***
Шото очнулся в своей кровати в холодном поту. Он сел, ощущая как по спине скатывается град пота, а ладони неудержимо трясутся. Он все еще ощущал всепоглощающий страх и панику от пришедшего сна. Тодороки немедленно поднялся, едва оделся и тут же рванул в душ. Он не представлял, который сейчас час, но ему срочно нужно было смыть с себя остатки липкого ужаса, сковавшего его тело. Он стоял под горячим душем с закрытыми глазами. Что за черт? Стоит ли ему поговорить с Бакуго, когда тот проснется? Или лучше забыть навсегда то, что он видел и чувствовал в этом сне. Голова болела, поэтому после душа Тодороки проник в больничный отсек и, чувствуя себя каким-то ночным вором, покопался в школьной аптечке Исцеляющей Девочки и, наконец, нашел нужные таблетки. Он проглотил одну прямо без воды и уставился на то, как рассвет обнимает своим ярким свечением всё врачебное крыло. Невыносимо хотелось найти Бакуго и спросить всё, что было у Шото на уме. Но он наверняка еще спал. Да и как спросить о чем-то подобном? Он хотел было выйти из медпункта и подняться в свою комнату, но Кацуки нашел его сам. — Вот ты где, — сказал Бакуго, и его голос эхом отлетел от пустых стен помещения. У него тоже были влажные после душа волосы. Вероятно, они совсем немного разминулись, когда Тодороки отправился сюда. — Что ты тут делаешь? — спросил его Шото. — Тебя искал, тупица, — хрипло ответил тот, засовывая руки в карманы домашних штанов, — Пойдем ко мне? Поговорить надо. У Тодороки разогналось сердце. Бакуго тоже хотел что-то спросить? У Шото было плохое предчувствие. Вероятно, Кацуки тоже приснилось что-то тревожное из его жизни. Господи, пусть это будет не то, о чем он думает. Они поднялись вверх в полном молчании. Когда они зашли в комнату, Тодороки заметил на полу плед и подушки. Он сразу же ощутил себя так, будто и не уходил отсюда вовсе. Когда дверь закрылась, Бакуго предложил ему сесть на подушки и сам сел напротив. Шото сильно нервничал, сам не понимая почему. — Я ходил ночью в храм, — сказал вдруг Кацуки. — Что? Когда? — захлопал глазами Тодороки. — Ночью, дебил, — ответил тот и дал ему щелбан в лоб. — В смысле… Ты вообще спал? Ты ведь… — Спал, часа два, но меня разбудил сон. — Понятно, — постарался сказать как можно спокойнее Шото, но голос дрогнул от плохо скрытой нервозности. — В храме я встретил подругу из детства, и она мне кое-что дала. Бакуго пошарил в кармане и извлек из него маленький флакон с мутно-красной субстанцией, она кружилась мелкими вихрами внутри стекляшки и вселяла странное чувство тревоги при взгляде на нее. — У нее есть причуда, и она называется «Клятва крови». Звучит неприятно, да и работает неприятно, но это очень классный квирк. — Что это такое? — полюбопытствовал Шото, беря в руку флакон и чуть-чуть тряся. Субстанция тут же откликнулась кроваво-красным танцем. — Здесь жидкая эссенция ее причуды и… моя кровь. — Что? Ты ранен? Как это работает? — пролепетал Тодороки, ища следы повреждения на теле Бакуго. — Господи, не будь дураком, я проколол палец, выдавил кровь, и он тут же затянулся. — Ладно, — облегченно выдохнул Шото, — Так что делает причуда? — Если смешать кровь двух людей с ее причудой, они будут говорить друг другу только правду. Тодороки оторопело замер. Он никогда в жизни не встречал подобного квирка. Больше похоже на какой-то обряд, нужно соблюсти столько условий. А кому-то достаточно просто разбросать в воздухе пыль и обездвижить всё вокруг. Он молчал, потому что понял, что Бакуго еще не договорил. — Сначала я не понял, почему она хочет мне это подарить, но она верующая девушка, и убеждала меня, что боги хотят, чтобы я был честен, — Кацуки пожал плечами, явно не веря в ее слова, — Однако, когда я вернулся и лег спать, мне кое-что приснилось, и я… Хочу поговорить с тобой честно. Шото сглотнул. Он начинал немного паниковать. Не потому, что ему нужно дать свою кровь или потому, что он боится говорить о себе. Ему