Оборачивайся

Поезда. Ненавижу поезда. Бакалавр медицинских наук трясся в маленьком купе, раз за разом проклиная то, как далеко от столицы жил нужный ему знахарь. Нет, конечно, ради своей цели Данковский был готов преодолевать любые расстояния и тратить баснословные суммы. Только вот в места, где обитал странный врачеватель, можно было добраться лишь на поезде. А Данковский ненавидел поезда. Да, они бывали в разы удобнее лошадей и привычнее неповоротливых автомобилей, но именно в поездах мужчине каждый раз плохело от ритмичной тряски и перестука колес. Просыпалась его змеиная натура. Точнее не натура, а чёртово проклятие, так некстати проявившиеся именно на нем. Когда жертвуешь чем-то ради выживания потомков, нужно быть готовым к последствиям. Но вот разгребать эти самые последствия потомкам не очень нравилось. Даниил искренне не помнил, какое конкретное колено прокляла карга и на что с ней менялся дед, но отдуваться за весь род было обидно. Поезд тем временем замедлил ход. В окне пронеслась явно промышленного вида станция с небольшим закуточком для пассажиров. Что ж, спасибо что не на землю спрыгивать. Спешившись, бакалавр кивнул машинисту, перехватил поудобнее саквояж с вещами и двинулся на поиски временного жилища. Город был откровенно маленьким. Ни гостиницы, ни квартир под сдачу здесь не водилось. А потому, уже почти отчаявшись, Даниил постучал в небольшой двухэтажный особняк, похожий на обсерваторию. На пороге его встретила очаровательная блондинка чуть младше его самого. Представилась Евой, и чуть ли не волоком затащила в дом. — Ох, Даниил, вы вовсе меня не стесните! — Она щебетала как певчая птичка в клетке. Говорила, что скучает по столице, но вернуться туда не может. — Ева, прошу прощения, но ведь я здесь по делу. Вы не подскажете, где я могу найти… Вороха, Бороха… Бураха, точно. Мне нужна его консультация по одному вопросу. Ева замерла. Проморгалась, будто впервые видела Данковского, после чего испуганно прикрыла рот ладошкой. — Простите! Бога ради, Даниил, но какой же недуг поразил вас, коль вы собираетесь к Бураху? Сейчас он из врачевателей один остался, отец его почил недавно. Исидора в городе любили, а вот Артемий… — Девушка поёжилась и зашептала, словно сейчас, даже за закрытой дверью, их мог подслушать кто угодно. — Не пристало у нас про колдунов степных так говорить, но я его боюсь. Он пропадает порой, словно его в мире вовсе не было никогда. Нехорошо это. Люди должны жить среди людей, будь то колдун или обычный мужчина. Даниил снисходительно улыбнулся. Право слово, как будто ребёнок, боится степного шамана. Если бы не проклятье, Данковский и вовсе не верил бы ни в колдунов, ни в ведьм. Но такова реальность. И с ее правилами приходилось считаться. — Не бойтесь, я могу за себя постоять, по крайней мере пока. Так не подскажете, где найти этого вашего степного кудесника? Ева долго отговаривала Даниила, но сдалась и указала на карте вполне обычный дом, затерявшийся в одном из районов маленького городка. На дворе вечерело, и Данковский планировал навестить шамана утром. Вот только на завтрашний день степного колдуна в доме не оказалось. На пороге дома стоял мальчишка лет тринадцати. Светловолосый, весь засыпанный веснушками, словно из щедрой пригоршни, он с интересом рассматривал гостя. Кивнув чему-то своему, он пропустил Данковского в дом, не слушая вопросов, и произнес: — Аба сейчас в степи. Если не торопитесь — можете его подождать. Он обещался вернуться к полудню, но может придет и раньше. — и паренек шмыгнул в недра дома, оставляя Данковского наперевес с недоумением на пороге. Никакого инстинкта самосохранения. Ну или в городе все настолько спокойно, чему Данковский решительно отказывался верить. Мяться у порога Даниил не стал. Вошел, извинившись за вторжение, повесил иронично змеиный плащ на подобие вешалки в коридоре и прошел на кухню, выжидая. Мальчишка, так и не представившийся, резво заварил какой-то странный чай, после чего присел за стол, с интересом рассматривая бакалавра. После того, как Даниил поднес явно ручной работы глиняную чашку к губам, пацан удивленно распахнул глаза и произнес: — Так ты тоже оборачиваешься! Но как-то неправильно. За этим и пришел к абе, да? Чтобы он тебя научил? Я тоже умею, но пока не очень хорошо. А вот аба… Мальчишка тараторил как заведенный. Обращался к себе по смешной кличке «Спичка» и ничуть не стеснялся присутствия чужого мужчины. Данковский слушал странные истории мальчика, пил