Закатник и яблоко

Старшеклассников школьная форма раздражала. Девушки старались одеваться ярко и необычно — возможно, из типичной для этого возраста склонности нарушать запреты. Сначала их просто отчитывали, но, когда они стали приходить в шортах, завуч ужесточил правила. Форму носить пришлось, но никто ведь не запрещал стильные аксессуары вроде браслетов, серёжек и бус? Парней наряды интересовали куда меньше. Редкие модники печально соглашались с заведённым порядком, зато других он, наоборот, радовал: можно не думать, что надеть. Чайльд скорее относился к последним, к тому же отличался небрежностью: галстук не затягивал, а иногда ходил и вовсе без него. Пиджак портился во время его выходок, — на нём даже было несколько дырок, — поэтому чаще всего он оставлял его в шкафу. Однако президентша школьного совета ежедневно проверяла соблюдение правил и заставляла лентяев приводить себя в божеский вид. Парням от неё доставалось больше всех, а вот девчонок она защищала. Получив должность, Диона немедленно распорядилась отныне принимать в кружки и прекрасный пол. Сегодня она остановила Чайльда ещё в дверях школы — а в прошлый раз подкараулила его возле чёрного входа, так что отвертеться не получилось. Впрочем, он и не пытался: ему нравилось над ней издеваться. — Что за вид, Чайльд?! — сердитым низким голосом спросила Диона. — Сколько раз говорить завязывать галстук по уставу? А это что? Висит, как смятый носок. — Как твоя галстучная секта, девочка-кошечка? — с улыбкой поинтересовался парень, - ещё не ввели ошейники для школьников? Девушка нервно провела рукой по розовыми, почти кремовым, волосам и прошипела что-то злобное. — Идиот... Для тебя я президент! Почему опять без пиджака?! Слепой или не видишь, что все в них? — не унималась она. — Ну, раз тебе не нравится рубашка... — проговорил старшеклассник и принялся расстёгивать пуговицы. Девушка ошарашенно распахнула глаза и то ли фыркнула, то ли усмехнулась. Чайльд резким движением дёрнул злосчастную одёжку. Диона вскрикнула и зажмурилась, но под ней оказалась футболка. — В чём дело, маленький капитан? Ты сказала, рубашка тебе не по душе! — хихикнул хулиган. Президентша лишь открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба. Наконец она набрала в грудь воздуха, чтобы закричать, но тут её руки кто-то коснулся. Это оказалась Фарузан, лучшая подруга Дионы. Она занимала должность зампрезидента и ходила за своей начальницей хвостиком. Девочкой она была хорошенькой, но замкнутой, общалась только с подругой. За ней ухаживало много парней, но Фарузан либо отвечала задумчивым молчанием, либо Диона посылала очередного приставалу к чертям. Увидев Фарузан, президентка моментально успокоилась. — Чё как, Зан? — спросил Чайльд. — Хорошая погода, да? Фарузан отвела взгляд, и парень понимающе кивнул. — Полностью согласен с твоим мнением. Вряд ли кто-то смог бы высказаться об этом так же красноречиво! — Да иди отсюда, придурок! — прикрикнула Диона и смерила его презрительным взглядом. Чайльду хотелось продолжить эту «забавную игру», но внимание дам привлёк очередной ученик. Под возмущённые крики вроде «Сколько раз я тебе говорила не носить розы во рту!..» парень в очках вошёл в школу. На первый урок он не спешил, но прийти до звонка в принципе было интересной перспективой. Найти пару жертв до начала урока — и будет нескучно. В нужном кабинете старшеклассник сразу заметил сидящего в углу на задней парте Фремине. Так его прозвали за увлечение плавать под водой и, конечно, за робота-пингвина, который он круглый год носил с собой. Прятался парень под ним от дождя или от окружающих, неважно, а посоревноваться в привязанности к какой-либо вещи с ним мог разве что завуч со своим галстуком. Сегодня Фремине выглядел более-менее спокойным — или скорее подавленным. Обычно его настроение менялось от коротких всплесков позитива до форменных истерик, но сегодня синоптики мощных эмоциональных штормов не обещали. Крупные слёзы падали на тетрадь, оставляя круглые пятна между строчек. Тарталья сел на стул лицом к печальному сверстнику. — О чём сегодня плачем? — спросил он. — Кошечка умерла? Мама на шаурму отправить решила? — Я... не успел подготовиться... — тихо пропищал Фремине, не поднимая головы. — А ведь сегодня среда... мой счастливый день, а мне всё равно не везёт... Последняя фраза затерялась за всхлипами и вздохами. Чайльд вытащил тетрадь из-под физиономии парня. — Ну-ну! Мы же не хотим её намочить! — наигранно проворковал он. — Хотя, если не напишешь, ничего же не случится. Разве что это повлияет на твою годовую оценку! И на аттестат. О, и, возможно, тебя не примут в университет или колледж... А найти работу тогда станет и того труднее. Ещё придётся продавать ту самую шаурму из кошек. Вижу, ты уже