***
Октябрь в Нью-Йорке выдался на удивление теплым. На улице пахло сыростью и опавшими листьями. Добраться до дома Кэрри Брэдшоу от Сорок Восьмой улицы можно было разными способами, самым удобным из которых стал бы поезд красной ветки метро, но тогда вокзал Гранд Централ остался бы позади, и нам бы пришлось делать крюк. Ненавижу делать крюк. Поэтому, покинув отель “Инк 48”, мы с Юлей идем пешком вверх по Сорок Второй улице, пока не упираемся в здание вокзала. Предусмотрительно надев красные ботинки, которые были велики мне на полразмера, я отбиваю каблуками последовательный ритм, который смешивается с голосами огромного мегаполиса. Я не сразу поняла, что так сильно меня смущало: слишком громко. Обычно мне не приходилось пробиваться сквозь толпу туристов, которые слушают какого-то уличного певца-попрошайку или поющий а-капеллой квартет, но в отличие от тихих окраин Округа Орандж, штат Калифорния, в Нью-Йорке это было обычным делом. Последний раз я посетила “Большое Яблоко” в разгар эпидемии коронавируса, когда бродвейские театры отменяли все представления, после того, как тест на ковид одного из билетеров дал положительный результат. Теперь же, два года спустя, город задышал и заговорил в своем обычном ритме. Протискиваясь сквозь толпу людей на пешеходном переходе, я совсем не слушаю Юлю. В голове заиграла знакомая мелодия. “Все начнется как всегда одним прекрасным утром… – беззвучно пропеваю я слова из песни “Простым Нью-Йоркским Утром” себе под нос. – В этом городе огромном, шумном, злом…” Оказавшись на противоположном конце улицы, из моей головы вылетает песня из любимого мультфильма, и я оглядываюсь по сторонам в поисках Юли. Заметив подругу, я моргаю, словно крот. Прожив долгое время в Москве, потом в Лос-Анджелесе, я привыкла ходить типичным для огромных городов быстрым шагом. Юля до этого ни разу не была на вокзале Гранд Централ, и я этому искренне удивилась. Возможно, будучи дочерью железнодорожников, вокзалы – первое место, куда я отправляюсь в незнакомом городе, а моя любовь к поездам за годы путешествий через всю Россию превратилась во что-то неизмеримое, так что не отвести подругу поглазеть на здание вокзала я просто не могла. Маленькое здание кажется почти нелепым на фоне возвышающихся небоскребов. Задрав голову, я улыбаюсь: “Крайслер Билдинг” возвышается во всей своей красе, словно разъяренный джинн, вызывающе выставляющий свой изящный подбородок, выполненный в стиле ар-деко, прямо в небо. На мгновение я застываю на тротуаре, глядя на его острый шпиль, царапающий небо на углу Сорок Второй и Лексингтон-авеню. Когда-то давно, в начале тридцатых годов прошлого столетия, это здание в течение одиннадцати месяцев являлось высочайшим во всем мире. Когда-то давно здесь обитали лишь экстрасенсы и медиумы, а в подвалах размещались свинг-клубы с комнатами для оргий, бесплатной выпивкой и едой. Когда-то давно сокол скинул кота Снежка с крыши этого небоскреба в ведре из под краски где-то в середине фильма “Стюарт Литтл 2”. Когда-то давно я оказалась тут впервые вместе с Элоизой. Мы с Юлей оказываемся в вестибюле здания вокзала, и я сразу же повинуюсь желанию привлечь ее внимание к потолку – аквамариновое небо, усеянное мерцающими созвездиями. Закрыв глаза, я отчетливо слышу топот Элиных ног по мраморному полу. Ее черные “Конверсы” уже начинали “чавкать”, потому что она лениво подволакивала правую ногу, цепляясь мысом за все подряд. Я слышу запах ее духов. “Flowerbomb” от “Viktor & Rolf”. “Алька, ты только посмотри на это!!!” – визжит моя подруга внутри моей головы, возвращая меня на это самое место в две тысячи одиннадцатом