Из пепла

Люцифер остановился на пороге тронного зала Сатаны, молча глядя на трон, на котором восседал его отец. Перед ним стояла Нега, что-то торопливо шептавшая своему королю, когда тот внимательно слушал её, наклонившись вперед. О чём шел разговор Люцифер не слышал — все мысли его были заняты переполохом, в котором погрязла вся школа со смертью Астра. Сплетни не прекращались, а учителя то и дело требовали от студентов раскрытия места, где мог прятаться Ади. И теперь Люций ждал, пока отец примет его, чтобы он наконец смог поговорить с ним и повлиять на судьбу скрывающегося ото всех демона. Сатана поднял взгляд и, заметив на пороге сына, выставил вперед ладонь, прервав Негу. Демоница чумы и мора обернулась, взглядом встретившись с наследником адского престола. Она учтиво присела в реверансе, а Люцифер шагнул к Сатане. Он остановился у подножья его трона и коротким кивком головы поприветствовал сначала Негу, а затем глянул на короля. — Здравствуй, отец, — сдержанно поздоровался он. — Люций, — Сатана бесцветно кивнул. — Отлично выглядишь, Ваше Высочество, — подала голос Нега. Красивая половина её лица растянулась в улыбке, а та, что была мертвой и пораженной язвами и мором, осталась неподвижной и холодной, как маска. Люцифер оглядел демоницу с ног до головы, заприметив её черное платье в пол с рукавами-фонариками, пепельные волосы, стянутые в низкий хвост на затылке и две круглые серебряные серьги, украшавшие её длинные рога. Выглядела Нега бесподобно, и даже разлагающаяся часть её лица не портила её вида, впрочем, как и всегда. Она одевалась подобно истинной аристократке, умела держать по-настоящему королевскую осанку и вести светские беседы. Нега, несмотря на свое частичное уродство, была прекрасна. — Как и ты, — сдержанно ответил Люцифер, а затем многозначительно глянул на отца, как бы прося его завершить разговор с демоницей. Однако, Нега сама смекнула о том, что сын хочет поговорить с отцом, а потому обернулась к Сатане и присела в реверансе. — Благодарю за ваше снисхождение и доброту, Ваше Величество, — сказала она, загадочно улыбнувшись. Люцифер её слов не понял, а потому глянул на отца, надеясь в его ответе уловить суть прошедшего разговора. — Ступай, Нега. И передавай привет мужу, — только и ответил Сатана, махнув рукой. В тоне его была слышна издевка, значения которой Люцифер не понял. В ответ на слова своего короля Нега неловко поджала губы и, подхватив подол своего длинного шелкового платья, умчалась прочь из зала. Люцифер проводил женщину непонятливым взглядом, а затем обернулся к отцу, который без особого интереса смотрел на сына. Он сделал жест рукой, поторапливая его начать разговор и сообщить о причине своего визита, а потому Люций решил оставить вопросы о Неге на потом и переключиться на более важные дела. Принц прошелся по залу и ступил одной ногой на первую ступень пьедестала, на котором стоял трон. Он хотел сделать ещё один шаг, но Сатана остановил его коротким враждебным взглядом, пресекая дальнейшие действия. — Не смей, — ровным тоном осек он сына. Люцифер спорить не стал, лишь усмехнулся. — Разве я могу? — саркастично спросил он и спрятал руки в карманы. Сатана нахмурился. — Зачем явился? Говори. — Тебе наверняка известно, что происходит в школе. — Известно, — кивнул король. — Тогда, тебе также должно быть известно о том, что грядет суд против Ади. — Ади? — Сатана нахмурился. — Это тот самый демон, из-за которого начался весь этот переполох? В ответ на вопрос Люцифер только кивнул. — Он не виновен в том, что произошло. Ангел погиб по собственной неосторожности, но серафимам плевать на это с высокой колокольни. Они захотят казнить Ади, а я прошу тебя выступить в качестве его защиты, чтобы предотвратить это бесчинство, — сказал Люцифер и замолчал, дожидаясь реакции отца. Сатана ухмыльнулся, почесал свой колючий подбородок, покрытый жесткой черной щетиной, сквозь которую проглядывалась старческая седина. Его большие ладони небрежно ковырнули подлокотники трона, сделанные из черного золота, а затем он глянул на сына с ядовитой усмешкой. — Дежавю, — сказал он, посмеявшись, а Люцифер раздраженно вздохнул и сжал губы, с трудом выдерживая ухмылку отца, направленную в его сторону. — Не так давно ты пришел ко мне требовать того же, вот только на тот момент демон был мертв. Люцифер молчал, не говоря ни слова, а Сатана продолжал, как заведенный: — Сколько запала в тебе было в тот день! Как яростно ты отстаивал интересы любимого Ада. А сейчас? Сейчас ты более терпелив, чем прежде? — спросил демон и коротким движением жилистой руки указал за спину Люция, где рядом с высокой дверью из стены торчала голова горгульи с пастью, раскрытой в плотоядном оскале. Люцифер обернулся, видя статую, на которую отец пригвоздил его в день, когда он смел требовать от него выступить против серафимов Рая и их послушных псов. Он помнил, как Сатана яростно удерживал в своих руках его горячо бьющееся сердце. В этот миг три больших шрама на его груди, оставленные когтями отца, заныли, напоминая о наказании, которое последовало