Не попробуешь - не узнаешь

      Утро для меня снова началось рано. Я уже привыкла вставать первой и уходить на разминку. Как оказалось, моя новая наставница уже не спала — читала свою книгу, попивая какой-то отвар. Я чуть помялась, не зная, спрашивать разрешения уйти или извиняться, что заняла место, но Морриган только махнула на меня рукой, не отрываясь от книги.       На берегу озера бесновался ветер. Тучи летели низко над землей и очень быстро, обещая засыпать снегом весь мир, едва только остановятся передохнуть. Другой берег озера, едва видимый и в ясный день, сейчас скрывался за туманной дымкой, а набегающие волны казались свинцовыми — об этом говорили и темно-серый цвет, и тяжелая неторопливость, с которой они накатывались на берег.       Я поплотнее закуталась в свой плащ, мрачно размышляя: не зря ли я не надела куртку и действительно ли хочу сейчас заниматься всякими упражнениями. В крайнем случае, можно дождаться появления Зеврана, с ним лениться точно не выйдет: эльф всерьез отнесся к моему обучению и гонял каждое утро. С другой стороны, вчера Морриган упирала на важность силы воли, так стоит ли сдаваться на милость погоды сейчас, когда еще даже суток не прошло с нашего разговора?       К тому же тренироваться можно по-разному. Я прикрыла глаза, вспоминая вчерашний урок. Посмотрев, как я вызываю свою золотистую энергию, Морриган сразу объявила, что магии в местном понимании слова она научить меня не сможет: вся официальная школа завязана на энергию, черпаемую из Тени, я же не притрагивалась к ней вообще.       — Кажется, ты даже неспособна с ней взаимодействовать, — чуть удивленно прокомментировала она. — Так странно. Словно усмирили тебя, но внешне непохоже.       — Что значит «усмирили»? — тут же спросила я. — Тот маг, Йован, упоминал, что его могут усмирить, и был в ужасе.       — Отрезали от Тени, — Морриган презрительно скривилась. — Так Церковь наказывает несогласных магов.       — Они теряют способность колдовать после этого? — не самое ужасное наказание, на мой взгляд. Впрочем, если бы сейчас у меня отобрали этот золотистый свет, я бы сильно расстроилась. Может быть, для магов потеря силы равна потере себя?       — Не только. Но голову себе не забивай, есть вещи поважнее.       И вот сейчас я вспоминала ее слова, стараясь очистить мысли и отрешиться от внешних раздражителей. Получилось не сразу, но все же получилось: ветер никуда не ушел, было так же холодно, но я перестала обращать на это внимание.       Когда через полчаса пришел Зевран, я уже наловчилась разминаться и даже танцевать и при этом не терять концентрации. Впрочем, я уже разогрелась и ветер не помешал бы мне в любом случае. Эльф не стал прерывать танец, остановился чуть в стороне и стал наблюдать. Едва я закончила, ни слова не говоря протянул мне удобную палку-шест, явно недавно срубленную. Я только покачала головой, но приняла новое оружие и на всякий случай отскочила.       — Попробуй в этот раз меньше бегать и больше сражаться, — посоветовал Зевран, улыбнувшись. Я напомнила:       — Я не умею драться.       — Заодно и научишься, chica, — рассмеялся он. — Разве не в этом смысл тренировок?       — Для меня смысл — не дать себя побить, — проворчала я. — А ты пытаешься заставить меня атаковать. Это совсем разные вещи.       — Пока у тебя в любом случае не получается ни того, ни другого. И научиться атаковать не менее важно.       Я опустила шест и вздохнула.       — Зевран, это дохлый номер. Дома я пыталась научиться фехтовать, не для дела, а просто мне нравилось, как это смотрится. Меня пытались учить три разных учителя. Три! Один из них был чемпионом нашего города пару лет подряд. Конечно, их опыт с твоим не сравнить, насмерть они все-таки ни с кем не дрались и жизнь свою не защищали, но в наших условиях были одними из лучших фехтовальщиков… Все трое признали меня абсолютно безнадежной. Не могу я кого-то бить! А вдруг попаду и правда ударю?       