страшно, что после этого разговора они с Бакуго больше никогда не будут общаться. Что если он узнает что-то такое, чего Шото сам о себе не знал? Что если какая-то правда его оттолкнет? Он очень и очень сильно этого не хотел, ему нравилось становиться с Кацуки друзьями, он хотел больше проводить время вместе, но этот разговор может сломать абсолютно всё. Но что это тогда будут за отношения, если они будут выстроены на лжи? В глазах Бакуго они, наверно, ничего сейчас не теряют, думал Шото. Если он этого хочет, Тодороки готов. — Хорошо, что мне нужно сделать? — облизал пересохшие губы Шото. — Я захватил это с медпункта, проколи палец и добавь свою кровь к моей в флакон, — он протянул ему стерильный медицинский скальпель в упаковке. Тодороки сделал, как он сказал. Пока он смотрел, как с пальца течет его кровь, он заметил, что субстанция живо крутится внутри, жадно засасывая красные капли внутрь. — Как твоя подруга делает причуду жидкой? — поинтересовался Шото. — Здесь ее слезы, по-другому не работает. Прежде чем ты спросишь, сразу скажу, что я не доводил ее до слез! У нее это работает так же, как мои взрывы и твои лед с огнем. Она умеет активировать причуду, когда захочет. — Это… Вроде нормально, но так необычно, — пробормотал Тодороки, закупоривая стекляшку. — Согласен, квирк весьма оригинальный, — кивнул Бакуго. — Как думаешь, ничего не будет, если на нас воздействует сразу две причуды? — Думаю, нет. Да щас и проверим, — отмахнулся Кацуки, будто это было неважно. Шото почему-то верил ему. — Что теперь? — затаив дыхание, спросил он. — Теперь нужно выпить это, напополам. — Клятва крови, вот оно что, — понял Тодороки, — Как клятва на крови. — Ага, классное название. — Ну что, выпьем? — Выпьем. Тодороки сделал глоток, ожидая ощутить солоноватый привкус крови во рту, но вкус субстанции напоминал какой-то цветочный ликёр, будто он проглотил сироп от кашля. Бакуго допил остатки, и они замерли, глядя друг на друга. — Чувствуешь что-нибудь? — тихо спросил его Кацуки. — Да, мне тепло, — сразу же ответил Тодороки, потому что он и правда ощутил, что как только субстанция коснулась его внутренностей, он согрелся. — Окей, надо как-то проверить, что это работает. Спроси у меня что-нибудь? — Ээээ, например, что? — растерялся Шото. — Да пофиг! Что-то, на что я обычно начну орать, но квирк заставит меня сказать всё, как есть. — Окей, что ты думаешь о Киришиме? — попробовал Тодороки. — Он охуенный друг, полный болван, но я его люблю. Они в шоке уставились друг на друга. Бакуго покраснел до самых кончиков ушей и не выдержал зрительный контакт. — Бляяя, это будет сложнее, чем я думал, — он несколько раз ударил со злости подушку, но затем глубоко вдохнул и продолжил, — Ладно, я знал, что примерно так и получится. Но ты же понял, что я люблю Киришиму не в том смысле… — Разумеется, — смутился Шото и неловко поерзал на месте. Они молчали, не зная, как начать по-настоящему важный разговор. Бакуго открывал и закрывал рот, чесал затылок, сжимал и разжимал кулаки, но никак не мог решиться заговорить. Тодороки чувствовал то же самое, но ему в голову пришла небольшая идея. — Может, сыграем в правду или действие? — осторожно предложил он. — Что это такое? — нахмурил брови Бакуго. — Нууу, обычно ты ненавидишь такие игры, но сейчас она весьма подходит. В общем, ты решаешь, что будешь делать — говорить правду или выполнять действие, которое я для тебя придумаю. А потом — моя очередь. И так по кругу. — Звучит, как полная хуйня, давай, — кивнул Кацуки. Шото не знал, смеяться ему сейчас или нет. Бакуго, даже будучи обязанным говорить только правду, умудрялся выдавать противоречащие друг другу вещи. — Тогда можно начать с меня, — мужественно расправил плечи Тодороки, — Я выбираю правду. — И теперь я должен задать вопрос, верно? — уточнил Кацуки и Шото нервно кивнул. — Что заставляет тебя улыбаться? — выпалил Бакуго быстрее, чем подумал. Тодороки ждал чего угодно, но не