Люби меня,люби.

Весь день Хюррем было плохо: ее постоянно тошнило, и кружилась голова. Михримах постоянно была рядом с ней. Дочке было спокойнее, пока она находилась рядом с Госпожой. Возможно, причиной плохого самочувствия беременность вовсе не была. Хюррем постоянно думала об Ибрагиме и Сулеймане. С Ибрагимом она почувствовала искреннюю, даже немного детскую любовь, с ним было легко и уютно. А с Сулейманом все было по-другому… Как будто их отношения уже пережили все, что только можно было. Ведь любовь познается во всех бедах и радостях. С Сулейманом они это все пережили, но Хюррем не чувствовала себя счастливой, как это было с Ибрагимом те несколько дней. — Матушка, Вы меня слушаете? - спросила Михримах. — Ах, да. Прости, дочка, задумалась просто,- ответила Хюррем. — Вы все думаете о Паше? - спросила дочь. — Да… я не знаю, что мне делать… — Что говорит Вам Ваше сердце? — Я не знаю, Михримах. Я чувствую себя маленькой девочкой, которая не может определится между двумя мужчинами. — Мама, какой бы выбор Вы не сделали, знайте, что мы с братьями Вас в любом случае поддержим. Просто попробуйте закрыть глаза, и образ сам всплывет в Вашей голове. — А ты откуда знаешь, Михримах? Я чего-то не знаю? — Я потом Вам обязательно всё расскажу! Но сейчас мне нужно идти за Джихангиром, он должен был освободиться с занятий, а я обещала его забрать и отвести в конюшню к лошадям. — Хорошо. Только осторожнее там! Михримах поклонилась, поцеловала руку матери и вышла из покоев, оставив Хасеки одну. Хюррем долго сидела одна наедине со своими мыслями, пока не решилась последовать совету дочери и все же закрыть глаза. В голове тут же всплыл знакомый образ, его глаза, его улыбка, его смех и даже его запах. Хюррем улыбнулась и стала наслаждаться своим воображением, пока не почувствовала легкую потребность увидеть его. Она встала, поправила свой наряд и прическу и вышла из покоев все той же гордой походкой. Весь дворец шептался об измене Госпожи, хоть она давно перестала обращать внимание на эти разговоры, ей вдруг захотелось остановиться возле гарема и осадить одну из наложниц. — Дефне-Хатун, ты поменьше болтай языком, иначе можно остаться вообще без него или даже утонуть в водах Босфора, - сказала Хюррем, глядя наложнице в глаза, и ушла, оставив девушек в страхе. Ибрагим-Паша и Султан Сулейман были на Совете. Они решили, что в поход будут выдвигаться через 3 месяца. Также они обсудили примерный план выдвижения войск. Как бы там ни было, но Повелитель продолжал прислушиваться к Ибрагиму, ведь тот был самым настоящим стратегом. — Сегодня же скажите всем, что начинается подготовка к походу. Мы должны одержать очередную победу!- сказал Сулейман. Совет длился очень долго, около двух часов. Ибрагим весь Совет все равно был в своих мыслях о Хюррем, так же и Сулейман. Они оба ждали ответа от любимой женщины, оба боялись узнать правду, узнать о ее выборе, как будто от этого зависела вся жизнь. Ведь Хюррем была смыслом жизни обоих мужчин, они оба были готовы отдать за нее свои никчемные души и жизни. Они оба не хотели отступать, но Ибрагим сильно переживал за детей Хасеки, ведь, зная Султана, он действительно может пойти на все ради жены. Сулейман сильно устал после Совета, поэтому сразу после него он лег в кровать, чтобы пару часов провести в отдыхе. Тем временем Ибрагим сидел возле камина с бокалом вина. Он был глубоко погружен в свои мысли. Он сильно боялся за Хюррем и ее ребенка, возможно, за его ребенка тоже. В конце концов, стук в дверь заставил Ибрагима прийти в себя. Сердце бешено застучалось. — Это она,- пронеслось в голове у Паши. И он угадал. Хюррем зашла