○ ○ ○
Птицы, гуляющие по голубому небу, искали свободу в диком ветре и полный символизм своих несчастных крыльев. Они умеют летать, а в небе страха нет. Там Дождь, прячась в облаках, оберегает каждого несчастного. Людей Миру учит, а птиц защищает всегда. Играясь с ними до конца, и вправду пытается сохранить их жизнь. Выходит точно не всегда, но он старается. Настроение играет в грустные мотивы печальной песни, а как быть по-другому, когда существо, что выше всех религий, смотрит на то, как люди скручиваются будто йоги. Ломают конечности только для того, чтобы стать тем, кто смог выполнить определённую позу. Только в конце пути осознавая, что это того не стоило. Даже мысль была дороже, чем боль от желаний стать лучше, при этом уничтожив себя. Жизнь специфична, скрупулёзна моментами. И люди вынуждены нести свою ношу на плечах. Всё своё существование поднимать в гору камень, как наказанный Аидом Сизиф. Он посмел обмануть Богов Царства Мёртвых. Смог вновь стать живым, но, узнав обо всём, его наказали. Теперь до конца своих вечных дней Сизиф обязан катить огромный камень в гору, чтобы, доходя до определённого наклона, уронить его и начать всё сначала. Человеческая жизнь и смысл, который они вкладывают в эти пять несчастных букв, подобна наказанию Сизифа. Только люди все разные. Они делятся на группы. Например, есть те, кто унижает себя сам. Без чьей-либо помощи они сами берут ненужные камни и в гору катят, ведь думают, что это важно. Но так ли это на самом деле? Нет. Сороки тоже любят в гнёзда нести блестящие вещи. И чем это заканчивается? Воровством птенцов. А в случае человека — смертью. Другие же люди, имея низкий социальный статус или самооценку, поддаются сильному влиянию других людей, а потому, принимая ситуацию как безвыходную, они соглашаются с наказанием и тащат ненужный камень в гору. Есть те, кто не согласятся и проживут достойную счастливую жизнь, но таких людей безумно мало. Хуже всего осознавать, что человек не желает быть частью системы, но вынужден, потому что таковы его обстоятельства. Такова суровая правда из-за которой каждый день Минхо страдает, сидя в комнате своей. Здесь оборванные обои, немного обшарпанные стены, пахнет алкоголем из соседней комнаты родителей, но он уже привык. Минхо в местах, где слишком плохие обои, наклеил плакаты с любимыми фильмами. «Дивергент», «Милые Кости», «Ла-Ла Ленд», «Назови меня своим именем», «Джентльмены предпочитают Блондинок», «Вероника решила умереть», «Над пропастью во ржи». И отвратительные зелёные обои со времён девяностых годов, что напоминают только о голоде и смертях, стали чуть меньше бросаться в глаза. Деревянный пол, который миллион раз был перекрашен в разные оттенки коричневого. Но состояние его это нисколько не улучшало. Небольшая комнатка, которую Минхо старался сделать лучше, действительно смотрелась намного опрятнее, чем соседняя комната его родителей. Белое окно, где краска треснула и отколупалась самостоятельно, открывало вид с третьего этажа на бедный район Сеула. Под окном стояла односпальная кровать, спинка которой была окрашена в белый. Но её прежний мерзкий коричневый цвет немного просвечивал. Но если не обращать внимания, то всё смотрится вполне хорошо. Рядом тумбочка также окрашенная, на ней лежит совсем неновый телефон и фантики от конфет. Недалеко от двери огромный шкаф, что старше Минхо раза в три. Он тоже неаккуратно окрашен в этот белый, которого явно не хватило. Небольшой письменный стол, на котором стояли разные учебники и валялись тетради. И брошенный ковёр, на котором явно кто-то умирал, но Минхо старается об этом не думать, потому что лучше так, чем босиком по ледяному полу. Ещё мягкий пуфик, что был набит пенопластовыми шариками. Он уже был не настолько упругий, когда только появился у Минхо, но всё же небольшие свои качества ещё сохранял. Минхо любил лежать на нём, смотреть что-либо, отдыхать от школы. Пусть пуфик и был среднего размера, но этого хватало, чтобы с головой уткнуться в него и чувствовать тепло. Пока зыбкий холод колючками пытался проткнуть кожу и прокусить несчастное сердце. В коммуналке скоро станет холодно, а плед и тысячи одеял вправду не смогут согреть. Уходя в мир эскапизма, Минхо будет спать, чувствуя надежду во сне, где один человек, который буквально живёт за стенкой, будет обнимать его. Может быть целовать в макушку и говорить слова тихие, чтобы Минхо смог почувствовать уверенность в себе, в своих мотивах и даже в своей жизни. Восемнадцатилетний Минхо, у которого волосы цвета ржи, а глаза два звёздных озера, влюбился в парня из комнаты напротив. Ещё школу окончить не успел, как внимание его привлёк двадцатилетний парень. Теперь, засыпая, Минхо часто представляет, как тёплые руки Джисона касаются его талии под одеялом. Как тянут к себе, прижимая ещё ближе. Думая, что они смогут слиться. Стать одним целым. Закинуть ногу на тело Джисона, согреваться его прикосновениями и так заснуть. Минхо правда представляет всё это, потому что только мечты помогают ему избежать той реальности, в какой сейчас живёт он. Только Джисон во сне его спасает и говорит о том, что всё будет хорошо и всё будет в порядке. И Минхо верит. Но, просыпаясь утром и ощущая давящую пустоту внутри, старается сохранить тепло ночи. Чтобы всё-таки выжить в мире, где человеческие души проданы за бутылку пива. Вот и сейчас сон заканчивается на самом интересном моменте. Хан только тянется в постели подарить поцелуй, как тут же Минхо слышит голос своей надоедливой матери за стенкой. Сон исчезает вместе со всеми надеждами. Он выдыхает, смотря на зелёные обои и чуть тёмные цветы, а под одеялом холодно. С трудом вновь открывая глаза и высовывая руку из-под одеяла, Минхо берёт телефон Samsung J8, за который его гнобят в школе, называя нищим, смотрит на время, видя четыре утра, отворачивается обратно к стене, потому что вставать ему только в семь. Вспоминая, что там было во сне, Минхо слышит шуршание у себя в комнате. Мгновение — и всё повторяется вновь. Глаза И раскрываются со скоростью света. Он чувствуя дрожь в коленях, продолжая слышать крики родителей за стеной, поднимается с постели, смотря на дверь, на источник шума. В рассвете августа, в солнечных лучах на полу на пуфике, что предназначен для сидений, клубочком свернулся Джисон. Откуда он в комнате Минхо, парень сам не понимает. Видимо, он не закрылся, когда спать пошёл, а Хан… Хан снова под дозой. Хан Джисону двадцать лет. Он студент первого курса в колледже. Учиться на повара-кондитера и употребляет. Парни почти не знакомы, здороваются разве что на кухне и перекидываются парой фраз о погоде за окном, встречаясь в коридоре. Хотя всё далеко не так. Так представляет Минхо, когда идёт спать. За время, что Джисон живёт в общежитии, парни стали довольно близки. Несмотря на менталитет Южной Кореи, Минхо стал доверять ему. Поведение оправдано его родителями, что не уделяли должного внимания своему чаду. А Хан уделял. Он делал уроки с Минхо, рассказывал, как прошёл его день в колледже. Шутил шутки преподавателей, и пусть И было не смешно, от одной лишь улыбки Джисона он понимал всю суть нелепого высказывания. Парни часто вместе сидят на кухне или Минхо приходит сюда, чтобы понаблюдать за тем, как готовит Джисон. После этого всегда Хан угощал его и говорил, что питаться нужно правильно. Они знакомы три года, и Минхо это не помешало влюбиться в парня, что красит волосы в чёрный цвет вечно и носит футболку с Нирваной, не зная что это за группа. У Джисона