Пятнадцать

      — Пап, можно нос проколю? — слышится в трубке       Андрей сбрасывает. Какой, блять, нос. Владу бессмысленно что-то запрещать. И с ним невозможно соглашаться всегда.       Нельзя запрещать что-то детям, об этом говорят все методички. Но составители этих книжек видимо не имели детей, или имели лишние нервные клетки.       — Пап, но у тебя же ухо проколото, — ноет Влад вечером за ужином. Ему всего пятнадцать, он постоянно хочет что-то пробовать.       — Поэтому я тебе и не разрешаю.       Князь и сам в юности творил много подобного. Владу он, конечно, никогда в этом не признается. Ухо они ему прокололи вместе с Михой. Еще в реставрационке. Сами.       Горшок не тот человек, с которым нужно самостоятельно себе прокалывать что-то, а если и прокалывать то иглой сомнительного происхождения и серьгой, которую продезинфицировали водкой. Зря только водку тогда перевели.       Было больно и даже была кровь. Но на удивление все зажило. Мама заставляла перекисью каждый день промывать и дала нормальную серьгу, а не ту, что Миша нашел в кладовке.       Он и волосы красил. Тоже с Михой. Они вообще всякую дичь старались исключительно вместе делать, чтобы увеличить вероятность, что они после этого всего получат дома или ничего не получится вообще.       Владу не стоит это повторять. Да и не то время. Пусть прокалывает и красит, но Андрей не может дать на это разрешение. Может поругаться потом, для вида.       — Пап, я буду актером! — заявляет Влад через неделю. Опять. Ему пятнадцать, ему нужно сдать ОГЭ и идти в десятый класс. Получать образование. Князь сам не верил, что оно поможет.       В свое время ему это помогло найти общение, друзей, увлечение и квартиру с маленькими, но деньгами. И образование нужно хоть какое-то, не важно будешь ты по нему работать, или нет.       — Не плохая профессия, — сказал Князь. У Влада засветились глаза, — для бездомного.       — Ну пап, а дядя Миша…       А вот это «а дядя Миша…» его бесило больше всего. То что дядя Миша еще на ногах стоит и на работу ходит это заслуга одного определенного Андрея. А так бы он уже давно помер где-то в туре или там же в реставрационке. Дядя Миша непонятно как до своих лет дожил и равнятся на него не стоило. Он был не просто плохим примером, а примером как делать нельзя никогда.       Миша вообще на Владика большое влияние оказывал всю жизнь. Когда Алёна ушла, отдав ему на руки ребенка, частенько с маленьким Владиком сидел именно Миша. И из садика его забирал, и когда ему было пять сам устроил его в кружок. А еще мороженое покупал и рассказывал веселые истории. Веселыми истории казались до момента пока Князь не рассказывал чем по итогу все кончилось, сколько денег и здоровья они по итогу на это потратили. У них были и правда весёлые истории, но Князь бы все отдал за то, чтобы это никогда не повторилось, особенно с сыном.       — Делай, что хочешь, — отмахнулся Андрей, — хочешь носи кольцо в носу, хочешь будь актёром. Позвонить Михе насчет театра?       — Я сам! — воскликнул Влад и убежал куда-то.       Через месяц младший Князев начал приходить поздно. Миша его устроил в свой театр. Сначала просто посмотреть как работают актеры. Влад вообще хотел работать. Экзамены сдал и направился поступать в Москву. Князь решил ему уже не мешать, хуже потом ещё будет.       Теперь Влад провожал людей до их мест, помогал в гримерке, таскал костюмы, у него какой-то талант успевать все. Со многими людьми он там познакомился. Особенно запомнился ему некий Костя.       Все что Князь про Костю понял — он крутой и взрослый. Андрей радовался, что сын перестал маеться разного рода мыслями о покраске волос и изменение внешности, даже отбросил идею с поступлением на актера.       Он поехал в свою Москву после девятого. Князь договорился со своим другом о том, чтобы у него жил Влад какое-то время. Тот только обрадовался, ему уже скучно одному было.       