Голубая кровь

Маленькая овечка Наивности полна, Она еще не знает, Что убийце та видна. Хищник цель свою нашел И побрел по следу той, Плутал, рыскал повсюду, Чудный дар его привел. Маленькая овечка Оказалась в лапах палача, Кто спасет ее, услышит Звон отчаянного плача? В темноте всегда найдется что-то, Что осветит длинный путь, Оно спасет, оно утешит, Теперь спокойно дышит грудь... ***       Много лет назад на вершине пищевой цепи стояли люди. Они не боялись, что их кто-то мог в любой момент съесть, убить, или возыметь как продукт питания. Люди были свободны. Конечно, это было прекрасное время, хоть они тогда так и не считали. Глупцы. Даже когда у них есть все, живут, ни в чем себе не отказывая, люди умудряются жаловаться на несправедливость бытия.       Но теперь все стало иначе. Пищевую цепь возглавляли не люди, а другие существа, во много раз превосходящие человечество. Повелители ночи, блуждающие во мраке. И теперь жизни людей зависели от них.       В наше время люди занимали разные категории.       Первая, истребители - они были нечто вроде отряда сопротивления, который ликвидировал нежить. Таких отрядов в городе насчитывалось три.       Вторая, доноры - эти люди считались "едой" нежити, жили в их поместьях и ими распоряжались как душе угодно. В общем, свобода их заказана.       Третья, прислуги - они, можно сказать рабы, которые беспрекословно выполняют работу, которую им дает хозяин. С этим все понятно.       И, наконец, четвертая, нейтралы, - люди, которые не относятся, по сути, ни к одной категории. Я тоже являюсь нейтралом. Правда, кто-то из таких людей может встать на сторону врага, поэтому нейтралов недолюбливают.       Возможно, когда-нибудь в мире останутся только они, а человеческая раса прекратит свое существование... ***       Ночь. Самое опасное время. В темноте оживали страхи, оживали те, чье существование раньше было всего лишь сказками и байками для непослушных детей. Что ж, сейчас все по-другому. И детская страшилка превратилась в террор всего живого.       Я живу на улице, выживая и молясь, чтобы не стать обедом для вампиров. Порой мне кажется, что у меня паранойя. Шарахаюсь от каждого прохожего с навящевой мыслью, что это может быть поганый кровосос. Но, за эти семь лет скитаний на меня еще никто не напал.       Конечно, мне никто не доверяет. Какой-то грязный бродяга пришел к вам на порог и просится переночевать, ваши действия? Смешно, да? Очевидно, вы выставите его и пошлете к чертям собачьим. Что, собственно, случалось каждый раз, стоило мне постучаться в чью-либо дверь. Все бы ничего, да только каждый раз меня встречали с распятием в руке и чесноком, повешенным на шею, как ожерелье.       Опять же, в принципе, будь я вампиром, то уже не стоял у них на пороге, с такой-то атрибутикой. Но, по факту, люди просто не хотели впускать к себе в дом бездомного. И это угнетало еще больше.       Я совершенно один. Семь лет я ни с кем не разговаривал, кроме бродячих кошек и собак. Кошкам, конечно, быстро наскучивала моя компания, а вот собаки могли часами напролет сидеть около меня и слушать мои жалкие исповеди. Они стали моими близкими друзьями и помогли не сойти с ума от вечного одиночества. Иногда я даже с ними играю. Ношусь, как идиот, кидаю им палки, валяюсь вместе с ними. По крайней мере, мне правда становится легче.       Семь лет назад я потерял родителей и с тех пор скитаюсь по городу и сплю на улице. Я - сирота.       Про работу и речи не идет. Во-первых, меня встречают там так же радушно, как и на пороге домов. Во-вторых, я являюсь мелким преступником. Чтобы выжить, мне приходилось воровать на рынках и не только. Началось все в детстве, когда мне было восемь, так все и завертелось. Меня считают грязным паршивцем, которому не следует даже близко подходить к какому-либо предприятию. Обидно на самом деле. Меня знает, наверное, половина населения всего города.       Правда, один раз мне предлагали работу в борделе. Мне было девять, и я, честно говоря, даже не знал, что это такое. Меня обсыпали комплиментами, мол, какой я красивенький и хорошенький, мне и пригрело. Ну посудите сами: бродяжка, ребенок, сирота, я был маленьким в конце концов, мне было приятно, что кто-то обратил на меня внимание. Так еще и мужчина, который мне предлагал работу, был такой приятный, ухоженный, красиво одетый. Черные, чуть длинноватые волосы были собраны сзади, а челка спадала по обе стороны, по вискам. Проницательные, доброжелательные глаза, вызывающие уважение. Я согласился.       