Всё, чего пожелает твоя душа

      Бакуго Кацуки проснулся ближе к обеду, и с удивлением отметил, что во сне он видел повзрослевшего Тодороки. Это был день его рождения, и, вместо торта и свечей, он провел его в тренировочном зале со своим отцом. Когда в комнату смущенно заглянули брат и сестра, чтобы поздравить Шото, Старатель выгнал их и велел сыну продолжать тренировку. Часть этого сна пришлась на вечерний ужин, где мать Тодороки все-таки напекла вкусностей, и они хором поздравили Шото с 14-летием. Когда он вернулся один в свою комнату, он проверил телефон, но ему не приходило никаких сообщений. Разумеется, нет, у него не было даже друзей. В этом сне, Шото думал о поступлении в ЮЭЙ в следующем году, и о том, что он никому не позволит заставить его использовать вторую часть своей причуды, доставшуюся ему от отца. Тогда он даже не представлял, что его другом станет Изуку Мидория, который положит начало его настоящей силе. Если бы 14-летний Шото знал это в тот день, он был бы намного счастливее.       Сам Тодороки проснулся в более позитивных эмоциях. Ему снился день рождения Бакуго, и это был замечательный праздник. Там были другие ребята, даже какие-то девочки, наверно, его мать позвала и соседей. Были конкурсы и подарки, теплые слова и объятия, которых сам Кацуки, конечно, не хотел, но стоически выносил это под угрожающим взглядом своей матери. Шото понравился этот сон, он был бы рад быть тогда там с ними в этот день и может, совсем чуть-чуть, тоже хотел бы обнять Бакуго. Его даже перестали смущать такие мысли о Кацуки, он много чего думал после калейдоскопа разных снов, и, чем больше видел, тем больше понимал, что это всё напускное. Бакуго не был жестоким или злым человеком, это была защитная броня, которую он добровольно носил на себе все сознательные годы. Тодороки не мог сказать, зачем он это делал, но полагал, что Кацуки опасался с кем-то сблизиться. Шото не дурак, он видел, что Бакуго рос чувствительным ребенком, и любое неприятное событие или слова выбивали его из колеи. Проще было ощетиниться и отвергнуть кого-то, чем подпустить близко и ожидать предательства или лжи. Сам Тодороки думал о том, что ему так вообще не предлагали с кем-то сближаться, в его мрачной жизни был только тиран-отец, который довел всех в семье, даже собственную жену. Он не собирался думать об этом весь день, приятнее было сосредоточиться на сне о дне рождения Бакуго.       Шото протер усталые спросонья глаза, оделся, взял ванные принадлежности и потопал вниз до душевой. Проходя мимо гостиной, он услышал, как работает телевизор. Неужели, ребята вчера вечером забыли всё выключить? Он заглянул в комнату и увидел, как по комнате ходит туда-сюда Бакуго и собирает оставшийся после вчерашней вечеринки мусор. — Доброе утро, — поздоровался Тодороки. — Э? А ты что здесь делаешь-то? — не скрыл удивления Кацуки. — Я живу здесь, — так же удивленно ответил Шот, будто не понял, к чему вопрос. — Да нет, ты разве не поехал домой? — спросили его, и он увидел как Бакуго хмурит брови, будто разозлился на самого себя за этот вопрос.       Шото решил сгладить его неловкость своим ответом. Он понимал, что Кацуки спрашивает его о том, поедет ли он к своей семье на Новый Год, тогда как его отец вечно кипит на работе, брат и сестра непонятно чем заняты, а мать вообще лежит в лечебнице. Тодороки не злился на вопрос, просто хотел всё объяснить. — Мы с мамой уже поздравили друг друга, Нацуо не в городе, а Фуюми будет праздновать у подружки.       Он не упомянул отца, потому что они оба прекрасно знали, что тот пропадает на работе. У героя №1 не бывает выходных и праздников. А ведь именно в праздничные дни всегда происходит больше всего преступлений и несчастных случаев. И Бакуго даже не пришлось спрашивать, кто нахрен такие Нацуо и Фуюми, потому что он уже давно знал по именам всю семью Шото, сам в ней бывал каждую ночь. — А почему ты здесь? — задал резонный вопрос Тодороки. — Не хочу домой к старухе, напьется вина и будет вопить всю ночь, такое себе веселье, — развел руками Бакуго, — Ты в душ? Поможешь мне сначала отнести аппаратуру Джиро на склад?       Кацуки махнул рукой в сторону самодельного музыкального подиума, на котором возвышались столы и стулья, ди-джей микшер, гитары и часть барабанной установки. Вчера это всё помогли собрать в кучу ребята, а сегодня уже всех след простыл, оставалось разбираться тем, кто остался. — Конечно, но я быстренько почищу зубы сначала, — кивнул Шото и тут же ушел в сторону душевых. — Ага, я пока остальной срач соберу, — бросил ему вслед Бакуго.       