A Simple Request/Простая просьба

      Гарри проснулся без десяти четыре. Нескончаемый рёв соседского ребёнка пробивался сквозь тишину ночи. Он ворочался c боку на бок, испытывая какое-то извращённое сочувствие к соседям, но и оно быстро вытеснилось его собственной возрастающей измотанностью. Это продолжалось уже несколько дней. Недель. Месяцев. Кто бы мог сказать?       Изначально он отнесся к этому со смехом. Он сопереживал им и их новым родительским хлопотам, откладывая первые бессонные ночи на полку для временных неудобств. Но то, что начиналось как единичные случаи, стремительно переросло во всепоглощающую проблему: каждый вопль сквозь тонкие стены бил по нервам, а конца-края не было видно.       По иронии судьбы, выходные, которые должны были дать хоть какую-то отсрочку, служили лишь жестоким напоминанием о том, каким мог быть отдых. По субботам и воскресеньям Малфои часто отсутствовали, в соседней квартире было тихо, как в гробу, и Гарри обычно удавалось выспаться. Но как только наступали будние дни и приближалось утро, невыносимый круговорот плача возобновлялся.       Был четверг. В голове все гудело от предстоящих дел, встреч и сроков, которые не терпели отлагательства. Он снова взглянул на часы — светящийся циферблат словно издевались над ним из-за каждой минуты, проведенной без сна, и в момент усталости подумалось постучать в дверь Малфоев... Но он уже делал это раньше, и его встречали одинаково измученные Драко и Астория, их извинения были искренними, но совершенно бесполезными на фоне криков маленького Скорпиуса. Это зрелище вызвало в Гарри некоторую толику жалости, но никак не помогло решить его проблему.       С обреченным вздохом Гарри откинул одеяло. Спать было невозможно.       Он прошел на кухню. Пол был холодным под его ногами. Пока он ждал, когда сварится кофе — маленький, успокаивающий ритуал, — его насыщенный аромат уже заполнил все вокруг.       Чашка была теплой, и первый же глоток смог разогнать сонное марево перед глазами. Второй принес приятное облегчение, а третий заставил его сердце колотиться быстрее, и этот стук, вызванный действием кофеина, почти синхронизировался с тиканьем старых кухонных часов. Его руки слегка дрожали, когда он подносил кружку к губам, и он потягивал из нее напиток под аккомпанемент постоянного отдаленного плача.       И плач не прекратился, даже когда птицы неуверенно защебетали, а небо окрасилось в светло-серый цвет. Наоборот, он слился с другой, менее насущной проблемой: звуком молотка, бьющего по гвоздю, где-то далеко и в то же время казалось, совсем рядом.       В половине пятого Гарри решил потащиться в офис, надеясь, что ранний старт хоть как-то компенсирует неизбежный крах, с которым он столкнется позже.       К семи часам он тупо смотрел на то же самое письмо, которое открыл два часа назад, и слова на экране расплывались в неразборчивую кашу.       Появление Седрика в восемь не принесло облегчения.       — Опять долгая ночь? — спросил он. Его искренняя забота и выглаженная рубашка лишний раз напомнили Гарри обо всем, чем он, по его мнению, в данный момент не обладал. Седрик пришел в компанию всего несколько недель назад, свеженький и энергичный, с энтузиазмом щенка, стремящегося произвести хорошее впечатление. Несмотря на то, что его стол располагался ближе к главной двери, он каким-то образом всегда находил повод пройти мимо кабинки Гарри.       Гарри лишь бросил на него взгляд, ущипнув себя за переносицу, чтобы унять начинающуюся головную боль.       — Да, что-то вроде этого.       — Когда ты в последний раз нормально спал?       