в покои Визиря и медленно подошла к мужчине. Она посмотрела в его глаза, прикоснулась к его щеке и сильно прижалась к нему. Ибрагим обнял ее в ответ, забирая весь страх и всю боль женщины себе. Из ее глаз потекли слезы, и Хюррем начала всхлипывать. — Эй, тише, все прошло. Слышишь, мы справимся. Обещаю. Но есть большое но. — Какое, Ибрагим? — Он угрожает твоими детьми. Эти слова заставила Хюррем прийти в себя, вырваться из объятий Ибрагима и вытереть слезы. — Он хочет убить моих детей, если я не выберу его? Нет… он же не сделает это, да? Он же просто пугает, правда? — Хюррем, я что-нибудь придумаю… Он не тронет их даже пальцем. — Я… я не могу жертвовать ими, Ибрагим. Они моя главная опора и поддержка. Не станет их — не станет меня. Если он хочет, чтобы я выбрала его, то ради детей я это сделаю. Прости, Ибрагим. Я очень сильно люблю тебя, но, видимо, так суждено. Хюррем поцеловала любимого, в последний раз провела по его щеке рукой и ушла из комнаты, оставив после себя пустоту в комнате и в душе Ибрагима. Он сел на пол и схватил руками голову. — Я ненавижу тебя, Сулейман! - воскликнул Ибрагим и ударил рукой по стеллажу с книгами, и некоторые из них упали на пол. Хюррем прошла несколько шагов от комнаты Паши и села на пол, тихо рыдая. Рыжая прикрыла руками лицо и плакала, услышав, как у Ибрагима упали книги, Хюррем заплакала еще больше. Прошло несколько месяцев. Хюррем делала вид, что любит Сулеймана, даже дети так думали. Хюррем была на 8 месяце беременности, роды уже близились, и Сулейман с нетерпением ждал появления ребёнка. Даже два раза откладывал дату похода, ожидая родов Хюррем. Ибрагим завидовал Сулейману, ведь он хотел быть на его месте: видеть Хюррем каждый вечер, целовать ее губы, смотреть ей в глаза, слышать ее голос и смех, дотрагиваться до него. По ночам Паша даже иногда задумывался о перевороте, но он бы не смог поднять такой большой бунт и такое количество людей, чтобы потом сесть на трон. О Хатидже почти вестей не было, иногда только Повелителю приходили от нее письма, и все. Женщина рассказывала об их с детьми жизни в Эдирне, рассказывала, что совсем не скучает о Стамбуле. — Госпожа, беда! - воскликнул Сюмбюль, вбежавший в покои Хюррем. — О Аллах, что случилось? - со страхом в голосе спросила Хасеки. — Ибрагим-Паша был найден в своих покоях без сознания, рядом с ним лежал кубок с вином. Возможно, Пашу отравили, он на вряд ли выживет. — Что? Ибрагим… Хюррем не стала даже договаривать и просто побежала в сторону покоев грека. Только вот его там не оказалось, Ибрагима уже отнесли к лекарю, а Госпожа решила зайти к мужу, чтобы ему все высказать. — Хюррем, что-то случилось? - спросил Сулейман у зашедшей жены. — Зачем ты его отравил, Сулейман? — Кого? — Зачем ты отравил Ибрагима? Не припудривайся даже! — Он сильно мешал мне в государственных делах и в отношениях с тобой. — Насколько же ты подлый человек! Ты даже не смог убить друга, глядя ему в глаза. — Не смей разговаривать со мной в таком тоне! — Иначе что? Отравишь меня, как Ибрагима? В самый разгар их ссоры у Хюррем начались схватки. В ту ночь за жизнь боролся Великий Визирь Османской Империи и Хасеки Хюррем-Султан — в этот раз роды шли очень плохо. В тот вечер в напряжении находились все. Ближе к утру все закончилось. Зазвучал детский плач, Хюррем обессилено упала на кровать, улыбнувшись и наслаждаясь долгожданным голосом ребенка. — Поздравляю, Госпожа, у Вас родился еще один прекрасный Шехзаде. Будет очень красивым. Госпожа? Госпожа! Нашатырь сюда, быстро. Поздним утром Ибрагим открыл глаза. Он обнаружил, что находился в лазарете, но рядом никого не было. Он