Дом разделенный

Лорд Ларис Стронг Видимо, Семерым угодно повторять из года в год злую шутку: второй сын всегда уступает первому из-за какого-либо изъяна, никогда не отступая от своего порочного желания. Отто Хайтауэр, Деймон Таргариен, Тайленд Ланнистер... да и он сам, если говорить откровенно — забыть об искривленной ноге, периодически отдающей судорогами, очень и очень непросто. Особенно если твое присутствие сопровождается презрительными усмешками от рыцарей, снисходительными улыбками лордов и жалостливыми взорами части благородных дам. Лионель Стронг, привезя младшего из сыновей в столицу, рассчитывал на то, что проницательный Ларис рано или поздно найдет себе занятие — но, пожалуй, и подумать не мог о том, что сын сумеет дорасти до поста мастера над шептунами. Бывший лорд-дознаватель не отказывался ценить слухи, ставшие ему оружием не хуже, а то и лучше острого меча, поскольку некоторые головы и капли крови могли оказаться ценнее, чем десятки или сотни человеческих жизней. Стоило Ларису это осознать в полной мере — и вера в идею праведной службы своему королю словно выветрилась, превратилась в рваную тряпку вместо черно-красного знамени с драконом. Значение имела только власть, дающая ему право не только выжить, но и стать кем-то большим, нежели жалким калекой. — Он ждет, милорд, — уважительно склонился перед ним сир Перкин, и Ларис кивнул. Сир Перкин, прозванный сослуживцами из числа золотых плащей как "Блоха", вновь подтверждал его мнение — младший сын может взять из полуголодного дома лишь ржавый меч и проваливать куда глаза глядят. Дотянуться до капитанов городских ворот и тем более до лорда Ларджента у Стронга пока не получалось... но это подождет. На фоне необъявленной войны в Семи Королевствах каждое слово требовало тщательно выверенного момента. Опирающийся на трость Ларис отодвинул свободной рукой портьеру и заглянул в помещение. В полумраке блеснули знакомые серые глаза, и Стронг, отправив Перкина сторожить дверь, вошел в комнату. — Рад видеть вас в добром здравии, — баритон Селтигара порой напоминал Ларису его собственный голос: убедительный и обходительный, разве что кошачьих повадок у Бартимоса было больше. — Я полагаю, вы довольны вашим новым приобретением? О да, Джоффри Лонмаут стал настоящим подарком для члена Малого Совета. Изуродованный рыцарь, озлобившийся на бывшего патрона из-за пренебрежения (а вовсе не нескольких перехваченных писем) и лишенный что мужского, что женского внимания? Более чем достойный инструмент. Разумеется, наверняка на Дрифтмарке у него были сообщники — иначе как столь приметный человек сумел бы проникнуть в самое сердце родового замка? Ларис не знал, кто именно провел Лонмаута внутрь, и ставил на племянников Морского Змея: ни один из них — в частности, сир Веймонд, — не мог похвастаться лояльностью старому лорду. — Более чем, — согласился Ларис. Красный Краб — очень опасный человек, способный водить за нос самого Порочного Принца. Наверняка Деймон благоволит ему во многом из-за семейных связей — что является непростительной слабостью. Впрочем, этой болезнью нынче страдает добрая половина королевского двора... И ведь претензии Бартимоса Селтигара, на первый взгляд, ничтожны: место мастера над монетой, занимаемое Лиманом Бисбери, и узаконение своего племянника. О том, что лорд Клешни видит следующим королем на Железном троне как раз Вейгара, а не кого-нибудь из детей Рейниры или Рейнис, оба лорда молчат. И что самое скверное, у Лариса все меньше причин не соглашаться с этой точкой зрения. Стареющий Визерис Таргариен не в состоянии хоть как-то приструнить дочь с ее разгорающимися аппетитами, а Почти Королева по сравнению со своим мужем никогда не обладала должной политической волей. А отдать власть в руки женщины, пусть и церемониально... величайшая глупость, которая сгубила не одно государство вместе с их населением. — Каков наш следующий шаг? — Вас интересует судьба наших племянников? — Ларис смерил собеседника вопрошающим взглядом. Лицо наклонившего голову набок Бартимоса, никогда не ценившего излишние словесные излияния, неуловимо изменилось, хотя красовавшаяся на его физиономии ехидная улыбочка сохранялась. "Вейгар Таргариен... интересный человек. Мал, но вокруг него рано или поздно соберутся все силы, недовольные решением