Его Эпсилон

      Со дня появления Эпсилона прошло две недели.       Странный спарклинг всё время проводил под той самой лестницей, которая вела к зоне людей. Он очень боялся оттуда выходить, поэтому автоботы каждый день по очереди оставляли небольшой кубик энергона, чтобы он не голодал. Малыш, очевидно, боялся заправляться в присутствии кого бы то ни было, так что живительная жидкость, оставленная днём, к утру исчезала. Пустой куб был чуть ли не вылизан изнутри, что дало старшим кибертронцам новый повод для тревоги. Малыш явно получал недостаточно энергона, чтобы чувствовать себя сытым. До некоторых пор никто из них не видел, как именно питался кроха, пока Рэтчет однажды не остался допоздна.       Не сказать, что Эпсилон пил энергон с какой-то жадностью, скорее, просто нервничал. Медик что-то слышал о том, что люди, когда испытывают чересчур много стресса, начинают есть слишком много для своей нормы. Что-то похожее было и у Эпсилона, хоть и не в такой же степени, как у землян. Временами автобот замечал задумчивое выражение на лице спарклинга, когда он думал, что на него никто не смотрел. Было видно, что малыш размышлял о чём-то, что было вполне свойственно для молодых представителей их вида. Все спарклинги были довольно смышлёными и умели быстро соображать, что к чему, пусть и не до конца понимали какие-то сложные аспекты жизни. Эпсилон ничем от них отличался, разве что был отдалённо похож на Мегатрона, но некоторые черты всё же позволяли отделять их друг от друга.       Во-первых, цвет оптики. Хотя, думал Рэтчет, возможно, это влияние КНК носителя, от которого он передался. Цвет брони едва ли можно было назвать отличием, разве что оттенок склонялся к белому, когда его избавили от пыли и земли. Вставки красного и синего — это были самые яркие и заметные черты, ведь у Мегатрона подобных цветов не было.       В остальном юный Эпсилон смотрел на автоботов весьма озадаченным взглядом. Как заметил Раф, это выглядело так, словно малыш не получал от своих альф достаточно заботы и ласки, вместо этого становясь жертвой насилия. Вундеркинд рассказал Рэтчету о подобном поведении у детей из неблагополучных семей, объяснив своё предположение о причинах такого страха. Медик, выслушав мальчика, собрал всех автоботов и проинструктировал их, как себя вести с Эпсом, чтобы не усугубить и так плачевную ситуацию. Команда приняла услышанное к сведению, постепенно налаживая контакт с малышом.       Балкхэд какое-то время боялся, что Мико ослушается наказа Рэтчета, учитывая тот факт, что она никогда не воспринимала его слова как авторитет. Однако, спустя несколько дней тишины, здоровяк увидел, что японка даже не бралась за гитару. Он видел, что ей очень хотелось сыграть что-нибудь, чтобы пораздражать медбота, но, видимо, решила этого не делать ради блага своих ушей (горький первый опыт был достаточно убедительным). Помимо этого, ей самой, как и здоровяку, было очень жалко беднягу Эпсилона, и она хотела хоть как-то помочь, даже если пришлось на время отказаться от своего хобби.       Бамблби временами успокаивающе жужжал и гудел, когда проходил мимо рабочего места медика и останавливался у лестницы, под которой прятался спарклинг. Тот иногда отвечал ему коротким чириканьем, не решаясь говорить хоть слово. Пусть он и понимал, что говорил ему разведчик и остальные, но предпочитал по непонятным причинам молчать. Арси поначалу относилась к Эпсилону с недоверием, — спарклинг врага и всё такое — но затем потеплела к нему, про себя решив, что юные искры не обязаны расплачиваться за грехи своих создателей. К тому же, сам малыш всех боялся.       