Спектакль

Акт 1, сцена 1 спектакля "Дом, в котором...". Распахиваеться занавес. На сцене появляються две новые фигуры. *** Дом однозначно нельзя было вместить в рамки здравого смысла. Нет, Дом вообще ни в какие рамки не ишёл. Это Курильщик понял, когда в первый раз заехал в столовую, где его поприветсвовало слегка будоражущее разум зрелище– разодетые в различные... нестандартные наряды подростки, столпившиеся у столов. Как тогда заключил Курильщик, у кого-то– свадьба, у других– похороны, где-то справа– день рождения, в углу– панковский концерт. А, возможно, к своему впечатлению о Доме он пришёл ещё тогда, когда директор завёз его в комнату, больше напоминающую палату психиатрической больницы, где на него уставилось с дюжину пар глаз. А может, когда отец подвёз его к этому месту, и он уставился на замурованные окна на втором этаже и бесформенные тени, бегающие в углах и закутках двора? Курильщик старался об этом не думать. Фанатичность Фазанов, к счастью, казалась какой-то болезненно наигранной. Ну вот не может здравого ума человек, живущий по вечному распорядку (словно в тюрьме!), вытирающий очки носовыми платочками и крахмалющий белые, до пятен в глазах, рубашки на протяжении хотя бы года гордо улыбаться и утирать теми самыми платочками слёзы радости при объявлении табелей или при ободряющих(?) восклицаниях директора о "гениальности сеих детей!". Они притворялись, правда же? Правда? Курильщик надеялся, что это ему просто снилось. Его здесь её любили. Его презирали, его игнорировали, а на след его– откровенно плевали. Он не знал, что им нужно, но не спрашивал, а ему хотелось. Хотелось до слёз, до дрожи в руках, до жалких умоляний, до исчезновения черты между достоинством и унижением, просто хотелось спросить. Курильщик старался не поддаваться этому желанию. Возможно, именно эта пагубная по своей природе прихоть заставила заменять вопросы никотином, а убийственное времяпровождение с состайниками– на кабинку в заброшенном учительском туалете, которую он нашёл спустя пол часа скитания по смутно знакомой части Дома и решения перерезать в первом попавшемся пустом помещении себе вены. Или глотку. Он не перебирал. Курильщик ведь всего лишь надеялся положить этому конец. Четвёртая по счёту, чище остальных, она была настоящим спасением, кладом, благословлением– нетронутая, забытая, окружающая четырьмя стенами, три из которых не достают до пола, такая похожая на жизнь Курильщика, на его сознание– в груди до сих пор отзывается благовение, напавшее на него после проведения там около двух часов, первых двух часов, которые стали началом. К листу началом чего эта судьбоносная находка стала Курильщик относит шанс на своё благоразумие, бесследно потерянный ещё после нескольких недель в Фазаньей стае. Курильщик понял, что всё может быть по другому. *** В динамике находиться лишь одна фигура– другие, покойственно замерев, сводили с ума им присущей бесконечной статикой. Вторая, покорственно странствуя за первой, лишь раз выбралась из-под тени, невидимо поведя первую сквозь туман их её отчаяния– за кулисы, вне видения публики. Занавес скрывает за собой сцену.