глаза красивые, пусть иногда, когда он снова примет, они походят на две огромные луны или пустоты колодцев. Минхо хватило одних объятий поздно вечером на кухне, чтобы влюбиться. Тогда он плакал из-за побоев отца, а трезвый Хан обнял его и сказал, что всё будет хорошо. После они выпили по кружке чая, а Минхо по-настоящему влюбился. Ему было семнадцать, он не знал, что такое любить. А потому сейчас смотреть на то, как Джисон смиренно спит на полу в комнате И, вызывало только тепло в груди. Но пол холоден, как и отношение Хана к Минхо, но Хо важно, чтобы Джисон не болел и чувствовал себя хорошо. Потому, откидывая одеяло, ощущая, как миллионы зубов прохлады впиваются в его кожу разгрызая сосуды, он ступает на пол и тихими шагами идёт к парню, что спит, уткнувшись в собственную руку. Минхо наклоняется к Хану, смотрит на пухлость его щёк и думает только о том, что, будь Джисон трезв, он бы никогда не пришёл к нему. Немного больно, но ничего не поделать. А Хан забавный, когда спит. Похож на что-то лёгкое и тёплое. На такое, что Минхо и вовсе забыл про то, что ненавидит холод. Но продолжает стоять босиком, любуясь своей черноволосой влюблённостью со вкусом шоколадного чапмана. Набираясь смелости, Минхо садится на колени и тихо шепчет: — Джисон, — парень не реагирует, — Джисо-о-он, — аккуратно тянет, но, видимо, этот человек решил стать медведем и впасть в спячку в середине августа. Тогда Минхо решает попробовать сказать то, что никогда не произносил. Он только думал. Называл его так в фантазиях, во снах, но не более, — Хани, проснись, — и руку кладёт на плечо получая ожог третьей степени. Хан, глубоко вздыхая, потягивается, пытается глаза открыть. Видимо, он замёрз, раз скрутился ещё больше. Он поворачивается к Минхо, не ощущая прикосновения тёплой руки на своём теле. Смотрит потерянным взглядом, а чёлка спадает на веки. Хо, набравшись ночной смелости, убирает непослушные пряди с лица, ловя тысячу и миллион одно непонимание. — Что-то случилось? — трёт глаза Джисон, думая, что перед ним всего лишь сон и не более. — Ты спишь на полу, не замёрз? — прогонять Минхо его не хочет, желает только, чтобы Хан остался в комнате на подольше. Тогда не стоило будить его, но почему-то об этом И подумал слишком поздно. — Замёрз. — Дать одеяло? Или я могу постелить тебе постель. — Извини, что доставляю столько проблем. Неправильно, что сплю я у тебя. — Всё нормально, я тебя знаю, ты можешь остаться. — Я потерял ключи от комнаты. Хотел к тебе придти, постучать, но дверь была открыта. Ты часто с открытой дверью спишь? — Нет, нет. На самом деле никогда. Я думал, что закрыл её… — В этот раз ты не закрыл. Потому я вошёл, чтобы не будить тебя, и закрылся. — Спасибо большое. — Это я должен говорить. Ты не прогоняешь меня, — констатирует Джисон, разглядывая И в лучах отступающей луны. — Мы же соседи, как я могу тебя прогнать? Спи, я не против. Только одеяло достану. — Спасибо, Минхо. — Это ты утром своей больной спине скажешь. Джисон смеётся тихо, а у Минхо внутри точно кто-то расцвёл. Может, бабочки, а может, розы. Прекрасные создания любви и вестники разлуки. Хо поднимается, подходит к своему шкафу, доставая оттуда одеяло, подушку, футболку, шорты. Дверцы противно скрипят, стоит чуть быстрее их закрывать. Минхо бросает постельные принадлежности на пол. А Хану отдаёт вещи. — Возьми, переоденься. А я пока постелю. — Спасибо, Хо! У Минхо в этот момент, кажется, сердце готово лопнуть от чувств. Он стоит, глупо пялясь на Джисона, что улыбается своей прекрасной улыбкой. Волнение внутри готово вылиться наружу тёплыми объятиями. Но нельзя. Он сдерживает себя от излишней тактильности, а потому, отражая свет улыбчивых губ Джисона, пожимает плечами как бы невзначай, после отворачивается, краснея, как малина под лучами майского солнца, начинает стелить постельное место. В комнате летают мысли разных влюблённостей, разных людей, а Минхо пытается успокоить своё сердце, которое хочет прижаться к Хану и долго-долго просить о любви. Но с постелью покончено, сейчас парни разойдутся спать по разным местам. — Готово, — говорит взъерошенный Минхо. Он смотрит на Джисона быстро, придерживаясь правила трёх секунд. Нельзя смотреть на человека, в которого влюблён, больше трёх секунд, иначе он может что-то заподозрить. — Спасибо! — мнётся Джисон. — Минхо, полежишь со мной? — Полежать? — спокойно спрашивает он, а у самого внутри только что лопнула нижняя полая вена. Скрывая трепет от волнения в руках, Минхо смотрит так, будто ничего не произошло. Джисон точно не трезв. Парень всегда был тем человеком, который весьма откровенен с ним. Общаясь, он рассказывал Минхо многое из своей жизни. И даже про отношения. Хан никогда не был тем человеком, который бы скрывал что-то. Если у него появлялись новости, он шёл в комнату к Минхо, стучал в его дверь и приглашал пить чай. Минхо знает, что Джисон ненавидит чай. Он всегда пьёт только кофе. Крепкий кофе с ложкой сахара. Но даже несмотря на это, фраза: «Минхо, пойдём чай пить», никогда не звучала, как: «Минхо, пойдём кофе пить». Джисон был открыт, но почему-то только с ним. Он простак, которому некому рассказывать свои печальные мысли. Однажды Минхо хотел попробовать стать ближе, но не получилось. Для Джисона их отношения — дружба. Для Минхо же — что-то точно неопределённое. Они и друзья, но в тот же момент для Минхо мало времени, проведённого вместе, а вот для Хана вполне достаточно. — Да, полежать. Я плохо засыпаю. Отвратительно плохо. Оттого-то я и не сплю часто. Бессонница замучила, знаешь? Только вот, когда я пришёл к тебе и упал, то уснул сразу. Будто и не страдаю от неё четвёртый год. Помнишь, я говорил, что я БИ? Тебя я трогать не буду. А-то сейчас кого не обнимешь, так сразу: «Фу, ты что, гей?», а это обычные объятия. Мой язык заплетается, я хочу спать. У Минхо во рту пересохло, а в глотке сердце стучит. Он не думает о том, гей Джисон или нет. Всё равно перспективы на их отношения у них никогда не будет. Пусть он и знал пару парней Хана. Он меняет их как дама перчатки. Хо видит, да и по рассказам Джисона понятно, что его просто используют. Только ради нищих людских ощущений, только ради того, чтобы чувствовать возбуждение и похоть. А Минхо мог дать бы ласку… «Какие отношения, И Минхо!» — думает парень, ощущая волнение. Нужно пользоваться шансом, пока есть. Только так, только сейчас он сможет ощутить прикосновение Хана. — Конечно, я могу с тобой полежать, — улыбается тепло, Джисон будто тает от ответа. — Я возьму подушку и одеяло. — То, которое ты дал, большое. Я думаю, что нам хватит одного. Сдерживать трясущиеся руки всё сложнее, но Минхо удаётся. Он кивает быстро, идёт к кровати беря свою подушку, а после кидает рядом с местом Хана. Парни ложатся поворачиваясь спиной друг к другу, а Минхо впервые замечает, что ему не холодно. Ему тепло. И эта теплота сейчас окутывает его ноги, тело и словно пытается коснуться губ. Кажется, ещё немного и у И начнётся истерика. Так нельзя. Всё из-за дурацкого тепла Джисона. Он часто дышит, смотря на дверь, пытается успокоить то, что только желает начаться. Но выходит отвратительно. Сомнения бьются в груди как волны о скалы. Закрыв глаза, Минхо успокаивает себя тем, что прямо сейчас он спит в одной постели с Хан Джисоном, с парнем наркоманом в которого влюблён с семнадцати, хотя может, и с шестнадцати лет. Он влюбился в шестнадцать, но осознал влюблённость только к семнадцати годам. С того момента, как Джисон только переехал в эту