Геенна огненная

Банка нашлась на прикроватной тумбочке, Вокс протянул руку и почувствовал под пальцами прохладную жесть, пришлось вцепиться в неё под мерзкий звук сжатия и поднять голову. В банке оказалось пиво, но Вокс определённо не помнил, как именно открыл его. Справедливости ради, Вокс вообще не помнил большую часть прошедшего вечера. Он отошел в туалет в баре и насыпал пару дорожек на тыльную сторону руки, потому что снюхивать с грязного бочка или раковины не собирался. А потом была упорная темная пустота. А потом он лежал в собственной спальне, закованный в одежду и боль во всех конечностях. Вокс нахмурился, осознавая, что его лицо тоже упорно болело и не хотело воспроизводить возмущенное выражение. Левая зона осталась слепой, а пить было пиздец как больно. Он ударился губами о край и чуть не подавился пивом. Сахара в горле не пропала, просто алкоголь смешался с привкусом крови и стал более гадким. Выветренным и теплым, но он не мог найти ничего лучше, пришлось терпеть в жалких попытках вернуть себе возможность существовать. Возможность была слабая, Вокс попытался прислушаться к себе, но ему почему-то показалось, что каждая кость в его теле была сломана. Это походило на правду, пока он слушал скрипяще-свистящее дыхание, очевидное даже без медицинских приблуд. Он кашлянул и что-то в его легких чавкнуло и булькнуло. Вокс замер, пока пытался вдохнуть. Получилось с какого-то там десятого раза, он хотя бы не посинел от нехватки кислорода. Или посинел, просто от другого. Мир снова показался ему совсем тёмным и недружелюбным, отвратительно хотелось спать, как можно было себе отказать в этом. Вокс слепо швырнул полупустую банку на место и его хриплое дыхание перекрыло льющееся на пол содержимое. Ему было ровно похуй. И совсем немного похуй на знакомый звук цокающих когтей в коридоре. Хотелось уснуть и проснуться целым. Его свисающую с кровати руку крайне робко задел шершавый язык. Вокс издал глухой стон в матрас и слабо пошевелил пальцами, натыкаясь на влажный нос и теплую собачью шерсть. Хотелось свернуться в калачик и спрятаться, но его тело хотело быть прямой палкой. Вокс кашлянул ещё раз, сплюнул в покрывало кровавый сгусток и поднял голову. Варк обеспокоенно тыкался широким лбом в ладонь. — Погоди, приятель, мне нужно ещё немного полежать, — язык слушался плохо, губы болели, говорить вообще было ужасным испытанием, но собака у него была блядски понимающей. Может быть, Варк был самым понимающим существом во всем мире, который заслужил хозяина получше. Но тогда Вокс был не особенно трезв, но зато особенно драматичен и склонен к исполнениям детских мечтаний, даже если они уже давно были осознанно отнесены к неразумным. Акулу дома держать было бы сложно, а гибрид акулы с собакой ещё не слепили. Так что Вокс отвалил три чьи-нибудь месячные зарплаты, чтобы следующим утром ахуеть от пробуждения в машине в обнимку с щенком. Щенок уставился большими зенненхундскими глазами и очень понимающе. Вокс никогда не чувствовал себя придурком сильнее. Только когда его подросший до силы приличного танка малыш робко ткнулся носом в окровавленные волосы. Вокс шмыгнул забитым носом и попытался рефлекторно вжать голову в плечи. Он всё ещё был где-то в реальной человеческой реальности. Он всё ещё лежал, растянувшись поперек своей кровати, пытаясь не дышать запахом разлитого тёплого пива. — Не вмажься там, приятель, это для взрослых, — бормочет он, думая про то, насколько близко к потопу собачья задница. Это Варку всё равно, ему хочется… Хуй знает, что ему хочется. Вокс пытается хоть немного сгруппироваться, пока что-то в его плече отчаянно не хрустит, заставляя все нервные окончания завыть. Вокса тоже, пусть ему и удается перевернуться на бок. Вот же блять. Он снова задыхается. Он сейчас откинется от боли. Варк снова тыкается прохладным носом в его макушку, напоминая о себе. Воксу хочется разозлиться, но он не может злиться на то единственное существо, которое сейчас рядом. Он не помнит, говорил ли