практикуешься! Плакса наконец оторвал глаза от парты. Настроение его стремительно ухудшалось. Внимание, возможны проливные дожди! — Ну, не плачь! На, высморкайся... — сказал Чайльд и что-то протянул Фремине. Затем хулиган рывком встал и направился к своей парте, бросив по дороге: — Упс! По-моему, это было твоё сочинение... Чайльд сидел прямо возле двери: так легче покинуть урок незамеченным. Вдруг он увидел записку. Содержание оказалось незамысловатым: номер кабинета и подпись завуча внизу. Чайльд сразу всё понял. Чёртов координатор, чтобы ему пусто было! Хотя вместе с тем было любопытно: кто этот таинственный и неподкупный надзиратель? С тяжёлым сердцем парень всё же решился отправиться туда, куда приглашала записка. Кабинет находился в другом крыле школы, где кружки и клубы по интересам. Тарталья редко там появлялся, но некоторые личности его и параллельного класса прославились именно благодаря им. Один из таких — Итэр, парень с поистине говорящим именем. Он был главой театрального кружка и за постановкой каждого спектакля следил лично. Так парень стал популярным у девчонок, чем охотно пользовался. Но постоянные метания между партнёршами лишь озадачивали окружающих. Никто не знал, кто нравится ему на самом деле, однако Тарталью это и не интересовало, — он просто любил поиздеваться над, по его выражению, клоуном. Думая обо всём этом, юный хулиган не заметил, что давно добрался до нужного кабинета. Он наверняка прошёл бы мимо, если бы внезапно не услышал: Прозрачный холод в пары минут, Упавшего взгляда на город чужой. Ты там, где ты никому не нужен, Ты там, где тебя никто не ждёт.* Нежный, щекочущий нос аромат свежей выпечки разносился по коридору и привлекал окружающих. Услышав мягкий, как отзвук колокольчика, голос, Чайльд резко остановился. Он звучал чисто и очень звонко — скорее всего, на контрасте с оглушительной тишиной. Пустые капли дождя и снег Падают, тают на губах твоих. Пустой перрон так полон луны. Поцелуя полутьмы, полутьмы... За окном мир тонет в дожде... Медленно, почти бесшумно старшеклассник вернулся к слегка приоткрытой двери. Он даже не заметил, что класс был тот же, что и указанный в записке. Мы с тобой ждали дождя. И ветры плачем выли. Мы с тобой ждали дождя. Омыть на сердце раны. Мы чтоб ждали, А он пришёл будто навсегда. Наконец его глазам предстала поистине замечательная картина: девушка с блондинистыми короткими волосами, и большими, как у куклы, глазами. Изгибы её фигуры были плавными и мягкими, а одета она была в обычную школьную форму, белые колготки и синий фартук. Довершала образ маленький цветок на затылке. Занимаясь чем-то похожим на замешивание теста, красавица продолжала: Ты едешь домой за горизонт, Покидая город совсем чужой. Мелодии ветра и дождя. И это всё, что успел с собой ты взять? Чайльд переживал целую гамму эмоций: омерзение от такого количества голубого и белого, заворожённость и... смущение? Обычно парень сторонился таких странных ощущений, не доверял им. Не то чтобы совсем не общался с девушками, но, подкалывая их, никогда не стеснялся — и тем более не смущался. Поэтому первой его мыслью было спешно ретироваться. Еле стряхнув оцепенение, он так и поступил: ринулся по коридору. Разумеется, юноша наделал много шума, и таинственная незнакомка это заметила. Прервавшись, она быстрым движением отряхнула ладони о фартук и направилась к двери. Девушка оглянулась по сторонам в поисках источника звуков, но никого не увидела. Любопытство взяло верх, и она на цыпочках вышла из класса в том же направлении, что и Тарталья за несколько секунд до неё. Ни шороха. На секунду могло даже показаться, что замерло само время. Дойдя до угла, девушка медленно посмотрела из-за него — и столкнулась с кем-то в огромной маске. Бедняга схватилась ладонью за лоб, а стоящий напротив — им оказался Чайльд — отпрянул. — Ай! — пискнула пострадавшая. — Вы что крадётесь? — Кто бы говорил, — выдохнул Чайльд и нервно усмехнулся. — Простите, если напугала, — пролепетала девушка, по-прежнему держась за лоб. — Жалко только, синяк останется. Ой! Вам же тоже, наверное, больно! — Пустяки! — отмахнулся рыжий, пряча взгляд. — Никакие не пустяки! Пойдёмте скорее. Она ухватила Чайльда за рукав и потащила за собой в класс. На месте старшеклассница отвернулась к стеллажу с коробками и усиленно принялась что-то искать. В этот момент у парня почему-то появилось стойкое желание улизнуть. Он взглянул на занятую поисками незнакомку, на дверь и сделал шаг в её сторону — очередной. — Нашла! — внезапно воскликнула девушка. Резко развернувшись, Тарталья встретился с ней глазами и натянуто улыбнулся. Заметив в её руке что-то подозрительное, он попытался отыскать повод уйти: — Да у меня уже прошло! Почти не болит. — Не совсем правда, но признаваться в этом было