травяной, приятной горечью отдающий чай и порой даже улыбался уголками губ. Все было хорошо до того момента, как Даниил ощутил болезненный спазм, скручивающий внутренности в тугой узел. Явный признак подступающего перевоплощения. — Только не это. Тебе лучше уйти, малец, зрелище не из приятных. Спичка лишь пожал плечами и полностью залез на стул, устраиваясь поудобнее. — Я видел, как перекидывается аба, мне не впервой. Мне интересно, как это проходит у тебя, и в кого ты превращаешься. Ты ведь так и не ответил. Бакалавр оскалился, обнажая вытянувшиеся клыки. Ему вовсе не хотелось обращаться опасной тварью в присутствии ребенка. — Пацан, выйди! Это опасно, как ты не понимаешь?! — рявкнул мужчина. Вдоль позвоночника уже расползались обсидиановые чешуйки, и Даниила скрутило в очередном спазме. Превращаться было больно. Порой настолько, что сознание ускользало, и звериное естество перехватывало контроль, заставляя вести себя как истинное пресмыкающееся. Отвечало на раздражители агрессией или бегством, искало источники тепла и пропитание. В этот раз все случилось именно так. Данковский схватился за голову в попытке сохранить капли рассудка и сполз на пол. Мир вокруг пульсировал, слышался мерный стук колес поезда о железнодорожное полотно, шорох степных обитателей, и какой-то неясный писк, мешавший сосредоточиться. Последним, что услышал Данковский, был скрип двери и восторженный шепот мальчика. — Так вот про что аба говорил… А потом мир поглотила тьма и до ужаса раздражающий шорох покрывающей кожу чешуи. * Артемий Бурах был человеком одновременно простым и сложным. Простота его заключалась в искренности, бескорыстности, даже некоторой наивности. Каждый, знавший Артемия лично, с восторгом отзывался о нем как о человеке честном и беспристрастном. Сложность же Бураха представлял его образ жизни. Ни одна городская женщина в здравом уме не согласится жить с мужчиной, который перекидывается в «длинноногую степную крысу» как выразилась одна из его бывших пассий ещё во времена учебы в столице. Образ жизни шамана накладывал ещё больше ограничений — бесконечные пучки сухих трав по всему дому, комья глины и прорастающие вслед шагам Бураха стебли и корешки — все это свело бы с ума любую женщину. Ситуацию спасали прибившиеся к нему после смерти отца дети. Беспризорники просто пришли в дом, словно ждали момента, и остались насовсем. Жена, ждущая после нескольких дней скитаний по степи стала бы лишь обузой. А вот способные позаботиться о себе и доме подросшие дети оказались надежной опорой. Это возвращение домой мало чем отличалось от предыдущих. Мишка обещала навестить Лару, поучиться женским делам, а Спичка оставался главным в доме, отваживая невовремя пришедших гостей и пациентов. В обличии тарбаганчика Бурах привычно проскользнул в норку у самой двери. Человеческое нутро в нем выдавали лишь манера держаться да маленький подсумок, полный соцветий и зерен. Поведя носом, Артемий понял, что в доме есть кто-то чужой. Уже на кухне он обнаружил Спичку, с азартным интересом поглядывающего со стола вниз, да кучу чужой одежды у стула. А спустя несколько секунд на Артемия бросилась змея. Тело сработало само, наученное годами тренировок. Движение, начатое ещё лапкой степного зверька, завершилось сильной мужской рукой. В этой ситуации жалко было только подсумок. Мишке опять придется зашивать. Змей, как оказалось, краснобрюхий черный аспид, недовольно извивался в руках, ширил ребра и так и норовил укусить мужчину. Артемий перехватил пресмыкающееся поудобнее, и оно, на удивление, затихло. — Степ, это что такое? В голосе Бураха не было раздражения или строгости, лишь легкая усталость. Дети часто таскали в дом живность, но настолько странного питомца мужчина видел впервые. Почти двухметровый, змей тем временем полностью успокоился, обернувшись кольцами вдоль запястья. Артемий прошелся пальцами по дивно переливающейся чешуе и вопросительно взглянул на сына. — Откуда такое чудо то? Спичка тут же начал тарахтеть о приезжем мужчине, чья одежда и валялась на полу, и о столь страшном превращении, свидетелем которого мальчик стал. — Аба, я понял, о чем ты рассказывал! Он весь так скорчился, начал чешуей этой покрываться, его будто растягивало и переделывало, совсем не так, как у тебя! Он меня укусить пытался, вот я на стол и залез. Такой красивый на самом деле змей, ещё и глазищи эти черные, что сейчас, что когда он человек… Это получается он не учился? Или прокляли, что с