Школа Магии

В понедельник Алина Борисовна пошла в кабинет директора. В кабинете сидели напротив двери директор с задумчивым взглядом, Евгения Викторовна, профессор Зейн и мать Максима, Ольга Константиновна. — Здравствуйте, вызывали? — Да, садитесь, пожалуйста. — Алина села напротив директора и чуяла, что что-то неладное. — Вы знали, что было в пятницу семнадцатого числа. И, к сожалению, на вас написала жалобу мать пострадавшего ученика. — он посмотрел мельком на мать. — А в чём именно причина писать жалобу? — учительница повернулась к Ольге Константиновне и сказала это слегка дрожащим голосом. — Вы не приняли какие-либо меры для того, чтоб дети не пострадали! — Поймите, следить за всеми невозможно, и, по-вашему, отправить хотя б к медсестре — это не мера? — Нет. — категорично ответила мать пострадавшего. — Вау. Как удивительно. — Алина мельком посмотрела на Зейна. — Вы должны понимать, что боевые искусства — дело слегка травматичное. Но… — Что «но»?! — Травм, как вы поняли, не избежать. Да и при этом слепота вашего сына может быстро пройти, ведь она была «сделана» из магии. — Я не думаю, что «магическая слепота» может пройти моментально. — Ольга показала пальцами кавычки. — Но вы по большей части несли ответственность за детей, даже если с вами был другой учитель. — Ладно. Всё? Или ещё аргументы есть? — Почему вы не смогли воспользоваться аптечкой? — спросил профессор. — Она в этом случае крайне бесполезна. — Алина Борисовна повернулась к нему, положив руку на спинку стула. — При этом не думаю, что это как-то поможет. — Но всё же. Я соглашусь с Ольгой по поводу мер. Алина нахмурила брови, посмотрела на всех и продолжила разговор с Ольгой Константиновной. — Так, ещё вопросы имеются? — Пока ещё нет. — Вот и хорошо. — она посмотрела на директору. — Можно идти? — Нет. Вы должны ещё помнить о том, что возможно увольнение. Две жалобы — вы уволены. — Ясно, поняла. Теперь можно идти? — директор кивнул, и Алина молча вышла. — Вы оба можете идти. — сказал директор. Профессор и Ольга Константиновна вышли с кабинета. Виктор вздохнул. — Мне кажется, что она будет после этого… Ну, сама знаешь какой. — Постарался об этом не задумываться. — сказала Евгения Викторовна и обняла сзади его. — У неё и так себе репутация, а тут ещё и возможное увольнение. — он промолчал, быстро взглянув на Женю. — Ладно, я на урок. Увидимся позже. — сказала она, поцеловала в губы Виктора и ушла. В кабинете учителей физкультуры зашла Алина, где был Михаил Васильевич, который попивал чай. — Как прошло? — Да так… — Рассказывай. Чай будешь? — Не, не буду. — она села напротив него. — В общем, мне прилетела жалоба от матери пострадавшего. — Серьёзно? Пострадавшего в пятницу? — Ну да. Круто, да? — с будто довольной улыбкой ответила та. — Ну, такое себе. — он глотнул чая. — Чё-то ещё говорили? — Да, говорили, что нихера я не приняла меры, что возможно увольнение, и т.д., и т.п. — Алина гнула пальцы, когда перечисляла то, что ей говорили, положила ногу на ногу, посмотрела боком в окно. — А по поводу увольнения? — Две жалобы, — она свистнула, показав рукой взрыв. — всё. Лети, птичка, нахуй. Михаил Васильевич слегка посмеялся, подошёл к ней и похлопал по плечу молодой рукой. — Политика здесь слегка жёсткая. Виктор Владимирович хочет, чтобы школа была идеалом, да и она межнациональная, как ты помнишь. — Да это я в курсе, что к нам иностранцы приезжают и русские. — вздохнула она и посмотрела на время. — У нас с тобой вместе урок, верно? — Нет, у меня третий будет. У тебя сейчас. Готовься. — Хорошо. — Алина Борисовна хихикнула, взяла ручку и журнал, посмотрела на него, потом — на часы и вышла с кабинета. — Удачи, Михалыч. — Тебе тоже. — Волкова закрыла дверь. — Мне не сорок пять, Алин, мне только тридцать. — он прикрыл руки от безысходности. — Капец. Уже дома Алина пришла домой со своей дочкой Александрой, обе пришли с улыбками на лице, в руках Саши была лепёшка. — Виталь, ты дома? — крикнула Алина Борисовна на весь дом. — Дома я! — в прихожую подошёл высокий стройный мужчина с хвостом и ушами волка, его глаза были ярко-голубые, волосы были собраны сбоку в маленькую косу. Если так посмотреть, то Саша среди своих родителей выглядит как ребёнок лет девяти. — Вижу, вы сходили в магазин. Тебе помочь, Алин? — Ладно, давай. — она