короля. Единственное препятствие этому — Деймон, именующий себя королем Узкого моря", — и что будет после того дня, когда Порочный Принц позволит себе сесть на Железный трон, Ларису представлять не хотелось. А вот Вейгар, податливый, ценящий мнение дядюшки... идеальный кандидат для того, чтобы сохранить власть. И все же, как бы Ларис не хотел отрицать, факт оставался фактом: для достижения всех его целей Деймон Таргариен должен был занять престол. Единственное утешение в этой ситуации — то, что за столь недолгий срок своего правления будет назначен новый наследник, открывающий новую главу в истории Семи Королевств, в которой уже не появятся вероломный сир Харвин и слишком высоко вознесшийся Джейсон Ланнистер. — Можете быть спокойны, лорд Бартимос: ближайшие манипуляции их не затронут. — Иначе пятеро подручных Селтигара, дежурящие на крыше этого здания и на улице возле повозки овощного торговца, могут превратиться из бродяг в неплохо обученных убийц: Красный Краб умеет карать за посягательство на то, что ему принадлежит. — Меня больше интересуют львы и коньки. От Бартимоса раздалось тихое рычание. Конечно, ведь считают монеты — причем в обе стороны, в плюс и в минус — лучше всего те, у кого их много. Ни Ланнистеры, ни Веларионы, способные контролировать торговлю, Селтигара не устраивали, а потому он отнесся к инициативе наведаться на Дрифтмарк весьма благосклонно. Устрани сир Джоффри не только Лейнора с Алисентой, но и леди Лейну, Морской Змей оказался бы практически обезглавлен — ведь маленькие дети часто умирают в ходе несчастных случаев, а чванливый сир Веймонд далеко не так хорош, каким видит себя. "Вот они, валирийцы", — презрительно подумал Ларис. — "Мнят себя наследниками древней империи, носителями высокой культуры, а чуть что — и готовы перерезать друг другу глотки из-за сиюминутной выгоды". — Коньки хотят альянса, — произнес Селтигар. — И этот альянс может вылиться как в достижение, так и в трагедию. Достижением будет девочка, через которую можно будет влиять на Веларионов... в случае, если Вейгар станет настоящим Таргариеном. Трагедией же будет законнорожденный мальчик, отбрасывающий тень на бастарда. А скромный король, выросший с некоторыми лишениями и не кичащийся своим происхождением, гораздо лучше родовитого и богатого. — Львы в последнее время могут начать грызть друг друга, — парировал Стронг. Еще бы: сир Тайленд лишился должности, а леди Джоханна Вестерлинг потеряла прекрасную брачную партию. Самые нечестивые союзы всегда формируются из униженных и оскорбленных, и уж Ларис-то знал об этом как никто другой. Бартимос снова улыбнулся. — Предлагаю обмен. На этот раз континент остается за вами, а острова — за мной. Ларис едва удержался от того, чтобы не вздрогнуть и не выдать себя: так улыбались убийцы. — Это затруднительное предприятие, милорд. — Отнюдь. Ваши шепотки могут сделать куда больше, чем звон золота. А поскольку у меня нет излишнего желания влиять на большее, чем на счастливую жизнь детей и на прибыли в пределах Семи Королевств, я со своей стороны готов обдумать более выгодный для вас вариант. — В ответ Стронг вскинул бровь. — К тому же ваши лапы не столь цепкие, как у бывшего фаворита короля. Что означало: Отто Хайтауэр засиделся на своем посту. Терять хватку он начал давно, после неудачи с браком дочери и до визита Лариса в Башню Десницы. Теперь же, узнавший о гибели Алисенты, прежде крепкий мужчина чуть сгорбился под тяжестью возложенного на него ноши. А Бартимос... раз уж он предложил Стронгу пост десницы при Вейгаре, значит, уверен в том, что ему по зубам обеспечить нужный политический курс будущего короля — в отличие как от своевольного Деймона, так и от надменной Рейниры, не согласной считать хромого Лариса за нормального человека. — Красивые обещания, но чего они стоят на самом деле? — Для начала — моего слова, — в голосе Красного Краба прозвучала сталь. — Я никогда не забываю о тех, кому помог сам и от кого эту помощь получил. Ларис уставился прямиком в глаза Селтигара, но тот, известный своей нелюбовью ко лжи, выдержал взгляд. Стронг задумался: а как, в конце концов, Бартимос сумеет завладеть вниманием Вейгара? Ответ пришел незамедлительно — для лорда Клешни не составит труда воспользоваться доверием сюзерена, а затем безо всяких сантиментов отправить его на