Потерянная: путешествие по забытому миру

      Обнажилось оружие.       — Я надеялся, — нервно заговорил Кадзуха, напрягаясь всем телом, держа катану перед собой, — ты пойдешь передохнуть, Сяо.              — Дай мне повод, — шёпотом выплёвывая каждое слово, пугающая фигура мгновенно приблизилась и снизу-вверх наставила наконечник копья на горло Кадзухи в сантиметре от острого касания. И, наверное, только холодное лезвие катаны у собственного сердца останавливало Сяо в эту секунду от решающего удара. — Хоть один.              Люмин заколотило от страха. Она трусливо отшатнулась чуть назад за спиной того, кто снова её спасал, украдкой поглядывая за неизвестным ей человеком, который явно не желает им добра. Его тёмно-зелёные волосы взвивались, будто смертоносные волны моря. Она ощутила самый настоящий ужас уже в который раз за этот вечер. Пораженно выдыхая, она снова почувствовала себя такой слабой.       — Говори мне, — требовательно рычал он сквозь стиснутые зубы. — Зачем ты пришёл? И если ответ мне не понравится, твоей новой даме придётся отмывать кровь со стен.              — Так говоришь, будто поверишь любому моему слову. Но я попробую, — твёрдо ответил Кадзуха, едва повышая голос. Неуловимая нота презрения, раздражения проскользнула в его словах. — Я пришёл помочь.              И тогда Кадзуха, не сводя с Сяо враждебного взгляда, оттолкнул её в сторону правой рукой так, что Люмин еле удержалась на ногах. И почти сразу она услышала неприятный лязг металла в ушах. А после в маленькой комнате поднялся ветер: два их противоположных направления с шумом столкнулись в середине помещения, ярким светом устремляясь наверх, рвано подымая за собой и развивая тёмно-зелёные волосы Сяо и совершенно светлые Кадзухи. Старое дерево заскрипело, стены задрожали, будто то был карточный домик, а маленькая люстра опасливо из стороны в сторону покачивалась с громким скрипом, с потолка маленькими хлопьями опадала старая серая краска.              Яростные взгляды двух юнош снова столкнулись. Они отпрыгнули по скрипучим половицам назад друг от друга, и теперь их разделяло несколько метров. Люмин вжалась в стену сбоку от них и кидала молящие прекратить всё это взгляды то на одну пугающую до чёртиков фигуру, замершую с оружием, покрытым зелёными светящимися камнями, то на Кадзуху. Его выражение лица казалось ей серьёзным. Смертельно серьёзным. А с маленькой точки на его пульсирующей шее стекала красная капля. В этот момент Люмин пыталась найти ответ на вопрос: как люди могут так друг друга ненавидеть? И зачем?              Или человек с сияющими жёлтыми глазами – и не человек вовсе? Опасливо поглядывая на них, сердце болезненно сжалось. Она вспомнила: Кадзуха говорил, что может быть что-то хуже смерти. Тело Сяо выпрямилось, окутываясь ядовитой бирюзой, свет вокруг наконечника его копья замерцал сильнее, когда он вытянул его в сторону Кадзухи.              — Как же я ненавижу, когда люди говорят такую очевидную ложь, — рявкнул Сяо. Его тонкие брови согнулись сильнее и ближе друг к другу, а тени от его яркой бирюзовой магии залегли в морщинах на его напряжённом сосредоточенном лице. — Как жаль, — издевательски протягивал он, — что ты всё же не пришёл к нам полюбоваться волнами. Я только и мечтаю закинуть тебя в одну из них.              Кадзуха сильнее зажал пальцы на рукояти катаны. Один. Два. Ход каждой секунды отдавался болью в районе солнечного сплетения, холодной дрожью проходя по всему телу. Их сила, проникавшая в каждую частичку ночного воздуха, наполняла его так сильно, что, казалось, вытесняет кислород. Хотелось просто скользнуть по стене вниз, вцепиться что есть сил в свои волосы и закричать, как раненый зверь, моля всех известных и неизвестных богов о том, чтобы вновь оказаться на красно-синей цветочной поляне. Не ощущать больше гудящих ног, прилипший к рёбрам живот, множество саднящих ран во всему телу. Не чувствовать себя слабейшим и бесполезнейшим человеком в этом безумном мире.       