кому-нибудь, куда собирается. И уж точно никому не говорил, что может позволить себе полезть в драку. Судя по состоянию того, что у нормальных людей было телом, а у Вокса запаянным мешком мышц, органов и костей, это было скорее избиение. Вокс не мог себе такое позволять, не должен был. — Ты там голодный, да? — интересуется он, получая в ответ сдавленное собачье ворчание. Конечно, кто бы сомневался. От него всегда всем что-то нужно. Хочется разозлиться. Не на Варка, обходящего кровать, чтобы теперь положить морду возле ног. Кому-то следует быть осторожнее с этим. Вокс просто хочет разозлиться. Он не знает, сколько времени, но, скорее всего, он уже проебал часть рабочего дня, если проебет вечер, то, возможно, что-нибудь заподозрят. Может быть, Валентино протрезвеет немного и решит, что чего-то не хватает. Злиться не получается. В конце концов, он сам чертовски много лет потратил, чтобы убедить весь мир, что у него всегда всё под контролем, даже если приходится панически заклеивать изолентой шкаф со скелетами. То есть, у него действительно всё под контролем. Он может встать, точно может. В одежде тяжело, ему жарко и сложно дышать. Рубашка кажется ему слишком облегающей. Вокс толкается плечом об матрас и переваливается на спину, чтобы теперь щуриться на знакомый идеально белый потолок. Он совсем немного скучает больничным трещинам. Он ненавидит больницы, в них мерзко пахнет, в них люди бледные, там чаще всего оказывается Валентино, а значит это тревожное место. Но Вокс был бы рад проснуться этим утром или этим днем в больнице. Он бы хотя бы точно знал, что скоро умрет. Так он был бы хоть немного над ситуацией. Ну и кто бы покормил Варка, если бы он был в больнице. Плохая идея. Кто бы позвонил Валентино, с требованием заявиться на его же блядские съемки, потому что ему нравится проебывать просто так. Из природной вредности и будто бы назло Воксу. Вокс ёрзает лопатками по матрасу, сползает немного ниже и ставит одну ступню на пол. Болью стреляет колено, ему хочется дернуться, но приходится заставлять себя остаться в том же положении. Варк цокает от кровати и грустно скулит о чём-то своем, зовет за собой в коридор. Вокс лично может пересчитать каждую кость в своем теле. Каждую целую кость в своем теле. Их там будет штук десять, наверное. Он не склонен к преувеличению или пессимизму. Он реалист, просто чувствует себя немного встревоженным. Как он смог добраться до дома. Во что он влип. У кого лопнуло терпение. Есть ли смысл думать об этом. Сесть удается с третьей попытки. Вокс уверен, что он терял сознание хотя бы раз за это время, просто потому что глаза так часто закрывались, ему так сильно хотелось спать всё это время, но что-то внутри требовало двинуться. И снаружи тоже. Очень настойчиво, за штанину. Вокс не может сдержать короткого смешка, перетекающего в болезненный стон. Его ребра абсолютно не способны воспринимать что-то, кроме поверхностных вдохов. Воксу всё кажется, будто они спокойно гремят в грудной клетке, царапая его легкие. Идиотская смерть. Он не хотел такую. Ему хочется узнать хотя бы время, Вокс слабо стучит по бедру и не находит там телефон. Интересно, может он просто случайно пропустил пару звонков от Валентино. Может тот соблаговолит подумать. Вокс смотрит на свои дрожащие руки и несколько пальцев кажутся ему совсем неправильными и непослушными. Один вообще отказывается разгибаться. Он разберется с этим позже, у Вокса в планах на день просто добраться до кухни. Кто-то должен позаботиться о Варке. Вокс вообще-то совсем дерьмовый хозяин, ничем не лучше родителя, который пытается откупиться от ребенка деньгами. Просто его ребенку, на самом деле, плевать, насколько дорогой корм, он просто хочет то же, что ест Вокс. И быть там же, где Вокс, просто ему в такие места нельзя – собачью психику жалко. — Я встану, малыш, потерпи, — Вокс сдвигается к краю постели и мягко отталкивается от матраса, чтобы сразу же чуть не потерять равновесие. У него уходит несколько минут, чтобы снова