дала ему пакет с продуктами, и Виталий благополучно с ним удалился. — Саш, давай лепёшку, ты пока сними обувь и рюкзак. Она молча отдала лепёшку, сняла с себя рюкзак, обувь, взяла у мамы лепёшку и довольно зашагала в зал. Алина, смотря ей вслед, улыбнулась, тоже сняла обувь и пошла на кухню. — Как в школе дела? — спросил он, положив сложенный пакет на самую высокую полку, где пакеты все и лежали. — Да так себе, если честно. — Алина села и упёрла свой череп рукой. — С чего это? — Жалобу написали на меня. Мать пострадавшего девятиклассника. — И что с ним? И как его звать то? — Максимом звать, он одноклассник Саши. Он, вроде, ослеп. — О господи… — его уши опустились. — Ты… Чай будешь? Или что-нибудь другое? — Давай тогда чай зелёный. — Виталий кивнул, поставил чайник, положил пакетики в кружки и сел рядом. — Продолжать? — он кивнул. — Хорошо… Его мать написала жалобу, вполне понятно почему, но есть одно правило учительское: две или три жалобы, — она свистнула, показав руку вдаль. — уходи нахуй, никчёмный. — Алин, не матерись, пожалуйста. — А как не матерится? — Обыкновенно. — Мне вообще страшно по поводу репутации среди коллег. Да ещё и может среди учеников… Виталий обнял её за плечи, приблизившись к лицу, поцеловал в щеку, потом в губы. — Не волнуйся об этом. Всё будет хорошо, никто тебя не уволит. — Я так не думаю. — Алина посмотрела в его небесные глаза. — Мне кажется, что я хочу сама оттуда уволиться. — Почему? — Потому что я боюсь накосячить ещё раз. Вот и всё. Чайник вскипел, и глава семейства подскочил, выключил его и налил кипятка в кружки, вынул пакетики, выкинув их в мусорку, окунул чайные ложки, поставил кружки на стол и сахарницу. — Спасибо. — Не за что, Алин. — он улыбнулся и сел снова рядом с ней. — И можно вопрос? — Ты его уже задал. — Алина хихикнула, насыпав ложку сахара. — Ладно. — Виталя слегка надул щёки. — Но всё же, есть вопрос. Почему ты боишься накосячить? Тебя ученики любят, как и Мишу, как я и Саша тебя. Алин, ну, пожалуйста, не загоняйся. Всё будет хорошо. — Виталь, э, может… Не стоит? Я смогу справиться. — Ага, конечно. — он погладил её передние чёрные пряди с малиновым отливом. — Чудик ты мой. — Ты тоже. — она похлопала по его голове. — Всё будет нормально. Запомни, прошу. — Ладно, убедил. — Алина глотнула чай и хихикнула. Уже на следующий день в школе Ника и Клео сидели за партой и о чём-то разговаривали, Соня и Бритт же — между собой. — Слушай, Сонь, а тебе вообще нравится тот… — Бриттани посмотрела мельком на пол, — узкоглазый высокий парень? — Это тебе зачем? — Соня слегка косо посмотрела на неё. — Ну, поинтресоваться? — она развела ладонями, издав тихий нервный смешок. — Понятно. — вампирша посмотрела назад, где у окна стояли Аметист и Арнольд и обсуждали, походу, что-то смешное. — Не думаю, что он мне нравится. — Почему? — Да подбешивает своим вниманием чересчур, вот и всё. — Оу… Жестоко. — А что ещё остаётся делать, когда он конкретно заебал? — Соня скрестила руки на груди. — Но это… Возможно, не взаимно? Ну, по его мнению. — Оу, так ты у нас ещё поступки людей критикуешь. — сказала монотонно София, хмурив брови, и вышла из класса. — Может я зря сюда пришла? Что я здесь вообще забыла? — думала Бритт, опустив виновато голову. — Есть ли у меня вообще эти силы магические? Ника глянула на погрустневшую новенькую, встала и подсела к ней. — Бритт, что случилось? — Да ничего такого. Просто с Соней поссорилась. — тихо ответила та. — А, ясно. Просто у нас такая Соня, дерзкая отличница. — Да я поняла уже. — А что ты у неё спросила? — Ну, нравится ли ей высокий узкоглазый. Ника начала смеяться, издавая звук, как будто заводится «Жигули». Бриттани непонимающе посмотрела на неё. — Ты про Аметиста? — Кто? Аме… тист? Это у него такое имя? — Ага. И то, что он не нравится Соне — это да. Бритт посмотрела снова на Амета, повернувшись голову в окно, Арнольд что-то ещё говорил ему, как будто упрекал его. Ей стало его жалко и стыдно за шептания в его сторону. — Просто из-за того, что он за ней ходит? — Возможно. Она просто не любит такого уж большого внимания от кого-то. — Почему? — Не знаю. Может что-то у неё случилось с папой когда-то, вот и поэтому не любит внимания от мужчин. — Ясно… Клеопатра вышла из класса для того, чтобы найти вампира, зашла в женский