Его Эпсилон

      Эпсилон улыбнулся, зажмурившись от удовольствия. Ему нравилось солнце, его лучи, под которыми было так хорошо греться. А уж сама Земля с сами разными пейзажами приводила спарклинга в бесконечный восторг. Столько видов, которые можно было нарисовать! Датапады, которые ему давали автоботы, едва успевали заполняться, настолько увлечённым художником был малыш. Пару раз подростки привозили пару пачек бумажных листов крупного формата, но и они довольно быстро заканчивались. Эпс почти сразу понял, что они стоят немалых денег, поэтому решил рисовать только те пейзажи, которые по-настоящему его впечатлили.       Особой страстью для Эпсилона были портреты. Обычно это были простенькие наброски, которые он быстро делал, когда видел кого-либо под каким-то ракурсом. Если малыша цеплял какой-то конкретный ракурс или угол, то он старался как можно быстрее запечатлеть его на бумаге или датападе. Пару раз Мико обиженно дулась, что у спарклинга получалось рисовать лучше, но потом, получив от него пару советов, перестала. Сами автоботы, когда Эпсилон с гордостью демонстрировал свои труды, были польщены, хоть и выражали это по-своему. Рэтчет с едва заметной улыбкой хвалил и тут возвращался к своей работе (на самом деле, ему нравились рисунки, и втайне от всех их разглядывал, улыбаясь как дурак). Оптимус поощрял увлечение малыша, слегка улыбаясь, что вызывало ответную улыбку и желание рисовать ещё.       Когда с Арси и Джеком случилась беда, Эпсилон не на шутку перепугался. Он случайно подслушал разговоры взрослых и, увидев паренька целым и невредимым, встретил человека с громким и радостным криком: «Джек!» и крепко его обнял. Малыш чуть его не раздавил, но вовремя вспомнил, что земляне очень хрупкие, и отпустил. Новый человек в лице молодой женщины был весьма сильно удивлён его появлением, что было выражено вопросом: «Джек, кто это?»       — Мам, это подопечный автоботов, Эпсилон. Эпсилон, это моя мама, Джун, — представил мать и спарклинга друг другу Джек.       — Здравствуйте. Приятно познакомиться с Вами, миссис Дарби, — улыбнулся юный Эпсилон, кивнув.       — Взаимно, Эпсилон, — отойдя от первоначального шока, ответила женщина и с улыбкой попросила: — Прошу, называй меня Джун.       Эпсилон в этот момент буквально засиял. А от слова «мама» в речи Джека ему на миг стало горько. Наблюдая за взаимоотношениями матери и сына, кроха чувствовал себя по-настоящему одиноко, как и завидовал подростку. Он сам мечтал, чтобы у него была любящая мама, какая была у Джека, которая бы тоже хвалила его за достижения, утешала в минуты неудач, беспокоилась за него и папу и улыбалась. Эпсилон очень бы хотел, чтобы отец снова улыбался и перестал грустить, но, увы, сейчас он был далеко, в другой реальности, и, возможно, даже не знает, что его малыш вообще жив.       Джун была очень хорошей. Да, порой, она перебарщивала с заботой, но почти большую часть своего пребывания на базе она проводила либо с Рэтчетом, обучая его человеческой анатомии, либо с Эпсилоном. Малыш был рад общению с кем-то постарше, пусть и другой расы, но в отношении Джун к нему было что-то материнское. Словно женщина видела в нём своего сына, поскольку временами говорила, что скучает по временам, когда Джек был ребёнком. Подобное часто приводило к поддразниванию Мико и возмущенным крикам младшего Дарби. Однако, как бы то ни было, Эпсилон был не против, наслаждаясь проведённым с землянкой временем.       Что до Фоулера, то он отреагировал на Эпсилона... скажем так, с весьма сильным недовольством.       Специальный агент — так ему объяснили, когда просили куда-нибудь спрятаться — прибыл через день после случившегося с матерью Джека. Тогда автоботы не успели предупредить Эпсилона, поскольку он играл с Бамблби в догонялки. Когда в главном зале прогремел голос человека: «ПРАЙМ!!!», малыш, вбежав в главзал, мигом затормозил. Он уже успел подумать, что сделал что-то не так, как незнакомый голос вновь заговорил.       — Прайм, вы что, решили устроить тут детсад?! — недовольно закричал Фоулер, отчего Эпсилон со страху спрятался за Рэтчета, поскольку тот находился ближе всего. — Почему мне не сказали, что у вас ребёнок внезапно появился?!       Рэтчет замер и медленно сжал серво в кулаки, испытывая неимоверно сильное желание от души долбануть по панели. Он сразу заметил, как спарклинг, обняв его ногу, испуганно задрожал. Медик бы проигнорировал как всегда обыденное недовольство посредника автоботов, если бы не тихое: «Чир-р...» Крики и замечания он ещё кое-как мог простить, но тот факт, что этот человек напугал беднягу Эпса, не позволял ему этого сделать.       — Во-первых, агент Фоулер, я бы попросил Вас понизить громкость, — медленно поворачиваясь в сторону лифта, процедил Рэтчет сквозь стиснутые дентопластины. — Во-вторых, даже если бы Оптимус сообщил вам, то это ничего бы Вам не дало.       — Да? И почему же? — недоверчиво вскинул бровь человек.       Подавив желание злобно оскалиться, Рэтчет осторожно поставил ногу в сторону, закрывая ею спарклинга и обеспечивая ему своеобразную защиту. Медик опустил ладонь на плечо крохи и утешающе погладил, давая ему понять, что он в безопасности. Эпсилон верил Рэтчету, но ему сильно не нравилось, что этот Фоулер так разговаривал.       — К вашему сведению, Фоулер, — холодно начал медбот, гневно сузив оптику и довольно резко выделив обращение. — Эпсилон — напуганный ребёнок, которому нужно было привыкнуть к обстановке и окружающим его автоботам и людям, так что встреча с Вами раньше — это исключено. Мы потратили на установление контакта с ним целый месяц, чтобы он не дёргался от каждого шороха или движения, боясь наказания. Мы скрывали его не для того, чтобы Вы своими возмущениями разнесли ко всем шаркам весь прогресс, которого мы все вместе с таким трудом достигли!       Эпсилон осторожно поднял шлем на Рэтчета, глядя на него с огромным восторгом. Малыш в очередной раз убеждался, что этот Рэтчет и Рэтчет, который причинил ему немало боли, — совершенно разные кибертронцы. Бело-рыжий медик нравился ему намного больше того злобного садиста, ведь весь недовольный поток слов был направлен на кого-то другого, а не на него. Спустя время, кроха успел привыкнуть к автоботам, научившись отличать их от тех перекрашенных ботов, которых он встречал в родной реальности. Да, было сложно, но малыш помнил мудрые слова своего папы: «Поступки говорят громче слов».       И один из этих поступков свершался сейчас.       — Ладно-ладно, я понял, — раздражённо сказал Фоулер, махнув рукой куда-то в сторону. — Где сейчас Прайм?       — Он в патруле, в ближайшее время должен вернуться, — ворчливо ответил Рэтчет и мимоходом бросил победоносный взгляд на Эпсилона. — Он как раз хотел с Вами поговорить насчёт Эпсилона.       — Серьёзно? Мальца зовут как букву из греческого алфавита? — фыркнул человек, но тут же притих, заметив недовольный взгляд Рэтчета. — Ладно, я понял. У вас, пришельцев, свои законы.       На мгновение в процессоре Эпсилона пронеслась обида, но затем он так же быстро отмахнулся от этой мысли. Ему нравилось его имя, к тому же, это была своеобразная память о маме, которую он не знал и не помнил. Часто папа рассказывал, что имя для спарклинга он выбирал вместе с мамой, и именно она предложила тот самый позывной, который сейчас с гордостью носил малыш. Как бы ему хотелось вновь оказаться в родных объятиях отца и забыть обо всём случившемся, как о страшном кошмаре.       