★★★
Говорят, за успех надо платить, но что за идиотскую цену реальность выставила Мартину — он отказывался понимать. Уже две недели голова адски гудела от неуклюжих попыток спрятаться от черных, словно пороховая копоть, глаз. К слову, все попытки оказались неудачными. Цена Мартина за успех — Леви Вейль, журналюга из задрипанной желтой газетенки. Или это в целом плата за существование… Черт его разберет! Да и не суть. Счетчик реальности уже включился — поздно перематывать назад зажеванную пленку. Накопать информацию о ком-то в этом мире не проблема, даже если ты сам не ищейка. С утра отстегнул пару сотен баксов нужному человеку, и уже к вечеру в твоем телефоне всплывает все, что смогли нарыть на того, кем ты интересовался. Элементарно. Были бы деньги и желание. Проблема Мартина заключалась в другом. Леви маячил повсюду — на концертах, автограф-сессиях, парковках. Караулил у входов в потасканные забегаловки, дорогие рестораны и круглосуточные супермаркеты. Он появлялся внезапно, как сердечный приступ. Преследовал и сводил с ума. Он — наваждение, следующее по пятам. Леви — тень, не нуждающаяся в свете. Долбаный сталкер! Кстати, статья про одноразовый секс в отеле получилась забавной. Мартин от души посмеялся. Мартин чувствовал на себе пристальный взгляд и днем и ночью. Казалось, черные глаза отщипывали от него по кусочку — постепенно пожирали. Одиночество стало непозволительной роскошью, а спокойствие сделало ручкой. До свидания, не скучай! Нет, Мартин не боялся за свою шкуру — просто устал от беспрерывной игры в прятки. Страх — всего лишь первобытный инстинкт. Он словно побочный эффект существования. Его можно успешно игнорировать, словно похмельный тремор. Самое страшное с Мартином произошло слишком давно. Память предпочла добровольную амнезию. Страх плодит страх. Лучше не помнить, чем прокручивать болезненные воспоминания перед сном, правильно? Когда Мартину подарили жизнь — прокляли. Зачем теперь бояться за то, что не ценишь. Жизнь — принудительный прыжок из утробы в могилу. Мартина не спрашивали, хотел ли он появляться на свет. Если бы судьба соизволила поинтересоваться, он бы точно сделал выбор в пользу забвения. Мартин ненавидит свою жизнь и себя. Его не спрашивали, виноват ли он в том, что никогда не видел мать — только обвинили и отбросили в сторону, словно ненужную вещь. Не спрашивали, больно ли ему, когда тяжелые кулаки оставляли синяки на теле. Действительно, с какой стати спрашивать никчемного выродка. Преступник без преступления. Мальчик, от существования которого наворачиваются слезы. Мальчик уже вырос и теперь не боится смерти, но дрожит в темноте и от громкого карканья. Иронично. Мальчик привык к боли и ненависти. Если в планы Леви входит придушить его в темной подворотне, Мартин очень даже за. Саморазрушение всегда толкало его к самому краю. Жаль, убийство навряд ли является истинным мотивом утомительных догонялок. Леви нагло заявил, что просто хочет Мартина. Бред! Сказал, что они еще увидятся… и, сука, не соврал! Увиделись. Еще как увиделись! Сначала Мартин подумал, что Леви всего-то очередной придурковатый фанат, но… Конченый псих! Мартин глубоко вздыхает, цепляясь за струны, будто за последнюю надежду. Хочет целиком и полностью… Придурок! И как это понимать? В нем нет ничего целого и полного — руины и засуха наполняют ходячий мешок с костями. В душе господствует печальная королева в серой мантии. Депрессии нравится ее разрушенный трон. Депрессия предпочитает грустных и бесчувственных мальчиков. Увы, у взрослого мальчика неожиданно нарисовались