Не вспоминай

****

«Больно, блядь…» Аякс знал, что однажды доиграется, а всё из-за собственного языка. И потому в нужный момент всегда засовывал его себе же в зад, однако общение с одним конкретным стариком притупило чувство самосохранения, и… вот поглядите, что из этого вышло! Избили, связали, а потом и вовсе бросили в подвал, видимо, чтобы старик тут один не помер от скуки! — Ты в порядке? Подвал сырой, частично заполненный гнилыми ящиками, но приглушённый голос всё равно звучит здесь достаточно громко. Хотя более удивительно, как старику вообще удаётся так чётко произносить слова, ведь ему изрядно досталось… причём дважды: первый — когда только схватили, а второй — когда этот идиот попытался прикрыть Аякса от разгневанных братков. Честно говоря, разгневал их никто иной, как сам же Аякс. «Вот надо было мне рот открывать?» В результате сделал только хуже… Ну почему у него всегда через зад? — Аякс? Слышишь меня? По подвалу прокатывается скрипучее эхо: похоже, старый дурак попытался придвинуться вместе со стулом, к которому привязан. Ну как тут продолжать притворяться? — Слышу я, слыш… кха-кха… Честно говоря, Аякс предпочёл бы сейчас оказаться подальше отсюда. Потому что нет ничего более кринжового, чем когда жертва заступается за преступника. Неужели старик пока просто не въехал, что к чему? Нет. Такой вероятности нет! Будь на месте Чжун Ли кто-то другой, Аякс, может, и подумал бы на деменцию или склероз, но Чжун Ли… не то чтобы прямо «старик». По крайней мере, до пенсии ему точно ещё далеко: на голове ни единого седого волоска, а хуй стоит так, что сосать можно до посинения. При этом по чопорной манере выражаться Чжун Ли порой способен дать фору даже самому древнему хрычу, словно родился ещё в эпоху динозавров. — Голова кружится? Тебя не тошнит? «Блядь, побеспокоился бы лучше о себе!» Не злиться не получается, однако стоит отдать должное старику —держится он очень даже не плохо, хотя вряд ли когда-нибудь попадал в подобные переделки. А вот Аякс попадал… и не раз: и связанным в подвале его запирали, и эта ноющая боль во всём теле тоже почти как родная, но неприятнее всего из-за подбитого глаза — голова буквально раскалывается из-за полученного удара, да ещё и глаз почти не открывается из-за отёка. Это надо же было так подставиться? Звонарь пиздец как разозлился и, не прикрой Аякса старик, наверняка вышиб бы дух. «Кстати, старику ведь досталось даже больше, чем мне…» Аякс поднимает голову с холодного пола и щурится, пытаясь рассмотреть позади себя привязанного к стулу человека. И вздрагивает, увидев светящиеся янтарём глаза. «А?» Но стоит моргнуть, как свет исчезает. Точнее, остаётся лишь подрагивающее мерцание доживающей последние часы электрической лампы, да чёрный силуэт на его фоне. — А вы… как? — Хорошо. Меня больше беспокоит твоё состояние, Аякс. Тебя несколько раз сильно ударили по голове. Не тошнит? «Омерзительно». Ох, словечко-то такое… Аякс несколько раз слышал его от старика, вот и поднабрался. Но оно лучше прочих передаёт то, что у Аякса на душе. А вот старик почему-то совершенно спокоен! С другой стороны, он такой почти всегда — за те три месяца, что Аякс провёл в этом доме, Чжун Ли ни разу не проявил сильных эмоций, и даже сейчас у него был такой тон, словно спросил, принесли ли утренние газеты. «Газеты», Карл! И это когда все нормальные люди проверяют новости в интернете! — Почему вы… не злитесь на меня? Это же я их привёл. Не такая уж и длинная фраза вытащила из Аякса все силы. Ему тяжело говорить — распухшие губы болят, и ещё что-то ноет… в груди. А ведь соглашаясь на сомнительную подработку три месяца назад, он был уверен, что справится без труда: ну правда, разве сложно втереться в доверие к какому-то лицемерному снобу? Единственное, чего Аякс опасался — так это своего языка… а точнее, что не сможет сдержать презрения к узкоглазому ходячему кошельку. И что обязательно блеванёт, когда будет совать его мелкий азиатский болт. Однако как-то так вышло, что его не только не затошнило, но и… В общем, сноб оказался не таким уж и лицемерным. По крайней мере, к Аяксу он с самого начала отнёсся уважительно, ровно как и к прочим слугам, а когда позволил себя соблазнить, то не только испугал размерами, но и… потом почему-то совершенно не изменил своего отношения к нему. Как бы это сказать? Старик будто ждал и соблазнения, и ограбления. Словно с самого начала знал, зачем Аякса пристроили в его дом. Но если знал, почему ничего не сделал? Почему не сдал полиции? Почему просто не выгнал, наконец? «Не понимаю». — Тебе просто не повезло. Не вини себя ни в чём. Произнеси подобное кто-то другой, Аякс бы только усмехнулся. За свои семнадцать лет он слышал столько лицемерных речей, что их хватило бы, чтобы наполнить несколько сотен мусорных баков. Каждый раз ловя на себе чей-то сочувствующий взгляд, Аякс чувствовал, что готов вцепиться этому сочувствующему в глотку. Уж лучше презрение. Потому что сочувствие дарит надежду. А ещё сочувствие ранит сильнее, чем плевок в лицо, ведь тот, кто плюёт — хотя бы честен с тобой, а тот, кто просто сочувствует, словно заявляет: «Я, конечно, мог бы тебе помочь, но, кажется, это потребует слишком много усилий… Прости, мне жаль. Мне, правда, жаль. Однако всё-таки недостаточно жаль, чтобы поднять жопу и хоть что-нибудь сделать». Удивительно, что в тёмно-карих глазах старика Аякс ни разу не замечал даже намёка на такое сочувствие. Ровно как и на презрение. Произнося: «Тебе просто не повезло», — Чжун Ли будто просто констатировал факт. И Аякс тут же почувствовал: «А ведь верно… мне просто не повезло». Не повезло, потому что с самого раннего детства его окружали люди, обожающие унижать слабых. Люди, выставляющие свои деньги и власть словно на витрину. Люди, которым и в голову бы не пришло подставить спину, чтобы защитить жалкого лжеца… — Просите меня. Аякс собирается с силами, чтобы перевернуться на спину. Вывернутые в плечах руки уже не ноют, он их просто больше не чувствует, но проклюнувшееся в ладонях покалывание заставляет сцепить зубы от предчувствия — сейчас будет больно. — Тц… — Нет, это ты меня прости, — вдруг просит Чжун Ли. И несмотря на судороги в конечностях, Аякс не удерживается от смешка. — …Ах-ха… Да-да, это вы во всём виноваты… совсем разбаловали меня, вот и поверил в себя! — Так и есть, тебе действительно стоило тогда промолчать. — Пф! «Вообще-то, это был сарказм».