после. Принц Ада помнил, как снизошел до роли палача, став равным Ваалу. Как он наказывал грешников, заливая им во рты пламя из реки Флегетон. И сейчас, глядя на ядовитую ухмылку отца, он был готов повторить всё это снова, лишь бы злосчастный король согласился оторвать свой престарелый зад от трона, на котором он сидит. — Если для того, чтобы ты согласился отстаивать наши интересы на предстоящем суде мне нужно вновь пройти девять кругов Ада — я готов, отец, — решительно и твердо ответил Люцифер, нисколько не сомневаясь в сказанном. Лицо его не выражало ни страха, ни неуверенности — только решительность и готовность пожертвовать собой во имя своего дома. — Ведь этого ты так страстно желаешь? Сатана на мгновение потерял дар речи, видя в сыне готовность страдать и выносить муки, коих полон Ад, лишь во имя благополучия этого самого Ада. Он недовольно поджал губы, сетуя на то, что испытал прилив гордости за храбрость и решительность, проявленные сыном. Король тяжело вздохнул, а затем вновь натянул на лицо одну из своих масок. — Прошу тебя, — небрежно бросил он, делая вид, будто жертвенный порыв сына утомлял его. — Сколько драматизма в твоих словах, — сказал он, а Люцифер крепко сжал скулы, едва не рыкнув от злости. — Я выступлю на суде в защиту этого мальца. Кто-нибудь еще посвящен в подробности? Люцифер кивнул. — Мамон и Ламия будут на суде. Но, как ты понимаешь, без тебя их голоса равны нулю. — Боюсь, сын мой, что и мое присутствие не принесет нам особых результатов, — вздохнул Сатана, а Люцифер непонятливо нахмурился. — Ребекка Уокер будет одной из судей. — Я не сомневался, — принц Ада злостно хмыкнул себе под нос, а король усмехнулся, как будто соглашался с его словами. — Мне плевать, отец: Ребекка, или сам Шепфа будут судить Ади. Ты уж постарайся сделать всё, чтобы Ад не ударился в грязь лицом. От участи этого юнца зависит будущее всех демонов. Сатана махнул рукой, как бы пресекая дальнейшие нравоучения Люцифера. Он внимательно заглянул в его красивые багровые глаза, в коих отражалась ярость и ненависть к ангелам, которую он унаследовал от своего родителя, и которую в нем взрастили сами серафимы Небес. Король выставил вперед руку, а затем крепко сжал её в кулак. — Даже если нас ждет поражение, будь уверен, сын, что мы поквитаемся со всеми, кто носит белые и золотые крылья, — воинственно сказал он. — Лишь только нужный день настанет… Люцифер молча и благодарно кивнул отцу, внутри насмехаясь над его словами. «Поквитаемся, отец. Но только без тебя», — подумал он, и учтиво поклонившись, покинул тронный зал торопливым шагом. За тяжелыми дверями Люцифер столкнулся с Негой, которая стояла у террасы, глядя вдаль на угольно-черные горы и извергающиеся вулканы. Услышав шаги за спиной, демоница тут же обернулась и встретилась взглядом с принцем Преисподней, который вальяжным шагом подошел ближе к ней. Нега снова присела в реверансе и вопросительно глянула на мужчину. Люцифер положил руки на мраморное ограждение террасы и внимательно посмотрел вниз, где под дворцом туда-сюда сновали демоны и гоблины, занятые своими обыденными делами. Затем он вернул своё внимание к демонице рядом с ним и вновь оглядел её с ног до головы. — Ты хотел поговорить со мной, Люцифер? — нетерпеливо, но как можно более учтиво спросила женщина. — Хотел, — кивнул демон. — Грядет суд, на котором… — Я обо всем знаю, — перебила его Нега. — Слыхала. Все в Аду только и делают, что говорят о мальчишке, убившем ангела. Но мне известна правда. — В таком случае, могу ли я надеяться на твоё присутствие на суде? — спросил Люцифер сдержанно. Нега кивнула. — Конечно, Ваше Высочество. Признаться, я мало верю в успех, но вновь встретиться с Ребеккой Уокер было бы крайне увлекательно, — сказала Нега, ухмыльнувшись красивой стороной своего лица. В ее живом глазу вспыхнул азарт от предвкушения предстоящей встречи, на что Люцифер снисходительно покачал головой. — Помнится мне, ты одна из немногих демонов, которые не ругались со старшей Уокер. Тогда в чём причина твоего ликования? — недоуменно спросил он. Нега пожала плечами и осторожно провела руками по мраморному ограждению, любовно глядя на чернеющие вдали холмы и красные облака. Её взор уцепил сад, цветущий внизу, юношей и девушек — детей придворных демонов, которые проживали во дворце Сатаны. Весь этот вид вызывал на ее наполовину погибшем лице умиротворение и спокойствие. И выглядела она, стоя на террасе, освещаемая лучами солнца, как настоящая королева, как будто каждый уголок дворца принадлежал только ей. Люцифер, глядя на этот величественный вид и блики бриллиантов в украшениях, усмехнулся себе под нос и снисходительно покачал головой, как будто наизусть знал, о чём мечтает разум Неги. Сын Сатаны едва не рассмеялся в голос от этой картины: и Нега, и Наэма — обе так любили власть, что читалось в каждом их движении, в каждом взгляде и ужимке. Казалось, любая в Аду отчаянно хотела занять место рядом с королем, но, к их сожалению, всё было предрешено заранее, и отнюдь не их волей. — Ад — мой дом, — ответила Нега, обернувшись