общагу. Лежать вот так с ним — шанс, но вдруг в сознание закрадываются моменты времени. Через пару часов вставать в школу. Снова идти в место, где один одноклассник обязан крикнуть о том, что И Минхо нищий и родители у него пьющие. А родители на самом деле такие. Мать работала в круглосуточном магазине, а отец — охранником на складе с рыбой. Они оба любители выпить. Если бы они жили хорошо, то проживали ли они в месте, где дохнут, как мухи, мечты? Нет. Минхо много насмотрелся за свои восемнадцать лет жизни. Мечтал скорее окончить школу и уехать куда подальше. Чтобы стать хоть на минутку, хоть на капельку свободней. Он бы и Джисона с собой забрал, вот только этот парень не желает исправлять свою жизнь. Ему нравится в ней всё. По крайней мере, так видно. На спине синяк от парней из класса, а под сердцем боль от одиночества. Минхо, слыша то, что Хан уже заснул, разрешил себе уронить слёзы. Пусть лучше так, пусть лучше здесь, чем в школе, смотря на Ёнджуна с Чонином. Тихие всхлипы доносятся до небес, рассказывая о печальной тоске, что гложет молодого паренька. И Небо желает спасти, и Солнце желает дать ответ, вот только Дождь ещё медлит. Он ждёт, ему нужен совет. Минхо слышит, как за спиной Хан начинает шевелиться. А после чувствует тепло на талии своей, ощущает то, как Джисон прижимается к нему и шепчет на ухо: — Ты чего плачешь? Минхо неловко, стыдно и противно от себя. Джисон не должен был всё это слышать! — Не знаю, — шмыгает носом, не желая выдавать истинную причину. — Я рядом, всё хорошо. Слова запутались в волосах Минхо, а рука, что обнимала, осталась на том же месте лежать неподвижно. Хан только пододвинулся чуть ближе. Теперь Хо, ощущая его тепло всем своим телом, думал, что умирает. Разве такое возможно… они не настолько близки, чтобы спать и обнимать друг друга. Но всё же это не мешает, видимо. Минхо тонет в водовороте своих нищих чувств к человеку, что похож на ангела, а может быть на дьявола. Ведь Хан Джисон употребляет, и давно. Минхо так не знакомы чувства, но хочет ощущать их каждый день. Вот так засыпать, шептать нежности и говорить о странных мыслях, страхе и временах, когда в миг белым станет красный флаг. Джисон так ласково, будто даже заботливо, в затылок дышит. Минхо точно существует сейчас? Он засыпает, забывая про свой страх. Пока есть момент насладиться прикосновениями парня, в которого он так неправильно влюблён, он будет пользоваться этим. Пусть рано для него, пусть мало времени прошло. Минхо не знает, как любить. Его никто не научил. Ему никто не говорил об этом. Смотря на отношения родителей, на подсознательном уровне он понимал, что такая любовь больна и неправильна. А то, что показывали в сериалах, не было правдой. Ведь… Люди так не любят? Пара влюбилась друг в друга за месяц, пару дней, полгода. Это так быстро. Правильно ли это? Минхо не знает ответ. Ему и вечности не хватит, чтобы принять и сознаться в своей влюблённости самому себе. Когда он в моменте чувствует внутри шоколадный вкус чапмана Джисона, тогда он, продолжая винить себя, осознаёт чувства, но продолжает их глушить, потому что Хан Джисон не тот человек, который может сделать его счастливым. Но почему-то только у него это удаётся.○ ○ ○
На тумбочке звенит будильник. Минхо слышит, но не желает подниматься с постели. Он продолжает лежать, точно чувствуя чужие руки на своём теле. Хан до сих пор обнимает его. Пусть и прошло всего-то два часа, но этого вполне хватило, чтобы насытиться. Минхо глядит в пустоту, ощущая только жар внутри и на коже. Можно остановить время и отменить забвение? Если бы было можно, то Минхо этим бы и занялся. Он бы обнял Джисона так, как всегда хотел. Как желал. Поцеловал бы в губы неумело, потому что правда не умел целоваться. С кем ему учиться и пробовать, если в его сердце живёт второй год только один человек. Только с ним Минхо хочет провести первую ночь и отдать будь то сердце, поцелуй. Минхо хочет касаться его волос, его тела, не переходя на пошлости. Тянуть больше нельзя. Минхо с жалостью убирает руку с себя. А Хан даже не просыпается. Продолжает спать. В комнате могильная тишина и запах дождя, доносящийся сквозь небольшие щёлки на окне. Минхо выключает будильник, смотрит на дату: двенадцатое августа две тысячи двадцать первого года. Снова в школу. Тяжело думать, когда голова забита только мыслями о поцелуях и суициде. Но вроде как Минхо решил ещё пожить. Чуть-чуть. Ради Джисона. На том берегу они никогда не смогут быть вместе. Пока жив Хан Джисон, будет жив И Минхо. Потому, выбираясь из остатков лунных сетей, он одевается. За окном дождь льёт. Оставляя Хана в комнате, Минхо выходит, закрывая дверь на ключ. На кухне пустота, немного оживлённая. Такая необычная. Да, её не существует, и всё, что есть вокруг, истинная пустота. Ни тьма, ни света. Ничего. Но она живая, а потому здесь проживают тени. Здесь есть осколки неких лунных мыслей, что прокрадываются на кухню поздно ночью и, болтая с разбитыми душами людей, разбивают на осколки себя. Минхо не любил кухню, когда на ней кто-то был. Но обожал, когда она была пуста. Сейчас так и есть. А потому он, закрывая дверь настолько тихо насколько может, поставил кипятиться чайник. Вообще, давно разрешили иметь собственную кухню в комнатах, но И продолжает пользоваться общей, потому что иначе никак. Родителям плевать. Мать похлёбку и здесь приготовить сможет. А Минхо кушать то, что отец считает шедевром и выдуманной пятой звездой Мишленовского ресторана, к сожалению, не сможет. Минхо так плохо от его жизни. Он хотел бы закончить поскорее свои муки. Минхо восемнадцать лет и он не планирует доживать до двадцати. А в чём, собственно, затея? Ему суждено прожить в нищете. Как он сможет выбраться из неё, если он всего лишь обычный парень, которого травят в школе, называя тупым. Говорят, что телефон модели две тысячи восемнадцатого года полное разочарование. Но для Минхо этот телефон важен. Его ему купили родители, которым, как он думал, всё равно. Пусть на нём всего тридцать два гигабайта, пусть он медленно работает, а интернет не всегда есть, потому что за него надо платить, а платить нечем. Минхо ценит то, что имеет. Потому что знает, что это первый и, по всей видимости, последний телефон, который ему когда-либо покупали. Он детской мечтой радовался. Да и плевать, что с рук. Главное, что есть. Родители у Минхо не самые лучшие. Скорее даже наоборот. Отвратительные и омерзительные, но, даже несмотря на это, он ценит их. Они виноваты в том, что семья их до сих пор живёт в общежитии. Они виноваты в том, что пьют и мало зарабатывают. Они виноваты в том, что их сын в восемнадцать лет мечтает умереть. Но, даже несмотря на всё это, Минхо их правда любит. Пусть они ужасны, но семью не выбирают. Потому, терпя насмешки и подзатыльники в школе, проглатывая слухи за спиной и вечную болтовню от учителей, Минхо шагал босиком по мокрому от дождя асфальту. Лелеял надежды на объятия с Джисоном и приглашал своих демонов в гости. Иначе один он бы давно сошёл с ума. В рот летит быстрый бутерброд и чай с сахаром, что честно был украден у каких-то соседей. Но никто даже не заметит. Кому есть дело до несовершеннолетнего мальчика, который взял пару ложек сахара? Никому. Даже родителям. Здесь, на их этаже, почти все были пьющими. Но выделялись только две комнаты. Та, что принадлежала родителям Минхо и мужчине, которого звали Ким Сынмин. Ему только тридцать пять, а выглядит он максимально плохо и отвратительно. Его, к сожалению, как это принято