Люмин осознала: этот псих говорит абсолютную правду, когда угрожает. А она, вот-вот обретя какое-никакое понимание настоящего мира, могла его потерять. Снова.              И всё же, хлеще и больнее этого жгучего желания, её мысли терзал, её кожу кусал вопрос. Вопрос, спутавшийся в один колючий клубок под названием:              Почему?              «Проклятый предатель»              Вопросы о том, какой вред она и Кадзуха причинили Сяо. И разве люди не должны объединиться вместе против эрозии? Разве не так достаются долгожданные победы?              Что всё это за безумие? Кадзуха же сказал, что он хотел помочь. Ему просто нужно объяснить, что её спасителю пришлось потратить весь резерв магии на Люмин, падающую с высоты.              Виновато посмотрев в красные глаза Кадзухи, устремлённые в сверкающие золотом Сяо, она силилась понять, почему же он просто не скажет об этом.              Но Кадзуха ничего не говорил. Почему он молчит?              Почему он никак ему не возразил?              — Кто вы? — отводя с него вопрошающий взгляд, спросила она в точку между ними хриплым голосом, силясь проглотить ком, образовавшийся в горле.              И тогда в неё лишь на долю секунды вперились жёлтые ядовитые глаза, смерив её презрительным взглядом. Кадзуха среагировал молниеносно, и Сяо с громким ударом отлетел, врезаясь в дверной косяк, шумно выдыхая и медленно опускаясь на пол, оставляя на стене кровь с раны на плече. Его лицо пронзила боль. Он закрыл жёлтые потухшие глаза с маленькими узкими зрачками. Копьё с лязгом упало на землю, яркая бирюза потухла.              А рядом вдруг выросла человеческая фигура, что в ужасе отпрянула от двери, в которую она вот-вот собиралась войти.              — Кадзуха! Ты что!? — женский голос прорезал пространство. Она подбежала к валяющемуся на полу почти без сознания Сяо, торопливо отложила в сторону лук и стрелы, положила рядом маленькую яркую лампу, опускаясь сбоку от Сяо на колени. — Ты ведь знал, он только после боя. Зачем же так… — с досадой посмотрела она на Кадзуху. После неизвестная девушка стала прислушиваться к его дыханию, взяв его за подбородок и лоб.              — Я защищался… переборщил, — почти подавился собственными словами вдруг Кадзуха, возвращая катану в ножны. Смахивая чёлку со лба назад и рвано проводя пальцами по голове, перебирая светлые волосы, он затравленно поглядывал на девушку с рыжеватыми волосами, заплетёнными в хвост.              Люмин готова была признать, что потерпела полное поражение, силясь понять то, что тут происходит. Минуту назад она считала парня с крупными бусами на шее и зелёными вьющимися волосами сущим злом. А теперь он же, вдруг ослабевший, отхаркивал изо рта кровь. Он выглядел таким правдиво беззащитным, что она вдруг испытала совершенно неуместное желание пожалеть его… Нет, что за ужас! Люмин резко помотала головой.              Сейчас её волновал другой вопрос: он вгрызался в горло, невидимо витая в воздухе, пропахшим морем. Кадзуха оправдывался? Но он просто боролся за свою жизнь! За её жизнь.              И во всём вдруг оказался виноват только он.       В этот момент она поняла одну важную и чёткую вещь, зелёным цветом выжженную на подкорке подсознания. Никто любезно не преподнесёт ей ответы на блюдечке с голубой каёмочкой.              Её выражение лица стремительно менялось. И если бы Люмин увидела себя сейчас в зеркале, то не поняла бы, что это за девушка. Её золотистые глаза воспылали, к худому лицу прилила кровь, а линия припухлых губ исказилась в кривую тонкую нить. И не осталось ни следа от непрошенных недавно слёз. Впервые в своей новой жизни она разозлилась.              — Кадзуха никакой не предатель, — чуть тише, чем ей бы хотелось, но она настойчиво говорила слова, смотря в глаза девушке, которая вдруг вызвала в ней неприкрытое раздражение. Томо, который тоже всё это время наблюдал со стороны, тут же подбежал к ней, кот будто подбадривал девушку, смотря на неё с интересом снизу-вверх. — Что вы за люди такие? И за что ты напал на нас?              К концу её фразы Сяо успел присесть на полу, согнув одну ногу, и облокотиться на стену не без помощи девушки, что позаботилась об этом. Он снова смерил Люмин гневным взглядом.              — Ясно, — сплюнул он сгусток бордовой крови в сторону. Его лицо стремительно бледнело. — Он тебе не сказал ничего.              Он будто знал, что ответить ей. И этот факт с новой силой сдавленно забил ей в виски. Люмин вперилась в Сяо угрюмым взглядом: он бы ещё сказал, что она – блондинка, а небо – голубое.              — Генерал, простите… — уводя любопытный взгляд с лица Люмин, девушка в оранжевом свободном комбинезоне, похожем на короткое платье, вклинилась вдруг, вставая с колен, и виновато посмотрела в злые жёлтые глаза Сяо, в которых всё ещё пылали недобрые бледные огоньки. — Это я его позвала. Я думала, мы не справимся. Всё же это наш Кадзуха, а…              — Значит, ты не лучше, Ёимия, — недовольно цыкнул он, перебивая её и снова силясь просверлить дыру в голове Кадзухи. Лицо Ёимии сделалось ещё более печальным. — Это было очень глупо. А то, что ты веришь предателю, отвратительно.              Люмин непонимающе и с надеждой посмотрела на сохранявшего молчание Кадзуху. Он невидящим взглядом смотрел перед собой, а его руки опущены и сжаты в кулаки. Это… немного раздражало. Но он помог ей, и она у него в долгу. Найдя внутри себя частички самообладания, коих оставалось уже не так много, вдохнув в лёгкие побольше воздуха, она продолжила утверждать.              — Кадзуха спас меня, когда я падала с крыши, поэтому у него не стало магии, чтобы отправиться к вам на помощь! — её голос звучал надтреснуто. Каждое слово вдруг стало так сложно произнести, будто лимит вот-вот подойдёт к концу. Будто и сказать совсем нечего. — Он правда хотел прийти, и волновался…              — О, Архонты, какой же герой, — хмыкнул Сяо самоуверенно и продолжил говорить охрипшим голосом. — У человека с силами бога не хватило сил. Какая ирония. Допустим, она говорит правду, и магии у тебя осталось ровно на то, чтобы ты, как подлый трус, дал от меня дёру. И тогда чем же ты занимался всё это время в Ли Юэ до спасения этой дурочки?              — Эй! — чуть не задохнулась Люмин в возмущении.              — Она потерянная, — наконец, Кадзуха нарушил тишину. Он сказал это так спокойно. Безэмоционально.              — Но я видела, что она взлетала к крыше, — насупилась Ёимия, с прищуром глядя в нечитаемое лицо Кадзухи.              — И что-то она больно говорливая для потерянной, — закатил Сяо глаза, раздражаясь от очередной лжи.       Мышцы кричали от боли, а голова снова готова была разорваться на части. Забыв о том, что этот тип всем своим видом всё ещё показывал, что опасен даже в уязвимом положении, Люмин отошла к дивану и рухнула на него, повернувшись ко всем этим странным спиной, сложив руки перед собой и смотря в темноту окна. На этом её полномочия - всё.              — Женщины… — доносился до неё презрительный шёпот.              С огромной дозой досады Люмин пожалела о том, что вообще ушла с той поляны. И чего ей там не жилось? Ну ударила бы её снова разок волна эрозии, забыла бы всё, прочитала бы все те книги заново, и просто продолжила бы бесконечно жить в том живописном вечнозелёном месте.              А потом она вдруг кое-что вспомнила. Тёмное море. Чёрные волны эрозии. И снова задрожали колени.              — Слушай, — услышала она слишком спокойный, нереалистично спокойный голос Кадзухи, и повернула к нему затравленный взгляд, неосознанно сделав вывод, что он обращается именно к ней. — Нам пора уходить.              