Мужчина был интересным, как и все папины знакомые. Они быстро нашли общий язык и на него свалился список литературы. Теперь он читал. И делал это часто.       Поступил в какой-то колледж на юриста. Знал, конечно, что никогда никаким юристом не будет. Не его это. Зато начал ходить по массовкам. Театр оказался не его стихией, зато шоу и съемки стали частью жизни. Хоть пока он там не светился, видел все.       Три года летели нещадно. Он не успевал за всем, что происходило. Книги менялись, усталость накапливалась. Появилась ответственность за свою жизнь. А потом появилась Саша. Они были однокурсниками. Ему казалась, что он в нее влюблен, но как будто со временем это прекратилось. Они стали много молчать друг при друге. Не знали о чем говорить. Она стала для него скучной. И они расстались после года. Одна ответственность спала и окрепла ответственность за себя. Друг папы ему всегда помогал. Папа всегда кидал им обоим деньги, звонил часто. Звонил и дядя Миша. Он в последнее время оказывается перебрался в их квартиру. Он и раньше там часто ошивался, не важно работал, помогал или просто заходил выпить. Он мог жить у них по месяцу, пока не уходил к себе и не сидел неделю в своей квартире, никуда не уходя. В это время папа приходил к нему, готовил и выслушивал весь бред, который Миша так долго копил.       Они с папой так хорошо друг друга знали. Миша стал частью их семьи. А может это Влад стал частью семьи Миши и Андрея. Они друг друга точно любят больше всего на свете. И сейчас, когда Влад уехал, они спокойно могли жить вместе. Этап пройден.       Влад думает о них, улыбается и звонит по видеосвязи. Для него всегда загадка кто же ему ответит. Телефон папы стал у них уже общим. Отвечает Миша, машет и улыбается.       — Привет, — улыбается в ответ Влад. Он скучал, по обоим, — где папа?       — Да готовит опять что-то, е-мое, — отмахивается Горшок, — ты там как?       Влад рассказывает, что расстался с Сашей. Они были вместе долго. Он привязался, даже от части любил. Привязался. Привык что кто-то снова постоянно рядом.       Стало особо тоскливо. Было приятно видеть, что у папы и Миши все хорошо. Хотелось к ним. Хотелось как у них.       Начались обычные студенческие будни. Нужно закрыть сессию. Скоро выпуск. Нужно работать. Нужно строить жизнь. Он сам сбежал из школы, уехал в другой город, и пусть не жалел, очень скучал. Было плохо, но он бы не за что не променял свою жизнь. Взрослая жизнь оказалась совершенно скучным и грустным, часто злым и трудным. Сначала он боялся признаться в этом отцу. Ведь тогда придётся признать, что папа был прав. А он нет. Но стыд спал, они смогли нормально поговорить. Андрей ведь тоже это проходил. Он ведь тоже знал какого-то это все. Влад был ему благодарен. Но много больше не жаловался.       Он перерос обычные съемки в массовки. Нужны деньги на жизнь, потому он ищет подработки. Это даже интересно. Работает курьером, развозит сусальное золото, ищет мелкие роли для сериалов. Даже два раза светится в «Универе».       Он растет. И в рост и в голове. Разбирается в себе, вытрясает своих тараканов и идет получать образование актера. Ему это нужно.       В далёкие пятнадцать он отказался от этой идеи. Тогда ему казалось, что это не профессия. Так говорил папа. У него есть образование и талант, он может себе позволить рисовать и петь, а Влад нет. Дядя Миша говорит, что до театра надо дорости. Он дорос, хотя вроде тоже хотел в театр с юности. Но променять сцену и творчество на театр он не мог. Это огромный механизм, от которого уже нельзя отойти. Костя… Костя ничего не говорил, не советовал и не объяснял ему. Он просто поддерживал. Они давно не общаются, даже на дни рождения ничего не пишут, но он почему-то до сих пор сидит в памяти.       Поступить получается. На это идет гора денег и сил, и каждый день он прибывает в ахуе. Изобрали тряпку, пса, корзинку. Ему это точно понадобится?       