говорить, жизнь помотала. Женился рано, в двадцать лет. Пытались завести детей — всё безрезультатно. Жена ушла, когда Сынмину было тридцать два. Карьера полетела вниз. С работы уволили. Новую искать не стал, начал запиваться. В тридцать три узнал, что его уже бывшая жена родила от другого мужчины. Тогда-то и спился окончательно. Сейчас работает где попало. То грузчик, то охранник. Официально нигде не трудоустроен. Как бы существует, но как бы нет. Минхо боится быть таким, а потому не хочет быть вовсе. Когда часы пробивают половину восьмого, Минхо, накидывая на плечи рюкзак, а на ноги — потрёпанные жёлтые кеды, идёт в место, где целый день будет слышать усмешки и насмешки за его спиной. Погода на улице была чем-то вроде успокоительным действием. Лёгкий дождик, серые облака и спрятавшиеся, а скорее заблудившиеся в серых джунглях панельных домов, мечты. Ночью и когда Минхо только проснулся, за окном было намного хуже. Дождь хлестал огромными каплями с плачущих небес. А сейчас хорошо. Только редкая морось и проезжающие мимо машины. На пешеходном переходе людей не много, мало. Стоят, укутавшись в плащи, сделанные из полиэтиленовых пакетов. Словно и вправду купили в дайсо по скидке сто штук и соорудили себе некую защиту. Только вот не помогает всё равно. Всё же вещи промокают. И есть ли смысл в том, чтобы защищать то, что скоро станет мокрым? Почему бы просто не насладиться моментом прохлады на коже, а потом и болезнью? Люди слишком боятся. Пока человек не столкнётся с проблемой лицом к лицу, он так и продолжит бегать от неё. Прятаться за углом, улетать в небо, словно он воздушный шар. Выпускать лживые обещания из своего рта и продолжать надеяться, что ничего не настигнет и не наступит. Печально, что, ища панацею, люди готовы изменить собственную парадигму. Утопия манит своими мотивами, а люди, гадая, что в волшебстве её прекрасно будет жить, не могут расслышать моветон. Здание школы виднеется из-за деревьев. Снова ему быть в этом отвратительном месте до пяти вечера. Потом ещё дома делать уроки… Но остался год. Всего лишь год. И Минхо покинет не только школу, но и Мир. Уставший от одиночества, подросток ещё лет в тринадцать сказал себе, что доживёт до девятнадцати, а там покинет свет. Сможет наконец ощутить всю сладость истомы, что манила его с каждым годом. Потому что девятнадцать приближалось быстрее, чем спасение. Нет никакого спасения. И никогда не было. Люди придумали спасение лишь для того, чтобы смертей стало меньше. И повлияло ли это? Немного. Но познающие свой истинный регресс, уходят, не оставляя даже маленькой записки. Детский крик оповещает о том, что И уже находится в месте, откуда желает сбежать. Ведь правда нет смысла находиться здесь. Но нужно. Для чего — не знает. Почему — тоже. А потому, переобувая обувь, оставляя жёлтые кеды в шкафчике, идёт на третий этаж в свой кабинет, на первый урок английского языка, в котором Минхо не понимает абсолютно ничего. Ему не даётся этот язык совсем. Как бы он ни пытался его понять, знает только пару базовых фраз. Учитель хвалит произношение, говорит, что этот язык создан для Минхо, вот только сам он так не думает точно. В кабинете смердящий запах его одноклассников и счастливые глаза одного друга, который ждёт с улыбкой на лице всегда. Бан Чан. Парнишка с обычной семьёй и судьбой. Планирует быть военным или что-то вроде того. Может полицейским. Во всяком случае, Минхо знает, что в государственные структуры. А большего и не надо будто. Дружба парней держится только на уровне школы. Они не ходят гулять и исчезают из жизней друг друга стоит только перешагнуть порог школьного двора. Но здесь, пока есть ненавистные восемь часов учёбы, они друзья до гроба, и Крис всегда защитит Минхо, если компашка лучших друзей Феликс, Ёнджун и Чонин вновь полезут к парню с допросами о том, как поживает мать и что употребляет отец. Минхо проходит меж рядов, садится рядом с Крисом и, улыбаясь потеряно, говорит: — Доброе утро. — Доброе, — отвечает Крис. — Плохо выглядишь, не спал? — Наоборот, как убитый, просто просыпался посреди ночи. — Ну, оно сразу видно. — Я плохо выгляжу? — Нет, выглядишь хорошо, но как человек, который не спал. Минхо смеётся тихо, опуская взгляд ловя частички пыли на полу. — Что у нас сегодня? — Английский, математика, корейский язык, корейская литература, физкультура, биология, история. — Отвратительное начало учебной недели. — Полностью соглашусь с тобой. Что-то у меня нет желания идти на весь этот кошмар, — смеётся Крис. — Может, уйдём? — Ага, на большой перемене до столовки. Потом же родителей в школу вызовут. Оно тебе надо? — Мои всё равно не пришли бы. — А мои бы только в путь. Потом бы ещё дома наказали. Да и запретили бы с тобой общаться. Скоро ведь экзамены. Этот грёбаный сунын. Его бы сдать. — Когда он будет, кстати? — Минхо, смеёшься? Либо в третий четверг ноября, либо в начале декабря. Нам скажут ближе к концу сентября. Но моя интуиция мне подсказывает, что в начале декабря. Ты готовишься, кстати? — Конечно, — тянет И, — нет. — Как нет?! Ты что! — взволновался Бан Чан. — А если не сдашь? Надо готовиться, Минхо! — По накатанной. Как-нибудь сдам. — Да у тебя же полные проблемы с английским, а он обязателен! — Крис, не переживай, всё будет нормально. — Ты точно смертник. Посмотри на Лию. Она скоро с ума сойдёт от экзаменов, а ты так спокойно об этом говоришь? — Я не Лиа. Мне жаль её, но ничего не поделать. Только Минхо хотел объяснить, что пусть это и важные экзамены, и от них зависит жизнь, но не настолько, чтобы тратить свои нервы на ненависть к себе и своим знаниям. Он и так себя ненавидит. Минхо не хочет жизни, как у Лии. Девушка скоро и вправду с ума сойдёт с подготовкой. Да и Крис тоже. Выбрать государственные структуры для работы — дело серьёзное. И, конечно же, каждый школьник, находящийся в этой аудитории, мечтает попасть в Сеульский Национальный Университет, но какова вероятность того, что все поступят? Нулевая. Только пару человек из класса — предел. Скорее всего, что из двадцати восьми персон, около восьми-десяти школьников будут повторно сдавать сунын. Минхо ещё не определился с университетом. Не знает, куда ему идти и на кого. Разве это имеет смысл, раз после двадцать пятого октября он будет ждать дня своей смерти? Один единственный день. Пусть и родители старались и, даже будучи такими алкашами и малоимущей семьёй, они всё равно открыли счёт в банке, где под проценты положили деньги на обучение сына. И каждый месяц процентов по тридцать с зарплаты кладут. Может, за это И благодарен им? За то, что они вкладывают в него деньги, не зная, что Минхо планирует умереть случайной смертью. Договорить парни не успевают, отбитые подростки уже в классе, а до звонка осталось пару минут. — И Минхо, И Минхо! — улыбается Феликс подбегая к своему «другу». — Вчера видел тебя. В каких же тряпках ты ходишь! У тебя совсем-совсем нет денег? У Минхо вновь нервы на пределе. Этот светловолосый парень — сплошное разочарование. Сколько лет учатся, столько Феликс почему-то ненавидит И. Хотя он знает причину. Парень этот сам точно из такой же семьи, как и Минхо. Только у него отец один, а мать давно ушла, оставив сына на попечительство муженька, который любит выпить. Об этом знают все нынешние и бывшие одноклассники. Вот только никто не осмеливается говорить об этом. Потому что все знают, что, пусть Феликс и красив, улыбчив с остальными, в его душе живёт нечто, что способно разозлиться за пару секунд. Гнев этого парня — самая