тот свет. Порочный Принц нужен всем и никому одновременно. Как символично. — Я обдумаю это предложение, — уклончиво ответил мастер над шептунами, ухватив вертевшуюся в голове мысль, напоминавшую о валирийской клятве и андальских псах. — Итак... *** Леди Рея Аррен "Если Долина стала такой... то Деймон был не так уж и не прав". С этой мыслью Рея через боль смогла повернуться на спину и сесть на кровать. В последнее время казавшееся простым движение стало причинять ей еще больше неудобств, чем раньше — и, пожалуй, винить в этом можно было только мейстера, не смевшего пойти поперек слов Гунтора... Ах да. Лорда Гунтора Ройса, нового хозяина Рунного Камня. — Болит, да? — тихо спросил Элдрик и, не услышав ответа, прижался губами к ее плечу. Рея молча кивнула и, осторожно перенося ноги на пол, подтащила к себе специально сделанную вешалку для домашней одежды: в ее состоянии даже считанные шаги до шкафа казались тяжким испытанием. Одним рывком женщина попыталась принять вертикальное положение, но предательски подкосившиеся ноги привели к тому, что Рея рухнула обратно на мягкую перину. К глазам подступили слезы. — Давай помогу, — раздался позади нее усталый голос Элдрика. — Я сама, — отрезала Рея и, сжав кулаки, вновь оттолкнулась от кровати. Жжение в пояснице растеклось по всей спине, однако стало более... терпимым. Таким, что воительница уже могла выдержать в течение некоторого времени. Медленно, в гнетущей тишине, женщина принялась одеваться. "Старая развалина", — разгневалась на саму себя Рея. — "И почему Элдрик до сих пор не нашел себе девку получше и поздоровее?" — Прекрати, Рея, — Аррен, подступив к ней сзади, осторожно развернул Рею лицом к себе: похоже, она в очередной раз высказала мысль вслух, что после травмы стало довольно частым явлением. — Я не знаю, что ты себе накручиваешь в собственной голове, но если ты думаешь, что я брошу тебя из-за временных трудностей, знай: это вздор. Гунтор же может болтать что угодно. Вот только ее болезнь, как подозревала Рея, зашла далеко за пределы "временных трудностей". "Сломанная леди Рунного Камня" — издевательский голос ее племянника вновь вырвался из ее воспоминаний. Прижавшись к мужу, Рея наконец позволила себе всхлипнуть — она действительно устала быть сильной. Заветы отца, наставлявшего ее как свою наследницу в духе короля Визериса, оказались бесполезны, и теперь она представляла собой не более чем вторую половину выброшенной испорченной игрушки. — Сир Элдрик... Берегите ее. Сам того не зная, тот день Деймон сделал судьбоносным не только для себя, но и для нее тоже. Рее больше не требовалось терпеть неудобного мужа, поскольку на его место почти сразу пришел знакомый с детства Элдрик Аррен — и как-то неожиданно выяснилось, что голубоглазый блондин превосходил Таргариена по многим параметрам, особенно по части добросердечности. Счастье длилось почти полтора года, пока... Пока ее не сломали. Неожиданное нападение налетчиков из дикарских кланов, которые никогда не осмеливались заходить так далеко от Лунных гор, привело к травме спины. Рея не могла встать с постели два месяца, еще столько же училась заново стоять и ходить, о просьбе взять меч в руки не могло быть и речи. Но роковым ударом стала не болезнь, а предательство семьи и лучшей подруги. Как назло, в результате провалившегося мятежа Арнольда Аррена леди Джейн, не желавшая порождать собственных наследников, сделала свой выбор: отправила кузена в небесные камеры Гнезда, фактически отсекла ставшую неудобную ей ветвь рода... и вдобавок перетянула на свою сторону Гунтора, нарекая хозяином Рунного Камня именно его, а не Рею. Вскорости Бронзовый Великан как-то позабыл и о том, что когда-то дружил с отныне попрекаемым доброй половиной Долиной "Безумным Наследником", и о воле покойного дяди Йорберта, и о своих собственных утверждениях относительно "прихоти любвеобильной стервы". И вот теперь они, двое изгнанников, уже неделю как ютились в покоях, выделенных им дальним родственником Элдрика, лордом Изенбардом Арреном. — Мы должны уехать, — проговорил рыцарь, осторожно обхватив супругу вокруг талии. Рея, оторопев, покосилась на мужа. — У нас нет друзей в Долине, Рея, — Элдрик помог женщине застегнуть ремень клепаного доспеха. — Джейн и Гунтор наверняка мечтают окончательно обезопасить свою власть