угла в другой, прежде чем остановиться на самом Джоне. Ах, как распирала его в этот момент гордость, за то, что этот образец из сотни остальных был столь хорош. А ведь какие планы на это образец были у мироходца! Потому что именно он должен был оказаться вершиной его замысла, своего рода апофеозом. Потому что именно этот автоматон должен был показать, что жизнь заключается не только в человеческом теле, не только в составе тканей и костей созданных из молекул и клеток. Жизнь можно создать, не прибегая даже к магии. Хотя, конечно, причина была не только в этом, да и не основной она была. Потому что доказывать что-либо было некому, кроме себя и уже давно почивших учителей и наставника. ( Ах, в особенности наставника, который призерал все, что не имеет органическую подоплеку. ) И тем самым автоматоны должны были стать его наилучшим пристанищем, укрытием таким же, как он, от злого рока судьбы. Ведь среди металла столь похожего на человека, как можно было узнать кто есть настоящий, а кто нет? Потому-то ему и нужно было отточить этих созданий до идеала, что бы никто, не смог отличить человека от обычного железа. Потому что чем больше похож автоматон на человека, тем сложнее узнать истину и самого человека. Джон вновь ухмыльнулся, обошел образец со всех сторон, точно любуясь и вновь остановился, разглядывая свое творение. — Осталось совсем немного, и ты увидишь свет, дорогуша, — ласково сказал он, дотронувшись до щеки, той которая еще была не покрыта заменителем кожи, а все еще оставалась железной. Автоматон моргнул, медленно скосил глаза на руку, а после вновь непонимающе уставился на Джона. Ах, должно быть, нужно покопаться в настройках вновь, ему не хватает осознанности. Джон отпрыгнул, медленно прошагал к компьютеру и быстро начал набирать код. Робот же, сидящий на столе, следил за его движениями, все так же не шевелясь, только лишь изредка моргали глаза и двигались из стороны в сторону. Так проходило еще несколько рабочих дней Джона, все та же рутина: проверка показателей, калибровка, загрузка новых данных и обделка каркаса. Пока наконец внешность автоматона не была готова. Вышло недурно, мироходец даже присвистнул, ухмыляясь, рассматривая образец. Образец был худощавым, чуть ниже Джона на какие-то пару сантиметров, с темными неопрятными волосами, которые в обязательном порядке нужно расчесать, руки так и чесались заняться этим делом, и глубокими синими глазами. Пожалуй, глаза, были отдельной его гордостью. Да и как он — Джон Дэйви Харрис мог обделить своё творение столь значимой деталью, как необычный цвет глаз? Все же глаза, недаром-зеркало души. — Ну-ка, проверка системы,— он нажал кнопку на клавиатуре. В этот же момент автоматон дернулся, заморгал и вновь, как и обычно уставился на Джона, на сей раз более не моргая. Только этот раз был отличным от других, ибо МК-1 раскрыл рот, пытаясь заговорить. Только вот наружу вышел непонятный звук, скрежет. Джон вновь нахмурился, повернулся к компьютеру и быстрым движением рук поправил код. — Кто...я? — раздался все еще шершавый голос автоматона, — и кто вы? Мироходец подпрыгнул, громко всплеснул ладонями, и в один прыжок оказался около автоматона, внимательно оглядывая его. — Ты — Мк-1, дорогуша. Ах, но если переводить на человеческий лад, то ....хм...Дилан тебе подойдет, был у меня когда-то друг с таким именем, -автоматон кивнул, принимая информацию. — А вот кто я? Я — твой создатель, Джон Дэйви Харрис! Тебе стоит запомнить это имя! Он рассмеялся, похлопал автоматона по жесткому плечу и резко развернулся на каблуках. И все внутри Джона ликовало, ах, ему потребовалось не так уж много времени чтобы привести его в чувства. Остальные образцы были весьма...неудачными. Одни ломались слишком часто, вторые перегревались уже на моменте разговора, кто-то недотягивал даже до выхода в свет. Одним словом — остальные были той еще морокой. Все шло весьма хорошо. Дилан или же МК-1 показывал поразительные результаты, он был весьма сообразительным( Хотя, чего еще можно было ожидать? Джон специально сделал его характеристики более напрваленными на знания), четко следовал указаниям, и немногословен. Но вот человечности ему все еще не хватало. Не было в нем той искры, что была в людях. А потому уж слишком послушным тот оказался. Это, конечно, не плохо. О нет, благодаря Дилану работа Джона шла еще быстрее, он мог теперь создавать параллельно нескольких автоматонов, а не запариваться только над одним. Он, конечно, мог бы воспользоваться магией, но тогда какое удовльствие от создания новых существ? В этом не было ни интереса, ни азарта. Быть может, и находил Джон в этом уединение свое мазохистическое удовольствие, кто знает. Но отдавать бразды правления магии....нет уж, это весьма недальновидно. Слишком высок риск ошибок. По идее хорошо было бы нанять еще рабочих, да вот только не доверял он никому это совершенно важное дело. Не должен был никто знать о его маленьком искусственном острове. Быть может потом...он сможет преодолеть этот страх перед предательством, позволив людям узнать о его планах. Но уж слишком свежи были его раны, сколько бы не прошло лет. С людьми всегда было сложно, сперва они втираются в доверие, после предают. А вот искусственная жизнь, полностью зависящая от его приказа, была весьма полезной. Автоматон ведь, по своей сути, только и может, что знать, как подчиняться своему коду, он не предаст.***