Но не людей. Наоборот, Эпсилону было даже спокойнее находиться в обществе земных детей, что слегка удивляло автоботов. Он заинтересованно слушал, что они ему рассказывали, один раз даже улыбнулся. Троица даже подарила малышу мягкую игрушку в виде какого-то существа из людского фольклора. Вроде они называли его драконом из восточной культуры. У него ещё было довольно глупое выражение глаз, а уж сама игрушка выглядела немного несуразно в руках малыша, учитывая соотношение размеров спарклинга с ней. Тем не менее, Эпсилону очень понравился подарок от детей и он стал ещё спокойнее.       Чтож, заметил Рэтчет, наконец-то есть прогресс.       Это был обычный день на базе. Автоботы, в том числе и Оптимус, находились в патрулях, а дети были в школе, оставляя юного кибертронца наедине с медиком. Последний как раз хотел насладиться тишиной, решив спокойно поработать над мостом, открыв панель в консоли. Повозившись немного в проводах, бело-рыжий мех зашарил сервоприводом по полу в поисках нужного ему гаечного ключа. Увы, искомый предмет никак не желал находиться.       — Проклятье, ну и где же он? — негромко заворчал Рэтчет, обыскивая ближайшие углы, в которых мог затесаться инструмент. Его нигде не было. — Шлак, куда же он провалился...       — Вы это искали?       Рэтчет едва не закричал со страху, резко развернувшись на тоненький голос и едва не наступив на маленького кибертронца.       — Праймус Всевышний! — воскликнул он и попытался взять себя в руки, узнав хозяина тихого голоса. Перед ним стоял Эпсилон, держа в серво потерянный медботом гаечный ключ.       — Я сделал что-то не так? — спросил кроха, медленно вжимая шлем в плечевые сегменты.       Рэтчет удивлённо вскинул надлинзовые щитки, не ожидав такой странной реакции. Он на миг забыл, что на базе находился маленький напуганный спарклинг, который боялся лишний звук издать, отчего создавалось впечатление, что его вообще нет. Однако, увидев, что малыш всё же понемногу начал "выходить из своей раковины", как выражались люди, медик очень не хотел терять весь прогресс, чтобы от его неосторожного слова или движения всё прошло напрасно. Автобот осторожно опустился на одно колено, чтобы не пугать его.       — Нет, нет, Эпсилон, всё в порядке. Ты меня просто напугал, вот и всё, — помотал шлемом Рэтчет и немного улыбнулся, чтобы дать малышу понять, что в его страхе ничего плохого нет. — Ты что-то хотел, малыш?       Эпсилон чуть помедлил с ответом, помотал шлемом и протянул потерянный гаечный ключ.       — Нет, только это отдать, — сказал малыш, в ожидании уставившись на него.       — Где ты его нашёл? — поинтересовался медик, взяв нужный ему инструмент. Кроха пожал плечевыми сегментами и указал сервоприводом себе за спину.       — Там, — просто ответил он.       Рэтчет взглядом проследил за маленькой серой ладонью и хмыкнул про себя. Лестница, под которой прятался спарклинг. Ну конечно. Наверное, он случайно пнул ногой инструмент, который потом оказался недалеко от малыша. Видимо, его научили возвращать вещи их владельцам. Должно быть, кто-то из создателей был лучом света в непроглядной тьме зла. Наверное, малыш скучает по этим временам...       — Понятно, — кивнул медбот и принялся крутить гайки, чтобы поставить панель на место. Мимоходом он решился спросить: — Скажи, Эпсилон, откуда ты знаешь Ориона? И почему ты испугался Оптимуса?       Боковым зрением автобот заметил, как Эпсилон печально посмотрел себе под ноги, обняв себя ладонями. Закончив со своей задачей, Рэтчет положил гаечный ключ на рабочее место, повернулся к крохе и медленно опустился на одно колено.       — Если не хочешь говорить, всё в порядке, — попытался успокоить он. — Как и говорил Оптимус, мы должны уважать чужой выбор, в том числе и твой.       — Я... — начал неуверенно Эпсилон, поднимая взгляд на медика. — Дядя Ори и мой папа... они когда-то были друзьями, но потом... дядя Ори начал войну...       — Погоди, начал войну? — переспросил бело-рыжий мех. — Но... здесь начал войну именно Мегатрон, а Орион Пакс стал Оптимусом Праймом.       Эпсилон удивлённо посмотрел на него.       — Папа начал войну? Здесь?       Рэтчет кивнул, но решил всё же уточнить:       — А что стало с твоим дядей?       — Он... стал другим, — негромко ответил спарклинг, его взгляд поник. — Он... разозлился на папу за то, что он забрал то, что принадлежит ему по праву...       Рэтчет озадаченно вскинул надлинзовые щитки. "То, что принадлежит ему по праву"... Неужели речь о Матрице Лидерства? Странно, почему Орион разозлился на Мегатрона, если всё было наоборот? Может, малыш что-то перепутал? Или же нет?..       — Потом дядя Ори стал называть себя Немезисом Праймом, — продолжил спарклинг, всхлипнув. — Он поругался с папой, а потом...       По серебристым щекам покатились первые слёзы, но кроха почему-то не переставал говорить. Рэтчет поспешил вмешаться, медленно протянув серво к маленькому плечу.       — Тише-тише, Эпсилон, не нужно больше слов, — попытался он остановить спарклинга, чтобы он не расстроился ещё больше.       — Дядя Ори бросил меня в какую-то воронку, через которую вы все ходите, — Эпсилон медленно опустил свои серво, продолжая плакать. — А потом я оказался в странном месте с огромным чудовищем и тремя маленькими людьми... Я не знаю, сколько времени прошло...       — Тише, Эпси, ничего страшного, — успокаивал Рэтчет, решившись коснуться плеча спарклинга. Тот всхлипнул, никак особо не отреагировав.       — Я помню, как папа кричал, — выдавил он, по щекам покатились новые слёзы. — Я помню, как он пытался меня спасти, прежде чем...       Пауза. Снова всхлип.       — Я хочу домой...       Рэтчет поджал губы, не в силах бороться с сочувствием к этому маленькому спарклингу. Невозможно было представить, что чувствовал малыш, находясь в незнакомом месте, где не было его создателей, которые могли бы его защитить. Теперь, узнав об обстоятельствах появления крохи здесь, медик мог строить предположения, откуда был родом юный кибертронец. Очевидно, это была другая реальность, где роли автоботов и десептиконов были диаметрально противоположными, войну начал самопровозглашённый Прайм, тёмная версия Оптимуса. Вот почему Эпсилон его испугался. А уж каким был его двойник, Рэтчет, вспоминая истерику спарклинга, даже боялся представить. Но, честно говоря, медбот откровенно презирал его за то, что посмел так жестоко издеваться на малышом. Он это понял по словам: «Я не хочу боли» и искренне хотел помочь.       Рэтчет осторожно поднял спарклинга на "руки", который уже вовсю рыдал, потирая кулачками оптику. Он прижал кроху к грудным пластинам и стал успокаивающе гладить его по спине.       — Тише, Эпсилон, не плачь, — стал утешать малыша медик, позволяя ему выплеснуть все эмоции. — Не бойся, малыш, мы... постараемся вернуть тебя домой.       «Хотя я не уверен, что у нас это получится,» — добавил он про себя, чувствуя себя горько от того, что даёт крохе, возможно, ложную надежду, но успокоить спарклинга было приоритетнее.       Автобот выпрямился, помня о своём ценном грузе, и подошёл к компьютеру, про себя надеясь, что в ближайшее время никому из команды не понадобится земной мост.

