Неволя

      — Ну и зачем она тебе сдалась? — не унимался Пиксис, — да за эту цену я тебе десяток таких подвезу, ты только свистни!       Леви начинает надоедать его напористость.       — Завидуешь — так и скажи.       Леви уже опостылила эта грязь, в которой ему приходится кувыркаться последние восемь лет. У него нет островка покоя, а ещё его больше ничего не цепляет. В еде он всегда был умерен и особенного счастья от вкусной еды не испытывает. Отутствие ограничений теперь не мечта, а обыденность. Внутри таится тихое желание сбежать. Но не из-за того, что он без сил — силы его не оставили. Хочется сбежать туда, где будет радость.       Радость.       Как давно он не испытывал этого искреннего и лучистого чувства? В какой момент оно исчезло? В тот день, когда он обрёл власть. Контроль. Из-за всего этого больше и больше трещит голова. Пока он лично не убеждается, что дела в порядке — гудение не затыкается. Он иногда задается вопросом, для чего он это все делает? Для себя ли? Да нет. Его просто бесит несправедливость. Власть — обычный инструмент, помогающий ему достичь покоя.       Отдавать приказы. Следить. Оценивать результат. И никакого азарта. Никакого наслаждения. Рутина. Его по-прежнему окружают тупицы не видящие дальше своего носа. Думающие только о своей шкуре.       — Зачем ты ввязался-то, не пойму?       Иногда, в таких случаях, как с нею, Леви испытывает искорку, то самое чувство, которое напоминает ему о смысле жизни. А ещё облегчение. Оправдание за свою силу. Как обезболивающее. Леви нравится видеть, как ему удаётся качнуть весы в другую сторону.       Но.       Существует кое-что ненавистное ему почти как бессилие. Ещё больше, чем несправедливость, Леви ненавидит бохвальство. Ненавидит, когда его чествуют и называют героем. Его подташнивает от похвал и благодарностей, фанатов, прославления и прочего нарциссического дерьма.       Видимо, поэтому после хорошего поступка, Леви стремится замораться. Очернить его хотя бы самую малость.       — Эта девчонка так трясется за свою семью, что навряд ли с собой покончит, как обычные пожизненные рабы.       — Но все равно, как-то дороговато.       — Акудзава мне должен. Так что покупка была выгодной. Дальше объяснять?       — О-о-о… Понял, понял.       Да. Пусть лучше о нем говорят, как о бездушном ублюдке. Леви такая слава на руку. Слухи пораждают в людях страх, а страх хорош тем, что он нереален и живёт только в головах тех, кто его в себя впускает. Однако действие его вполне осязаемо, точно как электрический ошейник вокруг глотки. Так реален страх или нет? Может, он и вправду способен на всякие ужасные вещи? Найдется ли смельчак, готовый проверить?       Эта девушка очень живая. В её глазах молния и прямота. Леви почувствлвал искру в ответ. Она знала, кто перед ней, но страха явно не испытывала, или не показывала. До того момента, пока кто-то не узнает, с кем общается, люди ведут себя с ним вполне обычно, но стоит им узнать его имя, как они начинают стелиться перед ним. А тут либо слабоумие, либо смелость. Одно из двух. Не поменялась в лице и была честной. Говорила с ним на равных. Гордая. Посмела условия диктовать. Есть никто и звать никак. Наглая. В этот момент в нём откликнулось что-то тёмное. По гордости прошлась, по самолюбию? Нет, нет, не прошлась. Так, слегка щекотнула. А больше было и не нужно. Леви надеялся использовать ниточку из долгов Акудзавы ещё долгое время, но ради такого. Ведь он так давно не испытывал ни к чему интереса.       У него нет девушки, жены, любовницы, детей, родителей, родственников. Если не считать за семью сторчавшегося дядюшку, то у него действительно никого нет. Нет ничего, что можно защищать или заботиться, кроме всего этого города. И он заботится и защищает.       Сейчас Леви понятия не имеет, чего делать с нею. И чего от неё требовать. Секс с незнакомым человеком — такое себе начало знакомства. Пусть даже и с рабыней. Неуютно, некомфортно. Да и она, он уверен, не особо то обрадуется.       