Хороший вопрос. Когда это было? Он порылся в тумане своих воспоминаний, пытаясь определить, когда он в последний раз спокойно спал всю ночь. Это было словно далекое видение, из тех, что после пробуждения исчезают, оставляя после себя лишь смутные ощущения. Он помнил лицо Драко, его серые глаза, сияющие от счастья, когда он делился новостями. Лестница была залита ярким солнечным светом, и Гарри был весь в поту от жары, его рубашка прилипла к спине, когда он приносил поздравления.       — Май, — пробормотал он.       Глаза Седрика расширились.       — Что?       — Неважно.       — Ты не можешь продолжать в том же духе.       Как будто каждая кричащая клеточка его тела не знала об этом.       — Дай-ка я принесу тебе кофе, — Седрик сочувственно сжал плечо Гарри, и тот проводил его взглядом. У него не хватило духу рассказать Диггори, что его организм уже перенасытился кофеином до предела.       Воцарилась тишина, бесценная, священная тишина, и чувство усталости давило на него, как удавка. Он закрыл глаза — слишком велико было искушение немного передохнуть, и он не мог этому противиться.       Лишь до возвращения Диггори, подумал он.       — Поттер, — раздался голос, но он не принадлежал Седрику. — Вставай, немедленно.       Гарри подорвался на стуле, увидев перед собой никого иного, как Тома Риддла.       — Что? О, черт. Сэр, я так...       — Ваши оправдания неуместны. Следуйте за мной, — в тишине кабинета голос Риддла был леденящим, и Гарри почувствовал прилив паники, а сердце гулко забилось в груди. Он слышал бесчисленное количество историй о том, как кого-то вызывали в кабинет генерального директора, но впервые оказался на их месте.       Он поспешил за Риддлом, в его голове метались подходящие слова для объяснений и извинений, ни одно из которых, он был уверен, не окажется достаточно хорошим.       Они шли молча. Расстояние до кабинета Риддла ощущалось милей, а в горле у Гарри было как никогда сухо, когда он замер в поднимающемся лифте, болезненно ощущая властное присутствие рядом с собой. Веки, которые обычно были тяжелыми из-за недосыпа, непрекращающаяся зевота и затуманенный разум — все это исчезло.       Они вошли в чистый современный коридор, ведущий в кабинет.       Возле внушительной деревянной двери Риддл остановился и повернулся к Гарри с нечитаемым выражением лица.       — Заходите, — просто сказал он.       Гарри подчинился, почувствовав себя ничтожным, и вздрогнул, когда дверь закрылась с мягким, убийственным щелчком.       

***

      Риддл откинулся на спинку кресла. Он был совершенно спокоен, сидел с прямой спиной и небрежно положил одну ногу на колено другой.       Его взгляд не отрывался от Гарри, который застыл на месте, борясь с желанием убежать и спрятаться. Утренний свет, льющийся из окна, создавал инфернальную ауру вокруг Риддла, а белый воротничок его рубашки был аккуратно накрахмален, подчеркивая темный материал сшитого на заказ костюма.       Он не делал никаких попыток заговорить, только смотрел на Гарри, и тому потребовалось все самообладание, чтобы стоять неподвижно под таким пристальным взглядом. В конце концов, что он мог сказать? У Риддла было его резюме, трудовой договор, вся его история работы с многолетней безупречной посещаемостью и случайными наградами "Лучший работник месяца"... Не то чтобы это имело какое-то значение.       — Ваше текущее состояние неприемлемо.       Гарри тяжело сглотнул и кивнул. С каждой секундой комната становилась все меньше.       — Я знаю, сэр.       — Что вы предлагаете?       — Сэр?       — Как вы намерены решить этот вопрос?       — Я…— голос Гарри дрогнул. — Я, если честно, думал, что вы просто уволите меня.       — Я рассматриваю этот вариант, — ответил Риддл с холодной отстраненностью, от которой у Гарри вдоль позвоночника пробежали мурашки. Он не был уверен, что сможет долго выдерживать этот пронизывающий взгляд. — Что бы вы предприняли для предотвращения такого исхода?       Возможно, установить в его кресле систему электрошока. По сто вольт за каждый зевок.       