стыдно. — Нет, что вы! Шишка вскочит, — заволновалась старшеклассница. — У меня вот есть такой пластырь, с мазью. Его наклеишь — и всё как рукой снимет. Прелесть! — Ага, прелесть... — пробормотал притворщик, потихоньку отступая назад. Перспектива ходить по школе с пластырем на лбу его не прельщала. Отказывать заботливой хозяйке не хотелось, но и стать посмешищем желания не было. — У меня, м-м-м... дел туча! — Это всего на секунду. Ну что вы? Я и себе наклею! — Серьёзно? — уточнил Чайльд, глянув исподлобья. Похоже, издеваться над ним у неё и в мыслях не было. — Да, конечно, — кивнула девушка, протягивая собеседнику пластырь. — П-п-приклейте мне, если не трудно. Хорошо, что парень надел маску лисицы и она сейчас не видела, какие у него глаза. Взяв пластырь, он открыл его и неуверенно посмотрел на девушку. Та указала пальцем на место, где постепенно растекался синяк. Чайльд шмыгнул носом и постарался приклеить как можно аккуратнее. Та в свою очередь проделала то же с его лбом, и спустя пару минут они стояли перед длинным зеркалом в углу класса. Осмотрев себя, юная особа вздохнула. Парень же глядел на своё отражение скептически. Хотя с кем-нибудь знакомым такая шутка прошла бы отлично. И как он раньше об этом не задумывался? Естественно, стать жертвой самому оказалось не особо весело, но Чайльд всё равно находил происходящее забавным. — Какой кошмар, — вздохнула хозяйка клуба. — Со стороны выглядит ужасно... О, знаю! Порывшись в одном из ящичков, девушка вытащила на свет парочку маркеров. Лиловый она протянула парню. — А вы... не нарисуете мне что-нибудь? — попросила она. — Где? — удивился Чайльд и недоуменно посмотрел на маркер. — На пластыре, конечно! — хихикнула новая знакомая. Как только до предвестника Фатуи дошло, чего от него хотят, он хитро ухмыльнулся. В голове у него зароились варианты надписей и художеств. Почесав нос кончиком маркера, он задумчиво посмотрел на девушку. — Что нарисовать?.. — пробормотал он. — Что хотите, — с лучезарной улыбкой ответила собеседница. От такого заявления парень поёжился. Обычная девчонка сказала бы, что и как рисовать; такую бы и злить было куда веселее. — Не смотрите вы так, — буркнул юный Пикассо, раздражённо отводя взгляд. Рисовать на лбу у девушки оказалось легко: пятый был значительно выше ростом. закончив, он критически оглядел собственное творение. — А теперь я вам! — радостно воскликнула старшеклассница, беря в руку красный маркер. Чайльд догадывался, что незнакомка украсит его сердечками или солнышками, так что подал ей эту идею сам. Завершив сеанс своеобразной арт-терапии, молодые люди вновь повернулись к зеркалу — и выглядели теперь гораздо довольнее. На лбу девушки красовалось несколько цветочков и элементов Гидро разных размеров. Такое больше не повторится, пообещал себе Чайльд. Во лбу юноши же открылся третий глаз — нарисованный. Тарталья скорчил гримасу и решил, что результатом доволен. — А вы?.. — поинтересовался рыжий и осёкся: обращаться к кому-то на «вы» ему было в диковинку. К учителям и сверстникам он старался не обращаться совсем: не уважал. Впрочем, кого он вообще уважал? — Люмин! — с улыбкой представилась белобрысая и протянула собеседнику руку. — Чайльд, — буркнул тот и неуверенно вложил свою ладонь в её. Внезапно до него дошло. Да как он не узнал? Люмин, одна из клубных активистов! Возглавляла свой клуб кулинарии, но, конечно, больше известна была по спектаклям личного театрального кружка. Парни часто обсуждали её и находили крайне привлекательной, но любовь-морковь Чайльда совершенно не интересовала. — Прекрасные цветочки, — прощебетала девушка. — С ними пластырь не такой ужасный. — А по-моему, вам и так очень шло, — прошептал рыжий. Он сам удивился собственным словам и сразу спохватился: — В смысле... — Правда? — восторженно спросила красотка. — Ну... да, наверное... — неловко сказал предвестник Фатуи и отвернулся. — Такое мне говорят впервые! Чайльд хотел ответить, что охотно верит, но тут раздался звонок. — Ой! — ахнула Люмин. — Моё тесто! Придётся доделать позже. Она схватила со стола миску, убрала её в холодильник и принялась впопыхах стягивать фартук. Такому раздолбаю, как Чайльду опоздать на урок было плёвым делом, так что он не особенно нервничал. — Фух, — выдохнула девушка, наконец справившись с фартуком. — В-вы ведь придёте ещё? — Приду? — переспросил Тарталья, недоверчиво изогнув бровь. Куда-то вернуться его приглашали впервые. Взвесив все за и против, он медленно кивнул. Девушка радостно заулыбалась, выпорхнула из класса и вскоре скрылась из виду. Чайльд пару минут смотрел ей вслед, затем тронул пластырь на лбу и уставился куда-то в сторону. Вдруг взгляд его зацепился за табличку с номером класса на двери кабинета. — Твою ж... — судорожно выдохнул парень.