этого. И его собеседник, кажется, тоже немного стушевался. Но Кацуки не хотел отступать, не теперь, когда он сам предложил эту сделку. Поэтому он выжидательно смотрел в глаза напротив и ждал свой ответ. — Я ценю человеческую доброту, и эта доброта людей по отношению ко мне делает меня счастливым, полагаю, — неуверенно протянул Шото, но сердцем чувствовал, что это не ложь. Он и сам не знал, откуда достал эти слова. — Хорошо, — кивнул Бакуго, — Я выбираю правду тоже. — Ты не перестанешь со мной общаться, когда мы закончим этот разговор? — скороговоркой выплеснул из себя Тодороки то, что было у него на душе, и тут же захлопнул свой рот. Бакуго смотрел на него круглыми, как две монетки глазами, и впервые в жизни хотел грубо солгать, потому что отвечать на этот вопрос было опасно.Скажи мне правду
1 мая 2024 г. в 21:12
Бакуго и Тодороки ели пиццу на полу комнаты Кацуки и разговаривали. Шото вообще не помнит, как они тут оказались. Они просто шли по улице, он следовал за Бакуго, и, в итоге, пришел сюда. Он не был в его комнате ни разу в качестве приглашенного гостя, и, поначалу, чувствовал себя немного неловко, но когда Бакуго расстелил теплый плед на полу и накидал подушек, сразу стало как-то уютнее. Еще более уютно стало тогда, когда они сели рядом пожирать пиццу. Дерьмовую, кстати, но это единственное место, где им ее продали без предзаказа.
— Киришима не тупой, — возразил на очередную реплику Кацуки Шото.
— Тупой, еще какой. Поверь, я знаю его лучше всех. Если что-то случится, он как еблан побежит напролом, не думая ни о чем.
— Как будто ты не такой, — хмыкнул Тодороки, доедая последний кусок пиццы.
— Нихуя! У меня хотя бы боевая стратегия есть!
— Ага, и в чем она заключалась две недели назад, когда ты хотел врезать по роже той незнакомке у больницы?
— Она заключалась в том, чтобы врезать ей по роже, блять!
Шото выпучил глаза в притворном восторге и поаплодировал жирными от пиццы руками.
— Ой, иди нахуй, — отмахнулся от него Кацуки, бешено заталкивая в рот свой кусок еды.
— Может, я и правда был тогда не прав. Может, стоило просто врезать ей и ничего бы не случилось, — опустил голову Тодороки.
— Нет, — отрезал Бакуго и встретил удивленный взгляд, — Надо уметь работать в команде, и в экстренных ситуациях быстро соображать. Первое я не умею делать вообще.
— Это дело практики, — заметил Тодороки, — Сейчас только первый год нашего обучения, уверен, ты со временем научишься многому.
— Я уже хочу всё уметь, — нетерпеливо почесал кулаки Бакуго.
— Я тоже, но это невозможно, — изрек Шото, облизывая палец в томатном соусе.
Вдруг за окном стало шумно, Кацуки сделал потише музыку, которая играла в комнате, и они услышали отдаленный звон колоколов.
— Уже полночь? — шокировано воскликнул Бакуго, глядя на настольные часы.
— Я даже не заметил, — ошарашенно пробормотал Шото.
— У нас че, храм есть возле ЮЭЙ?
— Если идти от метро, он по пути.
— Охуеть, никогда его не видел.
— Хочешь сходить? — предложил Тодороки, — До рассвета еще часов 6, можем успеть помолиться.
— Мне впадлу, — лениво протянул Кацуки.
— Не ты ли хотел размяться? — усмехнулся Шото.
— Ну так мы уже размялись, не так ли? — вскинул руки Бакуго, — Я уже задолбался и спать хочу.
— О, — понимающе кивнул Тодороки и начал подниматься.
— Ты куда это? — подозрительно уставился на него Кацуки.
— К себе, — непонимающе склонил голову Шото, — Ты ведь спать хочешь.
— А, это… Ну да, точно, — как-то растерянно пробормотал Бакуго.
— Увидимся завтра? — слегка улыбнулся ему Тодороки на прощание.
Не та улыбка, которую Кацуки ждал весь вечер, но тоже ничего. Он махнул рукой на прощание и начал собирать коробки из-под пиццы. Когда Шото ушел, в комнате стало тихо, и было слышно только звон колокола вдали. Бакуго начал чувствовать, что чего-то не хватает. Этот день был таким длинным, и, вроде бы, ничего особенного не произошло, но очень хотелось, чтобы следующий был хотя бы примерно такой же приятный.