к Люциферу. — И моё сердце болит за всех демонов, коих эгоизм и честолюбие Ребекки лишили титулов, домов и жизней, — голос демоницы звучал серьезно и чуть дрожал, как будто она была готова вот-вот удариться в слезы. Сын Сатаны не поверил её словам и пафосу, что они несли. Потому он только утомленно вздохнул, прервав причитания женщины. — Оставь красноречие для суда, Нега, — раздраженно сказал он. Демоница упрямо поджала губы, но все же кивнула. — Как тебе угодно, Ваше Высочество, — скрепя зубами ответила она. Чуть помолчав, Люцифер снова обратился к женщине: — О чём ты говорила с Сатаной? — спросил он, а лицо Неги в миг побледнело, и даже живая часть лица замерла и стала недвижимой. — Он был весел, когда ты уходила. — Ни о чем особенно важном, Люцифер, — ответила Нега отстраненно. — Я лишь просила Его Величество продвинуть Ваала по службе. Просила позволить ему оставить должность палача и занять место во дворце, рядом со мной. — Ты лжешь, — чуть улыбнувшись сказал Люцифер. На лице его читалось недоверие ответу Неги, но она изо всех сил старалась делать вид, что неверие сына Сатаны её не беспокоит. — Ты знаешь, что я чувствую твою ложь. — Мне незачем говорить неправду, — просто ответила демоница, пожав плечами. Она старалась сохранять спокойствие, но было видно, как её задело поведение Люция. Однако она молча глядела на принца, ожидая его ответной реакции. К её раздражению, сын Сатаны снова посмеялся, на этот раз громче, не скрывая своего недоверия. Тогда Люцифер отошел от Неги на полшага, ехидно улыбнулся, осмотрев её с ног до головы, а затем подошел ближе и наклонился к ее гниющей, покрытой язвенными нарывами половине лица. — Не стоит тешить своё самолюбие и примерять на себя образ королевы, пусть ты и делаешь это мысленно. — Я бы не посмела, Люцифер, — шокировано отозвалась Нега, своим обеспокоенным видом выдав сыну Сатаны все свои сокровенные мысли. Демон хищно улыбнулся, а затем погладил демоницу по красивой половине ее лица. — Конечно бы не посмела, дорогая Нега, — глумливо отозвался он и зашагал прочь, оставив потрясенную женщину одну на краю террасы.

***

— В последний раз прошу каждого из вас: назовите мне место, где прячется Ади. Если архангелы узнают о том, что кто-то из вас сокрыл от них правду — тот лишится крыльев! — громко и властно повторил Фенцио, обратившись к толпе ангелов и демонов, собравшихся у широкой лестницы в коридоре. Старый учитель стоял на самом верхнем пролете, прямо под статуей Равновесия, руки которой были распростерты в объятиях. Он нервно глядел на учеников снизу вверх, его бледные губы сжимались, а на лице мелькало отвращение. Ангелы и демоны молчали. Первые, потому что не знали, где прячется Ади, а вторые — потому что не хотели выдавать своего собрата этим белокрылым палачам, жаждущим крови. Мими и Вики стояли вместе, крепко держась за руки. Обеих била дрожь от страха, и девушки еле стояли на ногах от недосыпа и переживаний, которые одолевали их после всех прошедших событий. Где-то в стороне стоял Дино, окруженный ангелами. Он смотрел на отца, ни единой эмоцией не выдавая того, что знает больше, чем остальные ангелы и демоны, собравшиеся здесь. Мими бросила на мужчину короткий взгляд, но даже в нём он смог уловить страх, который жил в сознании девушки все эти два дня, которые тянулись мучительно долго, будто были вечностью. Вики, заметив взгляд подруги, осторожно дернула её за руку, безмолвно спрашивая, в порядке ли та. Демоница коротко кивнула и снова глянула на Дино, который не отводил от неё взгляда. В ответ на взор голубых глаз, Мими одними губами прошептала краткое «спасибо», а ангел кивнул ей головой, как будто безмолвно пытался успокоить её и уверить в том, что не проболтается об их общем секрете. — Не заставляйте меня прибегать к крайним мерам, дети, — грозно сказал Фенцио, стукнув посохом по мраморному полу. — Клянусь милостью Шепфа: каждый, кто тем или иным образом причастен к преступлению, понесет самое суровое наказание. И, будьте уверены, даже положение ваших семей не убережет вас от кары! В ответ послышалась такая же тишина. Только ангелы злобно и презренно глянули на демонов, как будто обвиняли их в том, что были вынуждены терпеть недовольства Фенцио и его угрозы. Мисселина, стоявшая в стороне от Фенцио, рядом с Геральдом, тяжело вздохнула. Она подхватила полы своей белой мантии и мягкой поступью вышла вперед, заняв место рядом со старым ангелом, прямо под статуей Равновесия. Женщина мягко коснулась плеча мужчины и жестом попросила его уступить ей импровизированную сцену. Скрепя зубами, Фенцио подчинился и отошел назад, поравнявшись с Геральдом. Мисселина мягко улыбнулась, обведя взглядом собравшихся студентов, а затем сложила руки в молитвенном жесте. Белоснежный, как первый снег, капюшон придавал ангелу ещё большую невинность, а румяные щеки, белесые ресницы и брови делали её похожей на ребенка, несмотря на возраст. Неловко поджав губы, Мисселина мягким, журчащим, словно ручей голосом, обратилась к ученикам: — Я понимаю ваш страх перед неизвестностью, страх