Неволя

      Микаса прямо в сию секунду проникает в новое «здесь и сейчас». Она не задумывалась всерьез раньше о том, каково это — отказаться от своей воли и жить желаниями другого человека. Быть рабом — да как это вообще? Не то, что она, сильно гордая, просто… Это же всю жизнь свою придется перестраивать под этого «него». И кто он вообще такой? Пришёл такой важный, ведет себя здесь как хозяин.       «Хозяин».       Да, теперь у неё есть хозяин. Вчера они с мамой стирали и протирали пыль весь день, это был счастливый день. День, полный домашних хлопот, маленьких бытовых радостей. Сестрёнки играли и не могли остаться в стороне от взрослых дел, таскали братика за собой. Дедушки и бабушки, как всегда сидели на крыльце, погода вчера была хорошая, солнечная. И она была свободна. У неё тогда во «вчера» ещё не было того, кто за неё всё решит. Вчера решала всё она, как негласная глава семьи, отца почти никогда дома не бывало, а мама по натуре нерешительная, слабая женщина, всегда оправдывала и терпела выходки отца. Это далеко не первый раз, когда за долгом приходили такой гурьбой, но сегодняшний гость был явно из другой лиги.       Она пытается осознать и принять,       «Сейчас ты стала ноликом, безвольной собачкой… очнись, ау!»       От чего то она не могла злиться на отца, возможно, надоело уже. Нет сил моральных.       Сейчас право выбрать снова дано ей, и решает она сейчас судьбу, и свою и своих сестёр. Быть им всем рабынями на пол жизни или ей одной, но до самой смерти. Выбор очевиден.       Микасе стало бы легче, будь её рабство финальной точкой в дурости, если бы это стало гарантией завершения глупых и безответственных поступков её отца. Больше всего на свете она хочет, чтобы о маме кто-нибудь смог позаботиться, а не продолжать выпивать все соки. Порой она задумывалась о том, какой могла быть их жизнь без отца.       Пусть это всё закончится поскорее. Хочет её в рабыни, пускай. Но сначала…       — Я согласна, но при одном условии.       — Условия здесь ставлю я, девочка, — отвечает её будущий владелец, — чего ты хочешь?       Решила, раз уж это был последний раз в её жизни, когда будет сделано так, как хочет она, то она выжмет из этого максимум:       — Вы ведь и есть тот самый Леви Аккерман, которому подчиняется вся власть города? — в ответ она видит его кивок, — если это так, то проконтролируете, чтобы все деньги, счета и имущество нашей семьи были переписаны на маму, сестер и братика. И пускай все узнают, что у отца нет ничего. И всё, что он заработает, пусть отдают маме. И сделайте так, чтобы он не мог больше проиграть никого из своих детей. Аннулируйте их брак и лишите отцовства. — Микаса произносит слово за словом и не может остановиться. Хоть это уже далеко не одно условие. Она произносит это и смотрит прямо на отца. В её глазах собираются слёзы градинами, и девушка рыдает. Она любит его, любит своего папу, но иначе, увы, не может.       — Пусть будет так.