Странный человек дождался приезда Оптимуса, чтобы поговорить с ним. Прайм, едва увидев Эпсилона, вцепившегося в ногу Рэтчета, мгновенно дал понять, что ни за что не потерпит агрессивного поведения в присутствии маленького ребёнка. Фоулер сразу же, заметив весьма серьёзный взгляд лидера автоботов, заговорил как можно спокойнее. Прайм изложил всё, что они знали о спарклинге, и попросил найти какой-нибудь летающий транспорт, который мог бы подойти Эпсилону. Агент задумчиво хмыкнул и, пообещав помочь, чем может, ушёл.       Эпсилон с блаженной улыбкой втянул воздух. Да уж, за всё время пребывания с автоботами произошло многое. Тем не менее, он был рад, что всё шло относительно неплохо.       — Мы должны смотреть рок-концерт, но всё, что я вижу, это камни, — донёсся до его слуха недовольный голос Мико, вырвав из размышлений. Эпсилон повернул голову к подросткам.       — Ну что ты, Мико, концерт только через два часа, — зевнув, ответил Джек.       — Ты знаешь, сколько я ждала приезда Стальных Обезьян? — задала риторический вопрос Мико, повернувшись к старшему подростку. Не дожидаясь ответа, он продолжила: — Вечность! Это единственный концерт в США!       На миг задумавшись, спарклинг вскинул надлинзовые щитки в догадке. А, точно, любимая рок-группа Мико. Ему такая музыка была не очень по душе, но он разделял чувства девочки на этот счёт. Он бы сам нервничал, боясь упустить редкий шанс на встречу с кем-то, кем бы он восхищался.       — Это правда? Неужели кто-то кроме тебя любит болгарский слэш-метал? — отозвался Джек и замолчал, услышав шаги автоботов.       Эпсилон встал на ноги, также повернувшись в сторону звуков. Из огромной пещеры вышли Арси и Балкхэд, державший сканер энергона. От него доносился ритмичный писк, отчего на лицах обоих автоботов промелькнула озадаченность. Спарклинг насторожился. Хоть он и нечасто бывал с командой Прайма на разведках в поисках энергона, малыш сразу смекнул, что, как выражались люди, дело пахнет керосином.       — Судя по всему, шахта давно выработана, — раздался голос Арси, когда она с напарником вышли наружу, на солнечный свет.       — Но я получаю сигнал, — недоумённо ответил Балкхэд, не отрывая взгляд от сканера. — Он слабый, но это точно сигнал энергона.       Эпсилон озадаченно нахмурился. Это было ещё страннее. Судя по тому, что ему рассказали автоботы, десептиконы выкачивали из шахты весь энергон до мельчайшего кристаллика. Неужели у них произошла осечка и они всё-таки пропустили пару жеодов? Или же тут было что-то другое?       «Что-то мне подсказывает, что сегодня Мико не успеет на концерт Стальных Обезьян,» — с тревогой подумал спарклинг, переминаясь с ноги на ногу. — «Хотя, мне самому немного не по себе от сложившейся ситуации.»       — Не понимаю, — снова заговорила Арси. — Работы на шахте были свёрнуты минимум пять лет назад, а десептиконы никогда не бросают энергон.       — Ага. Это странно, — подал голос Эпсилон, чуть вскинув плечи от беспокойства.       — Эм... Ребята? — неуверенно позвал всех Джек. Когда кибертронцы обратили на него своё внимание, парень указал в сторону убегающей фигуры с хвостиками, воскликнувшей: «Ух ты!».       — Она убежала. Поверить не могу, — разочарованно вздохнула Арси.       — Серьёзно? — изогнув бровь, спросил Дарби, посмотрев на напарницу. — Это же... Мико.       Балкхэд устало вздохнул и с криком: «Мико! А ну вернись!» понёсся вслед за девочкой. Джек повернулся к Арси.       — Кстати, интересно, что там внутри, — сказал он с улыбкой. В голосе подростка Эпсилон заметил еле слышную нотку азарта в море любопытства. Парень скосил взгляд на землю, добавляя: — Знаешь, если там...       — Безопасно? — прервала его Арси, сделав к нему пару шагов. — Джек, старые шахты весьма нестабильны.       — Я обещаю не топать, — вскинул руки Джек, будто сдаваясь и соглашаясь на любые условия, только бы пойти в шахту. Сказанные землянином слова немного рассмешили спарклинга, заставив его тихонько хихикнуть. Ну да, Джек, весело подумал юный кибертронец, как будто твои шаги заставят шахту обрушиться.       