перед наказанием, — робко сказала она. — И вашу осторожность я тоже понимаю. Некоторые из вас дружат с Ади, а потому не хотят подвергать его опасности. Но, поверьте, дорогие: ему ничего не угрожает. Суд серафимов справедливо рассудит то, что произошло между Ади и Астром. Однако, ваше упрямство и нежелание сотрудничать могут только усугубить ситуацию! — голос Мисселины едва не сорвался, а на глазах выступили крупные прозрачные капли слез. — Вы хотите помочь другу, но делаете лишь хуже, дети. Помните: благими намерениями вымощена дорога в Ад! Вопреки ожиданиям Мисселины, её слова не произвели на ангелов и демонов желаемого эффекта. Каждый из них так и остался молча стоять на месте, только бросаясь друг в друга холодными, как ледники, взглядами. Мисселина тяжело вздохнула, и оправив капюшон, отошла обратно, становясь рядом с Геральдом. Демон, увидев расстроенное выражение лица ангела, злобно оскалился и вышел вперед, хлопнув в ладоши. По всему залу раздался его громкий голос: — С этого дня вводится комендантский час. Школа будет патрулироваться архангелами и архидемонами до тех пор, пока Ади не найдут! За нарушение установленного порядка незамедлительно последует наказание! — сказал Геральд, а затем, ухмыльнувшись, кивнул головой в сторону старого учителя. — Ученики не смеют покидать школу без особого разрешения, которое можно получить лишь у ангела Фенцио, — за этими словами по ряду учеников раздался возмущенный лепет, который тут же был прерван рыком Геральда, — Расходитесь по комнатам! Здесь больше не на что смотреть! Махнув своим плащом, демон скрылся из виду, а за ним его примеру последовали Фенцио и Мисселина. Постепенно толпа учеников стала расходиться, каждый разбрелся по своим компаниям. Вики, державшая Мими за руку, нахмурилась и едва слышно прошептала: — Как теперь мы будем навещать Ади? Фенцио ни за что не выпустит нас двоих из школы, какой бы ни была причина. — Ты права, — Мими раздосадованно кивнула. — Зная о нашей дружбе с ним, он не позволит нам и шагу лишнего сделать. Непризнанная взяла демоницу за руку и увела её в сторону, к стене, где никто не мог слышать того, о чём они говорили. Девушка склонила голову набок и внимательно заглянула в глаза подруги. — Как он? — тихо спросила она, а Мими поджала губы. На лице её мелькнуло жалобное выражение. — Держится. Он сильный, — ответила она и едва не всхлипнула. Но девушка тут же взяла себя в руки и до крови прикусила нижнюю губу, лишь бы не заплакать в голос. Вики обняла её и прижала к своей груди, лишь бы успокоить девушку. В действительности, в груди самой Уокер скреблись проклятые кошки, оставляя на сердце и легких жгучие противные ссадины. — Сильнее многих, — кивнула Непризнанная, а затем взяла лицо Мими в свои руки. — Прошу тебя, дорогая: не плачь и не думай о худшем. Мы найдем способ попасть к Ади. Он не будет один. — Обещаешь? — жалобно спросила Мими. Сейчас ей особенно остро захотелось побыть слабой и ощутить поддержку со стороны, потому как два дня и две ночи она держалась храбро и стойко, в действительности мечтая утонуть в чьих-то заботливых объятиях. Вики замерла в нерешительности и неуверенно глянула поверх макушки Мими. С другого конца зала на неё смотрел Люцифер, спрятав руки в карманы. Он выгнул бровь, как бы подзывая девушку подойти к нему. Непризнанная кивнула, а затем вновь посмотрела на демоницу. Она знала, какого ответа ждет подруга, но не была уверена в том, что готова дать его. Но, превозмогая страх, Вики всё же через силу кивнула и постаралась улыбнуться. — Обещаю. Ни один волос не упадет с головы Ади. Мы не позволим. Мими благодарно кивнула подруге, а после утерла непролитые слезы. Она обернулась, ощутив переливы знакомой энергии и заметила, что к ним приближается Люцифер. — Позволь мне поговорить с ним, — тихо попросила Вики. Демоница понимающе кивнула. — Я буду в комнате, — ответила она и торопливо зашагала прочь, туда, где находились покои девушек. К тому времени, как Мими ушла, коридор опустел, так что Вики и Люцифер остались единственными здесь. Демон остановился напротив Непризнанной и неловко поджал губы, не зная, с чего стоит начинать разговор. Он всё боялся, что Вики затронет запретную тему — ту, о которой он проболтался ненароком, будучи расслабленным несколькими стаканами виски. Но Непризнанная, видя на лице Люция неловкость и нежелание говорить о сокровенном, только едва заметно ухмыльнулась, но всё же убрала все вопросы в дальний ящик, предпочитая сосредоточиться на судьбе Ади. — Ты поговорил с отцом? — прямо спросила Вики. В глазах Люцифера скользнуло облегчение из-за невысказанных личных вопросов. — Поговорил, — ответил демон. — Сатана согласен свидетельствовать на стороне Ади. Но, — Люций запнулся, когда Вики тяжело вздохнула и закатила глаза. — Почему всегда есть «но»? — жалобно спросила она и потерла раскрасневшееся лицо руками. — В чём дело? — Не хочу, чтобы вы с Мими тешили себя ложными надеждами. Возможно, если суд примет решение не в пользу Ади, мой отец не станет препятствовать, — пояснил Люцифер, а Вики