***

      — Завтра вечером за тобой заедет Ханджи. И будь добра, не вези с собой половину дома, только самое важное, — кидает выходя за порог, Леви. Микаса послушно кивает. Скоро она привыкнет к этому жесту. Всё ещё не до конца осознала: она раб.       «Да как это вообще… Интересно, и много у него рабов, рабынь.? Он богат, возможно, у него целый гарем и он, не задумываясь, покупает понравившихся. Для коллекции. Что ж, надо отдать ему должное, он спас сестер, выдвинув своё предложение. Хотя мог бы, раз уж на то пошло, просто заплатить и отпустить, как благородный джентльмен. Джентльмен, да. Он не похож на джентльмена. Совсем не похож».       Микасе даже как будто и не страшно вовсе, даже любопытно, каково это — жить в доме богача. Вряд ли ей за всю свободную жизнь представилась бы такая возможность. Ей полегчало от осознания, что проблема с папой решена и о маме ей почти не нужно беспокоиться, он больше никого и ничего проиграть не сможет. Микаса даже немного рада. Тяжело только смотреть на плачущую маму, и убитого горем отца, но они вместе, они все ещё любят друг друга, даже теперь. Это греет её сердце. Может быть, такая наивная женщина, как её мать, только одна во всём мире и сможет жить и терпеть такого человека, как её отец? Он добрый и безобидный, только вот азартные игры его погубили. Почти погубили.       — Пап, — Микаса подходит к родителям, — не грусти только сильно, пожалуйста. Береги маму, заботься о ней. О сёстрах заботься, о брате. Думай об этом, пожалуйста, — в ответ на слова отец плачет и обнимает её и мать в охапку сгребя.       — Буду заботиться, доченька, милая моя! — он навзрыд пытается что-то сказать, но не может перестать плакать, — прости, прости меня! И ты, Марта, прости, я такой дурак! Марта, я такой дурак!       — Ты обязательно найди способ вести с нами переписку, спроси разрешение у него! — просит её мама.       — Хорошо, мам, хорошо.

***

      К следующему вечеру чемоданы собраны, Микаса ждёт. Вся семья сидит в гостиной, мама держит её за руку, гладит и плачет. Все её провожают. Деды с бабушками не знают, что Микаса отныне рабыня, им сказали что замуж выдали за иностранного жениха и теперь Микаса улетит на долго, и не скоро вернётся, так же сказали и младшим. Наставления стариков звучат забавно: «Не пререкайся. Не лезь, куда не просЮт. Не указывай», — ей даже смешно, а ведь и впрямь от брака рабство мало чем отличается.       К дому подъезжает Майбах. Ханджи помогает донести все вещи и приглашает пройти. Она в последний раз обводит взглядом всю свою семью, девочки и брат, счастливые, насовали ей в сумку свои поделки и цветы с огорода. Микаса их все непременно сохранит в укромном уголочке. Дверь закрывается, защёлкивается замок, запах дорогого кожаного салона с табачными духами для машин режет нюх. Её мирная домашняя жизнь остаётся за стеклом дорогой клетки.