Он ведь не может заставить ребенка замолчать, верно?       — Уверяю вас, такого больше не повторится, — он звучал отчаянно.       — Если допустить, что ваше заявление верно, что вы предлагаете сделать, чтобы я в него поверил?       Это была игра. Чертовски жестокая, изнурительная игра во власть, и Гарри знал, что у него нет ни малейших шансов. Правильного ответа не было. Он сдержал разочарованный вздох, желая поскорее добраться до кровати.       — Оплачиваемый отпуск, сэр, — с горечью проговорил он, прощаясь со своей работой.       Риддл усмехнулся, и это прозвучало угрожающе.       — Оплачиваемый отпуск, — повторил он со слабым оттенком веселья в голосе, — новый подход, Поттер. Однако, боюсь, это не совсем то, что я имел в виду.       Гарри уже пожалел о каждом своем слове и не один раз.       Риддл выдержал напряжённую паузу, прежде чем встать и подойти к нему, медленно и уверенно, длинными шагами преодолевая расстояние между массивным письменным столом из красного дерева и неподвижным, вспотевшим Гарри. Черты его лица заострились, когда он встал спиной к окну, и Гарри ощутил себя в ловушке, желая найти выход, который не будет включать в себя увольнение или публичное унижение. Он вскинул подбородок в последнем вызывающем жесте, уже представляя свою последнюю зарплату. Все это казалось горько-несправедливым.       — Видите ли, Поттер, у вас почти впечатляющий послужной список. Ваши навыки удовлетворительны, но… — Риддл наклонился, и Гарри почувствовал его дыхание на коже. Его бледные губы слегка изогнулись. — Ваша дисциплинированность оставляет желать лучшего. Трудовая этика, кажется, снизилась.       Гарри моргнул, разрываясь между замешательством и раздражением, однако значительная часть его сознания была сосредоточена на попытках не завестись. Это была, безусловно, худшая ситуация для стояка.       Он также жалел, что его не вызвали в кабинет Риддла раньше. Столько времени было потрачено впустую.       — Я на сто десять процентов отдаюсь своей работе, — пробормотал он. Было мучительно трудно не вздрогнуть, когда Риддл неожиданно мягко приподнял пальцем его подбородок.       — Сто десять процентов невозможны. Любое значение, превышающее сто процентов, по своей природе равно нулю. Цель статистики, Поттер, — передать измеряемую информацию, а это значение невозможно выразить количественно. Вы сами себе противоречите.       — Черт подери, это вообще...       Гарри не был уверен, но на изящных чертах лица Риддла промелькнула вспышка восторга — всё произошло быстро, если вообще произошло: тот снова превратился во всепоглощающее, ужасающее воплощение серьёзностьи.       — Поэтому я вынужден искать способы, чтобы оценить масштабы и причины этого промаха. Только тогда можно будет определить соответствующие последствия.       Гарри потерял дар речи, когда он ощутил, как кончик пальца Риддла провёл по его лицу. Пульс участился, мышцы напряглись, когда он почувствовал, как ладонь прижалась к нижней части челюсти и мягко надавила на трахею, тая в себе ощутимую опасность.       Он должен был прочитать эти чертовы правила и положения в тот день, когда получил подтверждение о найме на работу по электронной почте.       — Вот, что будет дальше, — голос Риддла стал неожиданно сладким, как мед, — я готов временно изменить ваш рабочий график. Вы будете начинать рабочий день позже и, соответственно, позже заканчивать. Это позволит вам полноценно отдыхать по утрам. Не заблуждайтесь, Поттер. Это не снисхождение, а последнее предупреждение. Если вас снова застанут спящим на рабочем месте, рекомендую немедленно писать заявление об уходе, потому что ваше трудоустройство будет закончено в ту же секунду.       —Понял, сэр.       Рука Риддла опустилась, выражение его лица потемнело.       — Идите домой. У вас выходной.       