от любого посягательства. Я разговаривал с Изенбардом: он готов обеспечить нам кров еще две недели. Максимум. Но не больше. В груди воительницы что-то оборвалось. Даже Позолоченный Сокол, когда-то претендовавший на Орлиное Гнездо, сдался. Видимо, демонстрация сошедшего с ума и вышвырнутого через Лунную Дверь сира Арнольда оказалась впечатляющей. А главное, что попытка пожаловаться королю на самоуправство ни к чему не привела бы — ведь тогда Визерис Таргариен, мечтающий передать трон принцессе Рейнире, будет выглядеть лицемером: на каком основании он отбирает право править у одной женщины в пользу другой? Не последним являлся и тот факт, что Джейн и Рейнира приходились друг другу достаточно близкими родственниками... — Нам некуда идти. — Мы можем отправиться на Ступени, — предложил Элдрик. — Исключено! — возмущенно воскликнула Рея и тут же зашипела от пробудившейся боли. — Даже не проси меня об этом! — Острова не подчиняются остальному Вестеросу. Там много младших сыновей, бастардов и межевых рыцарей, которым не нашлось места в Семи Королевствах. Теперь у них новый дом. Леди горько рассмеялась. — И как ты себе это представляешь? "Мой принц, я осмелился привезти сюда вашу бывшую жену, которую вы ненавидели почти всю сознательную жизнь... и которая едва может переставлять ноги из-за сломанных костей. А еще мы беглецы, вышвырнутые из собственных домов, будто преступники". Сколько мы проживем на Ступенях? День? Два? Или Деймон сразу вздернет нас по какому-нибудь надуманному поводу? Выговаривая все это Элдрику, Рея не хотела озвучивать истинную причину — она боялась. Боялась, что Деймон Таргариен начнет глумиться над ней, наплевав на то, что свое королевство в Узком море он завоевал, не имея при себе ничего, кроме меча и дракона. У нее не было и этого. Так что фраза о возможности подложного обвинения со стороны Деймона (в свое время собственноручно казнившего виновных) была, мягко говоря, натянутой — чтобы Аррен осознал: на Ступенях она умрет. Как минимум от позора. Увы, опальный рыцарь придерживался иного мнения. — Если бы Деймон хотел тебя убить, он бы не пытался искать возможности расторжения вашего брака, а просто подстроил бы несчастный случай, — Рея вздрогнула, вспомнив о одуревшей от вида горных дикарей лошади. — Впрочем, я понимаю твои опасения. Поэтому предлагаю следующее: мы напишем ему совместное письмо. К тому же... Элдрик замялся, не желая договаривать, но сжатое Реей запястье в сочетании с ее пронзительным взглядом сломило его сопротивление. — Говорят, что король уже не так могущественен, как раньше. Если война станет неминуемой, я не хочу воевать за тех, кто изгнал нас из наших же домов. Отрицать этого Рея не могла. Она отчетливо видела, что Вестерос медленно катится в семь преисподних, а ради укрепления власти дочери Визерис казался готовым стерпеть немалую часть злоупотреблений верховных лордов. Деймон Таргариен, все последние годы укреплявший свой архипелаг, оставался поистине темной лошадкой, и никто не мог понять: намерен ли Порочный Принц забрать Железный трон себе в знак превосходства прямой мужской линии? Младший сын Бейлона, готовившийся воевать сразу после "неправильного" решения Великого Совета 101 года, однозначно пошел бы на такое хотя бы из-за кипящей внутри него драконьей крови — а вот сказать то же о короле Узкого моря, которого Рея узнала незадолго до их развода, было нельзя. Видимо, Семерым угодно издеваться над верующими в них, раз человек с наихудшей репутацией в Семи Королевствах с каждым годом все сильнее превращался в этакого спасителя, который "займет трон и сможет все поправить". И как бы Рея ни отказывалась признать, но перспектива узреть короля Деймона бледнела по сравнению с тем, какую же извращенную страну рискует принять под свою власть Рейнира. А ведь еще есть Веларионы, которые категорически отказываются мириться с таким порядком вещей... — Хорошо. Сделаем по-твоему, — печально вздохнула воительница, после чего они с Элдриком соприкоснулись лбами — как тогда, на галерее Рунного Камня. — Но учти, что условия буду обговаривать я. Не потому что я сомневаюсь в тебе, а потому что... — Ты гораздо лучше его знаешь, — улыбнулся Аррен. "Быть может, мы еще увидим свой рассвет" — подумала Рея, и точно в ответ ей в лицо ударил луч поднимающегося солнца.