ненужные признаки чувствительности к внешним помехам. Депрессию выворачивает от отвращения. Даже сейчас Мартин отчетливо ощущает, как его пожирают глазами. Даже сейчас, стоя у микрофона перед галдящей толпой фанатов, Мартин знает, где-то среди шума и всеобщего обожания находится Леви. Ощущает кожей. Очередной черный укус оставляет невидимый отпечаток на кадыке. Мартин болезненно морщится и вздрагивает. Пальцы соскальзывают со струн. Фальшивая нота царапает слух. Толпа ликующих зрителей не замечает нелепой осечки, но Мартин уверен — один-единственный наверняка заметил.♡♡♡
Сегодня он особенно прекрасен. Нервозность оседает на струнах, хрипит в голосе. Леви знает, кто является причиной волнения Мартина — две недели преследований не прошли даром. Былое безразличие покинуло идеальные черты. Прекрасно. Самодовольная ухмылка пощипывает губы. Теперь, каждый раз, когда они встречаются взглядами, густые ресницы дрожат от возмущения. Леви наслаждается результатом. Горе-художники остервенело зарисовывают каждую гневную искорку в оленьих глазах. Мартин — произведение искусства. Ему подошли бы черный цвет вокруг светлых запястий, лиловый засос и синяки на шее, холодная ненависть и непокорность. Леви против насилия, но Мартин — особенный случай. Ладонь медленно поднимается по бедру. Фанатки визжат, как резаные свиньи, когда Мартин перебирает струны. Бесят! Глупышки не понимают, для кого создан этот шедевр. Конечно, не для тупых дур. Они не знают столько всего занимательного о своем кумире, а Леви знает. Очень-очень-очень много знает. И даже больше. Мартин вжимается в микрофон. Возбуждение толкает Леви к изнасилованию перед свидетелями. Ладонь накрывает пах. Жадный взгляд расстегивает пуговку за пуговкой, стягивает леопардовую рубашку с плеч. Стаскивает графитовые джинсы LEVI'S вместе с трусами TOPMAN. Жадный взгляд трахает Мартина прямо на сцене перед толпой визгливых пустышек. Леви наплевать на сомнительную конкуренцию. Свинина — всего лишь некошерная пища. Когда закончится концерт, Леви кончит в кабинке туалета, а после пойдет за очередным автографом. Все было продумано еще позавчера.★★★
Полотенцем легко стереть пот с лица, но не раздражение, осевшее угольной пылью на коже. Что-то в последнее время в жизни Мартина стало слишком много черного… не фартит. Тьма терпеливо поджидает за каждым углом. Отвратительно! Отражение в зеркале брезгливо хмурится, качает головой. Кто это? Мартину кажется, будто тело покрылось хаотичными укусами. Кажется, будто его пережевали и выплюнули. Выплюнули, придирчиво рассмотрели со всех сторон кусок обслюнявленной плоти, подцепили китайскими палочками и заново положили в рот. Мартина тщательно пережевывают, пережевывают и обсасывают. Обсасывают, но не проглатывают. У гурманов извращенный вкус и специфические манеры. Гурманы носят маскировку цвета лакрицы. Тщательный осмотр — молитва перед мерзкой трапезой, а хищное клацанье челюстей — причастие каннибала. Тень отвращения опускается на скулы. Безразличие предпочло впасть в кому. Бледное становится серым. Ложь становится правдой. Это я? Мартин передергивает плечами, тяжело вздыхает и нервно жмурится. Хочется разбить зеркало — в отражении поселился незнакомец. Кто он? Это я? Хочется подобрать самый острый осколок и выколоть глаза, чтобы не видеть странных изменений. Разбудить безразличие? Не получается, сука! Мир перевернулся вверх тормашками — Мартин завис вниз головой между до и после. Вымученный смех — пощечина сумасшествия. Да кто вообще такой этот психованный Леви? Очередной любитель грязного белья и