Тогда не зови меня убийцей. Зови как угодно. Кроме этого слова. —
Наверное, будь здесь другой, его бы послали куда подальше. Но Саша кивает и продолжает речь, рассматривая пол, лишь моментально переводя взгляд на лицо, когда заходит тема расправы. Младший не понимает, это способ успокоить, или все-таки заставить говорить. — Расскажи мне все так, как было. Я услышал видение ситуации от каждого, так и от камер, снимающих там. Остался ты, Олеж. Олег не хмурится. Он вовсе не дергается, выслушивая вопрос спокойно. Его услышали и он доволен, только ненадолго задумываясь о том, как стоит правильно действовать. Как стоит объяснить все, чтобы его поняли правильно. — …, а потом, я видел только нож в своей руке и то, как меня вязали***
Спустя долгий рассказ Александр остается довольным. Олег оказывается очень смирным мальчиком, стоит только взять в ежовые рукавицы и дать ему правильный путь. В остальном - и речь, и действия не мешают, а наоборот помогают следствию, ибо он не пытается нападать, врать или придумывать. Это видно - Быстрая речь без заминки на выдумку, не шибко детальный рассказ, что может свидетельствовать о том, что шоковое состояние у него все-таки было, а так же взгляд в глаза. Его привычки он принял к сведению - стыд оказывается очень открытым, в виде взора в пол. Стоит только узнать, стыдится ли он вранья, если оно все же есть в его речах. Но есть главное - кровь. Кровь, которую он смог взять, чуть-чуть повозившись с маленьким, который уж очень яро не хотел и видеть иглы. Только спустя время, когда уже Гецати был готов подключаться, - чем, Саша думает, упросил и ускорил работу, - он смог взять нужную жидкость и потрепать хозяина по волосам, хваля между делом. Олежа глядел в душу и довольно требовательным, но жалким взглядом, что сердце рвалось - Эмоции проявлять нельзя, только это твердил разум, который и вывел его побыстрее вместе с мужчиной, стоявшим на проходе. Благо, с последним возиться не пришлось, он слушался Шепса и не особо противостоял слову «Нет» в значении, что видеть побитого Олега в ближайшее время он не хочет. Медпункт и Виктория, работающая там, что расстроила Александра и будь здесь Олег - явно бы ввела его в огромную обиду к старшему, из-за того, что в крови не осталось ничего плохого, даже сахара, который младший не получал уж очень давно. В тот период вспомнилась и дата последнего питания, кажется, она была в районе первого захода и знакомства, а значит, дня три-четыре назад. И это было плохо не только по параметрам здоровья растущему организму, но и самому фактору, что он все еще не в тюрьме. Провал оказался и здесь, потому что доказать виновность и невиновность Олега невозможно было ни по каким параметрам. Невозможно было понять и то, кто был приверженцем живота - как поиск иглы в стоге сена, не иначе. Только придя с едой и присев на уже ставшую привычной кровать он смог запрокинуть голову и выдохнуть со стоном, совсем замотанный и уставший. Он не спал уже сутки, а на ногах был второй день. Даже не ел, черт возьми, но своему подопечному принес. И Олег довольно жевал на месте в углу, что-то между делом лепеча. Саше уже дела не было.Кроме одного.
Я знаю тех, кто был со мной до свершившегося. —
Бинго! Голова возвращается на место спокойно в отличии от мыслей. И Саша горд собой, когда он не взрывается, а лишь мягко продолжает тему, не сводя взгляда с интересующей его личности. Наверное, Гецати его потерял. Наверное, Вика ищет его, чтобы сказать о проблемах в крови. Наверное, Никита уже сошел с ума с той женщиной, не сводящейся с участка. — И что же это за люди? Мне нужно их сюда привести. Мне нужно узнать от них многое. Тогда, доказав правдивость их слов, ты будешь выпущен. - Слова льются сами и как он сам однажды подчеркивал для себя - не стоит говорить ничего о выходе, не стоит говорить о свободе, потому что свобода будет гореть в глазах убийц и они будут верить в свое будущее. Но будущее - кроме худшего и вязкого, никогда не настанет. Но Олег не делает ничего, чтобы можно было увидеть эту радость. Смирение и спокойствие остаются на лице, а очередная тарелка откладывается, и, понимая, что это было последнее, Саше хватает имен и фамилий, чтобы выйти с пустой посудой из комнаты, вновь оставляя его одного. Только теперь в глазах он видит грусть. Что-то отдаленное, возможно, даже очень далеко похожее на тоску, но грусть. Ту частичку души, которая тянется к Саше. Он затягивал всех. Девушки были постоянны и он никогда не жаловался. Но работа часто оставляла их наедине с собой и однажды Александр, решивший не убивать души чужих, отрекся от любви, теперь не ждал зова сердца и не ждал, что кто-то будет встречать. По правде, отказался и от другой любви - кошек, но подкармливал каждую, имея в своей сумке хотя бы один пакетик корма. Так, было ощущение, что он не один в этом мире. И было неудивительно получать от Олега такие эмоции. Да; Как парень, он был хорош, но не настолько, чтобы тянуться. Это настораживало и было чем-то новеньким. Чем-то, что он не мог просто забыть. Пропустить мимо глаз и перестать думать. Он в общем с появлением Олега перестал находиться в расслабленном состоянии без лишних жужжащих мыслей.***