Долго выбирать не приходилось. Сбежать – это именно то, чего сейчас так невероятно хотелось.              — Чёрта с два я отпущу тебя, ещё и вместе с этой подозрительной особой, — снова метал молнии своими жёлтыми глазами Сяо. — Ёимия, пускай сигнал.              И тогда Кадзуха настойчиво взял Люмин за руку и побежал к двери, а она в непонимании устремилась за ним. Но Ёимия была быстрее: она мгновенно, ей даже не пришлось делать слишком много действий, отступила на шаг, оказываясь на улице, и выстрелила из маленького металлического прибора в небо. Из дула сигнального пистолета стремился чёрный дым. Оказавшись тогда рядом с ней, собираясь пройти мимо, Кадзуха вдруг странно посмотрел на неё, будто силился увидеть что-то в её глазах. Но в них нежилась лишь печаль.              — Ты не оставил нам выбора, — опустила она пистолет. — И мне тоже.              — Проклятье, — прошептал он, когда они отбежали подальше от дома и деревьев. А после он резко остановился, и в то же мгновенье воздух поднял опавшие осенние листья, кружа их вокруг, будто в танце, и создавая вихрь, который быстро окрашивался в жёлтый. Он вновь схватил её на руки, присел вместе с ней почти на корточки, и с разворота прыгнул ввысь. И кто-то снизу направил прямо на них яркий свет.              И только в момент, когда они оказались даже выше той башни, с которой она падала, Люмин осознала, что происходит. Поражённо посмотрев впереди себя, она увидела, что они оказались внутри желтого вихря, но всё же Люмин видела все вокруг: будто листья для них были полупрозрачными. Листва словно стала дымом, парящим под самыми облаками.              Они находились прямо в центре этой длинной желтой оболочки. И это спасло их… жизни? Потому что, она заметила сквозь пелену, что на фоне наступившей ночи вертикальной линией к струе желтого дыма в атаку с земли шёл строй волшебных стрел, стремясь пронзить всю воздушную площадь.              — Слушай, — рвано заговорил Кадзуха почти прямо ей в ухо, обдавая тонкую кожу горячим дыханием. — Вспомни, как говорить с ветром. Ты сказала тогда, что можешь, — стрелы приближались с неумолимой скоростью, но он, оттолкнувшись от самого воздуха, сделал прыжок в сторону, и стрелы пролетели мимо них. Зато они вполне успешно разогнали жёлтую дымку. И на этот раз прятаться было негде.              — Люмин, — чуть тише обратился он к ней снова, прижав её к себе сильнее. В ушах гудело от усталости, но она не могла не уловить, как приятно звучал его голос. Они будто не были в опасности. Потому что… — Давай.              Ей так сильно хотелось жить, но всё же вариант быть проткнутой насквозь множеством стрел крайне не устраивал. В это мгновение Люмин, с силой зажмурив глаза, глубоко-глубоко вздохнула, представив свободную птицу. Вспомнила о ветре, что звал её куда-то. И она, не раздумывая, снова согласилась последовать за ним.              Она распахнула глаза – и тогда Кадзуха вдруг отпустил её тело, но крепко взял за руку.              — Летим!              Ветер обвил её руки и ноги, и они вместе прыгнули в воздухе, как от невидимой ступени. Так быстро, так неуловимо, они неслись прямо перед собой, словно метеорит.              Как комета.              Полёт не продлился дольше нескольких десятков секунд. Люмин не успела даже вздохнуть, и вот они уже стремительно опускаются вниз. Они проскользили по земле несколько метров, и Кадзуха не позволил ей упасть, притягивая её к своему боку. Они оказались в нескольких километрах к северу от Ли Юэ, стоя у края редкого леса. Преодолев межгорье, теперь они не видели город.       — Мы выиграли немного времени, — Кадзуха заговорил так тихо, будто в темноте окружавшей их ночи был кто-то ещё. Он придерживал её за плечи, и стоял так близко, от чего Люмин вдруг почувствовала странное смятение. — Я не уверен, но, скорее всего, за нами хвост. Нужно идти.              — Почему не полетим снова? — вторя его спокойному тихому тону, спросила она. Всё её тело молило о том, чтобы оказаться в расслабляющем горизонтальном положении. Вокруг темно, снова стало так холодно, но тёплые руки Кадзухи на её плечах согревали. И, будто услышав её мысли, Кадзуха скинул с себя тонкую накидку с широкими свободными рукавами и надел её на Люмин. — Спасибо…       — Нас будут искать именно по воздуху, — быстро отозвался он, беря её за руку, а после пошёл в сторону шумящих листвой деревьев. — А дальше этого маленького леса одна степь.              — Но мы летели так быстро! — сдавленно простонала она, поспевая за ним и стараясь не оступиться в кромешной темноте.              — И за это спасибо тебе, Люмин, — луна, появившаясь из-за облаков, осветила его лицо. Он, кажется, неуверенно улыбнулся. Его тон растерял вдруг всю напускную серьезность. — Наши силы похожи, и я подумал, что их можно объединить. Я не был уверен, что сработает, но всё получилось, так что мы выбрались оттуда с удвоенной, если не утроенной, скоростью. Но всё же... Я должен у тебя кое-что спросить.              И снова вопросы. Хотелось как-то съязвить, но Люмин вдруг поняла, что и правда хочет ему ответить. Слишком уж милый у него голос, от которого на душе распускались цветы. А его рука всё ещё такая тёплая.              Но он в один момент вырвал эти цветы с корнями и заставил её сомневаться в том, стоило ли сбегать с ним от того устрашающего типа.              — Ты ведь держишь меня за идиота, верно? — издал он вдруг странный смешок. — Ты же не скажешь, кто ты на самом деле? Но если ты говоришь правду… Значит, этот мир стал ещё более безумным, и потерянные и правда могут каким-то образом использовать магию. Ставлю на то, что ты шпионка. Только вот откуда… — приставил Кадзуха кулак к подбородку, невозмутимо продолжая держать её ладонь другой рукой.              Люмин резко остановилась и вырвала свою руку из его, испепеляя его взглядом, полным возмущения и, похоже, обиды. Не нашлось и слова, что захотелось бы ему высказать. Не верит ей? Ну и ладно! Вот именно, не стоило сбегать с ним. И Люмин развернулась и упрямо пошла в сторону Ли Юэ. А Томо же выполз из сумки Кадзухи сбоку и внезапно пошёл за ней.       — Прости, — услышала она позади его голос, слишком близко. — Я тоже не могу отпустить тебя, — схватил он её за руку. Люмин не на шутку испугалась. — А обратно идти не советую. Тебя со мной видели, а значит тоже захотят лишить тебя памяти и магии.              Точно. Предатель – так его назвали. Если вспомнить то, что произошло, то разве Сяо угрожал им двоим? А ведь его интересовал только Кадзуха. Чёрт, а она ещё и заступалась за него! В тот момент она боялась за них двоих, а стоило, похоже, только за себя. Люмин обернулась и взглянула на Кадзуху, пытаясь понять его скрытые намерения.              — Почему спасал тогда меня, когда я падала с крыши?              Кадзуха изумлённо похлопал глазами.              — Разве я не говорил? Есть вещи хуже смерти, такие, что и врагу не пожелаешь. У меня была мысль, что всё это какая-то безумная ловушка, но даже так, я не могу смотреть, как человек стремится разбиться в лепёшку.              — Так значит, я враг? — опасливо спросила Люмин, силясь унять дрожь в коленях. Хотелось убежать, но силы стремительно снова покидали её.              — Не знаю, но я выясню это. И сначала я отведу тебя в лагерь потерянных, — он настойчиво потянул её за собой.              — Зачем туда? — она не смогла скрыть своего любопытства за пеленой неприкрытого возмущения.              — Тебя подлечат. И помогут найти твоих родственников.       Люмин поражённо выдохнула. Вся злость мигом испарилась в ночном прохладном воздухе. Семья. Родственники. Мысль о том, что у неё может быть хоть один родной человек, пронзила её насквозь. И ей помогут найти семью? Это звучит также невероятно, как и бессмертие.       