ним такого ещё могло случиться? Бурах бережно опустил змея на пол и вышел в коридор, где привычно лежала домашняя одежда. Наготы он не стеснялся, но понимал, что при чужом человеке так ходить не стоит. Даже если тот пока находится в змеином обличии. — Степ, что тебе говорил о превращениях? Я переворачиваюсь по своей воле, учился этому с детства, да и руки с ногами у меня остаются. Переход в птиц, рыб и змей намного сложнее из-за их анатомии, тем более если такое происходить не по воле человека. К слову, ты сам то с обличием решил? Время поджимает. Мальчик стушевался. Слез со стола, шмыгнул носом и жалостливо взглянул на Артемия. — Я хотел птицей. Знаю, что будет сложно, но обязательно смогу! Не обязательно даже большой, главное летать уметь. Бурах, закончив одеваться, устало потер переносицу и вернулся на кухню. Нежданный гость тем временем заполз в груду своей одежды и выжидающе смотрел из импровизированного гнезда своими глазами-бусинками. Артемий вздохнул и присел перед аспидом. — Не боись, вытряхнем тебя из шкурки. Спичка — обернулся он к мальчику — найди ту тинктуру, что в человека перекидывает и подготовь наверху кровать и плед. Мужчина бережно подхватил змея вместе с одеждой на руки и направился вслед за метнувшимся по лестнице Спичкой наверх. * Когда Данковский пришел в себя, его змеиную шею крепко сжимала сильная мужская рука. Тело контролю поддавалось не сразу, а потому свернуть разошедшиеся в защитном жесте ребра получилось не сразу. Змеиная натура тем временем взвыла от такого количества доступного тепла, и Даниил сам не заметил, как обернулся вокруг чужой руки. Не смущали ни нагота мужчины, ни нахождение в чужом доме. Лишь тепло и мерный пульс под кожей имели значение. Когда змея опустили на пол, он хотел было вернуться, залезть обратно на большого теплого человека, но сознание вовремя затушило этот порыв. Даниил зарылся в свою одежду, недовольно поблескивая глазами из укрытия. Никогда не знаешь, когда проклятье решит отступить, а потому близость к одежде сейчас была необходима. В змеином обличии Данковский не мог слышать людей в привычном смысле этого слова. Ему оставались лишь вибрации, ритм сердца, звук шагов. Когда Даниила вместе с одеждой подхватили на руки и куда-то понесли, тот сжался в плотный комок, как обычно делают новорожденнные змейки. Потеря бо́льшей части опоры и невозможность слышать чужой разговор нервировали. В незнакомом помещении аспида опустили на кровать и вытащили из гнезда одежды. Сверху нависал человек. Большой, теплый, со странной бутылочкой в руках. Мальчишка тоже стоял неподалеку, но ближе не подходил. Лишь мельтешил туда-сюда, сбивая фокус Данковского с мужчины перед ним. Спустя мгновение змеиную пасть аккуратно раскрыли и влили туда пряную непонятную жидкость. Организм сопротивлялся такому вмешательству, но морду зажали сильной рукой, и пришлось проглотить неизвестное. В этот раз трансформация случилась просто. Втянулись и частично осыпались чешуйки, глаза пришли в нормальный вид, вернулся слух. Руки и ноги не вырастали через боль, а просто отделились от змеиного тела. На мужчину накинули легкий плед. — Черт побери… Что это было? — пробуя связки, произнес Данковский. На его памяти это был первый раз, когда он вернулся в человеческое тело так быстро. Во рту все ещё ощущался привкус травяной смеси, что в него влили. Крупный, на полторы головы выше самого Даниила, мужчина мягко улыбнулся и похлопал по плечу. — Добро пожаловать обратно в человеческий мир. Как я понял, именно с этой проблемой ты ко мне и пожаловал? Бакалавр нервно поежился и поглубже зарылся в плед. Теперь он понимал, почему Ева так боялась степного кудесника. Несмотря на аккуратность в движениях и общую дружелюбность, смотрел мужчина прямо в душу, словно видел больше, чем остальные люди. Светлые, почти желтые глаза выцепляли каждую деталь, отчего Данковский чувствовал себя бактерией на предметном стекле. — Спасибо. Думаю, проблема очевидна. И вы явно можете помочь. Чем вы меня, к слову, напоили? Аналитический склад ума позволил Даниилу быстро взять себя в руки. Ему нужны были ответы. И если этот шаман так легко смог вернуть его к человеческому облику, значит Данковский сорвал куш. Мужчина усмехнулся и направился к выходу. — Ты уж сначала оденься, ойнон. Такие разговоры лучше вести немного в другой обстановке. С этими словами мужчина ласково подхватил сына за шиворот и вместе с ним вышел из комнаты, оставляя Даниила в одиночестве.