Весь следующий день он занимается урегулированием юридических моментов, касающихся покупки рабов, расторжения брака её родителей и финансовыми переводами. Леви не спешит с ней увидеться. Он всё еще не решил, с чего стоит начать. Давно его не забирали мысли с таким энтузиазмом. Сводить её в ресторан? Он отгоняет эту мысль. Ну уж нет, она что, цирковая лошадка, ею хвалиться. Если слух уже разошёлся, то пусть говорят, что он забрал девчонку за долги, и что он ей жизнь сломал, так куда лучше звучит. Ему нравится. Думает он, конечно, долго и все-таки решает, как именно он хочет проводить с нею время.       Так или иначе, она ему стоила не малых денег. Пусть теперь отработает для него всё до цента. От подобной мысли его немного перекашивает, он чувствует себя мерзким на мгновенье, и ему это почему-то нравится. Эта девушка тоже не должна думать о нем, как о добром человеке, и что важнее, он сам не хочет о себе так думать, а то его точно однажды стошнит от собственной святости. Может быть поэтому, он узнав мерки Микасы, первым делом заказывает ей рабочую форму. Тяжелые и темные желания нагоняют его в сумерки. У него же появилась игрушка, но почему-то он не горит желанием её распаковывать.       Как бы он ей не сочувствовал, правила игры необходимо вводить с самого первого дня. Так ведь говорят опытные рабовладельцы. Да и сам он это многократно наблюдал. Работорговля ведь тоже под его контролем.       Правила для него важны. Этикет даже, если можно так выразиться. Это язык, на котором можно разговаривать, он создаёт общее пространство для взаимодействия. И в общении между рабом и владельцем так же должен быть этикет. Поэтому, начать их общение он решает с определения общих правил.

***

      Он заезжает к себе на минуту, интересно посмотреть, как устроилась «гостья». Заодно дать инструкции Ханджи. Леви довольно тесно с ним общается, и очень давно. Ханджи хороший слуга, хотя и со странностями.       Леви дотошный. Для Леви не существует мелочей.       Он не уверен, что новенькая рабыня задержится у него, и выкуп, пусть даже и на таких условиях, не гарантия. Если она будет слишком несчастна, придется от неё избавиться. Множество случаев самоубийства среди них, и Леви точно не хочет становиться тому причиной.       Зайдя в дом, он увидел как девушка спит на диване в гостиной. Мирное зрелище, как будто кошку завёл. Что за глупая мысль залезла к нему в голову? Отгоняет её поспешно и не достаточно акуратно прикрывает дверь.       Вещи уже привезли, пусть Ханджи покажет ей всё. Сам же он не будет в этом учавствовать, почему-то ему хочется как можно меньше контактировать с девушкой. Неловко. Леви никогда раньше не брал себе рабынь.       В голове сперва:       «Нужно от неё избавиться поскорее».       А потом:       «Она так мило спит».       Всё потому что решение выкупить её было не обдуманным и не взвешанным. Не рациональным. Совсем не в его стиле.       Весь день проходит у него с легким мондражем из-за этого. Очень давно он не испытывал такого. Может и не зря он поспешил.       Вечер постепенно плавится в закатном небе. Леви входит в квартиру, его встречает Ханджи и позади него скромно стоит Микаса. На ней короткое розовое платье из шифона с длинными рукавами. Только сейчас он обращает внимание на то, какая Микаса высокая. Не хорохорится, поэтому кажется очень маленькой. Он встречается с ней взглядом, который она сразу же прячет.       «Уже не такая бойкая».       Леви отпускает Ханджи прогуляться. Теперь они наедине.       — Пойдём присядем, — предлогает Леви, и они проходят на кухню. — Всё хорошо? Тебе показали твою комнату?       — Да, уже вещи разложила, спасибо.       — Это хорошо… — Леви задумчиво кивает, и ищет мысль. — Ты должна понимать, что если тебе будет совсем невыносимо и ты вздумаешь убить себя, согласно договору твое место займет твоя мать или одна из твоих родственниц, — он закашливается немного, — так что, если такие идеи начнут тебя посещать — просто скажи об этом мне или Ханджи, мы дадим тебе другое занятие. — Леви смотрит за тем как ëрзает на месте его собеседница, ей явно неловко эти вещи обсуждать. — Для того чтобы твоя семья не пострадала, ты должна просто соблюдать условия. — Он кладет на стол договор рабовладельца, и открывает нужную страницу.       «Раб обязан:       Быть живым;       Быть здоровым ментально и физически (в той степени, которая позволяет выполнять требуемые функции);       Быть преданным своему владельцу;       Ставить желания владельца на первое место;       Забыть о своих желаниях;       Совершенствовать свои навыки (чтобы угождать владельцу);       Доставлять удовольствие своему владельцу (своим внешним видом, речью, действиями);       Слушаться и выполнять указания своего владельца; … »       — Это твой экземпляр, — Леви останавливает Микасу, протягивающую руки к документу. — Вообще-то, рабам не положено его иметь, но я посчитал что тебе будет полезно.       — Спасибо…       — На счёт обращений. Я для тебя «хозяин» или «сэр». Не «мистер Леви», не «Леви», не как либо ещё. Только «хозяин» или «сэр». Когда говоришь что-то мне, всегда добавляешь это, запомнила?       — Да. З-запомнила. Сэр.       — У тебя был мужчина раньше?       — Да, сэр.       — Это хорошо. Надеюсь, понимаешь, что от тебя требуется?       — Д-догадываюсь. Сэр. — Микаса судя по дрожи в голосе сильно нервничает. Леви прекрасно все замечает.       — Помимо этого будешь готовить, поддерживать чистоту и порядок. Заниматься спортом и читать книги, которые я скажу. Ты должна научиться танцевать и делать массаж. Для начала так, в будущем я найду для тебя ещё занятия.       — Поняла, сэр.       — Вопросы есть?       — Д-да… Можно мне поддерживать общение с родителями?..       — Да, если ты готова к тому, что за тобой будут наблюдать и читать письма. Не болтай лишнего. Я разрешу тебе ездить к ним раз в месяц.       Леви заметил как лицо Микасы посветлело после его слов, видимо, это было единственным, что её заботило. Как порой мало для счастья нужно. — До тех пор, пока ты будешь хорошо мне служить, твоя семья будет под моей защитой, — добавил он, чем окончательно, как он решил, завоевал расположение своей рабыни. — Ты попала к лояльному хозяину, но не забывай, что существуют так же и наказания, — услышав это, Микаса заметно напряглась, — а сейчас, будь добра, приготовь чай для своего хозяина.       Пока Микаса доставала чай и кипятила воду, Леви наблюдал за ней. Как странно видеть на этой кухне женщину. Женщину, которая готовит ему чай на его кухне. Похоже, что она его побаивается. Наверное он слишком сухо разъяснял все нюансы. И это он еще только по верхушкам прошёлся. И как ему с ней о сексе заговорить?       — С-сэр! — окликает его Микаса, Леви понимет только сейчас, что пялился на неё все это время, он вопросительно смотрит в ответ, она продолжает: — я понимаю, что здесь не для чаепитий, но я хотела бы знать, могу я выбирать вещи… э-э… в сексе. Что-то типа… у меня же есть табу, и, — не дав договорить Микасе, Леви отвечает:       — У рабов нет такого права. Хозяин выбирает всё сам, — он замолкает, но решает все-таки успокоить еë, — не переживай, заниматься некрофилией, зоофилией, капрофилией и прочей странной филией тебе не придётся.       Леви ухмыляется, так как Микаса заметно покраснела. И не смотря на это она сама завела такой разговор, что приятно его удивило. Микаса ставит чай на стол и две чашки. Садится рядом.       — Вторую чашку ты кому принесла? — Леви наблюдает за реакцией Микасы. Как её пронзает осознание. Да, рабы не едят с хозяином за одним столом. — Впредь, внимательно слушай, что я тебе говорю. Это будет первым правилом: когда я ем или пью, ты должна стоять рядом и ухаживать. - он ощущает как Микасе не ловко - Разомни-ка мне плечи, — говорит Леви расслабляя галстук, затем снимает пиджак и отдаёт ей. Микаса становится за его спиной и начинает поглаживать шею и плечи. Сразу видно, что раньше этим не занималась. — Ты можешь пить со мной за столом, и есть мою еду только с моих рук.       — Да, сэр. — Микаса отвечает с натягом. Он сделал то, что любит больше всего, пристыдил. Леви вовсе не садист. Если только самую малость. Ему нравится, что она еще не сломлена и не знает, как ведут себя рабы. У неё есть инициатива. Инициатива часто бывает наказуема. Леви это на руку. Кстати, касаемо рук.       — Я люблю, когда ногти короткие и акуратные. Сделай себе маникюр завтра, скажешь Ханджи, он отведет тебя в салон.       — Хорошо, сэр.       Самый действенный метод, заставить кого-либо подчиняться, указать на его недостатки, желательно во внешности. Леви прекрасно знает, и пользуется этим знанием. Ему предстоит ещё много работы с этой рабыней.       — Начиная с завтрашнего дня меня должен ждать завтрак на кухне и ты, желательно причёсанная. Завтра я встаю в семь.       — Да, всё будет сделано, сэр.       Ему нравится такой ответ. Он чувствует азарт.