Арси пару секунд молчала, затем, прикрыв оптику, коснулась пальцами шлема и ответила.       — Только не говори маме, — сказала она, указав на паренька сервоприводом. Потом, посмотрев на спарклинга, добавила: — Держись рядом, Эпсилон.       — К-конечно! — встрепенувшись, ответил тот, пытаясь отделаться от тревожного предчувствия. Он не знал, заметила ли синяя разведчица его нервозность, но предпочёл себя не выдавать.       Едва они вошли в темноту шахты, Эпсилону стало ещё больше не по себе. Папа мало рассказывал ему о своей прежней жизни в качестве шахтёра, но одно говорил точно — это было очень нелегко. Тяжёлые изнурительные часы работы, борьба чуть ли не за выживание, боязнь не дотянуть до следующего дня. Тогда отец и задумался, что это слишком несправедливо для кого бы то ни было. До этого единственной отрадой, этим светлым лучиком в бесконечной бездне было сочинение стихотворений. Папа не показывал написанные именно в тот период, да и не очень хотел ими делиться, и Эпсилон понимал по выражению лица своего родителя, что ему было неприятно говорить об этом. Однако даже без описания, детское воображение неизменно рисовало жутких монстров, которые могли обитать в самых тёмных уголках шахты. А уж будучи кибертронцем с прошивкой летуна, малыш боялся ещё больше.       А когда Эпсилон боялся, то вспоминал совет отца.       «Когда тебе страшно, вспомни, что тебя успокаивает».       И Эпс вспомнил: пение. Его очень успокаивало, когда негромко мурлыкал себе "под нос" какую-нибудь незамысловатую песенку.       — В джу-унглях и в... в п-поднебесье... — еле слышно начал он, воображая себе в процессоре прекрасные леса зелёной планеты. — П-пти-ичий г-гомон и г-гвалт...       Страх понемногу уходил, поэтому кроха стал напевать более уверенно, даже не запинаясь.       — Жить интересней в танце и с песней, празднуем мы карнавал... — продолжил он, вовсю погружаясь в свою воображаемую "безопасную" гавань. — Ну-у-ка, ярче станцуй нам, ну-у-ка громче запой...       — Эй, это что, песня из «Рио»?       Эпсилон пискнул от страха и тут же обернулся на голос. Оказалось, он настолько увлёкся, что зашёл чуть вперёд Арси и Джека. Малыш смущённо вжал шлем в плечевые сегменты и кивнул.       — Ты поёшь, когда тебе страшно? — поинтересовался подросток и ободряюще улыбнулся, давая понять, что стыдиться нечего.       — Ну-у... — неловко протянул Эпсилон, чуть расслабившись. — Да, я... Меня это... успокаивает. Папа говорил, что в минуту страха нужно вспомнить, что поможет не бояться.       — Полезный совет, — хмыкнула Арси, и на миг на её лице промелькнула улыбка, которую спарклинг заметил, но промолчал.       — Эй, Эпсилон, давай петь вместе? — предложил Джек. — Тогда тебе не так страшно будет.       — Окей.       — Ты начни, я подхвачу.       Кивнув, спарклинг снова негромко запел.       —Сбрось свою маску...       —Поверь в эту сказку...       —Тропикам душу открой...       Спустя какое-то время, Эпсилон чувствовал себя не таким напуганным, как раньше. Оказалось, Джек неплохо поёт, где-то, может, и фальшивил, но малыш ничего не говорил на этот счёт. Временами они по очереди пропевали строчки песни, а потом вместе подхватывали друг друга. Эпсилон откровенно веселился, и в конечном итоге ему было совсем не страшно. Ведь рядом были друзья.       Однако, веселье закончилось, когда раздался голос Арси.       — Балкхэд? Балкхэд, как слышно? — пыталась дозваться товарища по команде разведчица, но вместо ответа была лишь статика. — Нет. Состав этой горной породы вызывает помехи.       Джек и Эпсилон тут же замолкли, насторожившись.       — Это же плохо, да? — испуганно спросил спарклинг, неуверенно посмотрев на старшую кибертронку.       — Надеюсь, что нет, — ответила та. — Идём.       