***
Карточный долг — это банально, и не становится проблемой до того момента, пока задолжавшему нечего отдать, кроме своей жизни. Или чужой жизни. Когда долг достигал шестизначного числа ситуация набирала новые обороты. — Девять миллионов восемьсот девяносто три тысячи семьдесят один доллар, сэр, — голос из телефона второй раз проговаривает эту цифру. — Кем, говоришь, он работает? — Леви ещё толком не проснулся, ему позвонили в три часа ночи. — Бригадир. На одной из наших строек. Он ненавидит таких идиотов. — Ясно. Случалось такое редко, но все-таки случалось. И разбираться с этим только ему. — Босс, он сейчас у нас, к вам привезти? — Нет. Выяснить, где живёт, семья, родственники, всё что есть, раскопать, утром мне сообщить. — А с тем-то что делать? Он прямо сейчас деньги требует. Вы сами знаете, у нас столько не де… — не дав тому договорить, Леви бросает трубку.***
Утром он просыпается разбитым. Солнечные лучи слепят и припекают. «Надо в душ», — единственная мысль проносится в его сознании, но тяжёлое тело не хочет слушаться. Леви лежит ещё минуту и с трудом перекатывается прочь, на ту часть кровати, до которой горячее солнце ещё не добралось. Позднее ему приходит сообщение: «Джунен Аккерман, 48 лет. Бригадир. Женат на Марте Аккерман 42 года, в девичестве Кан. Швея. Дети есть. Три девочки (24 года, 9 лет, 6 лет) один мальчик (5 лет) Родители её и его живы. На пенсии. Живут все в своём доме на окраине». «И что с них взять…» Акудзава — свинья, которой умудрился проиграться Джунен, с должников так просто не слезает. «Ещё и однофамилец…» — он с большим сожалением понимает, что выхода нет, кроме… «Три девочки, значит», — иох, как он не любит. Ох, как же он это не любит. Но, к сожалению, даже если убить всю семью, долг это не закроет. Немного поразмышляв, набирает помощнику. — Вези обоих в «офис».***
Офис — один из его ресторанов. Леви входит в свой кабинет, где его уже ожидают. Джунен, с опухшим синяком под глазом, а у второго участника конфликта вид куда хуже — выбит зуб и перекошен нос. Отделали его прилично. От вида и запаха обоих у Леви подступает к горлу завтрак. — Господин Аккерман! — только завидев его, невысокого роста и с лишним весом, мужчина чуть старше средних лет, поднимается и тыча пальцем в лицо Джунена жалуется: — Эта вонючая крыса не в состоянии выплатить мне долг! Я требую лишь то, чего положено мне по закону! Вы с ним уж разберитесь как следует! Еще и за моральный ущерб пускай возмес!.. — раздаётся звонкая пощечина. Дело руки Ханджи, личного помощника Леви. Леви молча присаживается за стол, будто бы пропуская всё мимо ушей, достаёт сигарету и закуривает. Акудзава ошарашенно смотрит на Ханджи, потом снова на Леви. Последний делает затяжку и выдыхает. — Акудзава, вонючее ты отродье… Ну? Уже придумал, куда девочек деть? Ты же знал, с кем играть садишься и ты знал, если что, то можно и поживиться, — он снова затягивается, строго смотрит на Джунена, тот сидит ни жив, ни мертв. Ждёт приговора. — А ты, мне тебя ни чуть не жаль. В воздухе повисает напряженное молчание. Все всё понимают. Акудзава говорит: — Я хочу воспользоваться своим правом на возврат долга путём… — его прерывает Леви: — И в какой бордель ты их собрался продать, м? — на этом моменте Акудзава замолкает и больше не пытается говорить, Леви обращается к Джунёну: — И знаешь, что самое поганое в этом всём? Закон на его стороне, — насыпает он сверху. Джунен начинает рыдать. Осознание приходит, наконец.***
Подъезжают две машины, в одной хозяин дома, в другой — хозяин города. Их встречает домик, старенький, лет шестьдесят, а то и больше, подгнивший местами. Местами просто обшарпанный. Но все же стоит. Внутри чисто. Видно, что за ним следят, что любят. Гостей провожают в гостиную, Леви даёт Джунену немного времени объяснить всё жене и подготовить детей. Леви не собирался вмешиваться в течение событий. Дурак играл, дурак проиграл. Дурак должен заплатить. «Должен заплатить дурак, а не его дети», — клюёт в голове голос справедливости. Леви ждёт в гостиной терпеливо. Слышно, как за дверью горько рыдает женщина. Тиканье часов создает атмосферу мнимого спокойствия. Спустя ещё пару минут в комнату входят трое: девушка, видимо старшая дочь в черном платье в белый горошек и две маленькие смешные девочки рядом, прячутся за старшей сестрой. У всех, кроме старшей, вид перепуганный, растерянный. Леви смотрит на девушку. Та стоит твёрдо, смотрит прямо и бесстрашно. Сколько там Ханджи писал, двадцать четыре года ей? Не понятно, как такая статная девица и до сих пор не замужем, в таком-то возрасте. Отсталая что ли? Леви решает спросить прямо: — Почему ты не замужем? Никто не берёт? — Леви читает в глазах девушки презрение и гнев. Он прекрасно понимает её. — У тех, кто предлагал — кишка тонка. Подзывает к себе Ханджи, шепчет ему на ухо что-то. Через мгновенье в комнате остаются только Джунен с женой, Леви и старшая дочь. — Я заплачу твои долги. Но есть одно условие. Ты продаёшь мне свою старшую дочь. На пожизненно, — Леви знает, что публичные дома рано или поздно отпускают своих шлюх, как только те выплатят определенную сумму. Эти рабы не так дорого стоят из-за такого условия. Куда дороже те, кого продают без выкупа. Мать девушки меняется в лице: — Как?! Что Вы такое говорите?! Моя девочка никогда не будет свободной?! Да ни за что! Что ты молчишь?! Скажи ему! — кричит женщина, сразу же подключается Джунен: — Ну неужели нет другого способа выплатить долг?! Они могут забрать меня! Я могу отработать! — Он запросил девочек, либо деньги. Сейчас. — сухо и твердо ответил Леви. — Господин, прошу! Пожалейте мою дочь! Она не заслужила такой судьбы! Проявите милосердие! — не унимается женщина, — В отличие от твоего мужа, я прямо сейчас его проявляю, — отвечает Леви. — Ей не придется обслуживать кучу мужчин. Она всю жизнь будет только в моем личном пользовани, — снова повисает пауза, муж утешает жену. Но девушка спокойна. Леви обращается к ней: — Ты. Чего ты хочешь? Обслуживать по двадцать мужиков в день вместе со своими сестрами, или будешь всю жизнь служить мне?