только. Просто наваждение. Стоит позвать охрану — и раздражителя выведут прочь. Мартин для него — всего лишь повод для сплетен. Способ заработать на пропитание — и точка. Ни больше ни меньше. Неужели Мартин воспринял безумные речи всерьез? Глупости! Бутиратовая фея неудачно пошутила. Воронов пугают громкие звуки, а Мартин умеет наделать шума. Он любит жестко, грязно, грубо. Саморазрушение надавит на педаль дисторшн — и мир оглохнет. Гитара отправляется на заслуженный отдых. На сегодня достаточно секса со струнами. Дверь гримерки захлопывается за спиной. Мартин выходит навстречу обожанию. Фанаты заждались. Им до лампочки, что Мартин не спал последние двое суток и сходит с ума. Он — картинка с обложки популярного журнала, а не человек. Бесконечные автографы, как золотистый стафилококк разнесутся по рукам. Для фанатов Мартин просто инфекция, передающаяся через неаккуратное прикосновение или воздушно-капельным, но она не проникнет в сердце. Популярность не предполагает близости. Цена за успех — не искренняя любовь, а сумасшествие. Мартин знает — Леви где-то рядом, но усталость парализовала ноги — не убежать. Улыбки сменяют улыбки. Маркер клеймит плакаты, журналы, диски и человеческие тела. Ничего удивительного. Всегда находится кто-то особенно вдохновленный, с фанатичным желанием примерить звездные каракули на себя, будто модную шмотку. Может быть, потом сделает татуировку или срежет кусок кожи и повесит в рамочку. Что Мартин думает по этому поводу? Ровным счетом ни черта. Его не волнуют чужие фетиши. Хватает собственных заморочек. Руки двигаются на автомате здесь и сейчас, а мысли витают где-то там, около входа в неприметный бар. Минуты сочатся, словно смола из пересушенной древесины — медленно, медленно, медленно. Мартин на исходе. Усталость крошечными занозами засела под веками — больно моргать, больно смотреть. Бешеный зуд вот-вот доведет до безумия. Он начинается со взмаха ресниц и обрушивается на кончики пальцев. Щиплет, обжигает. Мартину срочно необходимо противоядие. Залить глаза этиловым спиртом? Продезинфицировать воспаленный рассудок и слизистую водкой? Именно так. У Мартина собственные способы лечения. Леви Вейль похож на жуткую аллергию — разъедает эпителий и внутри, и снаружи. Леви Вейль — самый назойливый кошмар Мартина. Хочется перевернуть стол, послать фанатов на все четыре стороны и уползти прочь от обожания — раз уж ноги не слушаются. Хочется стать невидимкой. Хочется забыться. Выпить. Пятьсот грамм чего покрепче — и наступит блаженная пустота в сознании. Никакого зуда, никаких воронов. Щепотка светлого порошка — бутиратовая фея прогонит густую тьму. Персональные телохранители Мартина уже навострили уши. Впрочем, на тело ему искренне плевать. Саморазрушение впивается когтями в бедро под столом. Боль бодрит, и Мартин находит в себе силы вновь фальшиво улыбнуться очередной осчастливленной поклоннице. Слава королю рок-н-ролла! — эта вроде на сегодня последняя. — Спасибо огромное! Я вас просто обожаю! — девушка буквально светится, как лампочка в двести ватт. Еще чуть-чуть и зудящие глаза заволокут слезы. — Можно пожать вам руку? Вот это новости! Может, еще обнимемся? Мартин убийственно трезв. Тактильный контакт на ясную голову подобен укусу энцефалитного клеща. Мартину не нужен лишний поход к врачу. Прикосновения незнакомцев — всего лишь грязь, которую необходимо смыть с себя в душе утром, наглухо забыв о приключениях пьяной ночи. Мартин не пьян — не пьян — но в образе, сука! Как некстати… Он героически наступает на горло вопящему нежеланию и нерешительно