Эльф удивленно округлил глаза:       — Мне казалось, все ради этого и затевается. Ты бьешь и попадаешь. А противник старается не дать попасть. Или я что-то упустил?       — Упустил, — мрачно согласилась я. — Некоторые моменты моего воспитания. Я не могу вот так вот взять и кому-то сделать больно, тем более другу! Ты не представляешь, как меня пытались спровоцировать мои прошлые учителя: и уговаривали, и оскорбляли, один даже бить попытался… ну не бить, отшлепать. Не могу я! Даже когда злюсь. Я все равно буду бить или воздух рядом с тобой, или прицельно твои кинжалы, или… еще что-нибудь.       Он окинул меня задумчивым взглядом и спросил:       — Поэтому ты выбрала палку? Убить кого-то не получится в любом случае?       — Да, — облегченно согласилась я. Ворон на мгновение задумался, а потом предложил:       — Тогда давай потанцуем. Считай, что танец — элемент боя. Или наоборот, как тебе удобнее.       — Тоже мне, капоэйра с оружием, — проворчала я. Но, как ни странно, дело пошло на лад. Нападать на приятеля я так и не начала, но хотя бы не бегала по всей поляне, как на предыдущих тренировках. В голове в какой-то момент даже начала звучать музыка, накладываясь на движения, — словно ритм, который задавали барабаны, нежные колокольчики и, наверно, варган. Я так удивилась этой мелодии, что пропустила удар.       — Пожалуй, хватит, — заметил Зевран, поднимая с земли и набрасывая мне на плечи плащ. Я тут же закуталась в него: ветер так и не утих, и разгоряченное тело ощущало холод куда сильнее. — Ты хорошо двигаешься, хотя скорости все-таки не хватает.       — Я могу быстрее, — улыбнулась я. — Мы танцевали разные вещи, и в разном темпе.       — Завтра попробуем быстрее, — согласился он. И напомнил: — Ты обещала показать татуировку.       Я повернулась спиной, приподняла волосы и предложила:       — Оттяни воротник сам, а то холодно раздеваться.       Эльф не стал стесняться, и через мгновение основания шеи коснулись прохладные пальцы. Следом за ними стадом побежали мурашки, а я вздрогнула и натянула плащ чуть ли не по самые уши.       — Надеюсь, успел разглядеть?       — Мерзнешь? — иронично поинтересовался он.       — Угу. Ненавижу холод.       — Тогда идем к костру. Тем более, если мы будем сильно задерживаться, наши излишне заботливые спутники могут начать спасать тебя от моего дурного влияния.       — Это ты про Алистера, что ли? — фыркнула я. — И чему это дурному, с его точки зрения, ты можешь меня научить? Женщины меня не интересуют, ругаться я и сама умею, пить тоже.       — Не только, — он приобнял меня за плечи, вынуждая остановиться. — Ты сильно сердишься на Айдана, chica?       Настроение резко испортилось. А утро так хорошо начиналось…       — Сержусь? На человека, который считает, что я бесполезный и беспомощный член общества, от которого одни только проблемы? Ну что ты, конечно, нет, я в восторге! Странно только, почему он меня до сих пор не прогнал, благо, повод есть, — я попыталась вывернуться из-под руки Ворона, но это оказалось не так легко. Мысль о поводе заставила меня помрачнеть еще сильнее: обещанные два боя прошли. Айдан вполне мог сказать, что договор себя исчерпал, я в команде не нужна.       — Он беспокоился за тебя, — мягко проговорил антиванец.       — Ага, я заметила, — буркнула я. Он улыбнулся:       — Нет, серьезно. Когда ты замерла перед этим ходячим железом, выглядело все действительно так, что от тебя сейчас мокрое место останется. Признайся, так ведь и было бы?       Передернув плечами с досады, согласилась:       — Может быть. Но вы меня вовремя позвали и я успела сбежать. Чем ругаться на меня, лучше бы чем-нибудь помог. А то беспокоится он, а моими боевыми навыками интересуешься ты.       — Надеюсь, ты не против?       — Нет! Нет, конечно… Идем лучше к костру, холодно.              Завтрак прошел в молчании. Я дулась на Айдана, он, кажется, все еще злился на меня — по крайней мере, в мою сторону даже не смотрел. Остальные, видимо, предпочитали не вмешиваться. Не подвержены общему унынию были только три члена команды: сдержанный на эмоции Стэн, равнодушная к подобным проблемам Морриган и никогда не унывающий Гарм.       Стоило выйти в дорогу, как мы заметно разделились: Кусланд снова шел впереди, на этот раз в компании Зеврана, Морриган замыкала шествие, погруженная в свои мысли, а все остальные оказались в середине. Я тащила в руках палку, которую мне принес эльф — она неплохо легла в руку, Ворон явно подбирал деревце нужной толщины, к тому же мне было жалко окрестные деревья: если вырубать мне новый шест на каждую тренировку, вокруг деревьев не останется.       Именно это я и озвучила, когда Лелиана недоуменно спросила, зачем я тащу с собой деревяшку, несмотря на явные неудобства.       — Но если у тебя есть веревка, я с радостью приму ее в дар. Привяжу шест на спину, — добавила я. Девушка рассмеялась:       — Кажется, в последнее время веревка — это все, что тебе нужно.       Я улыбнулась:       — Нет, веревка — это все, чего у меня нет. Другие нужные вещи при мне, — я сунула руку в сумку, достала конфету и немного демонстративно засунула в рот. Шоколад горчил, но это не имело значения: во-первых, я прекрасно помнила про дареного коня, во-вторых, когда мы договаривались, я вообще рассчитывала на карамельки в лучшем случае. Ну в самом деле, если вспомнить наши средние века — откуда бы взяться шоколаду в деревне?       Сладкое, как и всегда, чуть подняло настроение, и мир перестал казаться таким мрачным. Из низины, в которой располагался Редклиф, мы вышли еще вчера, но снега больше так и не увидели. Оттепель ли пришла или весна — главное, что солнце светило, птицы пели, воздух становился теплее, в общем, жизнь потихоньку налаживалась. Тропинка, по которой мы шли, то выходила прямо к берегу озера, то ныряла в негустой лесок, довольно лысый по зимней поре. Только попадающиеся местами сосны скрашивали бело-серо-коричневые обочины, даря аромат хвои и свежести.       Лелиана протянула мне кусок веревки с метр длиной. То, что нужно!       Пока я привязывала свое грозное оружие на манер тубуса за спину, Алистер удовлетворял свое любопытство:       — А за что тебя посадили в клетку?       — Я сам себя посадил. Слабоумие — коварный враг, как тебе, надеюсь, известно, — ответил мужчина, и мне показалось, что в его глазах мелькнуло сожаление. Я решила воспользоваться разговорчивым настроением Стэна:       — А что все-таки случилось?       — Я недооценил противника, — спокойно отозвался Стэн. Я фыркнула:       — Страшный грех, за такое и правда надо в клетку сажать.       — Я недооценил противника, и из-за этого погибли мои братья по Бересааду, — уточнил кунари. Я смутилась:       — Извини, я не хотела тебя обидеть.       — Я знаю, — кивнул он.       — А что такое Бересаад?       — О, Алиена выяснила все про эльфов и взялась за кунари? — усмехнулся Алистер. Я только отмахнулась, а Стэн и вовсе не обратил внимания.       — Это… организация. Авангард кунари. Воины, которые выполняют различные задания: добывают информацию, заключают договора, воюют.       — Вроде шпионов?       — Нет, — отрезал Стэн. — Воины Бересаада не таятся. Если они едут за информацией, то не скрывают этого.       — Как ты?       — Да. Как я.       — А шпионы у вас есть? Или все кунари такие честные и прямолинейные? — тут же полюбопытствовала я. Стэн с некоторым сомнением ответил:       — Да. Пожалуй, можно назвать их шпионами. Бен-Хазрат — это и священники, и шпионы, и много кто еще.       — А ничего страшного, что ты вот так рассказываешь всякие секреты вашего народа? — удивилась я. Стэн едва заметно усмехнулся:       — Большинство чужаков считают, что только в тайнах есть прок. Существование Бен-Хазрат не тайна. Даже некоторые ее члены — не тайна.       — А можно задать нескромный вопрос?       — Да, — если моя просьба и удивила мужчину, то вида он не подал.       — А правда, что у кунари есть рога?       — Правда. Но не у всех.       — Это я вижу, — я с улыбкой покосилась на его дреды. — А почему ты решил стать воином?       — Я не решал, — кунари пожал плечами. — Тамассран решили, что мой путь — путь воина.       — А кто такие тамассран?       Стэн нахмурился, подбирая слова.       — На вашем языке их зовут «те, кто говорят». Они воспитывают детей, говорят с чужаками и пленниками, дают нам имя и место в обществе. Тамассран с детства видит каждого ребенка и знает, какому пути он принадлежит.       — И что, никто не отказывается? — удивилась я. — А если кто-то хочет рисовать картины, а его определят в кухарки?       — Если ты хорошо рисуешь картины, тебя не отправят готовить.       — А если кухарок не хватает, а картин и так с избытком?       — Какая разница? Из художницы не выйдет кухарка. Это пустая трата ресурсов.       Я нахмурилась. Пока что логика кунари казалась непрошибамой, но какой-то червячок сомнений все же грыз меня. Я предприняла последнюю попытку:       — А если ты не очень хорошо рисуешь, но душа просит? Что же, отказываться от мечты?       — Нужно заниматься тем, к чему пригоден. У каждого свой путь.       — А… — я хотела снова возразить, но Стэн не дал:       — Ты рисуешь. Ты знаешь, что делаешь это плохо. Ты бы хотела стать художником?       — Ну… Нет, — смущенно согласилась я. — Какой из меня художник… так, попортить бумагу на досуге.       — Кухарка тоже может портить бумагу, если ей того хочется. Но она не станет от этого художницей.       — Я поняла. А тамассран никогда не ошибаются? Бывает же, что до определенного момента склонность не проявляется. Или что человек талантлив во всем?       — Птица не желает плавать под водой, — Стэн вздохнул. — Кролик не охотится на мышей. Каждый знает, для чего он рожден. Ребенок может не знать, в нем еще не хватает мудрости. Но тамассран не ошибаются.       Я промолчала. Могла бы я сказать и про пингвинов, которые как бы птицы, но плавают прекрасно. И про то, что у некоторых домашних кроликов настолько мерзкий характер, что они вполне могут охотиться на собственных хозяев. Но не стала, тем более мне в голову пришла более близкая к теме ассоциация, чем птицы и кролики.       — Ваша философия чем-то напоминает кодекс бусидо. Правда, он только для воинов, для самураев, но в остальном похоже. Путь воина.       — Расскажи, — попросил кунари. В глубине его глаз притаилось любопытство, и я уже пожалела о своем длинном языке. О самураях я знала очень мало.       — Честно говоря, я знаю немного. Это из восточной культуры, а мы больше изучали западную. Точных постулатов кодекса я тебе не назову, но самураи были очень храбрыми, преданными и не боялись смерти. Они считали, что если твоя смерть может быть полезней, чем твоя жизнь, то ты должен умереть не задумываясь. Они никогда не лгали. Постоянные напоминания о том, что смерть всегда рядом, позволяли им глубже ценить мир вокруг. Когда знаешь, что можешь умереть вот прямо сейчас, дышится как-то особенно сладко, — я отвела глаза, вспомнив свою смерть. После этого воздух и впрямь стал слаще, а небо синее. Хотя, возможно, причиной тому было отсутствие автомобильной гари в воздухе. — Что еще… они были очень упорными, добивались поставленной цели любой ценой. С презрением относились к богатствам. И всегда следовали пути воина. Самурай, который взял в руки мотыгу, — невозможное зрелище. Настолько же, как самурай, который предал своего сюзерена, или солгавший самурай.       — Похоже, — после нескольких секунд размышлений неуверенно согласился Стэн. А потом спросил: — Самурая возле картины тоже сложно представить?       — Нет, — я засмеялась. — Как раз наоборот. Из-за постоянной близости смерти они ярче воспринимали жизнь и поэтому писали картины, стихи, ну и вообще занимались искусством. Я поняла твой пример, спасибо.       Он кивнул, и на некоторое время повисло молчание. Я мысленно прокрутила разговор к началу, вспоминая, с чего мы вообще заговорили на эту тему, и задала новый вопрос.       — Стэн, а что ты такое совершил, что сам посадил себя в клетку?       — Ты ребенок. Я не уверен, что стоит тебе рассказывать.       Я нахмурилась. Поначалу Стэн меня и правда пугал — просто потому, что он большой, сильный, и совершенно непонятно, что может взбрести ему в голову. Я не думала, что он в самом деле может причинить мне вред, но инстинкты просто вопили об опасности. Тем не менее, со временем это чувство притупилось, а вчера я даже рискнула довериться — и не прогадала. Инстинкты задумчиво меняли мнение: большой, опасный, но вроде бы мы на одной стороне.       — Ты кого-то убил? — решила я прояснить ситуацию.       — Да.       Я прислушалась к себе. Ответ меня не удивил, я чего-то такого и ожидала. Возможно даже с кровавыми подробностями. Поэтому попросила:       — Все равно расскажи. Я не буду бояться.       Он пожал плечами:       — Хорошо. Как я уже сказал, мы приехали в Ферелден всемером. Мы должны были узнать, что такое Мор, и доложить Аришоку. Но не видели ничего угрожающего. Ничего такого, что искали. Пока не разбили лагерь на озере Каленхад, — Стэн замолчал, видимо, вспоминая события в том лагере. — Они нахлынули отовсюду. На земле, в воздухе — везде были порождения тьмы. Слишком поздно я сразил последнюю тварь. Она успела ударить первой.       — Но ведь ты выжил? Почему ты решил, что остальные погибли? — спросила я.       — Мне сказали, что никто не уцелел, — Стэн пожал плечами. — Не знаю, сколько я лежал на поле боя среди трупов. Не знаю, как крестьяне меня нашли. Знаю только, что когда я проснулся, моих братьев рядом не было. И меча не было тоже.       — И… что ты сделал?       — Я начал его искать. А когда не нашел, спросил своих спасителей, что с ним стало.       — С мечом? Не с братьями? — внезапно я отвернулась, чтобы не смотреть на Стэна, когда он ответит. Он оправдал мои ожидания, проигнорировав вопрос:       — Я убил крестьян голыми руками, — он замолчал. Я ничего не спрашивала, Лелиана смотрела себе под ноги, Алистер куда-то в сторону. Не дождавшись реакции, Стэн продолжил: — Я знал, что меча у них нет. Им ни к чему было врать. Это было от отчаяния. Я потерял рассудок и всех убил.       — Этот меч был так важен? — тихо спросила Лелиана.       — Тот меч был сделан под мою и только мою руку. Он был при мне с того дня, когда меня приняли в Бересаад. Я должен был умереть, но не потерять его, — кунари снова замолчал. Потом нехотя продолжил: — Даже если бы я прошел один и безоружный через Ферелден и Империю Тевинтер и отчитался перед Аришоком, меня бы казнили на глазах у всего антаама. Меня бы сочли бездушным. Дезертиром. Воин не может расстаться с мечом, покуда дышит.       — Мы ведь идем как раз вдоль озера, — неуверенно сказала я. — Может, пройдем мимо вашего лагеря… И ты сумеешь его отыскать?       — Если бы я знал, где искать, он бы уже был у меня, — отрезал кунари.       — И что, ты не собираешься ничего предпринимать?       — А что ты предлагаешь? — хмуро спросил он. — Он может быть где угодно.       — Ты же сказал, что меч — душа воина, — сварливо отозвалась я. — В легендах моей родины некоторые за своей душой даже в царство мертвых спускались, а ты собираешься опускать руки перед банальными мародерами? Если меч никто не брал, то он так и лежит на месте боя, надо только его найти. А если брал, то не верю, что не осталось ни одного свидетеля! Мародеры должны знать, кто где нашел товар. Скупщики краденого опять же. Уж слухи точно должны ходить, сомневаюсь, что в Ферелдене под каждым кустом кунарийские мечи валяются. Надо просто поспрашивать.       