Не попробуешь - не узнаешь

      Вечер снова застал нас в пути. После сражения с доспехами Айдан решительно заявил, что демон долго ждать не может, а нам нужно минимум трое суток на дорогу туда-обратно, и то — если не будет никаких задержек. Так что бесцельно сидеть в замке не стоит, а если кто-то считает, что устал, то может подождать здесь. На этих словах Айдан выразительно покосился на меня. На какой-то миг мне даже захотелось остаться, но наваждение быстро прошло — целая башня магов! А я буду сидеть здесь! Ни за что!       — Сам ты отдохнуть тоже не хочешь? — недовольно поинтересовался Алистер.       — На ходу отдохнем, ногами шевелить — не мечом работать, — отрезал Кусланд.       Больше возражать никто не стал, так что мы собрались за каких-то десять минут и вскоре уже снова были на тракте. Айдан бодро шагал впереди, сам себя определив в разведчики, хотя раньше эту функцию прекрасно исполнял Гарм. Но на этот раз Страж решил пройтись в одиночестве, а мабари радостно носился вокруг. Мы шли шагах в двадцати сзади. И я откровенно не понимала, что он там такого разведает за эти двадцать шагов.       Поначалу разговор не клеился: все устали. Ночной бой, затем мертвецы в замке, зачарованные стражники… Бодрее всех выглядели Морриган и Стэн: ведьма рассчитывала свои силы несравнимо лучше меня, а огромному кунари, идущему путем воина, сегодняшние стычки, видимо, не показались слишком утомительными.       Я была рада вырваться из замка: внутри очень угнетала атмосфера. Кучи трупов, горе матери, умирающий эрл, а, самое главное, демон в теле ребенка — такие эмоции доконают и не самого чувствительного человека, а я, как на грех, всегда отличалась впечатлительностью. Даже стихи в первом детстве писала. Но воодушевление от свежего воздуха быстро сменилось усталостью, и теперь я еле шевелила ногами. Снова включились упрямство и гордость, не позволяющие просить помощи или остановки. Так что вечера я ждала как благословения Создателя.       Впрочем, через некоторые время у нашей команды, за исключением меня, пожалуй, открылось второе дыхание: они чуть прибавили шаг, сокращая дистанцию с нашим «разведчиком», и разговорились. Впрочем, первый вопрос остался за мной:       — Лел, так где ты научилась стрелять? Ты так и не рассказала.       — Я… была бардом, — созналась она. Зевран хмыкнул со знанием дела, Алистер кинул подозрительный взгляд, а я с недоумением поинтересовалась:       — И что? Ты, конечно, прекрасно поешь, но связи со стрельбой я пока не улавливаю.       — Алиена, орлесианские барды — не только музыканты, — она чуть помялась. — Они шпионы, часто — убийцы. Моя наставница тренировала меня в разных искусствах, и не все из них касались музыки.       — Тогда зачем ты подалась в церковь? — удивилась я. Она помолчала и тихо ответила:       — Я поссорилась с Маржолайн и… Нет. Не хочу об этом вспоминать.       — А ты? — я повернулась на ходу к Алистеру. Он ответил недоуменным взглядом:       — Я бардом не был. Да и стреляю так себе.       — Нет, я имею в виду, зачем ты стал храмовником? Я помню, что тебя отдали в монастырь, но почему именно храмовник?       — Не то чтобы у меня был выбор, — пробормотал мужчина. Затем пояснил: — Для монаха я не больно-то набожен. То есть я верю в Создателя и все такое, но целыми днями молиться — да я с ума сойду! Эрл Эамон или, может быть, Преподобная Мать это быстро поняли, вот и пристроили меня в храмовники.       — А зачем они вообще нужны? Церковь с кем-то воюет?       — Храмовники охраняют магов, — едва заметно нахмурился Алистер. Кажется, он собрался защищаться от нападок, хотя причин я не заметила. Морриган шла довольно далеко позади нас и — я оглянулась — о чем-то глубоко задумалась, так что вряд ли попыталась бы задеть бывшего храмовника.       