протягивает девушке руку. Визг восторга. Секундное прикосновение превращается в нескончаемую пытку. Медленно, медленно, медленно. — У вас такие красивые руки. А можно я вас буду называть по имени? — Все и так знают, как меня зовут. Разве я могу запретить? — Мартин поспешно одергивает ладонь, снова приторно улыбается. — Извини, я просто устал. — Ой, ничего! Я все понимаю. Еще раз спасибо, Мартин. Я Китти, твоя самая преданная поклонница. — Очень приятно, Китти. Вежливый кивок и заученная ложь. Когда ты уже свалишь? Сегодня Мартину не хочется ни одноразового секса, ни искреннего восхищения, ни тем более фанатизма. Мысли до сих пор ошиваются у входа в бар. Напиться и уснуть или напиться и не проснуться — вот все его скромные планы на этот вечер. Девушка трепетно прижимает к груди диск с автографом и, наконец-то, уходит. Мартин с облегчением выдыхает, зарывается лицом в ладони. Неужели дождался? — А со мной за ручки подержишься? Твою мать! Мартин вздрагивает, медленно разводит пальцы по обе стороны от глаз. До тошноты знакомый силуэт замер напротив. Разочарование по форме напоминает черные перья. Раздражение на вкус как горькая таблетка, запитая теплой кока-колой без газа. У ненависти запах крепкого кофе и сигарет. — Улыбочку! — щелчок затвора — и яркая вспышка, словно выстрел в упор, обездвиживает. Мартин ошарашенно хлопает ресницами, сжимает руки в кулаки. — Ты совсем охренел, псих? Я сейчас охрану позову. Какого хрена ты творишь? — Охрана занята, — Леви многозначительно хмыкает. — Не бесись. Я за автографом, — он лениво размахивает свеженьким снимком в воздухе. — Во-о-от! Только погляди, как миленько получилось, — глянцевая фотография опускается на стол. — Ненормальный! Я не буду ничего подписывать. Сколько у тебя уже автографов? — Мартин выплевывает изо рта злобное шипение. — Двенадцать. Но такого еще нет. Раньше ты меня не замечал, — Леви невинно пожимает плечами. — Проваливай! — Боже мой! Какой же ты глупый… — громкий вздох раздражает Мартина сильнее самодовольной физиономии. Что этот журналюга о себе возомнил? Терпение трещит по швам, к щекам приливает жар. — Ты стал похож на кипящий чайник. Тебе не идет. Ну чего ты брыкаешься? Нет, для меня, конечно, не новость, что у тебя дерьмовый характер, но все-таки. Я о тебе забочусь, Мартин, на нас уже начинают коситься зеваки. Тебе оно надо? — Леви двигает фотографию поближе к маркеру. — Подпиши, побудь паинькой. Скандал с Мартином Ахо в главной роли, бесспорно, дело хорошее, но сегодня я пришел сюда не за этим. Для Мартина сейчас не существует остальных участников группы, раздавших свои автографы еще час назад и благополучно слинявших в зону отдыха, любопытных взглядов и шепотков окружающих, блистательной славы и статусов. Его цена за успех — не время, а Леви Вейль. И эта идиотская цена нависла над ним хищной птицей. Леви Вейль — псих, который бессовестно пытается накинуть на шею поводок. Псих, который считает себя самым умным. Мартин стискивает челюсти и загнанным зверем глядит на Леви, тот лишь закатывает черные глаза и черные рукава тренча. — Я могу стоять здесь вечно, конечно, но все же, может, ты уже отбросишь бессмысленную гордость и черканешь пару строчек от души? Или у тебя звездная болезнь? Еще и охрана с минуты на минуту освободится. Вот же шуму-то будет… От души говорит… Ярость жаждет разрушений. Ее мало волнует чистота репутации. Усталостью руководит иная жажда. Мартин мечется между двумя чувствами, точно мячик на футбольном поле. Свисток судьи! Игра окончена. Усталость забила гол. Мартин резко хватает замученный