расстроено поджала губы. — В таком случае, я сам выступлю перед серафимами, как и обещал, — тут же заверил он. — Спасибо, Люций, — искренне поблагодарила Непризнанная. — Твоя помощь очень важна для Ади. — И для всех демонов, — бесцветно заключил демон. Вдруг, за статуей Равновесия послышались шаги. Вики вздрогнула от неожиданности, а Люцифер мигом обернулся туда, откуда услышал звуки. Благодаря опыту, он мигом уловил переливы энергий Геральда и Кроули, так что тут же схватил Уокер за предплечья и увел в сторону, спрятав девушку за колонной. Жестом он велел ей молчать, на что Вики послушно кивнула. Сам же он примкнул к ней всем телом, собственной энергией силясь перекрыть её переливы. За статуей вновь послышались голоса: — Школьный совет принял верное решение, Геральд. Возможно, комендантский час — слишком строгая мера, но крайне необходимая в нынешних обстоятельствах, — сказал Кроули. Люцифер, загораживающий своим телом Вики, едко ухмыльнулся, но всё же продолжил слушать. — Студенты обеспокоены и, боюсь, в школе может разгореться вражда между ангелами и демонами. Их ненависть буквально пропитала собой воздух, — ответил Геральд. За этими словами послышался усталый вздох серафима. — Я осознаю их враждебность, но прошу вас сделать всё, чтобы удержать детей от необдуманных поступков. Они должны понимать то, что ненависть, которая стоила Астру жизни, а Ади свободы, не стоит того, чтобы они, забывшись, позволили ей взять над собой верх, — сказал Кроули. — И, ещё, — чуть подождав добавил он. — дочь Мамона и Вики Уокер. За ними стоит следить особенно тщательно, — понизив тон, сказал ангел. Услышав его слова, Непризнанная в удивлении раскрыла глаза и испуганно посмотрела на Люцифера, который, держа свой указательный палец у её губ, злобно сжал скулы от слов Кроули. Плечи демона тяжело вздымались от гнева, как будто он вот-вот мог выйти из своего укрытия и наброситься на директора школы. Однако его остановила Вики. Она осторожно коснулась своей рукой его предплечья и мягко провела по нему, безмолвно умоляя демона взять себя в руки. Люцифер молча кивнул. — Как скажете, серафим Кроули, — недовольно и нехотя ответил Геральд. За его ответом послышался рык морского дракона. Старый ангел сел на него и взмыл в небо, когда животное сигануло с террасы. Следом и энергия Геральда перестала колыхаться за статуей Равновесия. Люцифер тут же отпустил Вики и отошел от неё на шаг. Непризнанная заправила за уши выбившиеся из прически темные пряди волос и дернула крыльями, будто хотела распушить перышки. Она злобно и раздраженно обернулась в сторону статуи, за которой минутой ранее стояли Геральд и Кроули, и злобно рыкнула, как будто этот её маленький выпад могли услышать виновники недовольства девушки. Люцифер только устало провел руками по лицу и крепко зажмурился. — Что теперь? Из школы нас не выпустят, так как ты окажешься на суде? — спросила Вики удрученно. Сын Сатаны махнул рукой, будто нисколько не переживал о том. — Не беспокойся об этом. Меня Геральд пустит — удерживать права не имеет, — ответил Люцифер. Уокер кивнула, успокоившись. Чуть погодя, она с надеждой в голубых глазах глянула на демона, а на губах её застыл немой вопрос. Принц Преисподней крепко сцепил зубы, наверняка уверенный в том, что Уокер вновь решится спросить что-то личное, о чем-то, что позволено было знать только ему. Мысленно выругавшись на самого себя за неосмотрительность и длинный язык, демон все же махнул рукой и нетерпеливо глянул на Уокер. — Чего тебе? — нервно спросил он. Вики, страшась реакции Люцифера, хрустнула костяшками пальцев и робко поглядела на него из полуопущенных ресниц. На щеках ее вспыхнул румянец от неловкости и боязни. — На суде будет моя мама, — сказала она тихо. Демон закатил глаза. — Хочешь, чтобы я передал ей привет? Или, может, открытку? — рыкнул он. Непризнанная возмутилась его дерзости, и тут же воинственно вздернула подбородок. — Не стоит шутить над моими чувствами, — злобно сказала она, а Люций тут же вскинул руки, будто оборонялся. Он достал из кармана пачку сигарет и закурил одну, выдыхая дым, глядя под ноги. — Прости, Непризнанная, — неловко отозвался Люцифер. Извинения все ещё были ему немыслимы, они только-только входили в привычку сына Сатаны. — Паршивый век выдался, — сказал он и вновь сделал затяжку. — Я хочу, чтобы ты взял меня с собой на суд, — сказала она, смело заглянув демону в глаза. От неожиданности тот подавился дымом и удивленно глянул на Вики. — С ума сошла, Уокер? — громче положенного спросил он, но тут же понизил тон до полушепота. — Школу патрулируют архангелы. Ты сама слышала: Кроули велел Геральду не спускать глаз с тебя и Мими. Как, черт тебя дери, ты собираешься появиться на суде? — Не знаю! — раздражилась Непризнанная. — Именно поэтому и прошу тебя о помощи. Только ты можешь провести меня туда. Ты — моя единственная возможность увидеться с мамой до того, как я приму сторону, — жалобно сказала Вики, а в её чистых глазах блеснули слезы. — Твоя мама — серафим, Непризнанная. Ее охраняют архангелы, всюду следуют за