Наизнанку

Джонатан широким быстрым шагом пересекал Восточную 221-ую, нервно оглядываясь по сторонам. Капли пота мерзко ползли по спине — на улице стояла отвратительная жара несмотря на вечернее время, а Джонатан в офисном: ни выглаженная женой рубашка, ни уж тем более деловой пиджак погоде не соответствовали. Джон все же не хотел сбавлять обороты: чем быстрее он окажется дома, тем лучше. Дейзи смеялась, когда он возвращался домой, над, как ей казалось, излишней осторожностью Джонатана. Он не обижался. Район, в котором они поселились после переезда в Лендмарк-сити, хоть и был гораздо лучше того, в котором они жили в Нью-Йорке, все же высоким уровнем безопасности не отличался. Тут точно так же водили как попало, таскали бумажники из карманов и торговали дурью в низкосортных клубах, но — стоит быть объективным, — полиция сюда все-таки приезжает (если звонить, конечно). Тем не менее, с большим удовольствием Джонатан увез бы отсюда свою Дейзи и Паркера (хоть Дейзи и настаивает, что на УЗИ она видела девочку), будь у него средства. Однако их нет, и Джонатан продолжал быстро идти в сторону дома, проклиная мокрую рубашку и удушающий галстук. Свернув на 118-ую, Джонатан мысленно сам себя осадил. Не стоит поддаваться глупым мечтам, надо ставить объективные цели. Через пару месяцев у них с Дейзи родится ребенок, и его надо обеспечить всем необходимым. О переезде можно даже не задумываться — лучше прикинуть, как не сорваться на свою двинутую сучку-начальницу в следующий раз, когда она захочет доказать всему отделу, что работает за пятерых, а не просто по часу каждый раз отсасывает боссу в кабинете, когда он ее к себе вызывает. К этой белой стерве у Джонатана не было никаких претензий — пока он не начинает вспоминать, как услышал, сколько та зарабатывает. Нет, Джонатан совсем не хотел отсасывать боссу, конечно, но все же — как несправедлив мир. Вечерняя плохо освещенная улица была пустынна. За своими будничными мыслями Джонатан этого поначалу не заметил. Он засиживался в офисе допоздна, а потому возвращался домой уже тогда, когда все остальные давно заканчивали ужинать и лениво растягивались на диванах перед телевизором. Джонатан тоже хотел бы быть дома часа на два раньше, но у него обязательства перед семьей. Везде надо искать плюсы. Как минимум, с ним ничего не может произойти: известно же, что самые ужасные чудовища на свете это люди, а здесь и сейчас вокруг Джонатана их как раз и нет. Чтобы в этом удостовериться, Джонатан оглянулся. И правда, совсем никого. Разве что пара бездомных спала на скамейке около остановки, но их за опасность не держал даже Джон. К тому же — ему было в другую сторону. Телефон в кармане коротко пиликнул. Джонатан на ходу достал его и прочитал короткое сообщение от жены. «Скоро будешь?» Дейзи, вероятно, была уже в кровати и держалась до последнего перед его приходом. Джонатан призадумался, затем, все так же не останавливаясь, быстро напечатал ответ. «Ложись спать. У меня ключи с собой». Реакция на это не заставила себя ждать. «Ужин в микроволновке». Джонатан мимолетно улыбнулся. Пусть спит. Дейзи это нужно. Беременность прилично ее выматывает. Дейзи. Ради нее он готов терпеть любое дерьмо на работе, любые условия аренды, любой район. Для нее и их ребенка под сердцем любимой женщины Джонатан в этом сраном офисе готов зарабатывать хоть все деньги мира (что, к сожалению, из ряда фантастики). Для Дейзи он готов стать — как там эти богатеи постоянно говорят? — лучшей версией себя. Она об этом не просит, конечно. И никогда не просила. Но Джонатан чувствовал, что должен выкладываться на все 100 процентов. Эта женщина делала его счастливым каждый день, поэтому его прямая обязанность — отдавать ей в два раза больше. С этими мыслями Джонатан спустился в переход с ярко-желтыми лампочками, обычно раздражающими, но такими успокаивающими сейчас. Свет — это безопасность. Безопасность — залог его скорого возвращения домой. Джонатан снова одернул сам себя, не особо понимая, что за мысли уже который