маркер и торопливо царапает на глянце гневное «иди к черту!». Леви удовлетворенно хмыкает, забирает подписанный снимок. — Там и увидимся, Мартин, там и увидимся, — внимательный взгляд на недоброжелательное послание, нагло поднятый уголок губы. — Теперь ты, наконец, свалишь? — Мартин нервно вращает кольцо на указательном пальце. — Ты кое о чем забыл, — Леви недвусмысленно вытягивает перед собой руку. — Неужели я не заслуживаю таких же почестей, как та девчонка? Я столько за тобой гоняюсь. — Тебе не надоело? Хотя бы платят за натоптанные мили, сталкер сраный? — кисти Мартина приклеились к коленям. Коснуться ожившего ночного кошмара? Ни за что! — Я не сталкер. Я твоя тень, — Леви усмехается и опускает руку. — Ладно, я терпеливый. На сегодня хватит с тебя. Дождусь, когда ты сам захочешь до меня дотронуться. — Пфф-ф! Не смеши меня, — Мартин звонко прыскает. — Я же сказал, связываться с ненормальными не имею никакого желания. — Поживем — увидим, — Леви раскрывает блокнот и вкладывает между страниц фотографию с автографом. Актуальный трофей. — Чудненько! Новенькая в коллекции. Кстати, я заметил, что ты облажался в конце выступления, — черные глаза зависают на окольцованных пальцах. Мартин ежится. — И что? Напишешь про это? — Может быть, — Леви задумчиво надувает губы. — Что-то типа такого. Мартин Ахо уже не тот. Алкоголь и наркотики сильнее таланта. Как тебе? — Иди к черту! — Ага-ага. Леви подмигивает, поднимает воротник тренча и уходит со света в тень. Он — жуткое похмелье после разнузданной пьянки. Он — код F19 в руководстве по психическим расстройствам. Леви — абсцесс, прогрессирующий под черепом. Несомненно, Мартин любит грязно, больно и жестко, но сейчас хочется искупаться в ванне со спиртом, заклеить антибактериальными пластырями все входы и выходы на теле, спрятаться под мягким одеялом и уснуть. Не надо боли и грязи. А проснувшись, раз и навсегда забыть глаза темнее сажи. Хочется стереть с лица земли черный цвет. Мартин никому не скажет, кто именно забрал с собой последний автограф. Он все прекрасно понимает, но предпочитает отрицать очевидное. Удобно притворяться, что ничего не случилось. Удобно видеть только белое. Бутиратовой фее нравятся светлые оттенки. В душном баре пахнет крепким табаком, пряным элем и кислым потом. За высокой стойкой по стопкам разливают сорокаградусные золпидем, прозак и ксанакс. Бессонница боится вкуса водки. Грусть не переносит Мексику, ее раздражают сомбреро и текила. Тревога теряет бдительность даже от глотка виски. Алкоголь — самый добрый фармацевт. Смешивает химические вещества, словно волшебник пыльцу сказочных растений. В душном баре все заняты лечением — здесь пациентам до лампочки на чью-то популярность, проблемы и душу. Каждый сам за себя. Что может быть лучше безразличия, когда ты хочешь стать никем? Что может быть лучше надежного снотворного, когда твое единственное желание провалиться в забытье? В глотку стекает целебное опьянение. Мартин ставит стопку на стойку и толкает к бармену. — На… налей еще, — язык шевелится с трудом, а сознание плывет по этиловым волнам, но этого мало. Мартин еще может думать и помнить. Ему все еще кажется, что черные глаза отщипывают по кусочку от тела. Кусают за лопатки, запястья, ребра. Влажно скользят по позвонкам. — Парень, хватит тебе уже, наверное. Лицо бармена смазанное, будто от бровей до подбородка небрежно прошлись ластиком. Чудненько! Мартина все устраивает. Ему сейчас абсолютно ни к чему лишняя информация. Вообще, отстаньте все! Он не смотрит по сторонам, не прислушивается к сливавшимся