***

      Его уши словно набили ватой. Мир стал безмятежным и далеким, закутанным в мягкие одеяла спокойного безмолвия. Подушка была как никогда манящей, свежее белье холодило лицо, и он погрузился в постель, плотно задернув шторы, чтобы ни толики дневного света не проникало в глаза.       Он слышал, как Малфои уходили поздно утром — сначала Драко, вероятно, на работу, а затем Астория с маленьким Скорпиусом. Возможно, они собирались навестить родителей Астории в центре города, а может, шли в парк, так как день выдался хороший, но эти подробности не были важны. Все, что имело значение, — блаженная уверенность в том, что они — по милости небес — наконец-то съебались, суля ему, несомненно, долгие и благословенно спокойные часы.       Ему с трудом верилось, что эта тихая гавань и есть его дом. Он даже не ощущал реальности, лежа на спине и потягиваясь, как кошка.       Его дыхание стало медленным и тяжелым, и наконец темнота разлилась по комнате и опустилась на него.       Теперь сон уже не был чем-то чуждым. Он навалился на него, заставляя его тело полностью расслабиться. Самое сокровенное и комфортное из всех действ, приятный союз полнейшего освобождения и глубокого покоя.       Это была тишина. Божественное, драгоценное небытие.       Он проснулся, словно заново родившийся человек, вышедший на свет из мутной, серой глубины, и его взору предстало малиновое полуденное небо. Часы. Он спал несколько часов.

***

      В офисе царила атмосфера усталости, которая возникает после долгих часов неустанной работы.       Джинни склонилась над горой бумаг и устало вздохнула.       — Этот проект просто чудовищен. Такое ощущение, что я неделю не выходила из-за стола.       Седрик, яростно печатавший за компьютером, поднял глаза на перегородку и недовольно скривился.       — Похоже, пора сделать перерыв. Я так голоден, что могу съесть свою клавиатуру.       — Это точно. Ты не видел Финнигана? Он должен быть здесь с этими чертовыми отчётами.       Как по команде, Симус вошел в просторное помещение, держа под мышкой небольшую пачку распечатанных листов.       — Ежедневные сводки Розье.       — Симус, я люблю тебя, — Джинни схватила протянутые бумаги и поспешно пролистала их, прежде чем снова повернуться к Седрику. — У нас нет времени на перерыв. Съешь свой сэндвич, когда пойдешь в туалет.       Симус прочистил горло.       — Розье сказал позвонить ему.       — Джинни, — пробормотал Седрик.       — А он не мог отправить смс? Я не его секретарша, — пробормотала она себе под нос, выуживая телефон из беспорядка на столе.       — Любопытно, что там такого важного. Мы получили бюджет?       — Джинни!       — В чем дело, Диггори?!       Седрик вдруг стал выглядеть нерешительным.       — Я думаю попросить Риддла о продлении сроков проекта. Ну, знаешь, учитывая сложность и все такое.       Джинни отложила телефон на полпути к уху и обменялась с Гермионой взглядами, полными веселья.       — Святая наивность, — повернулась она к Седрику. — Ты бы попросил акулу не откусывать тебе руку? Какое второе правило мы тебе объясняли?       — Никогда не проёбываться и не пытаться выкрутиться из дерьма, — глаза Седрика задержались на неоновом стикере, все еще приклеенном к экрану его компьютера.       Гермиона сделала пометку в своем файле.       — Верно.       — Нельзя винить парня за попытку.       — Попробуй еще раз, и ты окажешься в его кабинете так быстро, что не успеешь и глазом моргнуть, — усмехнулась она. — И позволь мне сказать тебе, Диггори, люди не выходят из этого кабинета, сохранив свое рабочее место. Если тебя вызывают, это, как правило, конец.       Компания на мгновение замолчала: слова Гермионы повисли в воздухе, напряжение нарастало от предстоящего разговора.       Кто-то фыркнул с коротким, неровным выдохом.       — Просто скажи это.       — Ты бы видел своего предшественника, Диггори. Он был настоящим раздолбаем и просто гнил здесь.       — В утро понедельника он блевал на парковке, — небрежно заметила Джинни.       — Бьюсь об заклад, что на Риддла произвело большое впечатление, когда он пытался пожать ему руку.       Гермиона сухо рассмеялась. Она посмотрела на Гарри, который до сих пор молчал, погрузившись в работу.       — Кстати, о дьяволе, — мягко подколола она его. — Гарри, ты ведь вчера разговаривал с Риддлом? Ты выглядишь... неплохо. Где ты был после этого?       Гарри сохранял молчание.       — Ты игнорируешь меня, или он тебя уволил, и тебе неловко признать, что ты долго не продержался?       Гарри показал средний палец, по-прежнему глядя прямо перед собой.       Гермиона подняла брови.       — Подожди... Не может быть. Ну же, посплетничай с нами, Гарри.       Он по-прежнему молчал, только коротко хмыкнул и покачал головой.       — Я рад, что тебе лучше, Гарри, — добавил Седрик.       — Ты ведешь себя по-детски, — Джинни посмотрела на Седрика так, словно он был стеклянный. — Теперь я начинаю подозревать, что что-то серьезно не так.       — Если что, все замечательно, — усмехнулся он, — я так долго спал, что кажется, будто Рождество наступит раньше.       Гермиона несколько раз открыла и закрыла рот, потеряв дар речи, не в силах придумать ничего, помимо попытки сохранить приличие.       — Ну что ж, тогда все за работу. И Симус, — ее взгляд метнулся по рабочим столам и пристально задержался на одном из них. — Заруби себе на носу: используй стикеры. Ты позор всего корпуса.       Седрик заметно расслабился.       Когда разговоры стихли, краткий миг беззаботности Гарри сменился подкрадывающимся чувством тревоги. Реальность начала неумолимо приближаться к нему, и расслабленное волнение, которое он испытывал несколько минут назад, постепенно переросло в легкую обеспокоенность.       Что, если Риддл обманул его, чтобы застать врасплох и добить? И что, черт возьми, он имел в виду, говоря о коррективах и альтернативных наказаниях? Это была угроза или намёк? И если Гарри поймёт намёк неправильно, его могут уволить дважды?       Он не собирался поднимать этот вопрос перед Гермионой, по крайней мере, пока. Не раньше, чем выяснит, в чём причина всей этой истории.       Когда офис постепенно опустел и люди поспешно распрощались, непрерывный гул стих до легкого рокота. Часы неуклонно тикали, приближаясь к десяти, и лампы выключались одна за другой, оставляя Гарри в белом сиянии экрана монитора. Его глаза, покрасневшие от долгих часов непрерывной работы, скользили по строчкам текста и данных перед ним.       Десять часов сменились одиннадцатью, затем перевалили за полночь, и в офисе воцарилась тишина. Во всем этом было странное, удовлетворяющее одиночество, когда его пальцы печатали в четком ритме, а звук клавиш был непривычно громким в полной тишине.       От прикосновения руки к плечу он вздрогнул и выругался про себя. Как он мог не услышать приближения? Любой звук должен был усилиться, каждый шаг должен был эхом разноситься по пустому офису. А мужчина двигался, как тень.       — Я думал, мои распоряжения ясны. В два дня в офис, в полночь — домой. Почему вы все еще здесь? — ровный голос Тома Риддла доносился сверху, и Гарри был уверен, что слышит в нем нотки разочарования, которые почему-то ему не нравились. Разве его присутствие здесь не должно было быть желанным? Обычно Риддл увольнял людей за недоработку, а не за то, что те задерживаются здесь слишком долго.       Он откинулся на спинку кресла и немного поерзал, запоздало осознав, что почти сгорбился под пристальным вниманием.       — Двадцать минут, — выпалил он.       — Вы тратите здесь драгоценные минуты, вместо того чтобы максимально использовать время, которое я так щедро вам предложил. Разве нашего соглашения недостаточно, Поттер? — Риддл придвинулся на шаг ближе, его бледное лицо нависло над Гарри.       — Это не то, что… — попытался возразить Гарри. — Нет, то есть да.       — Говорите яснее.       — Да. Достаточно.       — Итак?       — Вы... говорили что-то о нормированном рабочем времени, но политика компании гласит, эм… — Гарри замолчал, безуспешно пытаясь разгадать этот нервирующий, пристальный взгляд. — Я хочу остаться, вот почему я здесь. Сэр.       — Понятно, — прозвучало в ответ, и Риддл снова зашевелился, подойдя ближе и возвышаясь над ним неправдоподобно высоко. Гарри поборол желание снова отодвинуться и встретил его взгляд в упор. — Возможно, необходим компромисс.       В этот момент Гарри решил, что его волосы не должны были так сильно закрывать ему обзор.       — Пренебрежение собой не способствует продуктивности, Поттер, — продолжил Риддл. — Не говоря уже о том, что это подрывает саму цель нашего соглашения.       — Правда, сэр? Интересно, что я могу с этим сделать? — он едва узнал свой собственный голос: он был более хриплым, чем обычно, и, черт возьми, он не имел в виду это так буквально.       На бледных ангельских чертах лица промелькнула тень улыбки, и Гарри почувствовал, как по рукам и плечам, до самого затылка, поползли мурашки. Во рту пересохло от знакомого тепла, разливающегося по телу, и он надеялся, желал, — молился! — чтобы это не считалось мастурбацией, если брюки все еще на нем.       — Давайте найдем компромисс, — Риддл наклонил голову, забавляясь.       — Я открыт для предложений.       — Мы сделаем это проще.       Проще — широкое понятие. На какой-то миг Гарри понадеялся, что все это приведет к созданию какого-то твердо установленного графика сна, который магическим образом будет включать в себя приятный и легкий восьмичасовой минимум.       Риддл отодвинулся и еще несколько бесконечных мгновений внимательно разглядывал его. Гарри вновь ощутил игру света и тени: красивое лицо Риддла стало суровым, а белизна рубашки на фоне темно-серого костюма выглядела как никогда отчетливо: его скулы и линия носа, изящный изгиб бровей — он выглядел почти нереальным.       — Идите спать.       Гарри моргнул.       Риддл не стал повторять.       — Что вы имеете в виду?       — Идите домой и спите.       — Почему? — только и смог спросить он.       — Потому что, Поттер, ваше самочувствие влияет на вашу работоспособность, которая, в свою очередь, влияет на мою компанию. Я не могу допустить, чтобы вы работали на износ. Это неэффективно и неприемлемо.       — Я хочу сказать, что я не могу уснуть, мои соседи...       — Я не предлагаю, считайте это приказом. Я ожидаю, что вы будете спать по восемь часов в сутки. Не меньше.       Он уставился, не веря своим глазам, а Риддл в ответ буравил его взглядом. Это, должно быть, ошибка, потому что какого черта, и почему, и… Срань господня… Гарри, наполовину уверенный в том, что это была тщательно продуманная галлюцинация, кивнул.       Затем Риддл наклонился над коленями Гарри и потянулся к компьютеру, что показалось ему одновременно нахальным и решительным. У Гарри перехватило дыхание, когда Риддл нарочито-плавным движением нажал на кнопку выключения, а его рука при этом слегка коснулась бедра Гарри, вызвав прилив тепла и шока. Его член, и без того уже ощутимо твердый, затвердел еще больше, почти до болезненного напряжения. Предательская ткань натянулась по всей длине.       А потом, наконец, проклятая машина со щелчком выключилась.       Наступившую тишину нарушало лишь биение сердца Гарри, болезненно отдававшееся в грудной клетке. Он сжал руки в тиски. Пальцы замерзли.       — Готово, — Риддл отступил назад и выпрямился, весь такой спокойно-деловой, как будто ничего не произошло. — Вы свободны. Вызовите лифт.       — Я, — Гарри прочистил горло, — так и сделаю.       Как странно.       — Закройте после себя дверь.       — Сэр.       

***

      Лифт тихонько пискнул, когда двери закрылись, и в зеркальной глади отразился необычайно самодовольный Гарри.       — Блядь, — Гарри провел руками по своей шевелюре, обращаясь к своему отражению и стараясь не ухмыляться. — Мы в полном, полнейшем дерьме.       Он прислонился к стене и откинул голову назад, позволяя вибрации спускающегося механизма проникнуть глубоко в его кости.