ней по пятам по её велению. Думаешь, тебя допустят к ней? Несмотря на то, что ты её дочь, тебя накажут, когда увидят, что ты нарушила школьные правила и сбежала на суд, — менторским тоном сказал Люцифер. — И меня вместе с тобой, потому как помогал тебе. — Я последовала за тобой в пирамиду Хеопса, рискнула и отправилась в академию наук за огнивом Прометея! Я беспрекословно шла за тобой по одному твоему велению, и мне тоже грозила опасность! — ответила Вики, прошипев злобно, как змея. Люциферу эти слова не понравились. Он крепко схватил Вики за плечи и несильно ударил её спиной о колонну, что была позади неё. Непризнанная чуть заскулила от боли, что прошлась по телу, и тут же двинула крыльями, пытаясь оттолкнуть от себя демона. Однако, он был сильнее. В ответ на её выпад, сын Сатаны также раскрыл свои крылья, во много раз превосходящие оперение Вики, и грозно глянул ей в глаза. Злость и раздражение блеснули в его рубинах, а губы искривились в пренебрежительной насмешке. — Не имей привычки шантажировать других тем, что ты сделала для них, если долг уплачен, — сказал он злобно. — А так ли это? — Вики едва не вспыхнула от злости. — Клинок, а взамен — помощь Ади. Рубин — встреча с Ребеккой. Люцифер вскинул брови и удивленно хмыкнул. — У кого ты училась так торговаться? — спросил он, посмеиваясь. — Ты забыл, кто моя подруга? — Непризнанная склонила голову на бок, а её красивые губы растянулись в нахальной улыбке. Демон покачал головой. — Сдается мне, дело не в Мими, а в твоей фамилии. Такова порода Уокеров — вы всюду ищите выгоду, стремитесь занять удобное положение, чтобы не терпеть потерь. — Скажешь мне, что ты не такой? — нахмурилась Вики, не готовая к нравоучениям. Но Люцифер только улыбнулся, сделал ещё одну затяжку и выдохнул дым ей в губы. — Напротив, — сказал он низким, хриплым от сигаретного дыма голосом. — Я поступаю также. А потому скажу тебе только одно: не забывай об этой своей черте, Непризнанная. Она тебе очень пригодится. Сказав это, Люцифер отпустил Вики и пошел прочь. Уокер недоуменно глянула ему вслед: — Так ты поможешь мне? — с надеждой спросила она. — Поговорим об этом, когда объявят день суда, — бросил демон через плечо. Вики восприняла его ответ как согласие и облегченно улыбнулась.

***

Уокер неторопливо прогуливалась по школьному саду, не обращая внимания ни на что вокруг. Мысли её были заняты предвкушением о предстоящей встрече с матерью; девушка была уверена в том, что несмотря на неопределенный ответ и категоричность, которые Люцифер проявлял по ходу разговора, он всё же поможет ей увидеться с Ребеккой. Это чувство радости от скорой встречи с матерью, с которой Вики не виделась с детства, приятно щекотало сердце, но тут же его сжимали в своих тисках тревога и страх. Во снах Непризнанной Ребекка была всё той же родной матерью со строгим, но красивым лицом, с ласковыми руками и чистыми голубыми глазами. Вики боялась, что при встрече с матерью она увидит перед собой совершенно другого человека, боялась, что все злые языки, говорившие о ней лишь плохое, окажутся правыми в своих заключениях. Девушка изо всех сил не хотела верить в грязные сплетни и недовольства тех, на чьи судьбы в той или иной мере повлияла Ребекка. Ей лишь хотелось думать, что всё, что делала её мать — справедливо. И что отец Ости или Велиал поплатились за свои ошибки. И что-то подсказывало Вики, что справедливая Ребекка решит судьбу Ади честно, отрешившись от всех конфликтов и распрей между демонами и ангелами. Сердце упрямо отстаивало честь матери и любовь к ней, в то время как разум предлагал прислушаться к тому, что говорили другие. Неожиданно для Непризнанной со стороны высоких гор, возвышающихся на соседнем парящем острове, подул ветер. Поток воздуха поднял с земли опавшие листья и унес их в сторону лабиринта Адама и Евы. Вики удивленно глянула на золотые ворота, на которые был повешен тяжелый золотой замок. Любопытство заставило её сделать к ним шаг, и девушка неспеша подошла к ограде, коснувшись руками золотых решеток. Изгородь, которая составляла лабиринт, зашуршала от ветра, а из глубины бесконечных поворотов и троп послышался не то писк, не то плач. Вики прислушалась к звуку и поняла, что в лабиринте кто-то жалобно плакал и стонал, и звуки эти были такими страшными, будто некто, кто их издавал, корчился и умирал от боли. Непризнанная испугалась и с силой дернула замок на воротах. Ключом его было магическое заклинание, а потому ворота не открылись под давлением девичьих рук. Однако Вики, подгоняемая плачем, доносящимся из лабиринта, вновь дернула ворота. Девушку охватила паника, странное болезненное чувство, поднимающееся из глубины её сердца. Что-то внутри защекотало, а в следующее мгновение по рукам пробежались крупные сгустки пламени, которое тут же охватило собой золотые ворота лабиринта. Девушка испуганно вздрогнула, отняла руки от ограждения, но огонь не прекратил свое буйство, наоборот, разросся, охватив руки девушки до самых локтей и почти полностью перекрыл ворота. Лишь только замок на них оставался нетронутым, как