Белоснежный дьявол/Pure White Devil

Строение черепа у хозяина было похоже на мышиное, но при рассмотрении вблизи было заметно, что он немного плоский по сравнению с настоящей мышью. Как и у человека, у него на лице был участок без волос, на котором росла мимическая мышечная ткань, что делало его выражения лица довольно разнообразным. У настоящих мышей на лапках не было пятого пальца, но у хозяина на передних лапах было больше сходств с человеческими руками: хотя пальцев было всего четыре, один из них явно выполнял функции большого пальца, и был очень гибким, позволяя ему хватать и сжимать, как это делают большие пальцы. Он наверное даже смог бы скрестить их в сердечко. Мистер Чарльз не обратил никакого внимания на Сяо Лю, его маленькие глазки-бусинки были прикованы только к Ворону, и он незаметно подозвал матушку, которая каким-то образом уже успела зайти, и попросил её «открыть консерву для его дорогуши» К сожалению, то, что они называли «консервой», не оказалось ни консервированным мясом, ни тунцом, а просто банкой персика плавающего в сиропе, Ворон не смог сдержать своё разочарование. Он очень медленно ел содержимое банки с читаемым отвращением на лице... Нет, было бы даже правильней сказать что он отторгает сладкое всеми фибрами своей души. Он не мог избавиться от чувства, что эта красавица должна быть лицом для рекламы какого-нибудь шампуня, а не для банки сиропа. Мистер Чарльз, стоявший рядом с ним, продолжал уговаривать его поесть побыстрее, от такой заботы трудно отказаться, и Ворону пришлось подчиниться приказу мохнатого хозяина, нехотя набив рот персиками, он старался глотать не жуя. Кто бы мог подумать, что в следующую секунду он замрёт. Эта сладость потрясла все его вкусовые рецепторы, и прежде чем его мозг успел отреагировать, следующий кусочек персика уже оказался проглочен. Ворон: ..... Возмутительно! Затем он сделал ещё один глоток сладкого сиропа. Его душа и тело разошлись из-за банки персикового сиропа, и мистер Чарльз, свесив свои ноги длинной в полторы человеческие, сидел рядом, вглядываясь в Ворона, словно старый фермер, с гордостью осматривающий своё пшеничное поле. — Ему уже стало гораздо лучше, только фруктами его можно заставить поесть побольше. Хоть эти надземные кошачьи-выродыши1 слишком часто болеют, за ним становится так сложно ухаживать, — мистер Чарльз повернулся к матушке, — Стоит случиться любому недоразумению, как он уже болен. Старина Ганс просил одолжить его на пару дней для случки, но я не решился согласиться. Боюсь, как бы с ним ничего не случилось до того как покупатель придёт его забрать. 1 — Выражение «狗日» что может переводиться как сучий выродок, здесь всего то заменили первый иероглиф на «猫» — кошка. Слова господина лишь остались висеть в воздухе эхом, а матушка лишь молча стояла в стороне и слушала, словно её это вовсе не касалось. Нога мыши-господина поднялась в воздух и он со злостью отвесил ей пинок, прикрикнув на неё: — Проклятая идиотка, ты не понятия не имеешь как о нём заботиться, хотя ты его и родила. Матушка отступила на полшага, чтобы устоять, но она продолжала игнорировать происходящее, не произнося ни слова. — Эх ты, такая жалкая и злая, — внезапно начал жалеть её мистер серый хозяин, — Размножение вашего вида уже итак настолько трудно, а ты еще и глупа, не признаешь своих детей после окончания лактации, уф! Даже матери других видов так не поступают... Вздохнув, хозяин вновь обратился к Ворону быстро цокая языком, и когда заполучил его внимание, его глаза радостно засверкали: — Кушай, кушай, мой маленький, моё денежное деревце. — Уже собравшись уходить, мистер Чарльз заметил стоящего неподалёку Сяо Лю, — Давайте оставим его так, уже достаточно экспертов сказали своё слово, даже если он и не слишком хорош, будем считать его квалифицированным, ты можешь забирать его обратно. Глаза Сяо Лю счастливо загорелись, словно он получил к «звёздочку» в детском саду. — Матушка! Я теперь квалифицирован! Как только мистер Чарльз ушёл, Сяо Лю подпрыгнул... на три сантиметра в высоту, радостно кружа вокруг своей матери, но получив от неё леденящий душу взгляд, со смущением убрал руку которой хотел её обнять, лишь легонько дёрнув подол её одежды, и ушёл к Ворону. Матушка быстро убрала «госпиталь», а Сяо Лю серьезно и торжественно советовал Ворону «больше есть и меньше двигаться» и прочие многие «рекомендации по уходу», при этом поглядывая на банку с персиковым сиропом, тихо бормоча: — Я помню, что ты не слишком любишь сладкое... Несмотря на несколько необъективное замечание, Ворон, хотя и не хотел, чтобы то ел ещё больше, но совесть его не могла ему позволить съесть всё в одиночку перед ребёнком, поэтому большая