Когда Тодороки привел себя в более менее божеский вид, он вернулся в гостиную и они вместе начали таскать тяжелые вещи. Дубовый стол пришлось оттащить вдвоем, потому что Кацуки чуть не прожег в нем дыру, пока пытался самостоятельно сдвинуть его с места. Шото молча пришел на помощь, и Бакуго даже не ругался за это. — Какие планы? — спросил его между делами Тодороки. — Сидеть, пердеть и нихуя не делать, — ответил Кацуки, завязывая в общий узел мусорные мешки. — Может, посмотрим вместе новогодние фильмы? — предложил Шото. — Схуяли? — подозрительно уставился на него Бакуго. — У меня тоже нет планов. Почему бы и нет? — просто ответили ему.       Вопрос был резонный, и зачем бы отказываться. Вариантов все равно два — либо сидеть одному в комнате, либо провести время с не самым раздражающим лицом в Академии. Бакуго знал, что Тодороки не будет ему мешаться. Большую часть времени будет сидеть молча, как пень, пялясь в одну точку. В конце концов, идея не такое уж и дерьмо. — Давай, какие фильмы посмотрим? — наконец согласился Кацуки. — Можно начать с «Один Дома», он прикольный. — Норм, но давай потом нормальное че-нибудь посмотрим, а не детские фильмы? — Бакуго, ты чего, а как же новогоднее настроение? — ухмыльнулся Тодороки. — В пизду это настроение, — злобно ощерился Кацуки. — Мне, в общем, все равно, выбирай любые фильмы. Посмотрим тут?       Они оглядели просторную гостиную, в которой так непривычно не было ни души. Здесь большой телевизор, можно легко развалиться вдвоем и максимально расслабиться. — Ну да, телек тут, — пожал плечами Бакуго, — Можем, конечно, в классе посмотреть, или на стадионе, или в спортзале, вообще похуй, никого нет все равно. Хоть колесом по учительской ходи. — Думаю, охранники доложат Айзаве, если кто-то из учеников будет ходить колесом по учительской, — спокойно заметил Тодороки, и Бакуго рассмеялся. — А че, слабо? — Я не хочу, чтобы они звонили моему отцу в новогоднюю ночь. Не дай бог еще он сюда приедет. — Не, нахуй, таких развлечений нам не надо.       Шото улыбнулся от сказанного «нам». Почему-то, было приятно слышать от Бакуго такие вещи, где он как бы обобщает себя с другими, а не замыкается. Они быстро закончили с уборкой, Кацуки сделал им обоим обед, что несказанно удивило Тодороки. — Че? Думал, я только себе приготовлю, что ли? — с сомнением протянул Бакуго. — Если честно, так и думал. — Ну так кроме меня и тебя тут никого нет! Это не так уж и сложно. Вот, твоя порция без перца. — Воооу, спасибо!       Шото аккуратно взял обеими руками предложенную тарелку, и тепло улыбнулся, вдыхая приятный аромат, исходящий от нее. Бакуго довольно оскалился, отметив, что вечно замороженному лицо Тодороки очень идет легкая улыбка. А взгляд так вообще был восторженный, будто ему не еду предложили, а ранг героя №1. Это показалось забавным и… милым немного, может, совсем чуть-чуть.       Следующие несколько часов они просто смотрели фильмы один за другим. Они полежали уже и так, и сяк, посидели на креслах, на полу, на столе. Иногда они переключались на новости, чтобы посмотреть, что сейчас происходит вокруг. Пока что было тихо, дикторы только поздравляли зрителей с наступающим Новым Годом и желали безопасности и здоровья. Ближе к вечеру Бакуго уже задолбался сидеть на одном месте. — Может, потренируемся? — спросил Кацуки, изнывая от скуки.       Шото был не против размяться, но он помнил, как Айзава, уезжая из Академии, строго настрого запретил им двоим хоть на секунду активировать свои квирки. Он смотрел в глаза Тодороки и говорил, что рассчитывает на его благоразумность. Это означало, что учитель перекладывает на него ответственность присматривать за Бакуго, просто тогда он даже не понял, к чему сенсей просил его об этом. Он еще не знал, что Кацуки тоже остается в Академии. — Айзава нас убьет, своими или чужими руками. Он запретил мне применять квирк на каникулах. — Да, мне тоже, — недовольно сознался Бакуго, — Но я задолбался сидеть! Пошли что ли погуляем? — Куда? — оторопело спросил Шото. — Не знаю, найдем какую-нибудь убогую пиццерию, в которой мало заказов на праздники, и возьмем пиццу да попремся обратно. — Мне нравится, пошли, — Тодороки тут же поднялся. — Другое дело! — радостно усмехнулся Кацуки, — Ща, принесу кошелек и валим.       