Закатник и яблоко

— Это уже перебор! Слегка помятая папка с личным делом громко шлёпнулась на стол, и сидящий за ним парень невольно моргнул — хотя за оранжевой маской лисицы этого видно не было. — Сними свою клоунскую маску! — дрожащим голосом воскликнул мужчина. Он отвернулся от проблемного подростка и прошипел сквозь зубы: — Как меня бесит неуважение к старшим! Тупые дети! Тупое поколение! Представитель «тупого поколения» этого всплеска эмоций не заметил: его больше интересовал странный предмет рядом с завучем. Что-то среднее между солнышком из стекла и песочными часами, а внутри пересыпа́лись подсвеченные красным огоньком крупицы. Парень пристально наблюдал за струйкой. Он хотел взять забавную вещицу в руки, но педагог его остановил. — Молодой человек, вы меня вообще слушаете?! — возмутился мужчина. — А... Что это за штука? — невозмутимо поинтересовался обладатель маски, — которую, кстати, так и не снял. — Для... Не трогай! — Завуч шлёпнул по ладони ученика. — Это для снятия стресса. Мне прописал психотерапевт. Ерунд... Стоп! Не меняй тему. О чём я говорил?.. Почесав затылок, взрослый уставился в одну точку. — О психологе, — уточнил парень, зыркнув на него с вечной паскудной ухмылкой. Рассеянно посмотрев на подростка, завуч вздрогнул, и на его лице появилось раздражённое выражение, не предвещающее ничего хорошего. Оперевшись ладонями о стол и устремив яростный взгляд янтарных глаз на собеседника, он начал гневную тираду: — Это уже пятый раз за неделю! Пятый! А сегодня вторник! Ты это понимаешь?! Сколько школа должна терпеть твои выходки?! По-моему, нам дешевле сделать капитальный ремонт, купить ноутбуки на все классы и устроить фестиваль, чем восстанавливаться после них! И я не преувеличиваю! — С каждым предложением завуч кричал всё громче. Становилось ясно, зачем он еженедельно посещает психолога. Оставалось только гадать, как этот человек получил работу, связанную с детьми, и не покалечил ни одного назойливого школьника. Хотя кто его знает... Младшеклассников ему не доверяли, а молодые люди в шутку звали его Гидро-драконом и любили подкалывать. — Ты понимаешь, что ́ сделал?! — А что я сделал? — невинно спросил парень и уставился на рассерженного учителя. — Что ты сделал? Перечислить?! Кто написал на стене «Встретимся в аду» якобы кровью?! В столовой неделю не будет кетчупа, а на пятом этаже не покрасят карнизы! Ой, а кто, интересно, намазал все перила мылом?! Кто, я тебя спрашиваю?! — неистовствовал преподаватель, перегнувшись через стол. — Это ради гигиены. Руки чаще мыть будут! — невозмутимо пожал плечами хулиган. — Гигиены?! — завизжал завуч. — А кто намазал стул учительницы английского клеем? У неё кусок юбки остался на стуле, полдня всем светила зад... Кхем! — Он сдавленно кашлянул, плюхнулся в кресло и поправил любимый полосатый галстук. Над этим галстуком потешалось полшколы — кто во что горазд. Но мужчина всё равно носил его не снимая. Некоторые со смешком говорили, что он в нём и спит, и в душ ходит. — С тобой что-то нужно делать, причём немедленно. На прошлом педсовете я обещал, что не выпущу тебя из кабинета, пока не приму решение, — на удивление спокойно сказал он. — Твоя неугомонность всем осточертела. Её надо направить в хорошее русло. Парень закатил глаза: такого поворота он не ожидал. Что-что, а вот работать «на пользу школы» ему совсем не хотелось — тем более кому-то помогать. Завуч сложил ладони домиком и задумчиво посмотрел в окно. — Итак, Чайльд Тарталья, — сказал он, — завтра же ты начнёшь бурную деятельность на благо клубов и кружков. Приставим к тебе кого-то вроде координатора, кто за тобой приглядит. А ты будешь ему помогать. Чайльд раздражённо вздохнул. Откинувшись на спинку стула, он запрокинул голову и вперился взглядом в пустоту. Его часто отчитывали за выходки, но такое было впервые. Будь его воля, он бы швырнул чёртово солнышко прямо в лицо учителю. — А если я не стану? — спросил юноша. — С чего решили, что я не подговорю этого вашего координатора забить на всё? — Он резко поднялся. — Вам это невыгодно... На его губах вновь расцвела нахальная улыбка. — Этого человека не подговоришь, — ухмыльнулся завуч. — А будешь брыкаться — вылетишь из школы. Ну, через месяц проверим твои успехи. Тарталья медленно провёл ладонью по столу, затем сжал её в кулак. Он пару секунд посмотрел на учителя и весело сказал: — Не забудьте посетить своего психиатра! — после чего развернулся и вышел. Завуч от возмущения даже дар речи потерял. Вернув злосчастное солнышко на законное место, он устало лёг головой на стол. — Как меня бесят школы... — прошипел он. Участь мужчине и правда выпала печальная: сначала ты учишься в школе и молишься, чтоб она поскорее закончилась, а потом приходишь в это проклятое место опять. Ученики как раздражали тогда, так и раздражают сейчас. Но ничего не поделаешь... Внезапно у него стала зудеть левая рука. Учитель неуклюже почесался, но тут же почувствовал зуд и в правой ладони. Следом запылали щёки. Он заметил на столе множество песчинок. Чесоточный порошок, ну конечно! И кто же его здесь рассыпал?.. — Ча-а-а-а-а-айльд! — разнеслось по коридорам школы. От этого вопля вздрогнули даже те, кто проходил мимо здания, а маленькая такса отчаянно залаяла от испуга. Чайльд шёл по улице и ехидно улыбался, довольный, что последнее слово всё-таки осталось за ним. Собачонка ринулась к парню, оскалив пасть: своего обидчика она помнила прекрасно. Чайльд пнул её в сторону, и животное с испуганным визгом улетело в кусты. Хулиган устремил взгляд в небо и принялся вспоминать лица всех, кто насладился его сегодняшним шоу; вспоминать, как глаза их расширялись от удивления; вспоминать, как его осыпа ́ли оскорблениями, потрясённые происходящим. Да, этого ему будет не хватать. Но менять школу не хотелось. Пойти у них на поводу? Неужели он опустится до такого? Тарталья остановился посреди улицы. О да! Он притворится, что его подчинили, а затем ударит. Тогда все и поймут, на что он способен! — Но вообще ты очень хороший... — внезапно раздалось у него в голове. Тарталья растерялся. Если это воспоминание, то о ком? Не мог же он позволить говорить такое в свой адрес! Ехидно фыркнув, парень тряхнул вьющимися волосами и плюнул на обочину. Завтра им всем предстоит трудный день, нет сомнений...