в единый гомон голосам — скукота. Повышение градуса в крови — вот что весело. Мартин пришел сюда, чтобы укрыться от погони во снах — не за новыми ощущениями. Их и так в последнее время чересчур много… К черту! — Не нуди, — пара-тройка купюр покидает карман. Пустая стопка становится полной, а бармен лишь разводит руками. Глоток — и все чувства притупляются. Псина по кличке Волнение глохнет, слепнет, теряет нюх. Мелкие занозы под веками растворяются вместе с раздражением. Мартин перестает ощущать на себе острые зубы, клюет носом за стойкой. Навязчивое карканье черного ворона — это убаюкивающий белый шум. Хотя Мартину никогда и не пели колыбельных, ему кажется, именно так они и звучат. Монотонно и умиротворяюще. Прости меня, мама, за то, что ты родила меня. Спать, спать, спать. После двух дней бодрствования пора бы отдохнуть, правда же? После бури наступает затишье. Бабах! — свет выключается, но Мартину не страшно. Чувств больше нет.♡♡♡
— Эй, чувак! Слышишь меня? Бармен осторожно трясет обмякшее тело за плечо, но спящая красавица отказывается просыпаться. Она выпила 14 полных стопок водки. У спящей красавицы сегодня был сложный день. — Привет, — Леви дружелюбно улыбается бармену. — Я отвезу его домой. Он мне позвонил. На столик в самом углу никто не обращает внимания. Там проще простого слиться с прокуренными стенами. Леви всегда превосходно умел подстраиваться под местность. — А ты кто такой? — бармен недоверчиво хмурится. — Друг, — улыбка становится все шире и шире. — Эй, проснись! Ты его знаешь? Мозолистая ладонь трясет обмякшее тело за плечо уже совсем не осторожно. Какой заботливый бармен, только гляньте! Леви хочется послать куда подальше несвоевременную заботу, но он продолжает источать дружелюбие. Оленьи глаза на пару секунд лениво распахиваются. Мартин осоловело моргает. Расфокусированный взгляд беспорядочно блуждает по улыбающемуся лицу Леви. — Блядь, с…свали из моего сна, при-и-идурок, — неразборчивое бормотание умиляет. — Даже сюда забрался… Ле-е-еви Ве… — Мартин глуповато хихикает и снова утыкается носом в сгиб локтя. — Ты сам меня позвал, — стыд за наглую ложь не окрасит щеки в розовый. Что вообще такое стыд? Леви не в курсе. В пекло мораль! Леви в восторге от того, что Мартин назвал его по имени. Ура! — Убедился? Мы явно знакомы. Извини уж за него. Сложный день, понимаешь? — Ладно, забирай своего друга, — бармен устало вздыхает и поднимает руки вверх. — Уж спасибо за разрешение, — саркастическая усмешка. Будто Леви нуждается в чьем-то разрешении… Смешно. — Все, пошли домой, — он берет Мартина под ребра, закидывает безвольную руку себе на шею. Темно-синие ботинки чертят подошвой по полу. Мартин еле-еле передвигает ногами. Спящая красавица сегодня определенно в ударе. — Ну, давай, переступай ножками. Я держу. Или мне тебя на ручки взять, как принцессу? Я не против, — Леви ласково нашептывает на ушко заманчивые предложения. Беспомощный Мартин даже не бесит. Слишком очаровательный. — Отвали… это мой сон. Свали! — бу-бу-бу. Как же мило! — Тише-тише, раз ножкой, два ножкой. Леви откровенно наслаждается процессом буксирования Мартина на выход. Спящая красавица в его руках. Беззащитная и пьяная вхлам. Не пытается вырваться из плена жадных конечностей. Послушная. Ну, почти. Короткий смешок утопает в медно-русом затылке. Леви победно поднимает левый уголок губы. Хищник подобрался к жертве непозволительно близко. Пасть наполняется слюной, а кровь приливает к паху. Леви взбудоражен, как никогда, но он против насилия — хотя Мартин особенный случай. Плюс ко всему