страшная вещь на свете. Как-то раз Минхо всё высказал Ликсу. И про его родителей, и про свою жизнь, вот только понимания он не получил. Наоборот. Два под печень, коленом в живот. У Феликса большие проблемы с агрессией. Тогда он разбил Минхо нос и ушёл, оставив одного. Ликс уважает своего отца и любит свою семью. Никто не имеет права оскорблять их. Пусть даже если отец напивается и избивает невинного подростка, значения не имеет. Всю свою боль и отчаяние Феликс отыгрывает на Минхо. Раньше он был намного жестоким. Сейчас стал чуть спокойней. Феликс скрывает тот факт, что он из бедной семьи. Все каникулы он только что и делал, так это работал. Чтобы купить себе нормальные вещи. И ни в коем случае не показать пьющего, избивающего его отца. У Ликса в семье всё хорошо. Папа пьёт, как и все. Только по праздникам! — Это называется не тряпки, а вещи. Если им больше года, это не значит, что они плохие, — скрывая раздражение и отводя взгляд подальше от макушки с отросшими корнями, проговаривает Минхо. — Считается! Это же мерзко носить то, что ты купил в прошлом году, — он строит мордочку такую невинную, будто сам не носит вещи, которые ему ещё покупала мать. — Не у всех есть столько денег, как у тебя, — подпирая подбородок ладошкой, бубня себе под нос, понимая, к чему Феликс ведёт этот разговор, угасающе отвечает Минхо. — Так заставь родителей работать, в чём проблема? — Они и так работают, Феликс. — Ага, — пронзает отвратительный голос Чхве Ёнджуна пространство класса. И напряжённая атмосфера начинает искриться грубым электричеством, — только большую часть зарплаты тратят на бухло и закуску. — Тебя не должно волновать, на что они тратят свои деньги, Ёнджун, — спокойно отвечает Минхо. А горло уже горит от наступающих слёз. — Тебе вообще какая разница, Чхве? — вспыхивает ярость Крис. — А ты что вообще лезешь, защитничек? Тебе не настопиздело вот так каждый раз лезть в разговоры чужие? — Ёнджун! — тут же понижает голос Феликс. — Ещё один мат в заведении — и ты вылетишь отсюда. — Понял, прости, Ликс, — опускает голову чёрноволосое недоразумение. — А ты, Крис, — продолжает Феликс, — не надоело защищать его? Да и тем более от кого? От нас? Мы ничего плохого не делаем. — Феликс, не надо мне врать. В твои нелепые сказки кто-то, а я-то уж точно не поверю. Думаешь, я не знаю, что всю вот эту мерзость вы кладёте Хо на парту? — Мы помогаем ему развиваться! Ты что! — Если по-твоему укладывать парту журналами восемнадцать плюс при том, только с мужчинами — это развитие? — Конечно. Минхо разве смотрит на девушек? Нет. Никто не видел его с дамой. Он общается только с тобой. Потому подозрительно, не находишь? Не будь у тебя девушки, Крис, можно было бы подумать, что вы с ним пара. — Заканчивай, Ликс, прошу тебя. Феликс смотрит в глаза Крису, зная, что ослушаться этого парня он не может. А потому выдыхая, говорит: — Ладно, И Минхо. Сегодня я закончу то, что так и не начал. Позже договорим. Феликс и его компания рассаживаются на свои места, а Хо, поворачиваясь к Крису, спасибо говорит. Минхо знает, что на самом деле, Феликсу нравится Крис. И довольно давно. Ещё, наверное, со средней школы. Он всё мечтал попасть в один класс с Крисом, и вот на последнем году обучения у него это получилось. Минхо знает, потому что Бан Чан сам рассказывал про инициативы Феликса. Как однажды пригласил его гулять, как быстро искал темы для разговора и искренен безумно был. Что к концу прогулки, остановившись на автобусной остановки, избегая людей, поцеловал Криса. Рассказал о чувствах, пообещал, что разлюбит. Бан Чан отверг его чувства. Пусть Ликс ему тоже нравился, тоже давно, но быть с человеком, который рушит жизнь его друга, он не хотел. Это сейчас Феликс стал спокойнее. Пару порно журналов, кожурки от банана в шкафчике. Раньше парни били Хо, унижали сильнее. Но после того, как Крис пообещал, что иногда будет с Ликсом, тот успокоился. Остановился только на небольших издевательствах и унижении его родных. Бан Чану пришлось соврать, что у него есть девушка, которая намного старше его и об этих отношениях никто не должен узнать. Феликс пообещал никому не рассказывать, но взамен, Крис должен целовать его. Немного обнимать и говорить откровения. Или не говорить. Лишь только изредка держать в руках чувства. Его всё устроило. А потому иногда Крис и Феликс ходили гулять вместе, держались за руки, целовались. Бан Чан врал, что изменяет девушке с Ликсом только для того, чтобы парень не трогал Минхо. Крис сам горел, он сам желал большего от парня с волосами солнечного цвета. Минхо выдыхает, слыша звонок на первый урок. Бросая свои мысли, будто мусор в записную книжку, понимает только то, что легче никогда не станет. Феликс всё равно от него не отстанет, а только наоборот, будет больше лезть. И, видимо, до тех пор, пока Крис не предложит ему начать встречаться. Потому что он вправду успокоился после того, как парни стали проводить время вместе. Минхо, честно, думает, что Ликс специально всё это делает, потому что, насмотревшись фильмов про плохих парней, что завоёвывают сердце девушек такими способами, решил, что и с парнем так произойдёт. А потому, спуская гнев свой на нищего Минхо, издевался над ним. Но Крис не предложит ровно до тех пор, пока они все не окончат школу. А после, Минхо уверен, что парни обязательно начнут встречаться, но будут скрывать от И. А там уж через полгода и связь потеряют вовсе. Начнут жить, а про Минхо забудут. Это нормально в каком-то смысле. Мысли тянутся будто песок, а день заканчивается последним уроком истории. Минхо собирает вещи в рюкзак, желает скорее оказаться в ненавистной ему общаге, чтобы, может быть, поговорить с Джисоном. Вдруг он расскажет или хотя бы объяснит почему так повёл себя ночью. Нет, И ни капли не против, наоборот, даже хотел бы, чтобы Хан вновь обнял его только уже этой ночью. Чтобы шептал нежности и руками прикасался к нему. Без пошлостей, но… можно и с ними. Только прикосновения, ничего более. На что-то большее Минхо не готов, но он готов на то, чтобы бессовестные руки Джисона скользили по нему. Вспоминая то, как Хан обнимал сегодня ночью, Минхо вновь покрывается мурашками как тогда. И стоит только подумать, как искрящаяся счастьем тяжесть внутри напоминает о себе. И щёки, разрисованные алым закатом, и сердце, что бьётся немного быстрей. Это и есть то, о чём Минхо молчит уже точно больше года. Накидывая рюкзак на плечи, И слышит позади себя: — Минхо! Разворачиваясь, видит своего одноклассника Хёнджина. Хван — хороший парень. Когда Феликс не проявлял к Крису следов симпатии, он помогал И. Они порой убегали вместе и прятались в шкафу. В средней школе были близки больше, чем сейчас. Стоило Минхо влюбиться, как парни, пусть и друзья, что окружали, ушли на второй план. Можно сказать, что какое-то время Хёнджин и Минхо были друзьями. Были лучшими друзьями. Гулять ходили, Минхо ночевал у Хвана. Даже нравился его маме. Но с переходом в старшую школу общение постепенно стало сходить на нет. Минхо всегда был с Крисом. Парни познакомились в нулевом классе, и вот судьба постоянно сводила так, что все школьные годы, они были вместе. Сколько бы раз их не перекидывали из класса в класс, всегда оставались вдвоём. Что не сказать про Хёнджина. Он бывал в разных, и только в третий раз на последнем году обучения попал снова к Минхо. Хван нравится И. Он парень хороший и чересчур добрый, как считает Хо. Но Хёнджин настолько отзывчив, что сомневаться в его словах и смысла нет. — Да? — Отвечает