Стэн некоторое время шел молча, но в конце концов все же ответил:       — Может быть, это лишь слова утешения, но… все равно спасибо.       Я не успела ответить: тропинка в очередной раз вильнула в сторону леса, из кустов откуда-то впереди выскочил мабари, и теперь прыгал возле Айдана. Мы подошли поближе, и тогда я услышала низкое, басовитое рычание, пропитанное угрозой.       — Что случилось? — напряженно спросил Алистер. Айдан присел и почесал Гарма, чтобы тот угомонился, и спокойно ответил:       — Видимо, впереди засада. Думаю, обходить нет смысла, проще разобраться с ней. Заодно и дорогу освободим.       — А тебе не кажется… — неуверенно начал воин. — У меня вот чувство такое… аж свербит.       — Может, пришла пора помыться? — с иронией отозвался Кусланд, но тут же посерьезнел: — Мне тоже кажется, что там порождения тьмы. Хотя я и не чувствую их так, как ты. — Мужчина вздохнул: — Жаль, что у нас нет разведки, отправлять Гарма бессмысленно, полный отчет о противнике он дать не сможет.       — Ответа ждать от псины бестолковой не самая разумная идея, — презрительно усмехнулась Морриган. Пес жалобно заскулил. — Но коль тебе разведчик нужен, я посмотрю, что там творится.       — Думаешь, гигантского паука не заметят? — ревниво поинтересовалась Лелиана.       — Думаю, тебе бы стоило побольше заниматься столь полезным делом — думать, — отрезала ведьма. А потом внезапно разлетелась на целый рой каких-то мелких насекомых. Я чуть вздрогнула, но рой устремился в ту сторону, откуда пришел мабари.       Ждали мы недолго: и десяти минут не прошло, как вокруг нас снова зароились насекомые, через мгновение сложившиеся в черноволосую колдунью.       — Вы правы были, там порожденья мора ждут, но их немного. Четыре лучника, два мага да воин, видно, командир. Поляна между нами, на том ее краю забор. Враги сидят с той стороны.       Айдан кивнул:       — Спасибо. Обойти поляну можно?       — Обойти совсем несложно, мы сможем взять сейчас правее… Но если ты хотел подкрасться, то нет — вокруг поляны валуны.       — В таком случае, пойдем напролом, — Страж пожал плечами. — Их немного.       Он скользнул по мне взглядом, явно хотел что-то сказать, но все-таки промолчал. Я помялась, но в итоге решилась:       — Перед поляной притормозите… Я на вас щиты повешу. В спокойной обстановке.       Кусланд кивнул и пошел первым по тропинке. Я, на всякий случай, заранее обратилась к своей силе, оглядывая мир сквозь золотистый туман.              Они хорошо подготовились. Вся поляна была просто усыпана ловушками, прикрытыми поверх высохшим дерном и подгнившими листьями, и, если бы не мои щиты и наблюдательность Зеврана, кто-нибудь точно пострадал бы еще до столкновения с противником. Но нам повезло: первый капкан наткнулся на щит, окружающий Стэна, а дальше Зевран подсказывал, куда наступать не стоит. Под стрелами это было не очень-то удобно, так что мои щиты пару раз еще удачно сработали. Но затем Стэн с Алистером снесли вражеского командира как тараном, и бой быстро переместился в безопасную зону: вокруг порождений тьмы ловушек не было — видимо, они боялись вляпаться сами.       Я благоразумно решила не бегать по полю боя, осталась в компании девушек, тоже не пожелавших собирать ловушки, и поддерживала щиты. Лелиана пыталась стрелять, но наши друзья регулярно перекрывали ей линию обстрела, и она напряженно вглядывалась, наложив стрелу на тетиву. Морриган не страдала подобными проблемами: ее заклинания прекрасно находили цель, благо не обладали прямолинейными траекториями.       