жертва даже не в состоянии дать отпор. Нет огонька в тотальной покорности. Леви умеет ждать. Мартин сам изменит направление их игры — побежит не от него, а к нему. Так и будет. Такси успешно поймано. Водителю совершенно плевать на пьяное тело мужика на заднем сиденье, сопящее в грудь другому мужику. На пальцы, перебирающие русые прядки. Судя по всему, водитель не знает, кто такой Мартин Ахо. Чего уж говорить про Леви… Он просто тень, которая подмечает детали. Водитель курит сигареты с вишневым ароматизатором. Он недавно ел хот-дог из палатки неподалеку от бара. Разведен или часто снимает обручальное кольцо. Изменяет? Не исключено. Запах в салоне, пятно на футболке-поло и бледный след на безымянном рассказывают больше слов. — Мм-м, не трогай меня, — бессвязное недовольство щекочет грудь. Леви тепло ухмыляется. Ненависть вышла на перекур. — Тш-ш, все, уже едем в кроватку, — медно-русая прядь плавно скользит между указательным и средним пальцем. Жадность — профессиональная соблазнительница. Жадность — лучший провокатор. Естественно, Леви знает, где сейчас осел Мартин, но… А почему бы и нет, если так сильно хочется? Леви блаженно прикрывает веки, называет водителю новый адрес. Машина резко разворачивается. Да, они действительно едут в «кроватку», но эта «кроватка» находится совсем в другом месте. Когда спящая красавица проснется — в оленьих глазах отразится искренний шок. Леви будет держать фотоаппарат наготове, чтобы успеть сделать снимок на память. Сюрприз! Плюх! — пьяное тело падает на матрас. Леви вытирает испарину со лба. Все-таки надо было тащить, как принцессу. — Вот так, — темно-синие ботинки соскальзывают на пол в компанию кожаной куртки. Леви точно заботливей какого-то бармена. Он убирает спутанные русые волосы за ухо, нежно касается серебряных колечек в мочке. С Мартином сейчас можно делать все, что душе угодно. Например, задушить подушкой или изнасиловать, но Леви так не хочет. Ненависть открывает 3-ю пачку сигарет — сегодня есть дела поважнее. — И чего же ты так набухался? Неужели из-за меня? — Леви самодовольно хмыкает. Конечно, из-за него. Из-за кого еще? Игра в кошки мышки не была напрасной. — Мм-м… Не надо, хватит… Тонкие веки дрожат. Повторяют за пьяным телом. Мартин цепляется за простыню, лихорадочно мотает головой. Дыхание сбивчивое, голос хриплый. Страшный сон? — Хватит, — сдавленный всхлип с привкусом соли мочит ресницы. — Тише-тише, — Леви прижимает Мартина к себе, утыкается носом в шею. — Что же тебе снится? Я сегодня даже не могу тебя ненавидеть… — ладонь накрывает дрожащие пальцы, аккуратно сжимает. — Не бойся, ты не один. Дрожь становится едва заметной. Всхлипы затихают. Леви столько всего знает о Мартине. Знает, что у него появилась новая преданная поклонница, которая мозолила Леви глаза не первый день. Более того, сегодня эта тупая девица осмелилась прикоснуться к Мартину. Дальше что? Предложит руку и сердце? Бесит! Знает, что у Мартина скоро фотосессия для популярного журнала. А в детстве он о таком и мечтать не мог. Личная жизнь? Прошлое? Что-то не сходится. Леви знает очень-очень многое, но… Леви не знает самого главного. Настоящего Мартина. — Какого цвета твои кошмары? Тихий шепот накрывает спящую красавицу, будто невесомое одеяло. Дрожь вышла за порог. Жертва умиротворенно сопит в объятиях хищника. Сегодня Леви получил гораздо больше поверхностного рукопожатия — заглянул в лицо тьмы Мартина. Может быть, завтра Леви напишет новую статью о пьяных выходках уснувшей под его боком рок-звезды, но сегодня… Сегодня Леви как никогда удовлетворен.