Теперь было понятно, что стоило делать. Найти этих засранцев и отдать в лапы Константину. Или, нет… Все же, стоит взять их в свои лапы, ибо неизвестный характер каждого может выйти в очередное избиение от Гецати. И это ему в деле точно не поможет; Только поэтому, вызывая Никиту к себе в кабинет, он говорит о подписании своего имени в их деле. Все официально, они, как последние видавшие Олега пред содеянным, должны рассказать его состояние. Ибо, углубленный рассказ младшего говорит о них многое. Уже через пару часов их приводят за уши родители, а Александр, как очередная вышка малолеток, беседует с родителями, передав Никите их. Разговор с каждым будет в комнате допроса, ибо их бессмысленно отправлять в похожую комнату Олега - отпустить без каких-либо доказательств придется слишком быстро. Разъяренные взрослые слушают внимательно и дают согласие на все, потихоньку подписывая каждую из бумаг на беседу. Где-то там, видимо, найдя общую тему, говорит и мама Олега, что теперь не цапает Сашу по-любому поводу. Два из трех оказались бессмысленными. Сломались быстрее, чем Саша начал давить, раскрывая все, что только помнили, в том числе и ненужные известия, как поджог петард, хулиганство и остальное. Саша передавал дела другим по участку, занимая каждого парня своей судьбой. Но третий - Дмитрий, как запомнил Саша, Матвеев, был упрям и, хоть выглядел не лучшим образом, оставался в значении «сильного», что продержался практически до сдачи нерв Шепса. Сломился, выдав что-то в роде «вау». То, что могло оправдать Олега и дать ему алиби. Закрепив его в деле, он отпустил беспокойной матери, смотрящей на то, как каждого из парней судят по закону. Благо, ничего свыше учета у них не было, но в Диме бедная женщина явно восхищена - забрали его без дел и разборок, отпустив, хоть и дольше всех, но с чистой душой. Зато как счастлив был Саша, передавая дело в другие руки. Уже не его, к сожалению. Он работает с теми, кто не сдается. С теми, кто до последнего твердит свое алиби и с теми, у кого не найдешь и зацепки. Здесь Олег помог и ему стоит радоваться, что Саша послушал и подключил людей к делу, а не оставил его на судьбе гнить в ебаной бетонной коробке. Только теперь сердце не стучало ровно. Будто ждало чего-то, кричало, орало, а Саша старательно затыкал его зов, утыкаясь в другие дела теперь насильно, заставляя себя перечитывать каждую строчку по несколько раз. Со временем смог переключиться и хоть как-то отстраивать свои дела, которые бросил с момента приезда этого малыша.***
Теперь в мыслях оставалось одно. Через пару дней, в голове уже выстроенные полочки были заполнены. Не было беспорядка и только спокойствие, смешанное с принятием ситуации. Только то, что Саша помнил - это фамилию. Помнил лицо, слишком похожего на него самого в детстве. Слишком много уж совпадений, слишком много всего, что могло произойти с Александром за одно дело. Олег, которого он теперь никогда не увидит, оставался чем-то в роде неразгаданной жизни, улетевшей далеко во Вселенной. Чем-то в роде бабочки, которую не смог узнать по виду, а та и улетела, не давая шанс ему найти ответы на вопросы. Не было ничего, что могло помочь отпустить эту ситуацию. И хоть Саша упрямо оставался наедине с собой, углубляясь в дела, он все равно изредка возвращался к картинке в голове, как тот мальчишка глупо поднимается и тут же возвращается на место на кровать, лишь бы угодить.***
Возвращаясь домой, он никак не мог придти в себя. Начал углубляться в вызовы и ездить на места убийств, чтобы затмить свою голову. Но дом - тихий, спокойный, пустой, заставлял возвращаться разумом. И за чашкой кофе он не расслаблялся, а наоборот, раскрывал все шкафчики, перебирая все документы, что валялись со времен переезда в эту квартиру. Ее он сделал под себя - красива и по-своему уникальна - переставала быть крепостью, защитой, когда вместо посуды на столах лежали бумаги совсем как на работе. Повсюду мелькала фамилия Шепс, что не отпускала взгляд ни на секунду. Его свидетельство о рождении, продажа квартиры, перекуп квартиры, даже паспорт холодильника нашел! Но ни слова о том, что на него было возведены алименты, что он судился за перевод ребенка, да и в общем - в какие это он годы оставил девушку с дитем на перевес? Сходил с ума, когда однажды откинув очередные листы, прозрел. Он не мог. Не мог и Олег появится от него - а почему фамилия одинакова, появилась мысль только ближе к ночи. Только тогда, когда он смог встрепыхнуться в постели.