Мы так увлеклись происходящим, что прохлопали опасность для нас самих. На щиты, висящие в нашем женском углу, я особенно внимания не обращала: ведьма, не доверяя недоучке, заботилась о своей защите сама, лучница предпочла на всякий случай встать за дерево, а про себя я просто забыла. Так что, когда Айдан в какой-то момент повернулся в нашу сторону и вдруг изменился в лице, щит оставался только на колдунье, да и тот больше защищал от чар, нежели мечей. Я не стала выспрашивать, что так напугало Стража, просто бросилась на землю как подкошенная, в падении сбрасывая со спины шест, чтобы не ушибить о него спину.       Упала я вовремя: там, где только что была моя пустая голова, просвистел иззубренный меч. На излете он, кажется, все-таки зацепил меня, но разбираться времени не было. Я тут же схватила свое грозное оружие, удачно упавшее рядом, перекатилась и вскочила на ноги. Одно короткое движение — и вокруг меня засветился щит. Гарлок, подкравшийся к нам, что-то пробормотал, махнул в мою сторону мечом еще раз, но тут же получил стрелу в плечо и повернулся к Лелиане. Вскинуть руку еще раз, чтобы повесить защиту и на нее, я не успевала, так что просто ударила его палкой под колено. Урод споткнулся, шест сломался, и тут порождение тьмы догнала темная волна от Морриган, и он замер на месте, а следом в глаз вошла еще одна стрела.       Я бросила быстрый взгляд вокруг: больше противников с нашей стороны не было. Мужчины добивали последнего живого врага. Им оказался маг, так что я обновила щиты на всякий случай. Как только они закончили, я двинулась было через поляну, но меня остановил окрик Зеврана:       — Chica, у тебя много лишних ног?       Я замерла на полушаге с поднятой ногой и глянула вниз. Среди прошлогодней листвы гостеприимно скалился капкан. Я осторожно отступила назад и неуверенно откликнулась:       — На мне же щит.       — Лучше постой там, я покажу тебе, как их разряжать, — предложил он. Я с готовностью села где стояла, дожидаясь, пока Зевран пройдется по поляне, снимая остальные ловушки. Айдан, как выяснилось, тоже разбирался в установке и разминировании местных высоких технологий, так что саперов у нас оказалось двое.       На каждом шагу Страж прихрамывал, причем это становилось все заметнее от ловушки к ловушке. И не только мне — специалисты столкнулись возле одного капкана, и Зевран поинтересовался:       — Может, лучше присядешь? Нам сегодня еще идти.       Айдан скривился и мотнул головой. Эльф что-то тихо спросил, потом махнул рукой и отправился к основной группе. Я уж хотела возмутиться таким вопиющим пренебрежением к собственным обещаниям, но тут Страж направился в мою сторону, и я прикусила язык. «Вот зараза, сдал меня», недовольно глянула я в спину Зеврану и приготовилась к новому скандалу.       Но мужчина молча присел рядом и уставился на ловушку. Несколько минут мы молча сидели рядом, наконец я не выдержала:       — Все в порядке? — тут мне бросилась в глаза нога, на которую он прихрамывал, и я обеспокоенно добавила: — У тебя кровь идет.       — У тебя тоже, — негромко отозвался он и поднял глаза. Я с недоумением себя осмотрела: ни капли крови. Тогда Айдан протянул руку и коснулся моей шеи, пальцы и впрямь окрасились красным, но не настолько, чтобы называть это «идет». Я поморщилась:       — Всего-то царапина.       Он вздохнул.       — Айдан, только не надо опять про опасности, — нахмурилась я. — В конце концов, сейчас ты хромаешь, а не я. И тебя надо бы перевязать, пока…       — Надо, — согласился он, перебивая меня. — Давай закончим с последней ловушкой и пойдем.       Я с подозрением уставилась на Стража. Какой-то он тихий. Что это, скандала все-таки не будет? Айдан поймал мой взгляд, как-то устало улыбнулся и кивнул на капкан:       — Смотри, их несложно разряжать.       — Ткнуть палкой в центр? — предложила я. Он негромко рассмеялся: — Можно и так, но правильнее…