Миша очень рад, что Влад все-таки решил стать актером. Это уже точно мечта и осознанный выбор. Он нашёл себя, а этому будет рад любой родитель. Даже не родной.       Влад приезжает на выходных. Снова живёт от зарплаты до сессии. И папа этого почти не знает. Он красит волосы. Не в какой-то ядерный цвет, просто осветляет, становится холодным блондином, а не русым. И даже прокалывает ухо. Ему нравится, как он выглядит.       — О, кто пожаловал, — улыбается и обнимает Миша. Теперь это точно его дом, такой же как и Андрей, — Дюх, встречай.       Мужчин ждали истории из актерского, жизни, общаги, в которую он теперь переехал. Второе образование почти закончено. И его зовут на съёмки, дают большие гонорары, пишут про него в газетах. «Сын Андрея Князева…». Он не просто сын кого-то там, он сам добивался всего, но некому. Он сам все знает, и те кому надо знают, а слухи, даже на весь мир, не имеют какой-то ценности. Был бы он девушкой, обязательно бы написали, что он через постель. Люди найдут до чего докопаться всегда, остается только смеяться.       Проходят еще годы. У него появляется Даша. Они знакомятся на съёмках, играют любовь. Это какой-то обман, видимо. Он играет настолько, что они сходятся. И то что он ее не любит, он понимает через пару месяцев. Это не его человек, происходит тоже что и с Сашей. А может это его тип привязанности. А может он не может любить. Может он никогда не найдет своего «Миху», как нашел его папа.       И съемки продолжаются. Постоянно. Не одни, так вторые. Азарт каждый раз как в первый. И стоп. Снято. Отпуск. Можно наконец отдохнуть. Они с папой в последнее время регулярно ездили на море. И Миша с ними, конечно. Влад всегда организовывал это, не позволял переживать Андрею и Михе. Всегда просил для них два номера, жил один. И платил сам, у него есть на это средства. И у папы были, но его не нужно нагружать этим.       В этот отпуск он хотел отдохнуть. Расслабиться, хоть чуть-чуть. Не думать, не планировать, не делать ничего. Просто приехать домой, к папе. Хотелось просто лежать и спать, кушать то, что готовят папа, а не что приезжает с доставкой и читать что-то. Вспомнить жизнь до всего этого кипиша.       — Владь, не хочешь сходить со мной сегодня? — уточнил Миша, выбегая из дома.       — В театр? Блин, я бы сходил, вдруг кого знакомого встречу.       — Ну одевайся, давай, такси сейчас приедет.       — Такси? — уточняет Князь.       — Реник.       — О, дядя Саша.       Было интересно увидеть и дядю Сашу, и ребят, которые до сих пор работают под началом Миши. Тут он Михаил Юрьевич. Он ушел пиздить всех, ругаться и раздавать поручения. А Влад смотреть, что изменилось. Если честно, ничего. Так как и было, менялись люди, декорации, но театр оставался тем же.       — Влад? — послышалось за спиной. Он стоял один в темном коридоре, рассматривая новые лица на портретах.       Он повернулся, узнать, кто его тут опознал. И сказать больше было нечего. Перед ним стоял Костя. Все тот же Костя, с отросшими до адекватной длины волосами, в брюках и водолазке. Нужно было что-то сказать, но как будто слова закончились. Он развернулся, смотря прямо в глаза и убирая руки за спину.       — Ты можешь не помнить, я Костя…       — Помню я тебя, — улыбнулся Влад, — ты изменился…       Они встретились впервые, когда Косте было двадцать три. Он приходил сюда на практику, а после выпуска работать. И, конечно, все поменялось за это время. И у него даже была девушка.       — Может кофе? — улыбается в ответ Костя.       — У тебя репетиция?       — Нет, выходной.       — Я напишу папе…       — Которому?       Влад пару секунд стоит в ступоре, а потом начинает смеяться и дает леща. Спадает напряжение.       Они приходят в кафе. Он тут стоит давно, Влад здесь даже иногда уроки прогуливал. А теперь сидит взрослый. С Костей. Это было странно. Ему уже было тридцать три. Звучит так взросло, а Костя такой не взрослый. До сих пор смешной, до сих пор милый.       Но что-то точно поменялось.