Здание, в которое мы пришли, оказалось большим. На нижних этажах располагалось что-то вроде кафе. Там обслуживали посетителей красивые, молодые официантки и официанты. Всем им было лет по семнадцать-восемнадцать.       Также здесь была красивая девушка, блондинка, одетая в форму горничной. Сказать, что она мне понравилась - ничего не сказать. Девушка была очень красивой. Когда меня привели в то заведение, она была ко мне добра и ласкова. В перерывах, когда я был свободен, та играла со мной.       Мужчина мне все объяснил, переодел и отправил в это самое кафе. Поначалу все шло очень даже хорошо, но потом я начал замечать странное. Из всех так и сочилась похоть и желание. Гости лапали обслуживающий персонал, те с ними заигрывали, но было видно, что в глазах тех подростков плескалось отвращение и ужас.       Тогда я понял, что это не просто кафе. Меня посетила мысль о побеге. Но это не представлялось возможным, поскольку у входа стояла охрана и все было на виду. Так я провел там две недели.       Иногда посетители вместе с кем-то из персонала поднимались на верхние этажи. Я не знал, зачем они это делали, хотя какие-то догадки посещали мою голову.       Еще за мной каждый день наблюдал один парень. Он сидел на бархатном диване, у дальней стены, и его взгляд всегда был устремлен на меня, едва я появлялся в его поле зрения. Даже, когда я замечал это и смотрел в ответ на него. Это меня пугало, поэтому я старался на него не глядеть и проходить мимо как можно быстрее. Его лица, жаль, я не помню. Ну не суть. Это, так скажем, лирическое отступление.       В один прекрасный день, когда я разносил напитки, какой-то гость вдруг стал обсыпать меня комплиментами, гладить, даже усадил на свои колени. Мне было чертовски неприятно, но как говорил тот уважаемый человек, надо вживаться в роль и играть, как в спектакле. Поэтому, я даже не препятствовал действиям того гостя, хоть и готов был блевануть прямо на стол, на котором стояли бокалы с красным вином. Так я просидел с ним полчаса. Меня тошнило. Тот, на ком я сидел, был довольно взрослым мужчиной в теле. От него пахло потом, каким-то вонючим одеколоном и алкоголем. Он уже был очень пьян.       Я бросил беспомощный взгляд в сторону диванов. Тот парень тоже смотрел на меня. Точно помню, у него было беспокойное выражение лица. Но, к сожалению, в гляделки мы "играли" не долго.       Мужчина вдруг встал, подхватив меня на руки, и понес в сторону лестницы. Тут меня охватил страх, смежный с паникой. Мы прошли на второй этаж. Сюда я раньше никогда не ходил, потому что это были комнаты для посетителей. Здесь круглосуточно, особенно по вечерам и ночью, разносились странные звуки. Но я особо не прислушивался, пробегая сразу на свой этаж - третий.       Мужчина отнес меня в одну из незанятых комнат, бросив на кровать. Нависнув надо мной, как падальщик над своей жертвой, он стал расстегивать мою рубашку. Я пытался от него отбиться, даже укусить, но силы были не равны. Справившись с одеждой, он стал трогать меня своими мерзкими, жирными, потными руками. Гладил, щупал, словно я был каким-то чудом, которое хочется потрогать и оглядеть со всех сторон. С него капал пот прямо на меня. Я кричал и плакал, молил о помощи, но никто естественно не слышал моих воплей, поскольку снизу всегда было шумно и людно. Наступило удушающее отчаяние. Когда мужчина приблизился и опалил горячим дыханием мою шею, я истошно закричал.       Внезапно все прекратилось. Послышался глухой удар, и хватка на мне исчезла. Меня трясло крупной дрожью, унять которую было не в моих силах. Страх не отступал. В комнате восстановилась тишина, не считая моих всхлипов.       Тем временем кто-то посадил меня на кровати и стал застегивать мою рубашку. Я даже не видел лица своего "спасителя". Цепкие прохладные руки делали все суетливо. Одев меня, он помог мне встать и подтолкнул в сторону балкона. Меня вновь затрясло. Я стал упираться. Тогда его рука ласково потрепала меня по голове и продолжила подталкивать к балкону. Когда из коридора послышались голоса, я ощутил резкий толчок в спину, а после сильную боль. Оказалось, падение пришлось прямо в кусты сирени.       Тогда я сильно расцарапал спину, настолько, что у меня до сих пор спина и грудь испещрены шрамами разных размеров. Не смотря на все это, тот человек спас меня и помог сбежать.       Что и говорить, я даже не узнал его имени. Кто он, где он? Для меня это осталось загадкой, но одно знаю точно - туда я не вернусь никогда.       Уверен, это был тот парень с бархатного дивана.       Если бы не он, я, Чуя Накахара, сгнил в том борделе.