часть банки попала в желудок Сяо Лю. Ребенок выпил всю банку сиропа и с грустью ушел с матушкой. В больнице стало тихо, Ворон играл с пустой банкой, размышляя о словах мистера Чарльза: его покупатель - так называемый «человек сверху», звучит словно это какой-нибудь глупый богач которому просто некуда деть деньги. «Болезненный» это чаще всего описания для верхнего слоя общества, не закалённого тяжёлой работой. Так что такие «люди сверху» — это серые мыши, только разодеты в серебро и золото? А может это и не мышь. Все оскорбления хозяина включали «кошек», и мистер большой мышь, высотой в полтора метра, не мог иметь общих интересов с котом. Так что, поскольку есть человек с крысиной головой ростом в 1,5 метра, этот «кот», вероятно, это мужчина с головой кошки ростом 1,8 метра. В данный момент он может только «сидеть и смотреть» в небо и строить догадки, основываясь на тех ограниченных подсказках, которые находятся перед ним. К счастью, у него проблемы с мозгом, и ему не хватает многих функций. Например, даже в такой мрачной обстановке он не знал, что такое спешка или тревога, и всё ему казалось таким удивительным и новым. Скоро он понял, что быть домашним животным — это прекрасно, особенно быть любимым домашним животным, без KPI2, без «996»3, только еда и почесывания весь день, просто божественная жизнь. 2 — KPI(Key Performance Indicators) — ключевой показатель эффективности. Это метрики, которые используются для оценки производительности или успеха в определенной деятельности или области работы. 3 — Сленг означающий «Работать с 9 утра до 9 вечера, 6 дней в неделю» Единственный недостаток — это еда — в больнице их кормили "буфетом": еда находилась в шкафу у стены, и если хочешь есть, бери сам. Их основное блюдо — это печеньки, что-то вроде корма для собак, пролежавшие на открытом воздухе как минимум три дня, мягкие и разбухшие, с такой едой неудивительно что жевательные мышцы у матушки были недоразвиты. Селекционеры тоже были небрежны, различные вкусы печенек смешивались в одном пластиковом ведре, и вот тебе на, выбери одну кучку и запихни в рот, пряность, банан, ваниль, говядина, четыре вкуса смешиваются в разных сочетаниях, довольно странно. Каждый раз, когда он жевал собачий корм, Ворон чувствовал благоговение перед Сяо Лю. У него в голове не укладывалось как он смог набрать столько веса питаясь только этим. Во время госпитализации Ворон очень скучал по Сяо Лю, этот маленький парень был как живой автоответчик, всегда отвечал на любые вопросы. Но малыш больше не приходил, он видел только матушку и хозяина. «Матушка» должно было быть её должностью, но как её зовут на самом деле он не знал. Сначала он думал, что «Ворон» и подобные прозвища — но теперь, когда он знал, в каком положении находится, он понял, что это формальное имя их вида скота. Матушка приходила раз в день вместе с мистером Чарльзом, чтобы сделать уборку. Ворон тепло принимал её, но не мог по-настоящему воспринимать её как мать: ему всегда казалось, что его душа на несколько лет старше ее... Даже если не считать его раздутую душу, то, в её возрасте, у неё не должно быть сына такого взрослого сына Раннее разведение домашнего скота несколько преувеличено. Когда рядом был мистер Чарльз, матушка была похожа на бездушный инструмент. Когда мистер Чарльз уходил, она оживала. У неё были большие глаза, глубокие глазницы, иногда Ворон замечал, как она тихо смотрит на него из темноты с выражением лица, которое было сложнее, чем список ингредиентов на банке... без всякой иронии. Великий мистер Чарльз приносил ему консервы на ужин, чаще всего фрукты, иногда быстрозамороженное мясо или корм для птиц, оставляя за собой многоцветные банки. Показывать свою болтливость перед другими ему было нельзя, поэтому ему не оставалось больше ничего кроме того, чтобы болтать с блондинкой с этикетки на банках когда оставался один. Его тело было хрупким, как высохшая чесночная шкурка, большую часть времени он проводил в полусонном состоянии, просыпаясь только на время еды. Тем не менее, он всё ещё очень деловито разговаривал сам с собой и тремя доверенными лицами и двумя назваными братьями. Хотя список ингредиентов у его консервированных друзей был даже длиннее, чем рост самого хозяина, по крайней мере, на вкус лучше, чем у «собачьего корма», и за это Ворон был очень благодарен. Более того, преимущество в высоте листа ингредиентов состоит в том, что, помимо базовых слов типа «вода», «сахар», «антибиотики» и так далее, Ворон, сравнивая ароматы и цвета разных банок, смог сопоставить как пишутся множество названий пищевых добавок. Хотя в листе ингредиентов отсутствует информация о калориях, но указаны объемы каждого