Они вышли в сумрачный вечер. Потихоньку уже сгущалась тьма, но народу на улицах все еще было довольно много. Все торопились докупить продуктов для праздничного стола, а дети радостно визжали в предвкушении, покупая с родителями фейерверки. — Ну-ка, постой тут минутку, — попросил его Бакуго и вдруг рванул в книжный магазин.       Шото ошарашенно смотрел ему вслед, не понимая, что Кацуки там могло вдруг понадобиться. Он послушно остался стоять на месте, и увидел рядом кофейню. Он сделал заказ через кассовое окошко, ему с улыбкой и пожеланиями отдали два горячих бумажных стакана, и в этот момент, как раз, вернулся Бакуго. — Че это у тебя? — спросил он у Тодороки. — Я взял нам кофе, — ответил Шото и протянул ему стакан, на котором было написано «Кацуки».       Бакуго открыл стаканчик и понюхал. Он уловил терпкий кофейный аромат, совсем чуть-чуть сахара и корицы. Это заставило его улыбнуться. — Че, опять сон спалил, какой кофе мне нравится? — Ага, видел сегодня, ты пил его на свой день рождения и орал на свою мать, когда она хотела добавить сливки. — Ненавижу сливки в кофе, — скривился Кацуки, — А тебе сто проц нравится такое дерьмо. — Ага, обожаю такое дерьмо, — кивнул Шото и отпил из своего стаканчика латте с соленой карамелью. — Гадость. Ну эээ, спасибо, вообще-то, — неловко почесал затылок Бакуго и протянул ему какую-то книгу, — Вот, возьми, завернуть не во что, но это типа подарок.       Тодороки с охреневшим видом смотрел в красные глаза, которые глядели сосредоточенно, но слегка смущенно. Шото и сам чувствовал, как на щеки заползает румянец. Подарок? Ему? От Бакуго? Правда, что ли?       Он протянул слегка дрожащую руку и взял протянутую книгу. Перевернув на титульную страницу, он увидел, что это манга «Монстр», и его сердце сделало кульбит. — Бакуго, это… — он сглотнул и замолчал, потому что не находил слов. — Ага, ты на свое 14-летие искал ее в телефоне и добавил в список покупок, но я надеюсь, что так и не купил, — объяснил Кацуки, уже немного жалея о своем жесте. Что вообще на него нашло?       Но когда он смотрел, с каким лицом Шото оглядывает мангу со всех сторон, как вертит ее туда-сюда, восторженно глядя даже на переплет, он чувствовал внутри, что сделал что-то правильное. — Не купил, и даже поклялся не читать, пока не добуду первый том, — пролепетал пораженный до глубины души Шото. — Ну, получается, с Новым Годом, — пробормотал Бакуго и заглянул ему в глаза.       Тодороки разрывался между желанием рассыпаться в благодарностях, низко поклониться или срочно придумать, что подарить в ответ, но не успел сообразить, как его тело само подалось вперед с намеком на объятие. Он в ужасе остановил самого себя, медленно опуская занятые кофе и мангой руки. Что он творит, один день проведенный вместе с Бакуго, не заставит того захотеть с Шото объятий. Он просто переволновался из-за подарка, который попал в самое сердце.       От Кацуки, однако, не укрылся его жест. Сначала он хотел машинально отступить, но Тодороки сам взял себя в руки. Бакуго улыбнулся в шарф, а затем медленно положил руку на плечо Шото. — Спасибо… Бакуго. Это лучший в мире подарок, — сказал он и широко улыбнулся, слегка склонив голову и глядя в глаза.       Кацуки охреневал от увиденного. Свет фонаря падал на лицо Шото так, что казалось, будто его глаза стали одного цвета, оба сияюще-бирюзовые. Он не знал, что Тодороки умеет так улыбаться, а еще он не знал, что от этой улыбки у него появляются ямочки на щеках. Он сотню раз видел, как смеется маленький Шото, но никогда не обращал внимания на такую трогательную деталь. Вот бы еще раз это увидеть, хотя бы во сне. — Не за что, — наконец ответил он, оторвавшись от созерцания счастливого лица, — И не вздумай дарить мне что-то в ответ. Я приму кофе, как подарок, понял? — Но… — Никаких но, блять! — Бакуго оторвал руку от его плеча и мягко шлепнул ею Тодороки по затылку, — Пошли уже за пиццей.       Они продолжили свой путь, и всю дорогу Шото то и дело смотрел на книгу в своих руках, не веря произошедшему. Ему и правда подарили подарок, просто невероятно. Когда они отстояли в длинной очереди за пиццей, они решили, что, пока не стало слишком поздно, лучше вернуться в Академию. Все оставшуюся дорогу Кацуки незаметно разглядывал чужое лицо, надеясь увидеть еще хоть тень той улыбки. Но ее больше не было, Тодороки нацепил на физиономию привычно безразличное выражение и просто шел вперед. Бакуго цыкнул и решил, что со временем он поймет, что делает Шото таким счастливым.