Лёд и Пламень

— И что мне мешает пристрелить вас прямо на месте? — Думаю, далеко не фантомная боязнь того, что я стану демоном, который во сне утащит вас в преисподнюю. Волна и камень. Лёд и пламень. Безудержные страсти и главный их укротитель. На военном аэродроме Святого Града сошлось всё. Заставшие эту встречу до конца своих дней будут пересказывать её своим детям и внукам, добавляя, что сам воздух пропитался электричеством от слов этих людей. Тем солнечным днём под пронзительно-синим небом генерал-протектор государства Мёрс, Марта Вайнер, и верховный магистр Форлийской Теократии, Фердинанд Карбоне, впервые лично пересеклись взглядами друг с другом. Пока бездонные очи магистра словно мечтали утянуть вынужденную собеседницу в глубины бездны, раздавив оную под колоссальным давлением, его визави совершенно неприкрыто пыталась мужчину, если не испепелить ударами молний, то хотя бы высушить до состояния мумии. К сожалению для них обоих, данные психологические манипуляции лишь рикошетили во все стороны в несчастных подчиненных, никак не задевая непосредственно намеченные цели. — Ха-ха-ха!!! — не удержался Карбоне, сотрясая воздух басистым смехом. После чего характерно потряс указательным пальцем, как бы отмечая, что ответ ему понравился. Вайнер отреагировала на жест с подчеркнутым безразличием. — Что же я за хозяин такой, если не предложу гостье пышный стол, — внезапно сменил тему мужчина. — Прошу проследовать вас в мой комфортабельный джип. — У нас на таких машинах обычно криминальные авторитеты, а не чиновники разъезжают, — не столько подколола, сколько просто констатировала генерал-протектор, принимая предложение прокатиться на чёрном бронированном внедорожнике с тонированными стеклами. Водитель Карбоне, открывший женщине дверь, был демонстративно лишён не только слов благодарности, но даже какого-либо секундного взгляда. Марта не собиралась общаться с биомусором не мгновения больше, чем этого требовало дело. — Я — авторитет духовный. Мне положено ещё круче, — будничным тоном объяснился Карбоне, заученным движением расположившись сбоку. — Ваш балласт, то есть охрана, сможет отправиться следом. Защитникам Паствы будет интересно пообщаться с агентами СГБ. «Скотина, таки знает, как сделать комплимент, что не оставит равнодушным «, — генерал-протектор быстро зафиксировала в непроницаемом выражении мимические мышцы, самовольно потянувшиеся в форму улыбки. К счастью, Карбоне похоже не успел рассмотреть изменения на лице собеседницы. Колонна с высокими гостями двинулась по аккуратно уложенной, почти без выбоин автодороге. Машин гражданских на пути не было. Разумеется, кругом выставили полицейские кордоны. — У вас хорошие дороги и почти нет незасеянной земли, — Марта не столько хвалила, сколько подмечала сильные стороны сильного врага. Карбоне понимал это, но всё равно не стал молчать. — Вы даже не добавите что-то вроде «но у нас всё равно всё лучше»? Ох уж этот печально известный мерсийский пуританизм. Даже легализация содомных не помогла. — Не вижу смысла говорить о вещах из серии, что трава зелёная, — всё так же безэмоционально ответила женщина, продолжая разглядывать окрестности. — За дорогой смотри… — зло прошипел Фердинанд, услышав смешок своего водителя. Магистра редко можно было по-настоящему, а не наигранно, разозлить. Но это точно не относилось к ситуации, схожей с той, когда тебе с покерфейсом дают пинка под зад и молча закрывают дверь перед носом, через минуту забывая о твоём существовании. — На сытый желудок принято спать, а не дела обсуждать, — внезапно Марта решила перехватить инициативу, став ведущей разговора, несмотря на своё нахождения «в гостях». — Водителя, если что, убьёте и замените на нового. Недостатка в людях ваш народ, мягко говоря, не испытывает. — Из-за такой откровенности в машине ожидаемо повисла гробовая тишина. Особенно побледнел почти до состояния покойника водитель. Фердинанд просто не смог сразу сориентироваться, что делать в ситуации, когда с ним говорят так, как он обычно сам привык говорить с другими. — Ну допустим. — Замешательство прошло, и мужчина вернулся в своё привычное уверенное состояние, демонстрируя готовность вступить в новую игру. — Можем