Минхо. — Пойдём домой вместе? — Тебе же в другую сторону? — Мы переехали. — О! Здорово, теперь можем вместе домой ходить? — Да, если ты не против. — Нет, мне только в радость. Тогда идём? — Пошли, — улыбается искренностью Хёнджин, пропуская Минхо первым. Он идёт к выходу, чувствуя, что пустота, некогда заполнявшая его полностью, что даже поработила сердце, сейчас отступает. Минхо не должен быть один. Ему нужны люди. Всегда нужны люди. Так понимая, что разговоры, смех и обсуждение волнующих проблем уничтожают всю ту пустоту, которая давно стала соседом в теле у Минхо. На улице встречает ветер и тихий шёпот Солнца, опускающегося с Небес будто Ангел. Или надежда. Быть может, лучше надежда? Вдруг иллюзия, что сейчас находится вокруг, есть сон и эскапизм Минхо. Дождя и вовсе нет. Закончился. Словно такое бывает. Но ненадолго. Шагая по чуть сырому тротуару, Минхо вдыхал прохладу августа, а Хёнджин, шедший рядом, повторял за ним. — Погода сегодня прекрасная, — начинает Хван. — Дождик прошёл, и дышится легче. Первый учебный день. И солнышко светит тепло. Пусть и немного прохладно. Хорошо. — Да, поддерживаю, солнце и вправду прекрасно. — Минхо, как ты думаешь, почему люди называют друг друга, допустим, солнышко, звёздочка, цветочек? — Ну, имени недостаточно. Знаешь, когда ты любишь человека, то хочешь называть его так, чтобы ты был единственным, кто использует такую форму. В большинстве случает имя коверкают по-разному, а потому назвать как-то уже не получится. Поэтому люди берут формы. Да и мило это. — Интересно. — А почему спросил? — Да просто интересно, знаешь. Не знаю, о чём поговорить. Мы с тобой не настолько близки стали, и что обсудить, при этом не вмешиваясь в личную жизнь, я понятия не имею. Просто, мы же правда всё лето не виделись. — Есть такое, да и в школе до каникул не особо-то. — Вот, я про то же. Может… как жизнь в целом? — Потихоньку. Летом работал. Сейчас отдыхаю, денег на это время хватит. — Родители как? — Да так же, если честно. — Понятно всё. — А ты как, Хёнджин? — Ну, обычно. Вот только переехали, да и всё в принципе. Кстати, хотел спросить… — Спрашивай, — улыбается Минхо. — Крис и Феликс встречаются? — Ого, с чего ты решил? — впал в недоумение Минхо, услышав слова друга. Перебирая под ногами гальку, надеялся услышать хороший ответ. Да, Феликс — последняя скотина, которая любит насмехаться над другими, но Крис его так любит. Да и он его. Минхо даже готов терпеть Ликса в их компании, если парни начнут встречаться. Шум в голове скрывает ветер, а переживание с губ слизывает язык. — Видел их недавно. Они целовались. — Я знаю, что они любят друг друга, но не знаю, почему до сих пор не встречаются, — пожимает плечами И. — Наверное, из-за тебя, — смотрит в пустоту Хёнджин, а мимо пролетающие птицы, кричащие о свободе, были проигнорированы парнями. — Из-за меня? — переспрашивает Минхо, а Хван поворачивая голову на него, так же быстро отворачивает, когда они переходят дорогу. — Да, знаешь. Наверное, Крису стыдно за это. Ты его друг, а тут он влюбляется в твоего обидчика. Ты же многое ему не рассказал, ведь так? — Крису? — уточняет Минхо. — Ему. — Много. Ему необязательно знать всё это. Если он с Феликсом будет счастлив, то пусть не знает правды о своём парне. — Шрам от сигареты до сих пор есть на бедре? — А куда ему деться? Он теперь со мной навсегда. — Феликс урод. — Нам было по шестнадцать. Издеваться над тем, кто беднее, нормально. — Нет, не нормально, Минхо. — Давай закроем эту тему, Хёнджин, хорошо? — Да, извини, просто… Не забывай меня, пожалуйста. Я тоже был твоим другом. — Ты как был, так и остался им. Так что, пожалуйста, не переживай. Хочешь на выходных сходим погулять? — Хочу. — Отлично. Тогда прогуляемся в субботу, может? В парк сходим или просто по улице погоняем. — Было бы здорово. Напишешь тогда или в школе обсудим? — Да, конечно. Сегодня уже четверг, пятница завтра, — размышляет Минхо. — Потому думаю лучше в школе всё это обговорить, потому что мы уже около моего дома, — поднимает глаза Минхо, замечая знакомую пятиэтажку. — Ой, — смеётся Хёнджин, — заговорились. Ну вот, считай уж неплохо. Подхватывая лёгкий смех, Минхо улыбается простым созвездием, что так искриться в его глазах. Смотрит на весёлого Хёнджина, который за столько лет так и не изменился. Хороший парень, отличный друг. Из-за проблем со своим состоянием, Минхо отдалился от него. Хван слишком солнечный. Чересчур жизнерадостный. Быть с Минхо ему сложно, пусть он и не показывал этого. Он думал, что своей судьбой и жизнью тянет Хёнджина на дно, потому и отдалился. Родители Хвана были слишком добры, как и парень сам. Однажды Тётушка Соль подарила Минхо тёплый спортивный костюм просто так. Не было абсолютно никакого праздника. Был обычный вторник. Парни делали домашнюю работу в комнате у Хёнджина. И было это в прошлом году. Минхо до сих пор таскает этот костюм. — Спасибо, что проводил, Хёнджин. — Всегда пожалуйста, — Хван тянет руки для объятий. Как это было всегда. Минхо не отказывается и с лёгкостью, подаренной судьбы, заключает Хёнджина в дружеские объятия. — До завтра, — говорит Минхо. — До завтра, — отвечает Хёнджин. Он машет рукой и скрывается за поворотом. А И, смотря ещё секунду ему вслед, думает только о том, что и вправду зря пытался разорвать общение с Хёнджином. Он хороший. Тут и думать не надо. Минхо выдыхает, вспоминая про Джисона. Сейчас, как он надеется, они поговорят. А потому, перешагивая порог общежития, уже предвкушает волнение внутри своей груди. Здесь только запах алкоголя и разные слова людей, что путаются в паутине паука в углу. Люди бегут куда-то в неизвестном направлении, Минхо бежит же вслед за ними. Ступая нога в ногу по протоптанной траве, мечтает первым стать. Тем самым, который самостоятельно начнёт прокладывать дорогу к счастью. Но пока он только следует уже проложенному пути, потому что является заложником обстоятельств. Пока он учится в школе, пока он живёт с родителями, он обречён. Пусть и «живёт с родителями» всего лишь формальность, но они содержат его, он видит их каждый день. Получилось так, что во время приобретения комнаты в общаге, семья не смогла найти двухкомнатную. Для родителей и сына. Потому долгое время Минхо жил в одной комнате с мамой и папой. Но примерно в пятнадцать лет их соседка, добродушная бабуля Ёнсу, скончалась и комнату отдали семье И. Теперь Минхо сосед своим родителям. Но, даже имея теперь уже своё личное пространство, он продолжает чувствовать себя обречённым на вечные муки в кругу адовых болей. Желание Минхо — чтоб поскорее всё закончилось. Просто всё. Буквально всё. Может даже и жизнь. Вернее, даже жизнь. Мысли снова жрут, стоит появиться в общем коридоре. Потому, опуская глаза к полу, он быстрым шагом идёт в свою комнату, открывает её и замечает только то, что Джисона здесь нет. Откуда ему тут быть, если за окном давно Вечер гладит ладошками счастья холодные оконные стёкла, стараясь узнать, что там с судьбой мальчишки, чьё имя нельзя называть. Минхо выдыхает. Опять вселил в себя надежду и снова растоптал её сам же. Тяжело в дурацких попытках не сойти с ума в этой комнате. Минхо бросает рюкзак на пол рядом с кроватью, а сам переодевается. Постель, на которой сегодня ночью спали парни, была убрана в шкаф. Видимо, это сделал Хан, определённо он. А больше-то и некому. Матери это точно не надо. Она сегодня ночью с отцом ругалась, а после они вдвоём на работу ушли. Вот и весь итог. Джисон определённо лучик света. Убрал