туалет, встала посередине и проговорила заклинание: — Ну же, мои лозы, найдите мне наживку в виде девушки-вампира с зелёными волосами и голубыми глазками. -лозы окружили Клео кольцом и взрослись в пол. — Ха-хах, как раз испытаю на Соньке, ей понравится. Соня стояла в уголке корилора, смотря в одну точку. Вдруг из стены вылезли лозы и покрыли её тело. Она испугалась, смотрела на эти лозы и не понимала что делать. Они засосали её в стенку, и та исчезла. Уже в туалете София, немного сжавшись от страха, испуганно посмотрела по сторонам и удивилась выражению лица Лебедевой. — Клео? — непонимающе спросила та. — Привет, Сонечка. — сказала Клео хитрой улыбкой. — И да, это я, твоя старая подруга. — Это не ты… Двуличная сука… — Хм. Жалко, что я не умею превращаться в змею, а в какую-то жалкую фею. — Заткнись, блять… Это не ты. Розоволосая замкнула глаза и упала. Соня быстро подсела к ней, что от этого ахуя хрустнула коленка, взяла лицо Клео и пыталась её привести в чувство. — Эй, эй, Клео, блять, ёбаный в рот. Блять, сука, дура тупая. Она даже и не проснулась. Вампирша вздохнула, взяла это тело, закинула её руку на плечо и потащила. — Пиздец ёбаный… Что с ней, блять, произошло, что она ведёт себя, как Белла? — думала и шла к медсестре София. — Может проклятье какое-то словила? Хотя кто с ней это сделает, если это могут использовать сильные маги? Уже в кабинете медсестры Тёмная сидела у стола медсестры. Татьяна Николаевна водила ваткой у носа с нашатырным спиртом. Клео приоткрыла глаза, которые сразу прослезились от запаха спирта. — О, проснулась наконец-то. — обрадовалась медсестра. — Что произошло? — тихо промямлила Клеопатра. — В обморок ты упала. Благо твоя подружка принесла сюда на своих хрупких плечах. — сказала та, боком посмотрев на Соню, улыбнулась, потом взяла тонометр и мерила розоволосой давление. — Пониженное у тебя давление. Ты как себя чувствуешь? — Слабость какая-то. — Тебе стоит пойти домой. — медсестра встала, подошла к своему столу и стала писать на бумажке, говоря Соне. — Скажи Евгении Викторовне, чтобы её отпустили домой. С таким состоянием ей стоит дома быть. — Хорошо, спасибо, Татьяна Николаевна. — София кивнула, встала, протянула пострадавшей руку. Удивительно, да? — Спасибо. — Клео встала благодаря ей, и девочки ушли с кабинета. По дороге к классному руководителю девочки молчали. Тишину перебила Соня. — Клео. — Что? — Можешь ответить, почему ты вдруг стала странно себя вести? — Я… Не знаю. Это было летом, что ли. В комнату ещё пришёл человек в плаще, у него голос был ещё мужской. Но я знаю, что мой папа на такое не способен, определённо не способен. — А может твоя мама это сделала? — Моя мама не знает заклинание на смену пола, да и голоса в частности. — А ты ей про это говорила? — Нет. Она и я этого не замечали. — И очень жаль. Они зашли в кабинет. В кабинете были рюкзаки, брошенные на стулья, на столах были нужные принадлежности. У стола сидела Евгения Викторовна, смотрела документы, мельком заметила своими янтарными глазами девочек. — Что-то произошло? — Да вот этой надо домой пойти, в обморок просто упала. — Соня указала рукой на Клео. — Ёмаё, молчи, Сонь. — А как не молчать, когда я это своими глазами видела? — Так, стоп, остыньте. — Евгения развела слегка руками и посмотрела на Клео. — Записка есть от медсестры? — Клеопатра дала ей записку. — Ну, хорошо. Родители могут тебя подвести? — Возможно. Я им позвоню всё равно. — Хорошо, тогда я тебя отмечу. И, Сонь, скажи Анне Романовне, что Клео ушла. — Хорошо. — Ладно, иди, Клео. Удачи выздоровить. — Евгения похлопала по её плечу. — Спасибо, Евгения Викторовна. — она улыбнулась от мелького смущения. Уже дома Клеопатра плюхнулась на кровать, перевернулась на спину и смотрела в потолок. — Класс. Как прекрасна жизнь. — монотонно сказала та. — Почему я? Я что, обладаю мягким характером? Нет! Тогда какого хрена именно я подверглась какому-то заклинанию? — Клео подошла к окну, вздохнув печально, провела пальцем по листьям крокусов, — Интересно, почему я не могу пожить нормально? Это какие-то заговоры жизни ведьмы? Вы то хоть меня понимаете, росточки? — они лишь молчали. — Ладно. Жалко, что вы мне не ответите. А вот что мне говорить по поводу этого маме? Я ей боюсь говорить, вдруг, там, она мне ничем помочь не сможет…