начать обсуждать дела Ваши, — характерное ударение на данном слове, — скорбные прямо здесь. Признаться, меня хоть и позабавило, но в то же время и откровенно оскорбило то, что ваши спецслужбы решили, будто от меня можно избавиться руками каких-то коми-дебилов. И теперь вы лично прибыли сглаживать углы, я прав? — Полно вам. Большинство удачных покушений были совершены дилетантами и исключительно в порыве творческого энтузиазма. — Женщина и не думала отпираться, заявляя «это не мы» и «произошло недоразумение». Хоть и так же не стала заявлять прямо что-то вроде «не по масти кидаешь предъявы», как было принято говорить в детстве у неё на районе. — Касательно углов, — продолжила как ни в чём не бывало свою мысль, — если бы вы сами не хотели их сгладить, то уже бы запустили в Обернбург ядерные ракеты, а сами бы залезли на вершину статуи Создателя, дабы получше разглядеть виды аналогичным образом стираемого в радиоактивный пепел Святого Града. — И что мне, по-вашему, мешает? — Интересно. Ожидаемо, это было чрезвычайно интересно. Впрочем, на мгновение Карбоне всё-таки напрягся. Ведь пусть и один шанс из тысячи, но мог привести к величайшему разочарованию в его жизни… — Нежелание лишить себя многих интересностей. Вы из тех людей, которые без колебания отдадут руку, ногу или глаз для достижения своих целей. Страха в вас, может, на пару процентов больше, чем в господине Оберштайне. Однако вы — последний человек на планете, который добровольно откажется от вот этого крутого джипа, кокаиновых дорожек, доброго вина, горячих шлюх и беседы вот как сейчас со мной. — Ожидание подвоха оказалось совершенно напрасными. Воистину. Сменить Оберштайна не смог бы никто другой. «И любителей ко мне подослали, не желая рисковать действительно стоящими сотрудниками. Интересно, сколько осведомителей мерсийского СГБ поимели меня в момент, когда я наивно думал что имею их?» — Принимаю ваш ответ, — внешне Карбоне продемонстрировал лишь короткую утвердительную фразу и сдержанный кивок. — Ваши варианты выхода из потенциального кризиса? — Будем реалистами. Сдать вам все ячейки подполья «Светского государства» я, естественно, не могу, — Марта не стала уточнять, что к этому подполью скоро присоединится ещё и несколько десятков тысяч боевиков вынужденно амнистированного «Мёрс Трудового», — ровно как и вы точно не перестаните ворошить угли тлеющего клерикального сепаратизма где-нибудь в Турговии. Тем не менее мы вполне можем подписать договор о ликвидации ядерных боеголовок, способных дотянуть до наших столиц. Перевести нашу конфронтацию в более доблестное и угодное вашей религии русло, так сказать. — Предложение Марты ощущалось для неё реальным, исходя из предположения, что учение, основанное на культе внутренней силы и превозмогании, никак не может положительно относиться к оружию, которое откровенно по-красному уравнивает самого стойкого с самым ничтожным. — Теперь моя очередь говорить «полно вам». — Магистр отбил нацеленный на его ворота гол. — Вы безусловно правы, что мир, где есть ядерные ракеты, БПЛА, авиация и прочая гадость воспринимается нами как ни что иное, что также должно стоически пережить. Мир, где страдающий аутизмом может уничтожить отделение отличных солдат ударом высокоточного оружия, ужасен. Однако для нашего триумфа у нас нет иного выбора, кроме как подстраиваться под тренды новейшего времени. Проще говоря, мы никогда не выполним договор, что может хоть как-то ослабить нашу боеспособность. Ровно как и Мёрс нас, не пытайтесь даже отрицать этого, может только обмануть, надуть и нагнуть. Выбирайте действо которое ближе. «Партия Единства» смотрит на «неверных» тем же взглядом, что и учение Стоицизма. Это то одно, где мы полностью одинаковы. — Тогда мой черёд выслушать вас. — Марта терпеливо выдержала свалившуюся ей на голову идеологическую тираду. Естественно, любой торг сходится где-то на середине. На компромисс всегда идут обе стороны. Во всяком случае когда примерно равны по количеству металла в яйцах. — Если ракеты нельзя утилизировать, то можно их перебазировать. Например, — второй раз за их встречу Фердинанд позволил себе озорно улыбнуться, — вместе направив в сторону побережья Свободных Штатов.