Tu es digne du meilleur

◇ ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ Дуло пистолета совсем не дрожащей рукой направлено прямо в лоб. На меня пронзительно смотрят ярко голубые Серёжины, но совсем не знакомые, будто покрытые коркой льда, пронзительные глаза, полные безжалостности и жестокости. Его губы произносят такие чужие для его Серёжи слова. В данный момент Волков не в силах спасти его Серого от него самого, ведь пуля прикончит его быстрее, прежде чем Олег сможет договориться с Серёжиным альтер-эго. Это сон? Пожалуйста, пусть это будет неправда... Пусть их жизни не оборвутся так печально Да, умереть сейчас может только волк, но его Серый не сможет жить без него Они повязаны с друг другом настолько крепко, что сама судьба не способно развести их врозь, несмотря на все сложности, они продолжают жить... и любить. И Олег не хочет, нет, даже не может позволить всему этому кончиться так рано. Они просто этого не переживут. —Паршивая овца в целом стаде, выпавший винтик из единого, цельного механизма, должна умереть. — голос Серёжи, нет, Птицы совсем не дрожит. Он произносит эти слова спокойно, будто судья сообщает подсудимому судебный приговор, будто он не решает сейчас, оборвать ли чью-то жизнь, а просто выбирает что сделать на завтрак: яичницу или омлет? —Серёжа.... А вот у Олега, как бы он не старался это скрыть, голос дрожал от страха не столько за себя, сколько за его рыжее недоразумение, дрожали и руки. —Ошибка в идеальной программе, тот, кто принесёт тебе одни несчастья, заставив страдать...Он нам не нужен— твёрдо закончил Птица, будто ведя разговор с кем-то в своей голове, вернее нет, в голове его Серёжи Хотя кто знает, что в нём происходит сейчас —Серёж, послушай... —Убить!— резким движением рука снимает пистолет с предохранителя, а после, взглянув в пустые глаза отчаявшегося Олега, Птица безжалостно нажимает на курок Выстрел. В последний момент перед собственной погибелью, Олег увидел в Птице очнувшегося Серёжу Скоро мы с тобой встретимся вновь, любовь моя.... ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ Тяжело дыша, Олег вскочил с кровати. Мутный взгляд скользил по комнате, выхватывая очертания предметов, находящихся в ней. Стол (Дыши), шкаф (Дыши), этажерка, заполненная Сережиными книгами (Дыши). Олег перевёл взгляд на собственные руки. Те дрожали, впрочем и не удивительно Ему... приснился кошмар? Липкая паника никак не желала отступать Взгляд зацепился за рыжие волосы, которые разметались по рядом лежащей подушке Серёжа.... (все хорошо) Волков задержал дыхание Они в порядке... Он находиться дома, Серёжа рядом и они оба живы Все хорошо (хорошо, хорошо, хорошо....) Олег бросил взгляд на часы. 5 утра, но он точно знает, что уже не уснёт. Волков тяжело вздохнул, спрятав лицо в ладони. Выдохнув, Олег огладил взглядом Серого, лежащего совсем рядом, только руку протяни.  Рыжие волосы, разметавшиеся по подушке, напоминали Олегу лучики солнышка (впрочем Разумовский и был его персональным солнцем), хрупкие лопатки и изысканные черты лица... У Волкова естественная потребность – Серёжу защищать. Вот только проблема одна: самое драгоценное, что у Олега есть, и главный кошмар его жизни сочетаются в одном человеке. А потому частенько Серого приходилось спасать не от врагов, а от себя же, вернее от его альтер-эго (впрочем его дорогое солнце и без Птицы самобичеванием ломает себе психику, не желая принять то, что Олег его давно простил). Волков любил Серёжу, а потому пришлось найти подход и к его альтер-эго. Птица пугал, но тем не менее Олег понял, что и Птица пытался защищать Серёжу, пусть и весьма своеобразно. Прежде чем подняться с постели Волков не забыл наклониться ближе к Серёже, чтобы оставить поцелуй на его виске. Кожа была холодная. Замёрз? Олег поднялся с постели, подхватив с мягкого кресла тёплый вязанный красный плед (маленькая слабость Волкова — вязание) и укрыв Серёжу поверх одеяла, в которое тот был закутан (в конце концов Разумовский всегда был мерзлявым, а зима в этом году выдалась достаточно холодная, даже отопление не спасало), вышел из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ Сидя на кухне, Олег уже 10 минут буравил взглядом выключенную кофеварку в надежде, что она додумается включиться сама. И желательно додуматься сделать ему кофе и принести из холодильника молоко. Сил не было никаких, казалось, что кошмар высосал из него все соки, глаза слипались от усталости, в тоже самое время Волков чувствовал, что он уже не сможет уснуть снова. Он уронил голову на сложенные перед собой руки, устремляясь невидящим взглядом в окно. Мысли, мысли, мысли... Хотелось впиться в них пальцами, вынув из черепной коробки. Но вместо этого Олег схватился за свои волосы, несильно за них потянув. Дыши, чёрт возьми, дыши. Ничего не помогало. Олег внезапно подскочил со стула, заставив его отодвинуться с противным скрипом. Поморщившись от неприятного звука, он понадеялся, что не разбудил Серёжу, которому сон также давался непросто. Наверное именно за этим они и стали спать вместе. Чтобы просыпаясь ночью от тревожного кошмара, у каждого из них была возможность прислушаться к тихому дыханию другого и убедиться в том, что они живы, они рядом. Пусть всё не было прекрасно, но было х о р о ш о. Они заслуживали друг друга, пройдя сквозь испытание временем и доверием. Раньше Олег часто утром ловил Серёжу спящим сидя, опираясь на стену, рядом с дверью комнаты Волкова (чувствуя вину, Серёжа никогда не входил туда без разрешения), хотя заходя к нему вечером убеждался, что Разумовский лежит в своей кровати. Сам же Олег по ночам подскакивал, бегая в комнату Серёжи, чтобы убедиться, что тот жив и в п о р я д к е. В очередной раз обнаруживая Разумовского у своей комнаты, Волков не выдерживает и, подхватив Серёжу одной рукой под спину, а другой — под колени, заносит в свою комнату. Именно так и зародилась привычка ночевать в одной комнате — чувствовать чужое тело под боком, имея возможность в любой момент проверить чужой пульс, было гораздо приятнее и с п о к о й н е е, чем, задыхаясь от тревоги, врываться в чужую комнату ( или, в случае Серёжи, — даже не врываться). Сон у них обоих был очень чуткий (за счёт чего Олег быстро узнал о том, что Серёжа каждый раз просыпается посреди ночи, задыхаясь от кошмара и проводя зашуганным взглядом по острым чертам любимого лица, пытаясь убедиться в том, что всё, что произошло в кошмаре н е р е а л ь н о. Каждую следующую ночь после того, как Олег об этом узнал, он крепко сжимает талию рыжеволосого, останавливая его от побега на край своего сознания ( и мира тоже).), а потому Олег бы не хотел разрушать хрупкий сон Серёжи. Заглянув в холодильник, Волков задумчиво сканирует полки взглядом, первым делом хватая молоко и ставя его на обеденный стол (чтобы не забыть, ведь желание выпить кофе никуда не пропало). Следом из холодильника появляется сладкий болгарский перец, яйца и сыр. Если и было что-то, что успокаивало Волкова лучше вязания — этим по праву считалась готовка. Щёлкнув кнопкой включения кофеварки и проверив наличие кофе в ней ( всё на месте ), Олег отошёл к кухонному шкафу за кружкой. Достав из кухонного шкафа кружку с нарисованным на ней волком ( это была идея Серого — парные кружки. Сам рыжеволосый являлся владельцем кружки с ярко-рыжей лисой.), Волков поставил кружку на кофеварку, не забыв нажать на кнопку, позволяя аромату бодрящего напитка распространиться по кухне. Запах кофе успокаивал, даря силы пережить сегодняшний день. Может всё не так уж плохо? Вскоре на столе оказались две тарелки с ароматным омлетом с сыром ( одним из самых любимых блюд Серёжи) и две кружки с кофе (в кофе Серого вместе с молоком были добавлены сахар и корица, как тот и любил). Обычно Серёжа выходил на запах приготовленных Олегом блюд, но не дождавшись того и через 10 минут, Волков решил самому поднять Разумовского с постели. Мельком брошенный на часы взгляд дал понять, что ещё только 7 утра, весьма рано, но он знал, что даже если и разбудит сейчас Серёжу, то тот не скажет и слова против — тот любил разделить утреннюю рутину со своим волком. ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ В комнате Разумовского не оказалось. Лишь красный вязанный плед лежал на постели, смешавшийся с одеялом в один комок. Почему-то этот факт заставил Волкова заволноваться. —Серёж? Серёжа, где ты? Что-то случилось?— голос Олега звучал по квартире, пока он искал своего Серого. Стоило ненадолго отойти, а тот уже пропал! Беспредел какой-то... —Серый?— Разумовский обнаружился в их кабинете, стоящим напротив окна. —Серёж?—взволнованный взгляд карих глаз просканировал фигуру Серого, повёрнутого к нему спиной, в поисках повреждений, Олег спокойно выдохнул, лишь когда их не обнаружил. — Серёж, пошли кушать? Я омлет приготовил, твой любимый. Разумовский лишь потряс головой, будто прогоняя из неё голос Олега (или отказываясь от еды?). Это заставило Волкова нахмуриться лишь сильнее и удвоить попытки докопаться до правды о состоянии своего Серого. —Солнце моё, что случилось? Разумовский раздражённо зарылся руками в волосы, потянув за них, и зарычал. Волкову казалось, что он находится наедине с разъярённым зверем, каким он Серого не видел уже очень давно. —Нет тут никакого Серёжи, ты ещё не понял, глупый Волк?— раздалось шипение Разумовского, развернувшегося лицом к Олегу, вздрогнувшему от уставившихся на него полубезумных столь холодных сейчас глаз. Волков и не думал, что он может нахмуриться ещё сильнее. —Как это....Как это нет??— раздался слегка дрожащий голос— Серый, если это очередная твоя попытка меня от себя отпугнуть, прекращай. У тебя ничего не выйдет, я же говорил, что уже давно простил тебя и слишком тобою дорожу, чтобы от тебя отказаться. Тем более, я приготовил твой любимый омлет. С сыыыром. Пошли, а?— во время своего монолога Олег заметил, что взгляд напротив смягчился, а вскоре его дорогой Разумовский опустился в мягкое кресло, будто смиряясь со своей судьбой, сдаваясь в руки Волкова. Олег разрешил скользнуть нежной улыбке по своим губам, оглядывая своё рыжеволосое чудо, которое с годами становилось лишь краше. Вампир, ну честное слово! Впрочем улыбке было не суждено задержаться надолго. —Глупый волк,— покачал головой Серёжа, голос которого лишился всей резкости, которая была там раньше. Разумовский ненадолго замолчал, вновь зарывшись руками в волосы, и чуть виновато посмотрел на Олега. —Не знаю я, где Серёжа, я и сам бы хотел бы его найти. Волков осел прямо у стены, возле которой он находился. Серый бредит? Наверняка успел где-то температуру подхватить, а Олег и не заметил, сфокусировавшись на своих проблемах и ночных кошмарах. Хорош он, ничего не скажешь. И как он не заметил, живя с ним в одной-то комнате? —Серёженька, ты плохо себя чувствуешь?— Как бы ни хотел, Волков не смог скрыть дрожь в голосе.— Может приляжешь? Поджавший ноги Разумовский закрыл лицо руками. —Очень глупый волк...—сочувственно произнёс Серый.— нет здесь никакого Серёжи. Только я есть. Птица. Серёжа Птица взглянул в просвет между ладонями на реакцию Волкова на свои слова. Последний же дёрнулся от неожиданности, достаточно сильно ударившись головой о стену. Волка было жалко. Он спасался сам, борясь с кошмарами, спасал Серёжу, который мучился чувством вины и пытался спасти от себя Олега, что последний ему не позволял. Они вернули доверие на прежний уровень, став даже ближе, чем раньше (а всё благодаря Волку), и вдруг Серёжи больше нет. Это ужасно. Птица и сам не рад пропаже своего альтер-эго, он уже привык, если честно к его ответственности и нравственности, без него было слишком скучно ( и Птице не нравилось, что Серёжа сейчас, получается, скинул всю свою работу на него). Но Птица привык к нему (хоть и дорожил им), а Волков его любил. И ему было больнее. —Что...? Пппп....