Он иногда скучал по людям, по их беззаботным пустым разговорам и менее пустым проблемам. Он скучал по их теплым касаниям и улыбкам, по вечерним посиделкам у костра и дуэлям. Он скучал по людям и в то же время нет. Потому что презрение, отвращение к жалким предателям было все еще больше, все еще гнило в сердце его. Он не простил ни одного из них, тех, кто так самозабвенно растоптал его когда-то добрую душу и сердце полное надежд. Как жаль, что тот он еще не знал, насколько жесток мир, не знал насколько отвратительны боги, что не скупясь будут унижаться, сковывая тебя — какого-то обычного человека по рукам и ногам нитями, только бы ты делал то, что они прикажут, то чего они желают. Нда...Должно быть, тогда Джодах был просто в ярости, когда его верный пес исчез. И, должно быть, он был в ярости, когда не обнаружил его в родной реальности. Да...воспоминания о том, как он пытался проникнуть в другую реальность были болезненны, как был он тогда испуган, как дрожали его руки и как раздирало душу на части. Но выхода у него не было. Потому что если бы он остался...его бы нашли посредством тысячи глаз. Нашли и тогда бы все его попытки остаться в живых, в своем рассудке и со своей волей провалились... Правда, пришлось заплатить цену...Потому что мир не вынес бы двух одинаковых созданий...пришлось заплатить...но это сейчас и не важно, важно лишь то, что теперь он далеко. Но даже так его рана все еще свежа, все еще не затягивается, как бы он не мечтал об этом. Джодах...да, вот она одна из причин его гниющий раны. Злодей в шкуре друга. Ах, а раньше он доверял ему, ждал с нетерпением каждой встречи, потому что верил, что среди богов у него есть верный друг, который, единсвенный из всех, помнил его. Как жаль, что тогда он не увидел корыстных целей за слащавыми улыбками...пока не стало слишком поздно. Он помнил и то ощущение боли, когда нити сковывают по рукам и ногам, когда заставляют двигаться, подчиняясь громким словам, приказам. Он помнил, каково это, когда в памяти и разуме твоем лишь гомон непреркащающийся, адовый гомон голос, приказывающие двигаться дальше, хотя хотелось упасть навзничь и не открывать глаза. Он помнил это....и ненавидел себя за свою наивность. Того Лололошки, кем он был когда-то больше нет, на месте него сейчас стоит безразличный, напыльщенный и изломанный Джон Дэйви Харрис, который ненавидя людей, почему-то все так же желал помочь таким же как он, мироходцам. Хорошо, возможно не все хорошее в нем умерло....но большая часть, стоит уж признать. Потому-то наверное ему и комфортнее находиться среди пустой лаборатории полной новыми наработками роботов, без единого человека. Только он и Дилан...Дилан, который даже на человека-то и не похож, но это пока. Ему должно было быть одиноко, ....он должен был скучать по своим прошлым друзьям, по добрым людям все еще с заботой относящиеся к нему. Он должен был, но прошло слишком много времени. Сердце его исчерствело, высохло и потухло. Потому что теперь в нем нет того азарта от битв и радости от встреч с людьми, того долгожданного ощущения счастья и предвкушения нового дня. Теперь прошлое и все, что было в нем, его не волнует. Он оборвал все нити, вытряс душу и теперь занимается тем, что может успокоиться его: исследует и создает. А потому, сидеть в выстроенной за года большой лаборатории в одиночестве кажется ему верхом идеала. И пусть в этой лаборатории он единственное разумное существо, существо совершенно живое, ...пусть...здесь хотя бы его не найдут, а если и найдут. Какое же должно быть разочарование настигнет этого чертового бога, увидь он его. Потому что у Джодаха более нет рычагов давления...Джодах не посмеет его тронуть, потому что другая его версия обещала ему защиту.... Но кого он пытается обмануть? Себя, все еще переживающего то дряное прошлое? Или же Их, автоматонов, что не смогут разлечить чувства без команды? И все же...