***

      Следующая неделя, уже третья по счёту, началась более-менее спокойно.       Эпсилон всё больше раскрывался в своём характере как личность довольно любопытная. В разумных пределах, конечно, но всё же это была очередная ступень прогресса. Его часто можно было увидеть рядом с Рэтчетом или человеческими детьми, либо наблюдая за работой медика, либо вовлекаясь в активные игры. Оказалось, спарклинг просто обожал догонялки, особенно от Балкхэда, говоря, что напоминает некого "дядю Брейка" (на этом моменте Рэтчет окончательно попрощался с так обожаемой им тишиной). Сам же здоровяк попробовал сделать первый шаг, легонько толкнув в его сторону огромный — по сравнению с людьми — мячик. После того, как светло-зелёный резиновый предмет прикатился обратно к рэкеру, подобная игра стала частым их времяпрепровождением.       Что до Бамблби, Эпсилон любил его слушать, как и детей. Каждый раз он провожал их опекунов грустным взглядом, но потом он улыбался, зная, что завтра они снова приедут и они снова будут проводить время вместе. Тогда автоботы впервые за всё время увидели на лице крохи улыбку и искренний смех. Они были рады, что их приложенные усилия были вознаграждены.       Одним из шагов был случай с Арси.       В тот день она как обычно сидела на крыше базы, чтобы побыть в одиночестве и навестить могилу Клиффджампера. Там её случайно нашёл спарклинг, поднявшись наверх в поисках неё. Сначала он просто молчал, любуясь закатом, сидя в полуметре от сине-розовой фемки, затем внезапно заговорил:       — Папе бы понравилось.       Причём это было сказано с ностальгией и тоской, с какой могут говорить скучающие по своим близким.       — "Папа" в смысле Мегатрон? — уточнила Арси, чуть повернув шлем к малышу.       Рэтчет рассказал им о том, что узнал от Эпсилона о его близких, включая двойников Мегатрона и Оптимуса. Конечно, автоботам было сложно представить своего лидера чокнутым садистом, а Мегатрона — миролюбивым воином с честью и надеждой на лучшее. А уж про то, какими были сами автоботы и десептиконы, и думать было... некомфортно. Хотя, Оптимус был бы рад познакомиться с другой версией Мегатрона, похожего на его давнего друга Мегатронуса до войны.       Эпсилон согласно угукнул, легонько улыбаясь.       — Он бы написал какое-нибудь стихотворение, — снова заговорил Эпсилон, заставив разведчицу удивлённо уставиться на него. — Папа мог почти чем угодно вдохновиться.       Арси недоверчиво хмыкнула про себя. Мегатрон? Поэт? Быть не может. Оратором он мог быть, но чтобы поэтом...       А, точно. Другая реальность, где всё наоборот. Как она могла забыть?..       — Твой отец пишет стихи? — поинтересовалась Арси, решив поддержать диалог.       — Ага. Это его давнее хобби, — ответил Эпсилон, а его улыбка стала шире. — Из-за войны, правда, редко пишет. Дядя Ори... Немезис никогда не ждал.       Он на секунду замолк, его плечи печально поникли.       — Папа старался проводить время со мной, пускай и был очень уставшим, — добавил малыш, грустно вздохнув. — Я скучаю по нему.       Арси уже полностью повернула шлем к спаклингу, посмотрев на него с сочувствием.       — Ты часто говоришь об отце, Эпсилон, — немного неловко начала она, думая, что, возможно, заденет кроху за живое, но всё же решилась спросить: — Но что насчёт твоей матери?       Из синей оптики исчезла грусть, и Эпсилон пожал плечами.       — Она погибла после моего рождения, — просто ответил он, словно это его никак не задело. — Так что я совсем её не знаю. Только то, что рассказывал папа.       — Мне жаль, — сказала Арси, отвернувшись.       — Спасибо.       На пару минут воцарилась неловкая тишина. Каждый думал о своём, не решаясь заговорить снова. Краем оптики синяя фемка заметила движение: Эпсилон бросил взгляд через плечо на ту самую кучку камней, где была похоронена часть её напарника. Она не видела эмоций в чужой оптике, но когда спарклинг посмотрел на неё, то узрела в выражении его лица сочувствие и грусть.       — Как его звали? — негромко спросил Эпсилон, словно боялся потревожить чужой покой.       Арси почти незаметно сжала губы в ровную линию. С одной стороны, ей хотелось зло рявкнуть, что это не его процессора дело, с другой же — она ожидала подобный вопрос. Спарклинги — существа, конечно, наивные, но явно не глупые. А уж резкий и злобный ответ просто уничтожит под корень весь прогресс, которого они все вместе с таким трудом достигли. Да и сам малыш старался тщательно выбирать слова, чтобы не спровоцировать конфликт, сказав что-то не то. Он был смышлёным, и это было видно.       — Клиффджампер, — сухо ответила разведчица. — Мой напарник.       — Наверное, вы были очень близки, — предположил Эпсилон, отчего фемка лишь кивнула в ответ.       — Это так. До него был Тейлгейт. Он тоже погиб, — сказала она, устремив свой тоскливый взгляд на алеющее небо, которое своим цветом напомнило Клиффа. После всего пережитого вместе с Джеком фемка очень боялась, что он повторит их судьбу, а она не сможет ничего с этим сделать.       — Ты и Клифф были... больше, чем друзья? — осторожно спросил Эпсилон.       Арси так резко повернула к нему шлем, что её шейные кабели чуть не треснули.       — С чего ты взял, Эпсилон?       Малыш пожал плечами, глядя на старшую кибертронку совершенно невинной оптикой.       — У папы был такой же взгляд, когда он рассказывал о маме, — ответил он, на его губах появилась лёгкая улыбка. — Но потом он улыбался, вспоминая о ней. Знаешь...       Арси заинтересованно покосилась на кроху, который поднял на неё свою яркую оптику.       — Не нужно думать о том, что Клиффджампера и Тейлгейта больше нет, — вдруг сказал спарклинг, ободряюще глядя на фемку. — Лучше думать о времени, которое ты провела вместе с ними. Это может быть больно, но время лечит. Стоит жить настоящим и ценить его, нежели позволять прошлому тянуть тебя вниз.       Арси обескураженно вскинула надлинзовые щитки. Она не ожидала подобных взрослых слов от такого юного кибертронца, как Эпсилон.       — Ты говоришь, как взрослый, нежели спарклинг, — впечатлённая, сказала фемка, дёрнув губами в улыбке.       Эпсилон улыбнулся в ответ, хихикнув.       — Папины слова, не мои, — смущённо отозвался он. Арси вновь вернула своё внимание заходящему за горизонт солнцу.       — Похоже, он очень мудрый бот, — сказала она, с тоской воззрившись на небо. Через секунду её торс обхватили маленькие серво, аккуратно сжимая. Фемка опустила озадаченный взгляд и увидела ярко-синий шлем. — Что ты делаешь?       — Ну-у... — неловко донеслось от спарклинга, словно тот сам не знал, как объяснить свои действия. — Я просто подумал, что... тебя не помешало бы обнять.       Признаться, Арси было даже приятно, что такой юный малыш, пережив столько всего, всё ещё обладал той невинностью и надеждой, что всё будет хорошо. Приятно ещё и то, что он просто делился всем тем теплом, которое у него было, и не требовал ничего взамен. Такое проявление бескорыстной любви ко всем дарило какую-то особую надежду на лучшее и неслабую мотивацию, чтобы закончить эту осточертевшую войну. Каждый автобот из команды, наблюдая за юными душами, — будь то земные дети или сам спарклинг — клялся про себя, что сделает всё, чтобы будущие поколения не испытали на себе то, что испытали они.       Помедлив пару секунд, разведчица ответила на объятия, прикрыв оптику и улыбнувшись.       — Спасибо, Эпсилон, это... помогло, — поблагодарила она, прижав кроху к себе. Тот был не против и, наоборот, прижался сам, обрадованный, что его поддержка действительно помогла.       — Рад был помочь, Арси, — отозвался Эпсилон и тихо чирикнул, улыбаясь.       Посидев так какое-то время, они вернулись внутрь базы, когда солнце село за горизонт, а на тёмном небе зажглись первые звёзды.