всё и даже дверь захлопнул. Минхо так трогал этот счастливый момент его никчёмной жизни. И приятно до того было, что даже улыбка расцвела сиренью в августе. Солнце стало гулять по просторам небесным. Улыбаясь людям, отдавая своё последнее тепло, оно прощалось с облаками, присматривало за Минхо, который, сидя за письменным столом, упорно делал уроки, а после, выдыхая в пустоту, украшенную малиновыми лучами, скрывалось за горизонтом надежд. Стало темнеть. Минхо включил лампочку, чтобы островок со светом немного грел его. Чтоб было точно замечательно. Лишь бы спасал. Ведь только этот свет способен заменить солнечный. Тёплая лампочка — подобие большой Звезды. Осталось совсем немного, и Минхо закончит со всеми уроками. Позже он покушает и ляжет посмотреть какую-нибудь программу на телефоне. Ноутбука у него нет, а про телевизор говорить — и подавно. Такой роскошью семья И не обладала. Джисона он так и не видел. Сколько раз выходил на кухню буквально просто так, но его он так и не нашёл. Минхо боится только того, что Хан вновь в наркотическом запое, как он его называет. Но верить желает только в лучшее. А потому стирает свой неправильный ответ исправляя на правильный, и слышит аккуратный стук в дверь. Минхо, закрывая тетрадь, в которой готово домашнее задание, встаёт из-за стола и следует к двери. Не спрашивая, кто там может быть, он открывает волшебное пространство, замечая яркую улыбку, что тут же ослепила его. — Привет, Минхо, можно войти? Увидев Хан Джисона, И растерялся, словно видит его впервые и это незнакомый ему человек. А Хан стоит, в руках пакет держит и светится улыбкой. — Да, конечно, проходи, — пропускает в комнату Минхо. — Я сегодня к тебе так завалился посреди ночи, — начинает Джисон, садясь на кровать И, продолжая держать в руках белый пакет. — Ты извини меня, что так вот без предупреждения. — Да всё в порядке, — отмахивается рукой Минхо, словно всё правда в норме, хотя руки дрожат от небольшого страха. — Я тебя знаю, не испугался. — Всё же неудобно получилось. Я ещё и… Ладно, в общем, я всё помню. И мне неудобно, что я попросил тебя о таком. — Всё нормально, Джисон. Ты просто обнял меня, такое бывает. Тем более мне было плохо. — С моей стороны это был глупый поступок. — Всё нормально, говорю же. — Уверен? — Смотрит глазами полных искр, а Минхо, глядя мельком на них, опускается на губы, а затем на пакет. — Да, полностью. — Я принёс покушать, не хочешь? — Не стоило… У меня нет денег, чтобы отдать тебе… — Минхо! Ну что ты такое говоришь! Это я завалился к тебе в два часа ночи и спал на полу до тех пор, пока ты не постелил мне постель и не лёг рядом со мной. А И кусает губы и улыбается несмело. Хан прав. Поужинать вместе будет точно хорошей идеей. — Хорошо, но мне неловко кушать за твой счёт. — А мне неловко, что ты двадцатилетнего козла пустил к себе в комнату, дал вещи, постелил постель и рядом лёг. — А мне нормально. — Вот и мне будет, если ты всего лишь поужинаешь со мной. — Хорошо, ладно, я согласен. — Отлично! — пылает искренностью Джисон. — Тогда, может, что-нибудь глянем? — У меня нет ноутбука, — тихо произносит Минхо. — У меня тоже нет, не переживай. Как насчёт того, чтобы просто открыть ютуб и включить любое первое попавшееся видео? — Можно и так. Но для начала предлагаю разложить еду на столе. — Отличное предложение, Минхо! Улыбаясь, кажется, не переставая, все длительные пять минут, пока Джисон был в комнате Минхо, парни светились каждый своими солнцами внутри. Возможно, это вовсе не лампочка, что вдруг из ниоткуда начала ярче работать, скорее всего это свет парней, которые начинают сближаться. Минхо кивает Джисону, поднимается с кровати и начинает убирать все школьные принадлежности на подоконник, чтобы ничего не замарать, ведь учебники ему ещё в библиотеку сдавать. На телефоне играет видео, а компания с Ханом в тепле этой небольшой комнатки кажется лучшей. Джисон жуёт и комментирует часто, а Минхо поглядывает изредка и тихо усмехается. Пластиковые тарелки пусты, а вот видео осталось досмотреть всего двадцать минут. Но сидеть за столом уже порядком надоело. Минхо устал, и Хан, по всей видимости, тоже. А потому И предлагает досмотреть в другой раз, так как видит усталость своего… кого? Друга? Джисон ему безусловно друг, да. Но называть его так странно. Тогда знакомого? Но знакомы они явно больше, чем эта степень. Тогда… Минхо не знает. Упускает мысль и теряет. Просто продолжает игнорировать клички степени знакомств. — Ты устал, Джисон, может тебе лучше отдохнуть? Хан выдыхает шумно, словно боится что-то предложить. — Знаешь, да, ты прав. Я устал и довольно сильно. Но мне хочется побыть с тобой ещё немного. Давай досмотрим? — смотря глазами, что полны надеждой, полушёпотом почему-то говорил он. — Хотя знаешь, ты тоже устал. Тогда… Может, ляжем на кровать? — Тебя не смущает, что мы будем близко? — Смущает, — честно отвечает Джисон, — но мне хочется почему-то побыть с тобой, ты не против? — Нет, просто… Главное, чтобы тебе было комфортно. — Мне всегда комфортно, если рядом ты. Минхо краснеет за секунду и покрывается мурашками, что снова готовы похитить его гладкую кожу. Рассеять на ней семена подсолнухов, чтобы они поворачивались к Солнцу, которое не замечает их. Так же, как с Минхо и Джисоном. Хан — Солнце, которое не замечает подсолнухов. А Минхо и есть тот самый подсолнух, который тянется к Солнышку, потому что только благодаря ему он почему-то жив. Перемещаясь на кровать, Джисон ложится к стене, а Минхо остаётся на краю. Как бы он ни старался улечься так, чтобы ему было удобно, всё никак не получалось. Видео давно снято с паузы, а телефон в руках Хана. Хо сейчас бы лечь удобно, чтобы досмотреть оставшиеся восемнадцать минут, но И отчаянно пытается лежать в отвратительной позе. В которой ему тянет спину. — Тебе неудобно? — интересуется Джисон, ставя видео на паузу. — Немного, знаешь, — сдаётся Минхо. Он смотрит в потолок обречённо. Всё смущает. Ночь, ужин, вот так лежать. Раньше бы Хо было всё равно, но только не сейчас. Только не тогда, когда он осознал всё. — Положи голову мне на плечо, так будет удобно, — Хан говорит спокойно и уверенно. Словно лежать вот так для них нормально. Но ведь и вправду нормально. Они порой так спали. Когда Минхо было шестнадцать, а Джисону восемнадцать, заплаканный Хо пришёл в комнату к своему общажному другу и рассказал о проблемах в семье. Хан пожалел и разрешил спать рядом. Пусть для него это было запретным, но смотреть на то, как молодой парень вытирает слёзный град со своего лица, он не смог. — Уверен? — несчастное сердце Минхо забилось в миллионы раз быстрее. — Да, вполне. Осталось досмотреть немного. Да и… теплее будет, ведь так? — Ты прав, — пряча улыбку в чужом плече, Минхо кладёт голову так, чтобы было наконец-то удобно. Джисон чуть поворачивается к нему, нажимая на кнопку воспроизведения, и тихо дышит. Минхо готов поклясться, что слышит стук его неспокойного сердца. Словно Хан сам переживает, что они настолько близко. Разве такое нормально для парней, которые болтали на кухне и пару раз обнялись? Разве это нормально для парней? Ответа нет, Минхо не знает. Он только радуется, как ребёнок, что продолжает лежать на костлявом плече Джисона, совершенно не думая о том, что будет потом. Разойдутся ли они, и навсегда. А их отношения так же продóлжатся существовать в пределах кухни и коридорных приветствий. Или же они станут чем-то более удивительным? Начнут общаться ещё ближе, иногда ночевать друг с