Зевран рассмеялся:       — Договаривай уж, наш почти святой воин! Храмовники не только охраняют магов, chica. Заодно они зорко следят, чтобы все птенчики сидели в курятнике, а тех, кто вылетает…       Договаривать эльф не стал, но я и так поняла. Посмотрела укоризненно на Алистера, а затем отвела глаза и вздохнула:       — Хорошо, что я не маг. Всю жизнь просидеть в одном доме… Как принцесса в башне. И целый орден драконов в охране. Так себе сказка…       — Это и не сказка, это жизнь, — буркнул мужчина. Я скосила на него глаза, пытаясь на глаз определить, убивал ли он несчастных людей, повинных только в том, что жить в тюрьме они не хотят. Он поймал этот взгляд и так же мрачно ответил: — Я не доучился и храмовником не стал.       Я покивала, но не ответила. Неожиданно за него вступилась Лелиана:       — Аль, не все маги спокойные, выдержанные люди. В Тени живут демоны, которые были бы рады оказаться в реальном мире, и маги к ним ближе всех. Ты видела Коннора — один ребенок, а сколько бед натворил? А некоторые маги — просто преступники, они и без демонов опасны.       — Но ловят-то всех, как я понимаю, — тихо ответила я. — И преступников, и одержимых, и тех, кто просто не хочет всю жизнь просидеть в четырех стенах, — я помолчала, а потом закончила с напускной бодростью: — Впрочем, о чем говорить, все равно ничего не поменяешь. Зевран, а твоя татуировка что-нибудь означает?       — Только то, что мне нравится линии моих скул, — он усмехнулся и провел пальцем вдоль рисунка. — Я же не долиец.       — Долиец? Что это значит?       — Так называют эльфов…       — О! — перебила я. — Расскажите мне об эльфах!       — И что именно ты хочешь знать? — с иронией уточнил их представитель. Я невольно задержалась взглядом на его ушах, а затем рассмеялась:       — Все. Вот Морриган упоминала эльфах из Арлатана, например. Сейчас ты называешь их долийцами. Почему так?       — Арлатан — это древнее эльфийское государство, и сейчас его уже давно нет, — ответила мне Лелиана. — Говорят, он был прекрасен. Летающие города, прекрасные белые дворцы, огромные деревья. Эльфы были бессмертными, а мудрость их не знала границ. Миром правили эльфийские боги.       — И что с ними случилось? — я слушала почти зачарованно. Такими эльфы мне и казались после сказок моей родины: что-то между кельтскими сидами и толкиновскими квенди, величественные и прекрасные. Лелиана печально вздохнула:       — Потом пришли люди, смертные и суетливые. И их смертность оказалась… заразной. Эльфы начали умирать. А потом тевинтерцы начали свой завоевательный поход, и начали они его как раз с Арлатана. Город пал, а оставшиеся эльфы попали в рабство.       — Рабство? — ужаснулась я. Мне привиделась стройная эльфийка, Лютиэн или Галадриэль, и рядом с ней суровый мужик с хлыстом, словно сошедший с иллюстраций Древнего Рима и Колизея. Как можно было так поступить с прекрасными созданиями?       — В Тевинтере всегда процветало рабство, — вздохнула девушка. И продолжила рассказ: — Через несколько веков власть Империума разрослась на весь Тедас, нравы среди знати развратились, тогда процветал культ Древних богов.       — Это те драконы, из-за которых магистры отправились в Тень, устроив массовое жертвоприношение? — припомнила я ее прошлый рассказ. Лучница кивнула:       — Да. После этого начался Первый Мор, и долгие годы никто не мог остановить его, пока не образовался орден серых Стражей. А после победы над архидемоном Создатель заговорил с пророчицей нашей, Андрасте, и она решилась принести Песнь Света на земли империи.       — И ее стали слушать? — со скепсисом уточнила я. Зевран рассмеялся:       — Андрасте, или, что вероятнее, ее муж, Маферат, были не такими уж идиотами, chica. Пророчица несла слово Создателя, а Маферат подкреплял его своей армией, не самой маленькой, к слову.       — Ну да, добрым словом и пистолетом можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом, — хмыкнула я. И пояснила: — Пистолет — это оружие такое.       