как бы то не было , тот Лололошка все же мертв. В груди Джона более нет надежд на светлое будущее, лишь вымершая пустыня и сталь настоящего. Он глубоко вдыхает, постукивает карандашом по бумаге и медленно переводит взгляд на замершего неподалеку Дилана. Его лицо все так же безразлично равнодушно. Ах, это лицо напоминает его самого в середине своего пути. Слишком уж был он тогда вымотам бесконечным спасением мира. Джон ухмыляется своим невеселым мыслям, плавно поднимается из-за стола и не менее плавно, почти что плывя, ступает ближе к Дилану. Дилан тут же "включается", переводит взгляд на него и чеканит: — Образец А400 был устранен. Джон морщится, понимая что придется начинать все по новой. Однако же сложновато, когда вас только двое. Но ничего. Скоро на подходе еще парочка автоматонов, которые могут принимать участие в создание себе подобных. — Ну чего же ты МК-1, давай потанцуем,— мироходец озорно ухмыляется, его карие глаза, скрытые очками, мимолетно блеснули алым. Дилан только успевает моргнуть, когда Джон хватает его за руку, притягивая к себе и тут же начиная двигаться. По пустой лаборатории, что сейчас пребывала в тишине от всех остальных звуков, покуда даже машины были выключены, раздались звуки каблуков и легкий шелест ткани. Джон танцует умело, почти что порхает над полом, Дилан не отстает, не потому что умеет, собсвенного горворя, танцевать, на манер человека, нет, все потому что в его коде прописано это. Хотя , по итогу, после эту часть кода придется удалить, дабы она не выделялась из всех характеристик заложенного характера, когда все наконец получится. Но это будет потом. А сейчас ему же нужен партнер по танцам? Джон в блаженстве прикрывает глаза, перехватывая автоматона за талию, почти прижимая вплотную. А ведь и не скажешь, что танцует он с железкой, по ощущениям весьма живой. Та же мягкая кожа, даже теплая, тоже бьющееся "сердце", тоже легкое, теплое дыхание. Правда, если открыть глаза и встретиться с абсолютно безразличным лицом...то да, пожалуй, здесь можно точно понять кто перед тобой стоит. Но Джону и это не важно. Ему важно, что он вновь может ощутить легкость, ту самую, что можно-то ощущать только в танце. И тут же вспоминается прежний Лололошка. Лололошка, что неловко теребил край толстовки, что так же неловко отводил глаза и смущался, когда Люциус прижимал его к себе, дабы научить танцевать. Лололошка, который постоянно запинался о собственные и чужие ноги и был до ужаса нелеп. Сейчас этого Лололошки нет. Есть лишь грациозный Джон, чье движение — легкий взмах крыла, чьи шаги — легкое постукивание каблуков по полу, и всегда прямая горделивая осанка. И Джона это устраивает. Потому что сейчас в его жизни нет прошлого и будущего. Есть только настоящее. Он останавливает, открывает глаза мимолетно мажа взглядом по лицу партнера, и отстраняется, тут же отпуская Дилана. Дилан же непонимающе моргает, склоняет голову на бок и скрежечуще говорит: — Есть дальнейшие приказания? Джон хмурится, вновь мимолетно мажет взглядом по нему и выдыхает: — Пожалуй, сперва нужно починить тебе модуль отвечающий за голос. А после займемся доработкой 3RGO и G1. Дилан кивает, послушно подходит к Джону и наклоняет голову на бок, позволяя Джону подключить провод к его шее. Дилан — автоматон, первый искусный образец, идеальный в той же степени, что и неидеальный. Потому что Джон Дэйви Харрис, как бы не пытался укрыться тысячами оберток, как бы не пытался спрятаться под одеяло из навязанных собой же мыслей, от правды не убежишь. Он все еще скучает по людскому теплу, все еще неистово желает вернуться назад, в то беззаботное прошлое, которым он когда-то дорожил. И в то же время эта мысль пугает его, потому что вернуться в прошлое значит обесценить все то, что он прошел, сделал и создал. Потому что если смотреть с другой стороны, Джону конформтренее находиться в одиночестве, среди металла и искусственных людей. В компании одного, пока еще, лишь МК-1, потому что тот не осуждает, только безразлично смотрит на него всякий раз и с блеском выполняет все поручения, помогая паралельно програмировать остальные модели. А потому он не должен ни о чем жалеть. Пусть даже теперь у него нет слушателя...ему он и не нужен. Джону неплохо наедине с собой, громко говорить на всю лабораторию, танцевать в любом месте, будь то пустая наружность или же его собственный склад из образцов. Не важно. Не важно даже то, что он больше не представляет, какова будет его жизнь если план осуществится...если остров населят множество "людей". Что делать ему тогда? Когда вся работа сделан, вершина достигнута? Но для этих мыслей еще слишком рано. Еще не время. А пока о будущем он не желает думать, никогда не любил его концепцию. Слишком уж пугало оно, уничтожало заранее всякую мимолетную надежду. Будущее — эфемерно, а оттого и глупо. Прошлое не менее глупо, но это то, что создало и переломило Лололошку. Это то почему появился на свет Джон Дэйви Харрис. И как он может жалеть о том, что привело его к пику своих возможностей? Компьютер запищал, из головы Дилана начал валить пар. Джон нахмурился, вздыхая. Все же какой бы не был идеальный образец МК-1, его еще предстоит дорабатывать, а после еще придется придать ему и человечности. Как бы этого не хотелось Джону. Потому что МК-1 нравился ему больше таким вот отстраненным и послушным автоматоном. Ну что ж, это будет потом, им все еще предстоит слишком много работы, чтобы обустроить всё здесь. А пока он насладится тишиной и одиночеством сполна.