Птица? — Олег смотрел в глаза своему кошмару, который поднялся с уютного кресла, чтобы сесть рядом с Волковым на колени. —Очень умный волк,— кивнул головой Птица с тоской наблюдая, что даже зная, кто скрывается под личиной его Серёжи, Волк не отстраняется, позволяя Птице даже зарыться руками в его волосы, аккуратно погладив. Слишком доверяет Разумовскому. Впрочем, и Серёжа точно такой же. Два сапога пара, как говорится. — Не боись, вернём мы твоего Серого. Без него как-то.... скучно,— Птица смущённо склонил голову, позволяя длинным волосам скрыть своё лицо— И одиноко...— было добавлено почти шёпотом. Волков оглянул усталым взглядом сидящего рядом Серёжу  Птицу, задерживаясь глазами на рыжеватых волосах (Олег обожает шутить о том, что он, как самый настоящий волк, нашёл себе в пару лиса), и внезапно притянул несопротивляющегося Птицу к себе поближе, крепко обняв его руками. —Я не проживу, если он не вернётся.—раздался слегка хрипловатый голос Олега, положившего подбородок на макушку Серёжи  Птицы. —Я знаю....— прошептал Птица, решаясь неуверенно обхватить Волка в ответ.— Я тоже.— прозвучало еле слышно, Волков бы и не заметил, если бы Птица не находился так близко. Ещё пару минут (А может пару десятков минут? Олег потерял счёт времени) прошли в тишине и с ощущением тепла человеческого тела в своих руках. —Кофе?— прервал тишину окончательно охрипший голос Олега. —Если можно. С молоком, сахаром и корицей.— прозвучало в ответ от Птицы, что чуть не заставило Волкова разрыдаться. Даже Птица воспринимает себя и Серого, как единое целое, с одинаковыми вкусами и привычками. Они так похожи меж собой, однако...Однако Серёжи нет, а Птица... Птица другой. С Серёжей — трепетная любовь, похожая на тёплые вязанный пледы, которые так обожает создавать Олег, а с Птицей — шаткое перемирие, перекрывающее воспоминания о той боли, которую заставил его испытать Птица. С Птицей их роднило только одно — общее желание защитить Серёжу от жестокого мира. Любовь моя, я обязательно верну тебя домой..... ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ ◇ Серёжа подскочил с постели на автомате зажимая рот рукой, чтобы не разбудить своего дорогого волка, сон которого так чуток. Слёзы катились по его щекам, заставляя ненавидеть себя лишь больше. Ему приснился кошмар. Снова. И снова про себя. Как Волков смог полюбить такого плохого человека? Шумно выдохнув, Серёжа спрятал лицо в руках. —Разумовский, ты совсем с дуба рухнул?! 3 часа ночи, чего ворочаться стал? И всхлипывать, как девчонка?!— раздался из глубины комнаты яростный мальчишеский шёпот. Не Олег – быстро констатировал Серёжа. Не только потому, как голос не похож, но ещё.... Олежа бы никогда не назвал его чокнутым. Даже если  он и имел на это самые большие основания, Волк никогда не называл его сумасшедшим. Наоборот, он защищал Серёжу от кошмаров во сне и наяву, заземляя руками, крепко сжимающими в объятиях, всячески поддерживал, тащил вовремя кушать и спать. Если не Олег, то кто? – тут же нахмурился он. Вариантов в их квартире было не так много: Олежа и он сам. Ну, иногда ещё Птица, желающий расправить пёрышки. Птицей этот голос никак не мог являться, потому как Птица был воплощением власти, вынуждающим невольно себя слушать. Этот же голос вызывал лишь раздражение и желание заткнуть его обладателя. Кроме вторженца в их квартиру Разумовский обнаружил ещё одну проблему: кровать была слишком пустой, привычного тихого дыхания не было, как и крепких рук, сжимающих в объятиях. Несмотря на желание Серёжи поддаться панике, его глаза вопреки его воле вновь начали слипаться, оставляя в его сознании лишь два вопроса: Где же Олежа? И что это за неотёсанный грубиян, ворвавшийся к ним в квартиру?