Убийца рассмеялся, а Алистер заинтересованно уточнил:       — Это сказал кто-то ваших военачальников?       — Вроде того, — я рассмеялась. — Аль Капоне был одним из самых известных гангстеров. Разбойником.       Алистер едва заметно надулся и пробормотал:       — Ну, подход, по крайней мере, верный.       Я тихонько хихикнула, а потом снова повернулась к Лелиане:       — История религии тоже очень интересный предмет, но мы, кажется, начинали с эльфов?       — В мире все взаимосвязано, — она улыбнулась в ответ. — Одним из самых близких сподвижников и друзей Андрасте был эльф Шартан. Он родился рабом, но всегда мечтал о своем, эльфийском, государстве… «По слову Шартана Небо почернело от стрел. По слову Владычицы десять тысяч мечей Со звоном вышли из ножен. Ликующий гимн взлетел Над полями Валариан: Те, кто были рабами, отныне свободны», — пропела девушка.       — Это из Песни Света? — нахмурился несостоявшийся храмовник. — Я не помню там таких строк.       — Это из Песни Шартана, — Лелиана слегка смутилась. — После похода на Долы эту часть Песни Света сочли еретической и вычеркнули отовсюду.       — Но барды всегда знают немного больше, чем положено? — подколол Зевран, и лучница рассмеялась:       — Информация — настоящее оружие барда.       Я нахмурилась и дернула ее за руку:       — До ереси и походов на Долы ты пока не дошла. Расскажи по порядку.       — Как ты, думаю, поняла, Шартан присоединился к Андрасте в ее походе против Империума, а вместе с ним и многие эльфы-рабы, мечтающие о свободе. За это им отдали Долы, ставшие вторым эльфийским государством.       — И Шартан стал королем? — мне хотелось, чтобы хоть у кого-то все было хорошо, но меня разочаровали:       — Когда Андрасте предали и сожгли на костре, Шартан был с ней до конца. Пытался освободить ее даже тогда, когда огонь загорелся, за что и поплатился: его расстреляли тевинтерские стражники. Но благодаря ему, многие эльфы сумели обрести новый дом, — голос девушки был печален, не отражая ни надежд эльфов, ни благодарности. — Дорога из Тевинтера в Долы была долгой и трудной, но все же многие сумели дойти. Они основали город Халамширал, свою новую столицу.       — Судя по твоему голосу, ничем хорошим это не кончилось? — у меня вырвался тяжелый вздох. Дома я любила читать старые мифы и легенды, фентезийные истории, сказки. Но, как верно заметил Алистер, это не сказка. Несмотря на наличие магии и эльфов, жизнь тут была суровой.       — Эльфы еще помнили времена Арлатана и своих старых богов. К тому же были сильно обижены на своих бывших хозяев из Тевинтера, и новая империя, Орлейская, что начала формироваться на освобожденных землях, доверия у них тоже не вызывала. Так что, когда начался Второй Мор, эльфы не стали помогать никому. Закрылись ото всех… Когда соседний с ними город, Монтсиммар, вырезали порождения тьмы, эльфийское войско просто стояло на границе. Эльфы смотрели, но не сделали попытки вмешаться.       — Это они зря, — пробормотал Алистер. — Разве не должны соседи помогать друг другу?       — Полагаешь, им кто-то помог во времена рабства, или их Долгого пути? — хмыкнул убийца.       — Их можно понять, — я согласилась с обоими. — Но все равно зря не помогли. Людей ведь больше, с ними выгоднее дружить.       — Не уверена, что это помогло бы. Наша Церковь не одобряет другие верования, а эльфы не хотели отказываться от своих старых богов.       — Прям как наша, — буркнула я. — Дай угадаю, затеяли крестовый поход против еретиков?       — Священный, — поправила меня девушка. — Это называется Священный поход на Долы. Дело не только в еретиках. Люди не смогли простить равнодушия во время Мора. Из-за постоянных приграничных стычек эльфы не выдержали и отправились войной на Орлей, даже сумели захватить Вал Руайо… это столица. После этого Церковь и объявила Священный поход.       — И эльфы проиграли, — уныло закончила я. — Вечно мы массой давим, как тараканы.       — Тебе жалко эльфов?       — Угу. Может, в Тедасе эльфы и не такие, как в наших сказках, но я все равно не могу отделаться от ощущения чуда, которое поломали люди. Как прекрасный цветок, растоптанный сапогом. Хотя, — я скосила глаза на Зеврана, — иногда могу.       — Ты разбиваешь мне сердце, chica, — хмыкнул он в ответ, но я не стала отвечать, задала новый вопрос:       — В Долах кто-то выжил?       — Конечно, — Лелиана улыбнулась. — Далеко не все эльфы были воинами. Те, кто согласился отринуть старые обычаи и перейти в Церковь, теперь живут в городах людей, в эльфинажах.       — Та еще помойка, — заметил убийца. — Зато все вместе, с остатками тех традиций, которые еще не отобрала Церковь.       — А ты из эльфинажа? — полюбопытствовала я. Он рассмеялся:       — Нет, и никогда не был. Я из Воронов, chica, это куда интереснее.       Я фыркнула:       — Конечно, что может быть интереснее убийств? — и снова переключилась на барда: — А что с остальными эльфами? Которые не захотели переходить под руку Церкви?       — Они ушли. Кочуют по всему миру, по уединенным уголкам. Они стали называть себя долийцами, в память о Долах.       — Мечтают вернуть себе прежние земли, хранят остатки памяти об остатках традиций Арлатана, и усиленно поклоняются старым богам, не помня и половины легенд о них, — вставил Зевран.       — Ты не любишь долийцев? — Алистер удивленно вскинул брови. — Я думал, ты у них родился.       — Люблю? Неверное слово, друг мой, — рассмеялся эльф. — В целом, мне все равно, есть они или нет, но не вижу смысла так цепляться за прошлое. Впрочем, моя мать была из них.       — А как ты оказался в человеческом городе? — мне стало любопытно, но убийца только рассмеялся и щелкнул по носу.       — Самым простым путем, который приводит к детству в борделе. Я ведь говорил, меня воспитали шлюхи.       — Я думала, ты пошутил, — растерялась я. Он снова рассмеялся:       — Ничуть. И многому у них научился, — Зевран приобнял лучницу за плечи. — Хочешь, напомню тебе, какова жизнь за пределами церкви, дорогая?       Лелиана резко сбросила руку с плеча:       — Ты!.. Какая невоспитанность!       И резко ушла вперед, догоняя Айдана. Алистер проводил ее взглядом и вдруг хмыкнул:       — На твоем месте я бы задумался, все ли части тела тебе так уж нужны, Зевран.       Мы оба посмотрели вперед. Лучница уже вышагивала рядом со Стражем, и они о чем-то негромко разговаривали, чуть склонив головы друг к другу. Выглядело это неожиданно интимно.       — Ты как, Аль, не устала? — поинтересовался Алистер. Я прислушалась к себе и соврала:       — Нет, все в порядке.       На самом деле, устала, конечно, и соблазн снова прокатиться на гостеприимной почти-королевской шее был большой, но… Но я не хотела, чтобы меня в следующий раз оставили где-нибудь под предлогом моей неподготовленности к походам. К тому же Алистер скорее всего устал не меньше.       Пару минут мы шли молча. Я успела заскучать и начала придумывать, что бы еще такого спросить, но Зевран меня опередил:       — А твои татуировки? Что-то означают?       — Нет, — я пожала плечами, и мысленно представила рисунок: три кленовых листочка, улетающие вдаль, и птица. — Вернее, целый образ — осенние листья высыхают и улетают вдаль вместе с ветром, чтобы стать свободными птицами. Как метафора того, что любые мелочи, пустые проблемы и даже увядание все равно ведут к свободе и свету. Но это объяснение я придумала уже потом, после того как нанесла краску. А сначала был только рисунок, как-то сам придумался. А у вас тоже бывают татуировки со смыслом?       — Тоже?       — Ну, у нас это чуть ли не первый вопрос к любому рисунку — что означает тату. Одно время, очень давно, все рисунки были ритуальными и имели тайное значение для посвященных. Потом те старые религии свое отжили, смыслы забылись. Татуировки стали делать преступникам, как клейма. Потом и сами преступники в тюрьмах набивали друг другу. Там тоже есть какой-то смысл, но я не вникала. У меня был знакомый мастер, если бы мне пришло в голову рисовать на себе что-то не то, он бы мне рассказал. А сейчас это просто стало модным. Кресты, иероглифы, розочки, звериные морды. Вроде бы у этой всей красоты тоже есть значения, но я и ими не интересовалась. Я вообще не планировала их делать.       — Но все же решилась? — улыбнулся эльф. Я снова пожала плечами:       — Она придумалась как-то сама. Все крутилась в голове, и никак не получалось ее забыть. Вот и… Ну ладно, это неинтересно. Расскажи про свои. Или у тебя только на лице?       — Не только, — он усмехнулся. — Некоторые рисунки у нас… гильдийные, и про них я рассказывать не хочу. А остальные просто подчеркивают линии тела.       — И таких большинство? — подколола я. — А что за гильдийные? Рисуешь звездочки на ноге за каждое убийство?       Зевран расхохотался.       — Почти… А почему на ноге?       — А где еще самому себе колоть? — улыбнулась я. — Или на ноге, или на животе, в других местах неудобно. Но на животе больнее.       — А это больно? — удивился Алистер. — Хотя, я слышал, их делают иглами. Вкалывают под кожу чернила. Неужели правда?       — Правда, — убийца все еще улыбался. Я согласно кивнула. Страж недоуменно спросил:       — Но зачем? Я еще понимаю долийцев… У них это религиозный процесс. Но терпеть ради красоты?       — Скажешь тоже, терпеть, — я захихикала. — Не так это и больно, как кошка царапает. И вообще, красота требует жертв. А что за религиозные татуировки у долийцев?       — Называются «валасин», — Алистер нахмурился, вспоминая. — Кажется. Нам рассказывали долийцы, когда мы к ним заезжали.       — Валласлин, — поправил Зевран.       — Ну да, — кивнул Страж. — Только эти узоры делают кровью. Они вроде посвящения эльфийским богам.       Я задумчиво покивала головой в ответ, не зная, что на это ответить. Наконец спросила:       — А больше никто так не делает?       — Валласлин только у долийцев, chica, — хмыкнул эльф. — Ты не увидишь его даже в эльфинаже. Но ритуальные татуировки и клейма есть и у гномов, и у кое-кого из людей. Кажется, и у кунари, но это я не поручусь. Мне не доводилось… знакомиться с ними.       «Убивать их», расшифровала я и усмехнулась.       — А ты умеешь набивать татуировки или так, разговор поддерживаешь?       — Я знаю технологию, — чуть уклончиво ответил убийца. Я фыркнула:       — Технологию я тоже знаю, в общих чертах. Но толку-то от этого, если опыта нет?       — А тебе это зачем? — удивился Алистер.       — Перед тем, как попасть сюда, я начала делать новую татуировку, — пояснила я. — Знаешь, где одна, там и вторая… Но она должна была быть большой, так что мастер разбил работу на несколько этапов. Мы успели завершить только первый, то есть от рисунка есть хорошо если четверть. Я бы хотела его закончить. Зевран, а если ты сам не умеешь, может, знаешь хорошего художника?       — Знать-то знаю, chica, но он в Антиве. А мне туда сейчас дороги нет. По крайней мере, пока.       Я вздохнула:       — Жаль. С другой стороны, пока я по лесам таскаюсь, ее и не стоит, наверно, делать.       — А что у тебя за татуировка? — полюбопытствовал воин.       — Она на спине. Должны были быть крылья, но мы успели набить только несколько перышек.       — Покажешь? — улыбнулся Ворон.       — На привале покажу. На ходу куртку снимать неохота.       — Ты еще и раздеваться будешь? — возмутился Алистер. Я удивилась:       — Вот уж не думала, что кого-то из присутствующих можно заподозрить в интересе к десятилетнему ребенку! К тому же перья почти на шее, так что я не сниму ничего такого, о чем постеснялась бы рассказать маме, — я фыркнула. — А если бы и разделась, что у меня, интересно, нового есть по сравнению с местными женщинами? Третья грудь не растет.       