году. Не обращая внимания на проходящих мимо людей и их косые взгляды, мы улеглись на грязный холодный пол и стали разглядывать скопление звезд Млечного Пути, золотые крылья Пегаса, поднятый меч Ориона, изогнутую бечевку, связывающую рыб. Из статьи, которую мы прочитали в интернете, мы узнали, что потолок был расписан в тысяча девятьсот тринадцатом году, однако из-за протечки в крыше слой штукатурки был поврежден, и в тысяча девятьсот сорок четвертом рисунок перенесли на панели, которые затем прикрепили к сводчатому потолку. Изначально, в ходе реставрации планировалось удалить панельные доски, но в них обнаружили асбест, поэтому реставраторы не стали их снимать. Вместо этого десятилетия загрязнений с красочного поля были удалены с помощью ватных тампонов и чистящего раствора. Среди созвездий была обнаружена история: подписи, шутки, понятные только работавшим над потолком художникам, различные пометки, даты свадеб и день окончания Второй мировой войны. Имена солдат. А недалеко от созвездия Близнецов была обнаружена запись о рождении двойняшек. “Ты же знаешь, что художники ошиблись? – осторожно сказала я, разворачивая голову в сторону Элоизы, которая переводила взгляд с одного узора на другой. – Карта созвездий перевернута, если сравнивать ее с остальными звездами на небе…” Она не ответила, будто и не слышала. Потом она едва заметно улыбнулась. Казалось, что она намеренно запоминала каждое несовершенство изначального рисунка. “Поймем!” – она резко вскочила на ноги и протянула мне руку. Я поднялась, намерено игнорируя ее нетерпеливое постукивание “чавкающим” мысом по полу, вложила свою руку в ее, и мы отправились в сторону лестницы. Оказавшись в северо-западном углу вокзала, Элоиза остановилась и принялась щуриться и жевать нижнюю губу. Мы читали об этом в интернете: там, где потолок соприкасался с мраморной стеной, реставраторы намеренно оставили кусочек размером двадцать пять на десять сантиметров нетронутым, чтобы сохранить часть оригинального рисунка. “Нужно всегда знать, с чего мы начинаем… – загадочно произнесла Элоиза, окидывая восхищенным взглядом весь потолок. – Тогда будет ясно, сколько всего мы уже сделали…” Каждый раз, оказываясь на вокзале Гранд Централ, я вспоминаю тот день. О том, как мы, держась за руки, покинули это место глубокой ночью. Мы лапали все, до чего могли дотянуться. Из-за пыли, пота и крошечных частичек сусального золота, которые застряли в линиях наших пальцев, наши ладони мерцали так, словно мы украли звезды… Мы шлепали подошвами нашей сношенной обуви по улицам никогда не засыпающего города, цитировали дурацкие изречения из групп во “Вконтакте”. Каждый раз, запинаясь, мы, смеясь, хором проговаривали одну цитату: “Неважно сколько лет твоей обуви, если ты гуляешь в ней по Нью-Йорку”. В оригинальной строчке вместо Нью-Йорка был Париж, но и мы бродили не по Франции. Обойдя за ночь весь Манхэттен, мы вернулись на Таймс Сквер, купили в только что открывшемся магазине по новой паре “Конверсов” и отправились в метро, чтобы вернуться в отель и немного поспать. Когда Юля закончила снимать вестибюль вокзала на видео, мы отправились к поездам, прошлись по платформе и вернулись назад. Остановившись, я решаю еще немного задержаться в главном вестибюле и задираю голову вверх. Мой взгляд путешествовал по перевернутой карте зодиакальных созвездий и веснушкам звезд, сияющих на сводчатом потолке, которые мы разглядывали когда-то вместе с Элей. Запрокинув голову еще сильнее, я впиваюсь в него взглядом, пока моя голова не начинает кружиться. Пока я почти не слышу вновь ее голос:“Алька, ты только посмотри на это!!!”