Оно повторялось снова, и в этот раз было в сотни, тысячи раз страшнее. Воплощение детского кошмара, выросшее в масштабах за восемь лет до размеров чудовища, которое вот-вот готово было растерзать Мэтта на мельчайшие кусочки. Хуже всего было то, что он не был к этому готов. По правде говоря, он вообще никогда на самом деле не был готов к чему-то подобному. Так что сейчас не собирался всё так оставлять. Ни за что. Не в этот раз.
— Я пойду с тобой, — заявил он.
— Об этом не может быть и речи, — отрезал Мелло, который решительно складывал вещи в рюкзак, стараясь не забыть ничего важного. Ничего, кроме Мэтта.
— Ты не можешь вот так взять и свалить в одиночку. Куда ты пойдешь? Где будешь жить? Тебе еще даже нет шестнадцати, что ты собираешься делать?..
— У меня есть некоторые соображения, но я не могу посвятить тебя в них прямо сейчас, прости.
Уже битый час Мэтт пытался взывать к разуму друга, но тот был совершенно непреклонен.
— Советую тебе самому в ближайшее время уходить отсюда, — сказал Мелло. — Скоро здесь может быть небезопасно.
— Отличный совет. Значит, пойдем вместе.
— Нет, Мэтт. Не пойдем.
Оторвавшись от сбора вещей, Мелло встал напротив и заглянул ему в глаза. Мэтт почувствовал, каким ватным становится тело, как с каждой минутой ему всё тяжелее и тяжелее мыслить, как эмоции, которые прежде он превосходно умел контролировать, просятся наружу, продираясь из нутра, словно чужой.
— Почему?.. –выдавил он.
— Ты заботился и берег меня всё время, пока я жил тут. Теперь моя очередь. Не вмешивайся в это. Будет эффективнее, если я пойду один.
— Что, мать твою, значит это «эффективнее»? — Мэтт начал терять самоконтроль.
— Это значит, что ты попросту не дашь мне свободно двигаться, постоянно стремясь прикрыть мою задницу. А я сейчас не в том положении, чтобы осторожничать.
— То есть, ты буквально заявляешь, что собираешься идти на ебанутый риск, пытаясь завалить самого отбитого маньяка за всю историю этой планеты, который смог убить даже L, и отказываешься от моей помощи, потому что я могу всё испортить своей заботой?!
— Не совсем… — Мелло вздохнул, собираясь с мыслями. — То, что будет дальше… Это слишком. Я не хочу вовлекать тебя без острой необходимости. Но обещаю: если дела будут совсем плохи и я пойму, что один уже не вывожу — обязательно дам тебе знать. И когда всё закончится, я вернусь.
Мэтт не знал, что ему делать: то ли орать и плакать, то ли продолжать давить логикой, то ли попросту сдаться. Голова шла кругом, и единственное, что он знал наверняка — всё это неправильно. Безумно. Противоестественно.
Безотчетно он вцепился в плечи Мелло и вглядывался в лазурь его глаз, пытаясь отыскать там ключи от возможности остаться рядом. Как было всегда. Как должно было быть вечно.
— Я остановлю Киру, Мэтт, — решительно говорил Мелло. — Всё будет хорошо. Я не дам ему добраться до тебя и Ниа. Мне потребуется время и свобода действий, но я всё сделаю, чтобы вы были в порядке.
— Но это слишком опасно!
— Ты говорил, что веришь в меня больше, чем я сам.
Мэтт вымученно улыбнулся.
— Так и есть. Я верю тебе, я верю в тебя. Всегда верил… — ответил он тихо.
Мысли спутывались и сливались в один огромный комок страха. Почва под ногами трескалась. В черепной коробке нарастал гул, напоминающий самые низкие оттенки звона приютского колокола. Мэтт не хотел осознавать, что происходящее — правда.
Нежные объятья Мелло вопреки ожидаемому успокоению принесли Мэтту еще больше отчаяния. Они походили на последний глоток воздуха для человека, которого с минуты на минуту должны бросить в воду привязанным к гигантскому булыжнику.
— Мне будет тебя не хватать, — признался Мелло, когда они разомкнули объятья. — Дождись меня. Что бы ни случилось.
— Говоришь так, как будто точно помирать собрался… — пробурчал Мэтт, стараясь не шмыгать носом.
— Вот еще! Для начала у меня есть кое-какие дела.
— Надрать жопу Кире, уберечь дружбана и любовь всей своей жизни? Звучит как план, — Мэтт расхохотался.
Еще немного и смех перешел бы в истерику.
— Твою ж налево! — взвыл Мелло. — Ты мог хотя бы сейчас обойтись без вот этих вот своих подколов?!
— Прости, Меллс. Просто я не знаю, когда теперь смогу себе их позволить. Но уверен, что совсем скоро ты будешь по ним скучать.
***
Как только Мелло в последний раз переступил порог приюта, Дом Вамми для Мэтта опустел. Тогда он окончательно понял, что ощущение дома давали не сами стены. Не заведенный здесь распорядок дня. Не, даже, раскидистый дуб, наблюдавший со стороны, как растут и меняются живущие здесь ребятишки. Ощущение дома — оно в людях рядом. Для Мэтта всё самое любимое и родное было связано с Мелло, и когда тот ушел, он почувствовал, что вновь осиротел. Только сейчас это ознаменовалось не парадоксальным облегчением, а бескрайней, всепоглощающей дырой в груди, которую не могло заполнить ни одно событие, личность или идея. Мэтт продолжал жить, но его ментальное существование встало в режим ожидания. Всё, что помогало держаться — неистребимая, необъятная вера в Мелло, любовь к нему и одно короткое письмо, обнаруженное Мэттом в кармане своей кофты после того, как друг ушел.
Дорогой Мэтт,
когда-то давно, когда я был совсем один и носил другое имя, когда лежал в темноте на жесткой кровати очередного своего места пребывания, когда, несмотря на совсем малый возраст в полной мере осознал, какое же дерьмо этот мир, и всё, чего мне хотелось — это не быть обманутым, зная, что наконец-то, впервые в своей никчемной жизни я могу по-настоящему быть кому-то нужным…я загадал желание.
С тех пор прошло столько лет. И теперь мне известно, что желание сбылось.
Ведь тогда…
я загадал тебя.
Понятия не имею, что будет дальше, но четко знаю, что нужно делать. У меня есть силы, надежда и решимость, ведь все эти годы ты помогал взрастить их (несмотря на моё упрямство). Тебе будет трудно, и, не сомневайся, мне тоже придется ничуть не легче. Ведь мы никогда не расставались надолго. Но я уверен, что нам обоим есть чем заняться, пока мы находимся в разлуке. На том и сосредоточимся. А когда всё закончится, давай рванём вместе на море? У меня остался незакрытый гештальт.
— Мелло.