Алистер покраснел, а убийца рассмеялся:       — У тебя пока и первых двух не растет. Но я думаю, наш бравый храмовник не видел и этого. Экое у вас ханжеское воспитание в Ферелдене! Или это церковное?       Я не дала мужчине ответить, переводя тему:       — Обсудите вопросы воспитания в мое отсутствие. Лучше расскажите мне про магию крови.       Храмовник сбился с шага и потрясенно на меня уставился:       — Рассказать про магию крови?! Но зачем тебе это?       — Интересно. Все ее так боятся, казнить по одному только подозрению готовы. Что в ней такого опасного?       — Магия крови — зло, — отрезал Алистер. — А больше тебе и знать не надо.       — Уж объяснил так объяснил, — обиделась я. — Сразу все стало понятно. Тогда, может, заодно расскажешь, когда это магией крови занимался ты?       Он на мгновение замер на месте и уставился на меня. Зевран чуть подтолкнул его в спину, и Алистер возмутился:       — Я ничем таким не занимался! С чего ты вообще взяла?       — Не кричи, я же тебя не обвиняю, — примирительно ответила я. — Я вижу. У того мага, Йована, шрам от магии крови был на руке…       — Откуда ты знаешь? — перебил меня Алистер.       — Откуда я знаю что? Йована? Дождалась его у выхода из тайного хода и расспросила. Ждала вас, вообще-то, но отпускать такой чудесный источник знаний сразу тоже не стала.       — И маг крови вот так сразу тебе все выложил? — полюбопытствовал Зевран. Я поморщилась:       — Да, — и обиженным тоном пожаловалась: — Я его потом спросила, почему, а он говорит — у тебя глаза жуткие! Они что, правда жуткие?       — У тебя прекрасные глаза, chica. Но когда ты ими светишь, неподготовленный человек и впрямь может испугаться. Хотя странно, что малефикар мог испугаться ребенка.       — Малефикар — это маг крови? — полюбопытствовала я. — Вы его вообще разглядели? Он не то что ребенка, тени испугается. Грязный, глаза несчастные, как у побитого щенка…       — Который отравил эрла Эамона, — буркнул человек.       — От страха, — бросилась я защищать возможного будущего союзника. — Что-то он натворил в Круге магов, за что его теперь казнят. И этот ваш тэйрн Логэйн обещал его защитить от казни, если он отравит эрла. И еще сказал, что эрл опасен для страны. Так что этот придурок-патриот даже не задумался, что травить людей — плохо.       — Как ты не ласково с ним, chica! Почему «придурок»? — рассмеялся Ворон. Я хмыкнула и вкрадчиво спросила:       — Скажи, Зевран… Вот представь, ты — никому неизвестный человек, которого если и будут искать, то стражники… совершил по глупости преступление, наказание за которое — смерть. Тебя в лесах, без свидетелей, отлавливает известный политик и предлагает отравить другого известного политика, взамен обещая договориться с самой могущественной организацией мира, чтобы они перестали тебя преследовать и простили твое преступление. Ты бы поверил?       Эльф расхохотался:       — Ты права, chica, если так посмотреть, он и в самом деле придурок!       — Не все так просто, — Алистер отвернулся. — Логэйну верят. Если бы он… до Остагара… пообещал мне, что сам убьет архидемона — я бы, наверно, тоже поверил. Он же герой! Спас короля и всю страну. Спасти одного мелкого мага для него — ерунда. Тем более Глава Церкви далеко, а Круг здесь, и договариваться надо было бы с ним.       — Он политик, Алистер. И, попроси он чего-то попроще, я бы еще засомневалась. Может быть. Но он попросил убить другого политика.       — Ну и что? Это же тэйрн Логэйн! Даже эрлесса ему поверила.       Я поморщилась:       — Про интеллектуальные способности эрлессы поговорим в другой раз. Я веду к тому, что политика — это грязное дело, и вмешиваться в нее стоит очень аккуратно. И только точно зная, что делаешь. А вот такие йованы, исполнители низшего звена, да еще и преступники, — это расходный материал. Я уверена, даже если бы все прошло как по маслу, эрла бы отравили, демона бы не было, Логэйн сел бы на трон… Йована бы все равно казнили. Показательно, после королевского суда, как малефикара и отравителя. Он бы, разумеется, обвинял новоиспеченного короля, но какой преступник не стал бы это делать? И никто бы не поверил, потому что это же тэйрн Логэйн! Уже даже Его величество Логэйн!       — Ты неплохо знакома с политическими методами, — заметил антиванец. Я чуть поморщилась:       — Слава богу, не на практике. Дома почти любую информацию легко раздобыть. Точнее, иногда приходится, наоборот, игнорировать окружающее, чтобы тебя не перегружало лишней информацией. А уж новости обо всем — о политике, о происшествиях, сплетни всякие, чуть ли не на каждом углу прочесть можно. Возможностей разбираться в любой сфере предостаточно, главное, иметь желание ими пользоваться.       — Разбираться в любой сфере? — вскинул брови эльф. — Неплохое стремление.       — Ну, по сути «в любой» — это, считай, «ни в чем до конца». Уж на что мне было интересно, как работает мир вокруг меня, сколько я читала книг и статей по физике, математике, химии, биологии… сказать, что я в чём-то разбираюсь — значит, сильно соврать. Хотя мне еще повезло, какая-никакая усидчивость мне присуща, да и вообще я учиться люблю. Отец, опять же, ученый.       Я замолчала. Внезапно накрыла настолько острая тоска по дому, что я даже на минуту сбилась с дыхания. Вспомнилась моя веселая подруга, родители, девчонки из танцевальной школы… Пожалуй, сейчас я бы все отдала, чтобы вернуться! Но блеск ножа перечеркнул все возможности. Слабо заныло под ребром, а в мысли опять начал проползать золотистый туман… Я споткнулась и упала бы, не успей Зевран меня подхватить.       — Все-таки устала, — укоризненно произнес Алистер. — Надо сказать Айдану, пора уже останавливаться.       — Не надо, — попросила я. — Я не устала, так… задумалась.       — Все равно пора, вечереет, — покачал головой Страж. Впрочем, не успел он догнать нашего командира, как тот обернулся, скользнул недовольным взглядом по мне и скомандовал привал.              — Зачем вообще было срываться с места? — проворчал Алистер, доедая похлебку. Сегодня была его очередь готовить, поэтому настроение у всех было не самым радужным. — Переночевали бы в замке, нормально выспались… поели. Отдохнули бы, в конце концов.       Айдан, до этого мрачно смотревший в огонь, поднял голову и сухо напомнил:       — Я предлагал самым уставшим остаться в замке. Полагаю, чтобы поговорить с магами, делегация из семи человек не нужна.       — Я не самый уставший! — возмутился воин. — Просто это дурацкая затея! Если бы нормально выспались и завтра встали пораньше, то могли бы дойти до пристани напротив башни еще затемно.       — И дождались бы еще какой-нибудь пакости? — в глазах аристократа проявился гнев. Я пожалела, что не ушла от костра, как Морриган. Все равно есть особо не хотелось, зато усталость просто валила с ног. Сначала я всерьез опасалась, что так и усну у костра, но теперь этой проблемы, кажется, больше не было. Под такие вопли разве уснешь?       — И мы оставили там всех этих людей? — потрясенно на него уставилась Лелиана. — Ждать пакостей от демона?       — Я говорил не про демона, — теперь в голосе Айдана отчетливо звенела злость. — У нас есть и свой источник проблем!       Я подняла голову, чтобы узнать, что там за «источник», и замерла. Страж смотрел прямо на меня, и этот взгляд не обещал ничего хорошего. Я потрясенно уставилась в ответ.        — Я — источник проблем? — не верилось, что это Айдан это говорит обо мне. А казалось, что мы поладили.       — Ты! Весь день ты вляпываешься в неприятности! Какого демона тебе не сиделось в церкви ночью? Почему ты не могла нормально дождаться, пока мы откроем ворота? Погеройствовать захотелось?       — Но ничего же плохого не случилось? — я попыталась оправдаться. — Я не путалась у вас под ногами, помогла с воротами… Разве это плохо? Плохо, что Лелиана сняла лучников до того, как вы вообще вышли во внутренний двор?       — А в замке? Что вы забыли в кабинете эрла? На кой вы вообще туда поперлись? Развлечься надумали? С доспехами повоевать?       Последняя претензия настолько меня поразила, что я выронила миску из рук. И почувствовала, как во мне закипает ответная злость, но еще пыталась ее сдержать.       — Да ведь ты сам зацепил эти доспехи!       — И что мешало тебе спокойно постоять, пока мы с ними разберемся? Или, если уж приспичило помогать, вешала бы свои щиты! А не стояла как овца, когда на нее идут с мечом!       — Я растерялась! — обида и злость накрыли меня с головой. — Это, знаешь ли, первый раз, когда меня кто-то идет убивать!       — Вот и не лезла бы! — рявкнул мужчина. Я отшатнулась и почувствовала, как кровь отливает от лица, а в руках почему-то появляется жжение.       — Ты… ты… — я пыталась подобрать ответ, но слова вылетели из головы. Тогда я просто пнула миску, чтоб хоть как-то выпустить злость, развернулась и побежала к озеру.       — А ну стой! — заорал Айдан, а следом донесся испуганный голос Лелианы: «Аль!»       Ага, щас, уже стою. Я выскочила за пределы света от костра и резко взяла налево: там кусты подступали к самой воде, и я рассчитывала, что в них меня искать не полезут. Злость душила, а по щекам текли слезы. Так обидно не было уже давно. Можно подумать, я так рвусь геройствовать! Прям жить не могу, как охота повоевать! О них же и заботилась, хотела хоть как-то помочь! Я пробралась через кусты к ближайшему дереву, прислонилась к нему спиной и всхлипнула. Злость снова всколыхнулась, и я вытерла слезы. Еще не хватало рыдать из-за этого… поганца! Жаль, что я не кошка, видела бы в темноте получше, ушла бы сейчас на всю ночь. А может быть, и вообще бы ушла!       Эта мысль всколыхнула воспоминание: Морриган превращается в гигантского паука. Может, попросить ее научить меня превращаться в кого-нибудь другого? Или хотя бы просто потренировать меня, а то разве это дело — киснуть после каждого щита? Ну и все равно я хотела поговорить, пусть хотя бы о магии расскажет.       Свет костра пробивался через кусты и деревья, так что я, ориентируясь на него, обошла лагерь по кругу и прокралась к шатру ведьмы. Она еще не спала, как я и надеялась, — читала какую-то толстую книгу. И где только взяла? Разве что сумка у нее волшебная, для крупных предметов.       — Что ты забыла здесь, дитя? — увидев меня, она отложила книгу, но присесть не предложила. Я помялась немного, но все же решилась и выпалила:       — Научи меня превращаться в животных!       — Если ты считаешь это необходимым… — она явно забавлялась. — Надеешься, что знание тебе в бою поможет?       — Нет! — я возмутилась. — Я просто хочу почувствовать себя кем-то другим! Может быть, птицей… или кошкой… Или хоть хорьком. Или драконом, тогда откушу кое-кому голову, — мрачно закончила я. Морриган рассмеялась, и мне почудилось нотка злорадства:       — Что ж, план хорош. Тогда на биваках тебя я буду учить всему, на что сама способна. Но воля тебе потребуется даже для того, чтоб попытаться искусством овладеть.       Я просияла:       — Всему-всему? Спасибо! Может, сразу и начнем?       Она снова смерила меня в меру заинтересованным взглядом, затем похлопала по земле рядом с собой. Я не стала ждать повторного приглашения, сразу уселась, где показали. Для начала ведьма намазала мои пострадавшие сегодня пальцы какой-то мазью, и волдыри начали рассасываться на глазах.       — Свою энергию распределяешь ты неверно, — недовольно заметила она. — Начнем мы с этого, пожалуй.       В голове мелькнула мысль, что я снова пытаюсь набрать себе слишком много уроков: тренировки с Зевраном, теперь вот еще магия… Но Морриган быстро вернула меня с небес на землю, потребовав полностью сосредоточиться.       В итоге я так и заснула, свернувшись калачиком возле ее костра. В одном я сегодня оказалась права точно: сил дойти до своей постели у меня не осталось.