раз за вечер атаковали его. Возможно, все дело в стрессе и всем том дерьме, что на Джонатана в последнее время навалилось. Надо держать себя в руках, в конце концов, это всего лишь подземный переход на стандартном пути домой. Завернув за угол, Джонатан недовольно поморщился. В переходе все же кто-то был. На мерзко-желтом электрическом фоне худая фигура сгорбленной девушки, полусидящей-полулежащей на бетонном полу перехода, выделялась особенно. Джонатан не видел ее лица — оно было скрыто под капюшоном и копной грязных темных волос, — да и не особо хотел рассматривать. Ему было достаточно бегло брошенного взгляда на ее бледные ноги, покрытые багровыми синяками и множественными мелкими язвами. Джонатан не разбирался в наркотиках. Единственное, что он знал хорошо, так это то, что с наркоманами и прочими подобными личностями лучше в закрытом или малом пространстве не пересекаться. Особенно с теми, что выглядят вот так. Ее ноги и кисти рук, лежащие на бордово-синих коленках, были несколько неестественно вытянуты и болезненно худы, испрещенны нарывами. Джонатана неосознанно вздрогнул. От нее веяло безнадежностью и смертью. Но почему-то Джонатану пришла в голову мысль, что как только он приблизится к этому существу, вероятно, когда-то похожему на живого человека, оно вцепится в его штанину своей костлявой гниющей рукой и утащит в Ад. Джонатана пронзило сильное и жуткое чувство. Он, стараясь не оборачиваться, быстро прошагал мимо. Рациональное, преобладавшее в его сознании, утверждало, что это скорее бездомной наркозависимой девчонке-подростку (судя по комплекции) стоит опасаться одинокого крупного мужчину, идущего мимо. Подонки любят слабых. Интуитивное молча продолжало колоть Джонатана иголками ужаса. Он смог выдохнуть свободно только на последней ступеньке вверх из перехода. Уже не одергивая себя за слабохарактерность, Джонатан оглянулся. Жуткое создание, очевидно, его не преследовало. Скорее всего, оно осталось пережидать ночь в переходе. Возможно, свою последнюю. Джонатан нервно хихикнул. Идиотский город. Омерзительный. На футуристических баннерах Лэндмарк-сити такого не рисуют. Облегчение с нотами истерики заполонило сознание Джонатана. Он испугался болезной девчонки в освещенном переходе! Какой стыд. Дейзи услышит — засмеет. Скажет, что он фантазер. Что ему пора переставать смотреть телевизор после работы. Что… Тяжесть влетела в висок Джонатана чем-то металлическим и ребристым. Он громко выдохнул и рухнул на асфальт. Глаза залили темнота и что-то теплое. Картинка смазанно кружилась, в ушах звенело. Джонатан чувствовал спиной ребристость асфальта и цепкость чьей-то хватки — холодной и сильной, будто бы бетонной. Нечеловеческой. Тело Джонатана прекратило свое малопонятное движение. Он беспорядочно завертел глазами, пытаясь сфокусироваться. Его взгляд уперся в огромную черную канализационную дыру, разверзшуюся в земле, и лежавшую рядом окровавленную крышку люка. Холодная рука развернула его лицо. Джонатан увидел трупно-мутные глаза смерти и расписанное разложением впалое лицо, улыбающееся острыми клыками. Пальцы, касающиеся его лица, измазались в липком и багровом. Существо поднесло их к своим губам. Ужас украл голос Джонатана. Мужчина молча смотрел, как чудовище слизывало его кровь с руки и исступленно улыбалось. Он резко подался назад на локтях, попытавшись встать, убежать, уползти — что угодно. Существо лишь хрипло рассмеялось, а затем, вцепившись в его лодыжки, рывком скинуло всхлипнувшего мужчину в черный Ад коллектора. Яркая вспышка острого отчаяния вспыхнула в груди Джонатана и резко погасла, заменившись тупым смирением, когда он понял, что не имеет ни малейшей возможности предотвратить столкновение с землей. Болезненный хруст собственного позвоночника слился со звуком закрывающегося люка. Джонатан безразлично закрыл глаза, в последний раз возвращаясь мыслями к своей жене. Впервые в жизни, наверное, он надеялся, что после всего того, что с ним вскоре случится, Дейзи его больше никогда не увидит.