начать видеть и слышать, чтобы кровь перестала стучать в ушах. Ему нельзя падать, он не сможет подняться с пола, если упадёт. Вокс уверен, что он задохнётся или захлебнётся кровью, если упадет. Варк возится под ногами, мягко огибая напряжённые колени, но хотя бы не пытается броситься под ноги или по глупой щенячьей привычке не пытается поднять на задние и опереться на хозяйское плечо. Вокс проебался с его воспитанием совсем немного и злился на это в первую очередь на себя. Идти получилось полусогнуто, опираясь более целой рукой на стену и второй на собачью холку притихшего голодающего. Вокс больше полз, чем шел, иногда тормозя посреди длинного коридора и приваливаясь к стене, пока боль не затихала хотя бы немного. Он теперь был уверен, что колени тоже пострадали. В одну из пауз он прищурился получше, а потом указал на отблеск где-то возле входной двери и приказал: — Неси. Варк неспешной трусцой сорвалися с места и через пару мгновений бережно приволок в зубах то, что когда-то было телефоном. Вокс рассмотрел разбитый экран, стряхнул особенно выступающие его осколки на пол и попытался разблокировать. Экран практически ослепил его, работая на последних трех процентах. Вокс уставился на перекрытое трещиной количество пропущенных от Валентино и Вельвет пытаясь понять, что именно он видит, подслеповато моргнул и покачал головой. Они хотя бы его потеряли. Ясное дело, он как-то продержался до самого вечера. — Вот молодец, хороший мальчик, — Вокс зарылся пальцами в густую шерсть на макушке, одобрительно почесывая за ухом и переместил руку на спину, использую Варка вместо Костыля, чтобы подняться. Ему всё ещё нужно было на кухню. Телефон разорался снова, когда Вокс перенес вес на столешницу и оперся на предплечья, пытаясь отдышаться и не задохнуться в приступе болезненного кашля. Ему казалось. что какой-то осколок ребра загоняется всё глубже в легкое с каждым вдохом. Вокс не чувствовал, что может вытащить его из кармана, руки дрожали и оторвать их от стола было абсолютно невыносимо, только ждать, когда приступ его отпустит. И насыпать корм, конечно, это было в первую очередь, это было первым пунктом. Единственным пунктом в его плане на вечер. Варк тихо скулит, свернувшись под стулом, будто ожидая. Вокс бормочет что-то не очень внятное, чувствуя, как его губы покрываются кровью от каждого выдавленного звука. Кровь пузырится и ему почти смешно и щекотно от этого ощущения. Вокс думает, что он, на самом деле, мудак, когда наконец добирается до пакета с кормом и мягко толкает его на пол, позволяя содержимому просыпаться. Варк дергает ухом и поднимается на лапы, выбираясь из своего убежища. Телефон в кармане к этому мгновению начинает снова разрываться от звонка, но Воксу так охуительно устал, он медленно съезжает на пол по стенке. Он попросит кого-нибудь забрать Варка к себе, чтобы тот не остался один. Он всё ещё – единственное живое существо в мировоззрении Вокса, которое заслуживает хорошего обращения. Звонок обрывается где-то там, может наконец зарядка заканчивается. Вокс сквозь глухие затихающие удары собственного сердца, слушает цоканье собачьих лап по полу, пока Варк обходит рассыпанный корм, садится рядом и позволяет дрожащей руке зарыться в шерсть, дышит над ухом и грустно поскуливает. — Да ладно тебе, ты продержишься здесь, пока нас кто-нибудь не найдет, — кровь совсем не хочет прекращаться литься вместо со словами, даже если Вокс пытается сглотнуть. Его не тошнит кровью только каким-то чудом, плевать, его рубашка выглядит, как хуйня, и без этого. Вокс медленно откидывает голову, упираясь затылком в стену и слабо болезненно вздрагивает, когда кто-то агрессивно пытается ударом снести дверь. Варк лупит хвостом по полу и выдирается из хозяйских рук, чтобы скрыться в коридоре. Чертов дружелюбный предатель. Вокс издает совсем расстроенный всхлипывающий звук, вслушиваясь в удары и испанские крики за дверью. Приехал зачем-то. Видимо, чтобы посмотреть, как сильно Вокса в последний раз клонит в сон.