будто пламя к нему никак не могло подобраться. — Вот черт! — Вики нервно стала трясти руками, будто пыталась сбросить с них пламя. К её удивлению, огонь не причинял ей никакого вреда, наоборот, он приятно щекотал руки, но не кусался и не обжигал нежную кожу. Паника и удушливые слезы были готовы нахлынуть на девушку от страха, который нагнала на неё потеря контроля над собственной энергией, как вдруг её плеча коснулась чужая женская рука. Непризнанная тут же испуганно обернулась, встречаясь взглядом с Наэмой, которая при виде испуганного и раскрасневшегося лица Вики, пришла в не меньший шок. — Что с тобой, Непризнанная? Смерть увидела? — недоуменно спросила она. Брюнетка испуганно глянула на свои руки, которые теперь были чистыми, как будто секундой назад на них не полыхало пламя. Тогда девушка несмело обернулась на ворота лабиринта и увидела, что они больше не горели, а стояли смиренно, и были нетронутыми ни единым сгустком энергии. Вики снова обернулась на Наэму, которая по-прежнему смотрела на неё, ничего не понимая. — Ты не видела этого? — изумленно спросила Вики. В её глазах все ещё виднелся страх. Демоница нахмурилась и недоуменно покачала головой. — Видела что? Говори яснее. Непризнанная нахмурилась и снова посмотрела на запертые ворота лабиринта. Казалось, что она до сих пор чувствовала на своей коже прикосновения сгустков собственной энергии. — Я слышала звуки из лабиринта. Там кто-то есть, кто-то стонет от боли за этими воротами, — взволнованно сказала Вики. — Тебе показалось, — уверенно ответила Наэма. — Лабиринт Адама и Евы проклят, он сводит бессмертных с ума и внушает им страхи. Поэтому в него и нельзя соваться, Непризнанная, — спокойно объяснила демоница. — Но голос был таким отчетливым, таким настоящим. — Магия лабиринта сильна, — пожала плечами блондинка. — Будь уверена, лабиринт пуст. Вики кивнула и чуть слышно вздохнула. Она решила довериться Наэме и оставить свои страхи. Непризнанная решила, что огонь, охвативший её руки и золотые ворота, был лишь иллюзией, которую ей послал злосчастный лабиринт. Девушка отвернулась от изгороди и вернула своё внимание к Наэме. Блондинка выглядела превосходно: её волосы были собраны в хвост на затылке, а высокое стройное тело облачено в свободный брючный ярко-красный костюм, идеально подходящий цвету её глаз. Казалось, что ежедневной целью Наэмы было сражать наповал любого, кто увидит её. И, стоит признать, справлялась она с этим на ура. — Что ты делаешь здесь? — спросила Вики, глянув на бесстрастное лицо демоницы. — Я слышала о комендантском часе, введенном в школе. Решила, что назначать тебе встречу вне её стен нет смысла, а потому сама явилась сюда, — объяснила Наэма. — Присядем? — предложила она, указав на мраморную скамейку. Вики кивнула и заняла место под тенью деревьев. — Что-то случилось? — поинтересовалась она. Демоница поджала губы и кивнула, нахмурившись. Она придвинулась к Непризнанной чуть ближе, а тон её понизился до заговорщического шепота. — Вчера я снова посетила архив Асмодея. Мне удалось найти кое-что в той книге, которую мы изучали с тобой. — И что же? — насторожилась Вики. Наэма нахмурилась. — Мне удалось узнать не многое, я испугалась скорого прихода Асмодея. Но я знаю, что эта женщина, которая, как мы знаем, каким-то образом связана с Люцифером, — демоница раздраженно закатила глаза, — была также связана с Сатаной. Именно она связала клинок и рубин против него. Оружие против короля Преисподней — её рук дело. — Ты знаешь её имя? — спросила Вики. Наэма кивнула. — Эйшет Зенуним. — Она демоница? — Полагаю, что да. Прежде я не слышала этого имени. В книге было сказано о том, что она предала свою любовь, а также, что она перешла на сторону ангелов, — ответила Наэма. — Эйшет, значит, — Вики кивнула. — Предала любовь… — Непризнанная глубоко задумалась над словами демоницы, а затем в её памяти живо вспыхнули слова Люцифера, сказанные им на пьяную голову: «Я любил, Уокер. Моя любовь канула в Лету…» Теперь всё сходилось! Печаль Люцифера по неизвестной Вики женщине, тату под грудью, лист бумаги с её портретом, который сын Сатаны забрал у девушки и так упрямо не хотел возвращать. Его скрытность, упрямство. Всё указывало на то, что Эйшет была той самой любовью Люцифера. Единственное, что теперь никак не укладывалось в голове Непризнанной — почему её сознание посылало ей такие красочные и яркие сны с участием этой женщины. — Черт! — Вики схватила голову руками и едва не рыкнула, но вовремя сдержала ругательство в себе. Наэма нахмурилась. — Тебе что-то известно? — настороженно спросила она. — Нет, — тут же солгала Непризнанная. Она покачала головой, как будто хотела предать веса своей лжи. Демоница нахмурилась, но всё же донимать расспросами не стала. — Может, ты узнала что-то ещё? — Непонятно, мертва ли она, или была сослана на Землю. Записи об этом не определены, много недомолвок, — сказала Наэма. — И, как мне показалось, в этой книге её намеренно хотели очернить. Как будто кто-то хотел выставить её в дурном свете. — Но она предала демонов, перейдя