Empathy

Однажды мне пришла записка: "Встретимся в Асфоделе". Это все, что было на клочке пергамента. Я вертел его в руках, но так и не смог понять, кто ее написал. Знал только то, что почерк был... резкий. Некоторые буквы так и стремились проткнуть меня на насквозь. А клочок бумаги напоминал мне бесконечные архивные свитки. Тот, кто написал, может войти в архив? Или имеет какие-то связи? Такие мысли роились в моей голове, пока я добирался до нужного места по указаниям "Мракомпаса" - специального служебного компаса подземного мира. Предвкушая волнующую встречу мое тело уже подготовилось окунуться в поток нежных цветущих ароматов молодых трав Асфоделя. Услышать звонкое журчание реки Флегентон. Когда я был маленьким мне нравилось плавать. А больше всего нырять. Будоражащая прохлада обнимала меня со всех сторон, а отец наблюдал за мной с берега. На холмике, в высокой траве куски его длинного чешуйчатого тело казались мне белыми прожилками на зеленом мраморе. Таком ценном в нашем мире. Возможно этот случай станет поводом воссоединиться. В последнее время он часто пропадает на работе. Он говорит, что война жестока, и там ему самое место. Настало время, когда погибель расцветает. Но может быть мы все таки сможем встретиться... Чем дольше я плутал по лабиринтам Тартара, следуя за       резвой стрелкой "Мракомпаса", тем страшнее становилась картина вокруг. Невообразимой красоты колонны, которые я помнил великими, возвышенными, с узорами воистину гениального мастера... сейчас грудой обломков валялись у моих ног. Плитка - чей цвет был сравни глубочайшему мраку Эреба. Та, что всегда невообразимыми красками переливалась прямо под ступнями. Вечно холодная, вечно притягивающая взгляд - разбита в дребезги, исцарапана, подпалена... Как вообще возможно подпалить лабрадоритовый обсидиан*? Комната за комнатой погружали меня все больше в пучину отчаяния. Я уже не знал зачем я иду и куда. Я не знал, с чем сравнить эту боль. Как будто что-то родное. Места моих ярчайших детских воспоминаний уничтожены. Мое небьющееся сердце не могло вынести этих чувств. Мне становилось жарко. Дышать становилось сложно. Я старался идти быстрее. Быстрее к той манящей прохладе. Не зная, зачем и куда, лишь бы подальше от этой жестокости. Застать бы Асфодель во всей его свежести и многообразии зелени. Его... ...лавовым потокам. Стрелка "Мракомпаса" вертелась во все направления, обозначая, что Асфодель - прямо тут. Это добило меня. Некогда огромные луга сочнейшей зелени и перламутровой журчащей реки превратились в пепелище окутанное лавой. Маленькие островки обгоревшей земли обнимали всполохи пламени. Страдающие души умерших тянули свои прозрачные руки прямо из огненной пучины в сторону единственно живого, что тут осталось. К земле. Я не знал, что и думать. Без осознания блуждая по пепельным островам я наблюдал всю ту же картину, что и в памятном Тартаре. Разрушения, царапины, кровь... Мне захотелось плакать. Пол был горячим, когда я медленно опустился на него. Обжигающе горячим. Из складок моего хитона выпал клочок пергамента с тремя зовущими словами. Коснувшись земли бумага загорелась и обратилась в пепел. Из крохотной горки серой пыли вылетела искорка и закружилась вокруг меня. Я недоуменно посмотрел на нее. Искорка то летала вокруг меня, то двигалась в сторону и снова возвращалась. Я встал. Сделал шаг и она полетела вперед. Остановилась. Я сделал еще шаг. Икорка продвинулась дальше. Завертелась на месте, словно нетерпеливое дитя. Я последовал за ней, пока она убегала от меня дальше и дальше. Я бежал без страха. Когда ты мертв, мало что может тебя испугать. Лава обжигала. Я старался обходить ее стороной. Перепрыгивать с острова на остров, оставляя отпечатки на пыльной земле, оббегая кратеры и эфемерные тела временно погибших душ. А затем искорка нырнула в большой серый камень. Я добежал до него, собрался коснуться рукой. Но камень пошевелился. И сквозь осыпающуюся крошку, и... пепел. Я увидел синие очертания кожи. Кости, обтянутые такой знакомой перепонкой. А затем ее... Мег. - Аид всемогущий! Что с тобой произошло? - Мои глаза расширены. Мертвая кровь ускорила свой, ранее остановленный, бег. Мне стало еще жарче. Я упал на колени рядом с ней... моей ближайшей подругой, истекающей кровью. С поломанными костями, разрубленными обожжёнными руками, чернеющими подтеками мертвой крови. Она была в абсолютном беспорядке. В немом вопросе я посмотрел на нее. Морщась она ответила своим хриплым голосом: - Загрей.