Индейское лето

Днем, когда мальчики учились в школе, я ходила за покупками и увидела ссору возле салуна. Джо не вполне любезно беседовал с Докинсом, которого вскоре судили за скупку краденного. Заметив меня, он замолчал, а я на ходу улыбнулась ему. Докинс стоял спиной ко мне и не увидел этого. Если бы не та улыбка, мы бы, скорее всего, больше не увиделись бы. Джо не мог знать, успел ли Том рассказать мне о нем, а так понял, что ничего существенного мне не известно. На обратном пути я хотела, поравнявшись с Джо, обронить корзину с покупками и, собирая, сообщить ему, что хочу перенести встречу. Но Докинс (уже с разбитым носом, разумеется) всё ещё маячил поблизости, и мог по достоинству оценить мои актёрские способности. Поэтому я решила рискнуть: подошла к Джо на виду у всей улицы и сказала, что есть работа. Ничего толкового я не успела придумать, поэтому попросила донести мою корзинку, сказала, что переоценила свои силы. Это было почти то же, от чего я отказалась в начале знакомства. Вот только тележку он бы катил в праздники от ярмарочной площади, а теперь были будни, к тому же, удачное время, когда дети с школе, а взрослые заняты работой или другими делами. Я всё равно чувствовала себя немного странно, но с этим уже ничего нельзя было сделать. Джо согласился помочь, даже предупредил, что возьмёт плату едой, потому что у него не берут деньги. Мне показалось, прозвучало убедительно. Во всяком случае, Докинс был больше занят своим носом, чем нами. Первую половину пути мы прошли молча и на некотором расстоянии друг от друга. Если бы я шла домой, мы бы почти и не смогли поговорить, но при первой же возможности я свернула к реке. Порт был далеко. Берег весь зарос, и с прогулочного пароходика нас бы не увидели. Он заговорил первым: извинился, что ушёл не попрощавшись. Объяснил это тем, что хотел успеть до рассвета. Это я и так знала (на тот момент только это), потому сказала, что он сделал всё правильно, кажется, даже поблагодарила, о чем сейчас немного жалею. Свой спектакль с корзиной я объяснила тем, что нам надо многое обсудить. Конечно, я не говорила Джо, что Том молился, чтобы его никогда не видеть. Сказала только, что мы разбудили детей, и что впредь нам не следует видеться у меня дома. Я предположила, что мы могли бы видеться у него: пережидает же он где-то дождь. Должна признать, взгляд у Джо бывает выразительным, так что ещё до спутанных объяснений я поняла, что мне там делать нечего. Мне вспомнился заброшенный баркас, привязанный довольно далеко от других лодок. Джо сказал, что там никто не живёт и прятаться можно, хотя он не любит корабли. Я не стала расспрашивать, слышала, что арестантов иногда перевозят в трюмах. Сейчас написала это и поняла, какую немыслимую беспечность я тогда допустила: я не удосужилась не только спросить, но даже задуматься об обстоятельствах, при которых он оказался на корабле. А ведь срок за бродяжничество и мелкую кражу он отбывал в нашей тюрьме. С ужасом понимаю, что всё это время должна была знать о том, что Джо сидел, по меньшей мере, дважды, и за что был первый срок, я не знаю до сих пор. Впрочем, теперь это уже не имеет значения. Порой мне кажется, Бог наказал меня, отняв разум, когда он был особенно необходим. В тот день мы попытались придумать хоть какие-то знаки, чтобы давать понять друг другу, когда мы хотим и можем увидеться. Время было условлено быстро: мы решили видеться, пока дети в школе, хотя тут возникали свои сложности. Я привыкла вести хозяйство без спешки, а теперь должна была до мелочей рассчитывать своё время. По меньшей мере, я должна была успевать принимать горчичные ванны. Незаконный ребёнок, к тому же смешанного происхождения, погубил бы и нас, и моих мальчиков. Я даже не говорю о том, что никогда не хотела большую семью: знала четверых, кто умер родами. Я ни за что не стала бы полагаться на случай. После ванн следовало успеть приготовить всю еду на вечер, а лучше сразу на два дня, раз мы с Джо однажды уже потеряли счёт времени. Том может гулять допоздна, но Сид после школы задерживается редко. К его возвращению всегда должен быть готов обед: ждать он не станет, скорее начнёт с десерта Тома и потом откупится какой-то несложной работой. Том не такой сладкоежка и возражать не станет, лишь бы побездельничать. Мне совершенно ни к чему подобные договорённости. Я много раз объясняла Сиду, что его отец обзавёлся своими хворями из-за ожирения и, если бы не оно, до сих пор был бы с нами. Безразличие сына к этому факту меня порой просто пугает. Пускай он не помнит отца, мог бы подумать о своём собственном здоровье. Леность Тома меня пугает не меньше: мне просто страшно представить, чем он будет зарабатывать с таким отвращением ко всякого рода труду. Однажды черт дёрнул меня поделиться своими опасениями с Джо. Он ответил: "Не пропадёт, я в его годы уже подрезал кошельки". Это было далеко не первое свидание, и мы совсем не следили за языками. Но я отвлекаюсь, а записать нужно многое.