***

      Дорога длинная, почти час она едет молча, смотрит в окно. Мимо пролетают знакомые окрестности, улочки, по которым она бегала и деревья, по которым лазила в детстве. Ей даже не сказали куда именно её увезут. Вряд ли это что-то по соседству с её бывшей школой. Постепенно они въезжают в яркий мигающий огнями центр города. Богатый заведениями на любой вкус, театры и рестораны, публичные дома и казино. Здесь шум моторов и гудки автомобилей перекрикивает музыка из колонок стоящих у входов в клубы. Чуть дальше район с элитными отелями и наконец, небоскребы. Они заезжают на подземную парковку одного из них, Ханджи берет вещи и провожает Микасу к лифтам. Поднимаются на пятнадцатый этаж и такого Микаса никогда раньше не видела — лифт открылся прямо в квартиру.       «Это весь этаж его?!»       Ханджи указывает ей, куда пройти, Микасе боязно. Кажется, тут никого нет, но вид роскоши пугает. В квартире нет ничего сверхъестественного, на первый взгляд светлый незатейливый интерьер, но видно большую кухню, дорогую технику и островной стол, о котором она всегда мечтала, но никогда даже не трогала в жизни. Пол выстлан мраморной плиткой, в комнатах паркетом. Всё чисто как в морге. Нет никаких растений. Окна в пол, из которых видно весь город. Микаса проходит дальше, там обнаруживает комнату с камином и кожаное коричневое кресло с резными ножками, кофейный столик, мягкий ковёр. Мини бар у стенки, сигары, бокалы. И здесь уже есть что-то интересное — картины, столик с проигрывателем и виниловые пластинки, и даже отдельный столик с шахматами. Видимо, конкретно в этой комнате Аккерман отдыхает.       Ханджи окликает её, чтобы подошла в другую центральную комнату напротив кухни. Рядом с ним уже стоит женщина в костюме, медицинских перчатках и маске.       — Садитесь, доктор вас осмотрит, — говорит Ханджи.       Микаса даёт себя послушать, доктор берёт мазки из носа, рта, затем просит Ханджи выйти и принимается за гинекологический осмотр. Так же забрали кровь и мочу на анализы. Когда все необходимые манипуляции были завершены, врач вышла, и дала указания за дверью для охранника:       — Дождёмся утра.       Доктор ушла. Микаса осталась сидеть на диване. От волнения не хотелось спать, но от ужина она бы не отказалась.       «Да уж, ну и чистоплюй».       — Микаса. Я могу войти? — Ханджи обратился к ней из-за двери.       — Да, — ей не удобно, всё ещё не познакомились, а этого типа она видит уже чаще чем своего хозяина, — что теперь?       — Теперь ждём, когда анализы будут готовы. Потом мистер Леви Вас навестит.       «Мистер Леви. Навестит».       — Звучит, будто он Султан и я наложница из «Великолепного века». — Микаса сдержанно улыбается, Ханджи ухмыляется в ответ. — У него много таких, как я?       — Об этом спросите у него лично.       — А что, если анализы плохие?       — Не могу сказать, решает всегда хозяин. Доктор сказала, чтобы ты не трогала ничего и старайся не выходить из этой комнаты до утра.       «Ужасный чистоплюй».       — Может, он мне ещё прививки проставит, как в ветеринарной клинике?       — Может, и проставит, если посчитает нужным.       Урчание живота Микасы не остаётся не замеченным. Доставка приезжает быстро, Ханджи вручает Микасе пульт от телевизора и сам расстилает для неё диван.       Дом может многое рассказать о человеке. О нём ходит много слухов, о его правосудии, как он наводит порядок и наказывает провинившихся. О последнем она ощутила на своей шкуре. И все-таки, ей хочется понять, что из себя представляет Леви, кроме грубияна и богача без рамок и ограничений, конечно же.       Она не испытывает к нему ни злости, ни обиды. Он сделал то, что должен был и даже больше. От чего то у неё сложиллсь впечатление, что она ему вообще и не нужна. Видимо у него мягкое сердце, такая сделка на руку ей, её семье и человеку, которому отец проигрался. Но не ему, совсем не мистеру Леви.       Чего обычно делают люди со своими молодыми рабынями? Микаса прекрасно знает, что не в шахматы играют. Она уже не наивная девочка, мужчины любят секс. Мужчины любят молчаливых женщин, которых порой не заткнуть. Они любят тихонь, которые истерят. Они любят женщин, которые всегда слушаются и упрямо стоят на своём. Мужчины хотят, чтобы им подчинялись, но чтобы отказывали всегда. Они любят характер в женщине и не любят, когда она его проявляет. Они сами не знают, чего хотят. Микаса не умеет играть в эти игры, поэтому она до сих пор жила с родителями.       «Интресно, что за человек этот мистер Леви».       Позже, Микаса остаётся одна. В окнах мигают то ли звёздочки, то ли фары от машин, под бормотание телевизора, Микаса дремлет и постепенно проваливается в сон.

***

      Она просыпается рано. Пару секунд не может понять кто она и где находится. Как же редко удаётся настолько крепко уснуть. Слышит дверь, шаги и как кто-то раздевается в прихожей. Голоса неразборчиво что-то говорят.        «Папа, наверное, с работы вернулся».       Она ещё немного поспит, ещё минутку и пойдёт его встречать. Сквозь сон все-таки доходит, постепенно, о чем говорят голоса:       — Анализы отрицательные, сэр. Все в порядке.       — Где она?.. Хорошо. Займись ею, я приеду вечером. Она должна быть готова.       Дверь снова хлопает, а Микаса засыпает еще на пару часов.