ингредиента, что позволило ему понять формат записи чисел и систему измерения. Интересно, что система чисел оказалась десятичной, что не соответствует его первоначальной догадке о восьмеричной, что означает, что крыса с восемью пальцами, возможно, не является правителем этого мира. Еще интереснее, что Ворон, считал себя простым оптимистичным идиотом, но не догадывался, что его мозг на самом деле усвоил некоторые знания, с которыми он не знал, что делать, — он оказался довольно неплох в арифметике и знал много о химии в пищевой промышленности. Похоже, он и был неграмотен, но хотя бы не полностью. Проведя несколько дней в «больнице», где время растеклось в непонятную массу, Ворон почувствовал, что у него стало больше сил. Лучше бы у этого мистера Чарльза были крепкие зубы, иначе он выбил бы ему эти великолепные протезы. Примерно к пятому дню пребывания, проснувшись однажды, Ворон наконец почувствовал себя значительно лучше, и теперь мог сделать три круга по маленькой комнатке без перерыва. Вместе с выздоровлением вернулось какое-то знакомое и таинственное ощущение. Это было похоже на ощущение у человека, снявшего гипс после перелома — части его тела были его собственными, инстинкт ходьбы оставался, но когда он впервые сделал шаг, это чувствовалось немного непривычно. Некоторое время он чувствовал это, а затем позволил невидимой «ноге» привести его к шкафу, где стоял «собачий корм». — Посмотрим… что ты мне скажешь, старый друг? Между деревянным шкафом и полом был зазор сантиметров в пять, и снаружи разницу заметить было невозможно, но ворон чувствовал, как что-то под ним зовет его. Он потянулся туда длинной ложкой, которой ел консервированные фрукты, и, поковырявшись, выловил клубок темной шерсти. Присмотревшись внимательнее, он понял, что это полузавершённая вязаная кукла, голова уже была прикреплена, но тело еще не было сделано, и это выглядело немного жутко. Что это такое? Кукла Вуду? Чтобы проклясть кого? Внезапно, Ворон почувствовал боль в груди и левом глазу, и в нём же его взор начал темнеть. В слабом свете лампы его левый зрачок медленно начал принимать форму шестиконечной звезды, вращаясь на радужке, всё быстрее и быстрее – то, что он видел правым глазом, всё ещё было здесь и сейчас, пустую темную комнату и странный клубок грязных нитей. Но в его левом глазу, темный клубок постепенно рассеивался, возвращаясь к своему похоже исходному синему цвету, и показывая чёрный отпечаток пальца. Из отпечатка «выросла» полупрозрачная ручонка, а за ней обе руки, конечности, голова и шея… Меньше чем через секунду перед ним предстала маленькая девочка лет семи-восьми. В левом глазу Ворона, девочка пыталась дотянуться до крана. Она выглядела очень больной, каждый шаг стоил ей всей силы. Очевидно, она очень хотела пить, её взгляд, устремленный на кран, уже становился несколько расплывчатым, её маленькая ручка всё ещё старалась дотянуться до него, но внезапно зацепив что-то, девочка потеряла равновесие и упала. Ворон по инерции вытянул руку, чтобы подхватить её, но ощутил только пустоту, его рука прошла сквозь девочку. Он только мог наблюдать за тем, как это маленькое существо боролось за жизнь, пока оно не прекратило свои движения совсем. В то мгновение, Ворон почувствовал, как тело девочки передало ему её ощущения. Его лоб залило холодным потом, его лицо, которое и так было лишено какого-либо цвета, стало ещё более бледным. Но он не пошевелился, продолжая чувствовать удушье и недостаток воздуха, анализируя, что эта девочка, скорее всего, умерла от врождённого порока сердца. Тут же, изображение в его левом глазу застыло, и девочка, уже находясь в мире мертвых, протянула к нему руку. Ворон не нуждался в каком-либо указании, он инстинктивно принял её руку. На этот раз он не ощутил пустоту, через временной разрыв он коснулся знакомой смерти. Над сцепленными руками живого и мертвой нависла тень, и Ворон слегка наклонил голову, когда в его левом ухе раздался хриплый детский голос: — Подарок великому господину Чарльзу ещё не готов. Ворон вздохнул. Мертвые не могли общаться, и эти слова были лишь отголосками того, что она оставила в мире, то и дело проносящимися в ушах Ворона. — Ладно, —тихо сказал Ворон, опустив её руку, — это лишь маленькая помощь, я завершу её за тебя. После этих слов, тень, окружавшая его руку, превратилась в тёмное соглашение, глубоко врезавшись в его кожу. Ворон резко вернулся в реальность, в его левом глазу исчезли все видения, зрачок вернулся в норму, образ умершей девочки исчез без следа. Ворон сжал ладонь в кулак, туманно ощущая, что этой рукой он подписал уже множество подобных соглашений, пытаясь вспомнить, но так и не смог прийти к ясности.