Ведь если она найдёт в этом пугающем мире родного человека…       То перестанет быть потерянной по-настоящему.              — Я устала, — не было сил ни идти, ни задавать всё новые терзающие душу вопросы. Она подумала, что всё это – какой-то сон. В книгах писали, если ущипнуть себя, то пелена развеется.              Соврали.              — Тогда я снова тебя понесу, — по-доброму отозвался он. Как он может так легко с ней разговаривать, считая её какой-то шпионкой и даже врагом? Люмин совершенно не понимает ни этот мир, ни его обитателей.              Пусть ведёт её, куда хочет. Пусть подхватывает её уставшее тело в свои сильные руки и несёт её. Люмин решила: если он соврал и отнесет её непонятно куда, то, когда она наберётся сил, обязательно сбежит. Судя по всему, у неё есть на это всё время мира.              Но всё же крайне не хотелось после проснуться и оказаться вдруг в какой-нибудь темнице, прикованной намертво к каменным стенам.              — Я никакая не шпионка.              — А я никакой не предатель, — услышала она его тихие слова, а после Люмин погрузилась в сон.              

***

      Люмин очнулась. И ей было тепло. Она лежала под белоснежным одеялом на твёрдой кровати в незнакомой комнатке. Объятия сна медленно отступали, и Люмин почувствовала, что её лицу как-то горячо. Девушка распахнула глаза и увидела белый потолок. Она почувствовала себя отдохнувшей, тело не вздрагивало от саднящей боли.              Комната наполнена солнечным светом и согревающим воздухом. Перевернувшись со спины на бок, навстречу солнечным лучам, Люмин приподнялась и посмотрела в окно. А в нём – незнакомый пейзаж.              Она увидела россыпь скал и маленьких островков среди протяжного берега озера. Извилистые горы скрывали линию горизонта. Опустив взгляд ниже, она увидела множество крыш невысоких зданий, похожих на те, что она видела в Ли Юэ. И Люмин, вероятно, находилась в самом высоком их них.              А когда она повернула голову слева-направо, её сердце чуть не схватил удар. Кадзуха! Хотелось вскрикнуть на него за то, что напугал её до остановки сердца. Но он протягивал ей что-то. И запах этого «что-то» ударил в ноздри, а желудок предательски заныл от удушающей пустоты. Кадзуха расслабленно сидел на кровати, что располагалась рядом, а его лицо было пропитано безмерным любопытством. Следил, за ней, пока спала? Жуть какая. Может это он сам – шпион?              — Где я? — она присела прямо, оставив под одеялом лишь ноги, и машинально забрала у него что-то мягкое и тёплое. А после откусила кусочек этого круглого коричневого нечто и… её мир снова вывернулся наизнанку. — Что это? — пораженно спросила она, уперев свои расширенные от шока глаза в красные его. В его взгляде заиграли смешинки, а уголки губ слегка приподнялись.              На немногочисленных полочках стояли разные штуки, значений которых она не знала. На тумбочке между кроватями стоял выключенный маленький светильник. У шкафа напротив приоткрыта дверца, а из неё выглядывали хитрые кошачьи глаза.              — Так… — выдохнул он, будто устал ей подыгрывать в её игре одного актёра. — Ты в лагере потерянных, называется «Ваншу». А это, — достал он из сумки сбоку ещё один мягкий кружочек еды, шумно разворачивая его из плотных листов газет, — рисовая пампушка. Знал, что тебе понравится.              Её взгляд снова нахмурился. Хотелось, чтобы он не видел в ней какого-то врага. И она не могла пока что объяснить это странное желание. Как и многое другое в этом странном мире. И, заметив, что он в хорошем расположении духа, она решила, что задаст несколько вопросов. Настал её черёд!              — Если ты не веришь… — половину каждого слова она глотала, потому что не могла переключиться на разговор с этого абсолютно нового для себя вкуса, что дарил ей сейчас невероятное наслаждение.              — Подожди, не говори с открытым ртом, дожуй, — как ни в чём не бывало сказал он. — Вот теперь я даже больше верю, что ты всё-таки потерянная. Ну вот какой человек будет говорить, когда ест, — тихо прыснул в ладошку Кадзуха.              К лицу вдруг прилил жар. Захотелось укрыться с головой тёплым одеялом и спрятаться от него куда подальше. Но она только отвернулась, сложив руки перед собой, и невероятно смутилась. И как он это проделывает с ней? Лучше бы среди тех сказок была хоть одна книжка по психологии. Проглотив довольно большой кусок риса, она торопливо задала свой вопрос снова.              — Если ты не веришь, что я потерянная, зачем привёл меня сюда?              — Хорошо, потерянная Люмин, я расскажу тебе, — присел он рядом с ней на её кровать так, чтобы она видела его лицо. Он выглядел таким беззаботным сейчас, и его голос звучал также. — Но только после того, как ты сама расскажешь мне всё о себе. И желательно правду, конечно. А, и ещё, — он снова протянул для неё вкуснейшую рисовую пампушку, — за это тебе полагается ещё одна порция.              Она вытянула руку, чтобы забрать желанную рисовую булку, но он, с хитрым прищуром глядя на неё, вытянул руку к верху.              — Наглость – твоё второе имя, — обиженно пролепетала Люмин, складывая руки в замок.              — Что-то знакомое, — призадумался Кадзуха.              — Это из книги.              — Какой? — он опустил руку, позволяя Люмин забрать у него драгоценную еду. И тогда Люмин стыдливо поняла, что всё-таки попалась на крючок. Но всё же… стоит ли рассказывать ему правду о себе? Люмин ещё никогда не приходилось врать. Но она попробует.              — Я не помню уже, там книг было много.              — Там – это где? — спросил он, становясь чуть серьёзнее.              — На поляне.              — Ты жила там? — с любопытством спросил он, не отрывая от Люмин заинтересованный взгляд.              — Да, сколько себя помню, — расслабилась она, потому что в этот раз Кадзуха позволил ей говорить с набитым рисом ртом. — Я всегда жила там, и я бы хотела вернуться, но, наверное, волны эрозии там всё уничтожили.              — Ты помнишь, как так вышло?              — Те волны в Ли Юэ пришли оттуда, откуда пришла я сама, — и теперь она запихнула в себя оставшуюся булку. Прожевывая каждое слово, она невозмутимо продолжила. — Я увидела красную комету, которая оказалась не кометой, за горами. Мне стало так интересно, откуда она взялась, что я даже в мокрой одежде пошла за ней прямо ночью! Какой ужас.       А после он вдруг положил ладонь на её рот. Люмин обомлела и даже не шелохнулась, растерянно смотря, как он приставил указательный палец к своему рту и кончику носа. И его красные глаза не позволяли ей оказать какое-либо сопротивление. Ей не было больно или неприятно. Она лишь продолжила медленно жевать рис. Люмин, пожалуй, уже успела привыкнуть, что в этом мире всегда происходят какие-то неожиданности.       — Люмин, я верю тебе, — не отводя с неё требовательного взгляда, он заговорил с ней шёпотом. Его красные глаза пылали. Люмин наконец услышала то, что хотела, и увидела что-то в его глазах. И потому она продолжила напряженно вслушиваться в каждое его слово. — Послушай, сюда идёт врач. Он будет задавать тебе вопросы. Скажи ему только своё имя, и не говори, что у тебя есть магия, что можешь летать и всё в этом духе. Постарайся удержать её внутри себя, чтобы никто не заметил. Доверять – это последнее, что тебе нужно. И не говори, что видела меня. Кивни, если не закричишь. Кивни два раза, если поняла меня.       И тогда она услышала чьи-то приближающийся шаги где-то за дверью. И кивнула дважды, сохраняя молчание.       А после он забрался на подоконник и открыл старое деревянное окно, — я вернусь, — и прыгнул, напоследок одарив её доброй улыбкой.       Он исчез, и остался лишь ветер, загоняющий в комнату свежий осенний воздух.