Остальной путь прошёл в напряжённой тишине. Тревога Эпсилона усилилась, и ему казалось, что огромные песочно-рыжие стены давят на него, словно мощный пресс. С одной стороны, он немножко обижался на Мико за то, что она убежала в поисках приключений себе на задний бампер. С другой — спарклинг был в какой-то степени был благодарен девочке: если бы она не проскочила через земной мост, то Эпсилон навеки остался бы в этой "зоне тени". А уж думать, смог бы он вообще там выжить, малыш сильно боялся. Однако, Эпсилон в большинстве случаев был согласен с автоботами: соваться в самую гущу событий, где высока вероятность погибнуть от выстрела, весьма и весьма глупо и опасно. Хоть он и не был трусливым, малыш предпочитал избегать опасных ситуаций.       — Ты перестал быть полезным, Старскрим... — внезапно раздался голос где-то в глубине тоннеля.       Спарклинг вздрогнул. Чей это голос? Почему он кажется таким... знакомым?       — И теперь ты перестанешь существовать, — закончил свою фразу некто, когда юный кибертронец сделал пару шагов вперёд, чуть обгоняя Джека.       Едва его оптика узрела самого хозяина, как весь мир вокруг малыша резко остановился. На спарклинга, как и на человека с Арси, уставилось две пары удивлённых алых окуляров, словно их хозяева вовсе не ожидали их увидеть. Один угрожал другому огромным дулом, готовым выстрелить в любой момент, но больше всего внимание спарклинга привлёк именно владелец смертоносного оружия.       Он был блёклого серебристого цвета с фиолетовыми вставками. Его шипастая броня с множеством сегментов буквально зияла потёртостями и царапинами всех форм и размеров. Ярко-фиолетовый знак десептиконов поблёскивал на редком свету, а в алой оптике засиял гнев. Незнакомый кибертронец затем издал разъярённый рык и перевёл прицел на их троицу.       Эпсилон вдруг ощутил, что энергон в его жилах мигом застыл, словно он оказался на экстремально сильном морозе. Он слышал этот рык. Он видел этот разъярённый взгляд алой оптики раньше. Вместо серебристого меха мгновенно возникло то самое чёрно-фиолетовое лицо с ехидной улыбкой, которая его до ужаса пугала.       «Дядя Ори... Что же с тобой стало...»       В памяти вновь всплыли знакомые голоса, которые он слышал с самого детства. Родные голоса, но такие далёкие, покрытые пылью прошлого.       «Эй, как дела у моего маленького племянника?»       Дядя Ори. Он всегда начинал так разговор при каждой встрече спарклинга с ним. Пакс подхватывал бегущего к нему радостного малыша, кружил его, обнимал, слегка подбрасывал и ловил, отмечая, как же вырос кроха. Эпсилон помнил, как любил проводить с ним время в архивах, когда отцу нужно было отлучиться по делу. Они вместе читали самые разные датапады, играли в разнообразные игры, веселились и прекрасно проводили время.       Сейчас же от его любимого дяди остались лишь воспоминания.       «Заткнись, маленький гадёныш!»       Нельзя было представить как же сильно Эпсилон хотел, чтобы всё произошедшее оказалось просто кошмаром. Кошмаром, который возник из-за жара от кибер-простуды, а малыш всего лишь лежит на платформе под термоодеялами. Что это всего лишь болезненный бред, от которого Эпс хотел проснуться и увидеть встревоженное лицо отца, который не отходил от него всё время болезни.       Папа... Как же ему хотелось вновь обнять отца и забыть обо всех ужасах, происходивших с ним. Просто чтобы быть с ним.       «Нет! Не делай этого, Немезис! Он всего лишь спарклинг!»       Тело пробила неистовая дрожь.       «Нет! Эпсилон! ЭПСИЛОН!!!»       В горле встал ком, не давая издать хоть звук. Он не замечал ничего вокруг, в ужасе глядя в лицо своему самому большому страху.       — Эпсилон! Уходи оттуда! — кое-как прорезался чей-то голос сквозь пелену оцепенения.       Он не отреагировал. Всё его тело сковал непередаваемый ужас, не дававший издать хотя бы испуганный крик. И в следующий момент...       — ЭПСИЛОН!!!       ...его мир в мгновение ока провалился в беспросветную тьму.