другом? Обсуждать Космос, делится теориями о Мире и всей Вселенной? Минхо теряется в своих мечтах, слыша, как бьётся сердце Джисона. Ему и вправду хорошо сейчас с ним. Вот так лежать и слышать будто белый шум на фоне видео. Прекрасно быть, существовать в моменте. Глаза с нелепой лёгкостью закрываются. Словно их кто-то закрывает сам. А не Минхо вовсе. В теплоте он расслабился, а тяжёлый день в школе дал о себе знать. Он выдыхает и тихо начинает засыпать, в то время как Хёнджин пишет пару сообщений и интересуется, как там Минхо. Джисон же, видя всю картину, кладёт свой телефон под подушку, слегка приобнимает И, и тоже засыпает на несколько часов. Он не должен быть ближе к пареньку, который просто помог. Но почему-то крайне желается. Минхо открывает глаза примерно в три утра, просыпаться рано скоро станет привычкой, а Джисона рядом нет. Минхо, укрытый одеялом, спит на своей кровати один. Оглядывая комнату быстрым взглядом, он не замечает Хана, значит, ушёл. На столе нет одноразовой посуды и пакета белого тоже нет. Видимо, и вправду Джисон, заметив, что И уснул, ушёл. Хо выдыхает сонно и плюхается обратно на постель. Поворачиваясь лицом к стене, закрывает глаза, слыша только тихий ветер за окном.○ ○ ○
13 августа 2021 год. Минхо открывает глаза за пару минут до будильника. Он смотрит в потолок, после отключает его и продолжает гипнотизировать белую штукатурку. Сегодня наконец-то пятница. От этого слова даже дышать легче становится. Никаких дополнительных в субботу. Можно отдохнуть. Поваляться в постели до обеда, перекусить бутербродом с чаем и смотреть какой-нибудь сериал. Потом сделать уроки и отдыхать ещё и в воскресенье. Настоящая благодать. Минхо давно живёт по типу от выходных до выходных. Правда, порой и эта схема не помогает, так как учителя — любители наставить дополнительных предметов на субботу. Тогда, если силы есть, Минхо идёт получать знания. Если же их нет, то он остаётся дома, а потом, переписываясь с Крисом, получает выговоров триста штук. За окном давно птицы поют об упущенных возможностях, а Минхо, переодеваясь, идёт на кухню, дабы закинуть в себя то, что будет в холодильнике. Но неожиданная встреча ожидала его в комнатке, что так пропахла сигаретами. Отец стоит, открыв форточку, выпускает белый дым смерти в ту бесконечность временной петли. Минхо напрягается, встречаясь с ним взглядом, но молчит. Кивает только и, прокрадываясь к холодильнику, желает поскорее достать еду и удалиться в школу. Внешний вид отца расстраивал. Опухшее от постоянного употребления алкоголя, лицо, что покрывается морщинами в молодом возрасте. Сигарета в руках трясётся из-за большой интоксикации в организме. А сам он за последнее время и вовсе исхудал. Теперь это не тот И Юнги, который был готов горы свернуть. Теперь это алкаш с приличным стажем. — В школу? — спрашивает отец, на что Минхо реагирует остро. Но, сдерживая собственную агрессию к пьющему человеку, решает ответить. — Да. В школу. — До скольки сегодня? — продолжает смотреть в окно, будто спрашивает только ради приличия. — До четырёх. — Ясно. — А где мама? — спрашивает для чего-то Минхо. Ему было плевать или нет… Определённо да. Вариантов, где она может быть не так уж и много. Либо же она на работе, либо же она в комнате спит. — На работе. — Понятно. Я в школу, — отвечает Минхо, забирая с собой быстро сделанный бутерброд. Хотел бы он ещё и чая глотнуть, но находиться в одной комнате с отцом долго, желания не возникало никакого. А потому баночку чего-нибудь вкусного он и в магазине может купить. Тем более денег у него немного есть. На улице тепло, только в общаге холодно. Минхо не встретился с Джисоном, что жаль. Может быть, они смогли бы немного поговорить, обсудить то видео, которое И так и не смог досмотреть. Да и Хан тоже ведь. Шагая по проспектам, переходя дорогу в неположенном месте, Минхо думал только об одном человеке. У которого искры, или же это были звёзды, из глаз сыпятся. В классе ещё немного пусто, как минимум потому, что не все пришли в столь ранний час. Минхо вспоминает, что игнорирует Хёнджина уже достаточно давно, а потому, беря в руки свой телефон с чёрным чехлом, на котором белой ручкой написал «Всё будет хорошо» в уголке, чтобы никто не видел, отвечает Хвану:хёнджин.
эй, минхо, привет. ты как? спишь уже?привет, извини, что отвечаю поздно. да, я спал.
Он отправляет сообщение, проходит примерно две минуты, и в дверях появляется мордочка Хвана. Минхо на шум поворачивается, а там он. Улыбается красиво. Хо видит в его глазах нечто, что похоже на звёзды, но этого гораздо больше. Намного больше. Озеро или, быть может, звёздный океан. Давно это есть у Хёнджина? Минхо больше ни у кого не видел этих Звёзд. Может ли это значить, что появляются они только у дорогих ему людей? У Джисона есть, у Криса тоже, теперь, видимо, и у Хвана появились. А Хёнджин ему дорог? Всё же можно, наверное, так сказать, ведь они довольно давно знакомы, да и время проводят вместе. Вернее, проводили. Сейчас почти не общаются с начала учебного года. Останется ли их дружба после школы? Осталось не так много до сунына. Они разъедутся, пути их окончательно разойдутся, и итог будет один: они прекратят общение. — Привет! — садится рядом с Минхо Хван. Хо обращает внимание на его средней длины коричневые волосы, на прядках которых спряталась заколка в виде тучки с каплями дождя. — Доброе утро, — тепло улыбается И, продолжая рассматривать тучку. — У тебя красивая заколка. — Спасибо! — с нежностью отвечает Хван. — У меня и вторая есть. Она точно такая же, — Хёнджин открыл рюкзак, залез в него и стал искать то, что ему было необходимо. Порыскав ровно полсекунды, он достал подобную заколку. — Держи, дарю. — Разве можно мне такое носить? — А почему нет? — Отец всегда говорил, что такие украшения только для девушек. — А ты используй заколку не как украшение, а по назначению. У тебя же у самого часто чёлка на глаза спадает. — Да, но мне нравятся длинные волосы, я не хочу стричься. — Ну вот видишь. Давай я тебе заколю? — Ладно, давай, — сдаётся И. Хёнджин, аккуратно касаясь волос, крепко пристёгивает тучку с каплями дождя. Любуется своей работой и после говорит: — Тебе идёт. Так хоть мешаться не будет! — Спасибо, — глотая небольшую паузу, — я после уроков отдам. — Минхо, брось. Я отдал её тебе, вот и забирай. Считай подарок на скорое день рождения! — Оно будет только в октябре. До него ещё долго, — смеётся И. — Уже конец августа. Осталось всего ничего. Не успеешь оглянуться, как и школа закончится. И тебе исполнится девятнадцать. — Ты прав, — не успевает договорить Минхо, в класс входи Крис со словами: — Минхо-о-о! Пойдём за булочкой! — обращая внимание на Хёнджина, Чан, улыбаясь, приветствует одноклассника. — Хёнджин, и тебе привет! Пойдёшь с нами за булочкой? — Утра, Крис, — отвечает Хван. — Я только за. А ты, Минхо, идёшь? — Куда же я без вас, — поднимается из-за парты И, слушая то, о чём болтает без умолку Крис. А Хёнджин смеётся. Прекрасно жить тогда, когда жизнь есть во днях. Минхо живёт в моменте. А Джисон живёт прошлым. Неизвестно, как дальше сложится судьба и как Дождь пожелает распорядиться душами несчастных. Пока Минхо шагает в столовую за вкусной булочкой, Хан где-то на просторах Земли продолжает существовать. Время покажет, как быть и как продолжить жить, но сейчас Крис ругается на то, что его любимых булочек нет в наличии, Хёнджин умирает со смеха, а Минхо ждёт возвращение домой лишь для того, чтобы побыть с Джисоном, если тот этого захочет.