встал, оделся и пошел узнавать обстановку во дворце. — Афифе-Хатун, что происходит? Откуда такая спешка? Где все? - спрашивал казначея Ибрагим-Паша. — Паша, во дворце беда: Хюррем-Султан родила, слава Аллаху, здорового Шехзаде, но… но сама отошла в мир иной. — Что? Хюррем… она умерла? — Да, сейчас Повелитель плачет над ее телом. Ибрагим побежал в покои Султана, даже не обращая внимания на других людей дворца. Он вбежал в султанские покои и резко остановился, увидев поникшего Сулеймана и рядом лежащую Хюррем. Ибрагим подошел ближе к постели и рухнул на колени. Паша начал звать ее, трогать ее руки, лицо, шею, но все было бесполезно. Она оставила его, оставила навсегда в этом огромном мире одного, одного, совсем одного, как будто маленького мальчика в темном лесу. Только это было куда страшнее. — Хюррем! Открой глаза, прошу тебя! Сулейман сидел на кровати и наблюдал за всем этим. Он плакал от проживающей боли в сердце. — Это ты виноват в ее смерти! Ты ее довел! - кричал Ибрагим, только Сулейман его не слышал, он был у себя в голове, глубоко погруженный в свои мысли, не обращая внимания на эти бесполезные слова. — Это твой сын. У него Карие глаза и овал лица твой,- сказал Сулейман и вышел на террасу, оставив грека одного в комнате рядом с трупом. Хюррем похоронили со всеми почестями, Сулейман позволил Ибрагиму присутствовать на похоронах женщины. Михримах рыдала, а Мехмеде ее успокаивал. Джихангир совсем ничего не понимал, он просто держал руку отца. А Селим и Баязид навсегда забыли свои обиды, ведь знали, что их мать была бы рада, увидев их настоящими друзьями и братьями. Мехмед и Михримах отвернулись навсегда от отца, Селим и Баязид вместе с ними. Только Джихангир изредка приходил к отцу, потому что Шехзаде скучал по нему. Поход перенесли еще раз на месяц, что сильно расстраивало янычар, но они вошли в положение их любимого Повелителя и просто ждали. В Ибрагиме же поселилось чувство мести за свою любимую. Он подсыпал сильнодействующий яд в ужин Сулеймана, и на следующий день вся империя оплакивала уход ее любимого и великого Падишаха. Ибрагима поставили регентом при Шехзаде Мустафе, но кареглазый Шехзаде долго не прожил и умер при покушении на Совете. Новым Повелителем объявили Мехмеда, и он стал Падишахом нескольких континентов. Только ему не нужна была вся эта власть без матери, так же как и Ибрагиму не нужно было никакое регентов без Хюррем. Родившегося мальчика признали Шехзаде и воспитывали по всем правилам и законам, только похож он был на Пашу, и все это понимали, но отдавали дань уважения Сулейману и Хюррем. Ибрагим души не чаял в маленьком Шехзаде и часто проводил с ним время. Кстати, маленького Шехзаде назвали Ахмедом. Паша категорически запретил новому Султану убивать братьев, хоть и тот не собирался. Султан Мехмед хан принес еще множество побед и расширил в два раза свои владения, чем запомнился всему миру. О нем отзывались как о добром, справедливом и своенравном Повелителе, которого все безумно любили и уважали. Михримах встретила Ташлы Джалы, а позже вышла за него замуж. У них появилось трое детей: Осман, Яхья и Хюмашах. Баязид и Селим разъехались по санджакам, постоянно поддерживая связь друг с другом и со всей семьей. Горе было только у Джихангира: после смерти Сулеймана он прожил два месяца и умер — не выдержал потери родителей. Ибрагим же был счастлив, но по ночам его терзали мучения из-за воспоминаний по рыжеволосой Госпоже. Вскоре она стала ему мерещиться и даже разговаривала с ним. Он, конечно, об этом никому не говорил. Да, он сходил с ума, но зато был рядом с ней. Всегда и везде. В этом и заключалось его счастье.