к ангелам, — заметила Вики. Мягкость Наэмы, стоявшей горой за свою сторону, казалась ей непонятной. — Да, я знаю. Но она создала оружие против Сатаны. Сдается мне, не всё здесь так просто. — Должно быть что-то ещё, — упрямо протянула Вики. — Здесь-то и начинаются проблемы, — сказала Наэма и встала со скамейки, пройдя перед Непризнанной из стороны в сторону. — Когда я снова вернулась в архив, книги в нём не было. Я облазила каждую полку — ничего. Будто она сквозь землю провалилась. — Не говори мне, что Асмодей узнал о том, что мы лазили в его архиве! — шепотом воскликнула Вики и как ужаленная вскочила с места, становясь напротив Наэмы. Блондинка покачала головой. — Точно нет. Если бы Асмодей что-то узнал, не стал бы молчать. Он бы тут же высказал мне свои подозрения, — уверенно ответила демоница. — Архив полностью волшебный. Сдается мне, кто-то не хочет, чтобы мы читали эту книгу. Кто-то намеренно препятствует нам. — Но кто? — раздражилась Непризнанная. — Я молчала, ни словом не обмолвилась ни с кем. Знаем только мы с тобой, да тот гоблин из прислуги. — Теперь ничего не поделаешь. Главное, что мы узнали имя. С ним будет легче найти информацию об Эйшет. Я собиралась отправиться в Цитадель. — Без меня, — устало ответила Вики и снова заняла своё место на скамейке. Ветер вновь подул, заставив Непризнанную поежиться и обнять себя руками. На лице её мелькнули страх и печаль. Она подняла на Наэму взгляд усталых голубых глаз и неловко поджала губы. Демоница вскинула брови, тут же присев рядом. — Это из-за запрета Кроули? Не переживай, я найду способ протащить тебя мимо этих зануд-архангелов. Мы вернемся в школу до вечера. — Не в этом дело, — ответила Вики, отмахнувшись. — Не могу думать ни о какой Цитадели и Эйшет. Все мысли заняты Ади, — жалобно сказала она. Наэма понимающе кивнула, а на лице её скользнуло выражение глубокого сочувствия. Её мягкая белая ладонь легла на голую коленку Вики и нежно её сжала, как будто пыталась утешить. — Я слышала о твоём друге, — сказала она грустно. — Мне жаль. — Спасибо, — просто ответила Вики. Какой-то необъятный порыв грусти заставил её положить свою руку поверх ладони Наэмы и крепко сжать. Этот короткий жест благодарности заставил блондинку ласково улыбнуться. — Я попрошу Асмодея присутствовать на суде для Ади, — сказала она. Глаза Вики тут же загорелись ярким голубым огоньком от надежды, что пробудили в ней слова Наэмы. — Я уверена, он не откажет помочь. — Спасибо! — вновь поблагодарила Вики, вскочив со скамейки. Демоница тут же недовольно шикнула на неё и приложила указательный палец к пухлым губам. — Тише, Непризнанная! — она недовольно поругала Уокер. — Не шуми! — Прости, — тут же ответила брюнетка, на самом деле нисколько не сожалея о своем порыве. За пределами сада послышались голоса других студентов. Демоница тут же встрепенулась, услышав их, а затем раскрыла свои изящные черные крылья и подмигнула Вики. Мигом она взмыла в воздух, как раз перед тем, как сад заполнила компания из ангелов, весело смеющихся и прогуливающихся друг с другом. Непризнанная вновь села на скамейку и посмотрела в небо, туда, где за облаками скрылась Наэма. Свидетелей, готовых защищать Ади становилось всё больше, а этот факт не мог не радовать Вики и не вселять в неё теплую надежду. «Пожалуйста, Шепфа! Пожалуйста!» — шепотом попросила девушка, сложив руки в молитвенном жесте. Ответа, как и ожидалось, не последовало. Но отчего-то перед глазами встал облик улыбающейся Эйшет. Красивой, как луна, с волосами густыми и темными, как грива вороного коня. Вики моргнула, и видение тут же рассеялось. Вместо него перед глазами вновь предстало голубое небо и множество облаков, пушистых, как сахарная вата. Непризнанная глянула в сторону, только теперь заметив, как с ветви широкого дуба спорхнул белый ворон и унесся ввысь.

***

Архив Асмодея был залит ярким светом от свечей и факелов, что были расположены по всему периметру большого зала. В воздухе витали мельчайшие частички пыли с книг и стеллажей, которые потревожил демон блуда. Мужчина одну за другой перебирал книги, старинные справочники, свитки, а на лице его застыло выражение нервозности и глубокой сосредоточенности. Стол, за которым Асмодей работал и периодически занимался любовью с Наэмой, был завален кипой документов. Демон то и дело переставлял бумаги с места на место, передавал какие-то из них Перегрегелю, веля убрать их в другое место. Уродливый гоблин весело бегал по широкому залу и усердно исполнял поручения своего хозяина, то и дело меняя местами бумаги и принимая указания. Асмодей, в отличие от своего слуги, не был так воодушевлен и весел. Даже на любопытные вопросы Перегрегеля он отвечал коротко и нехотя, или вовсе молчал, сосредоточенно перечитывая свитки. — Архив такой большой, господин! Вы так усердно ведете записи о демонах, представить сложно, сколько их в Аду! — с детской наивностью лепетал Перегрегель, перекладывая большую стопку книг с одного стола на другой и с любопытством разглядывая непонятные ему символы и буквы, которые он не умел читать. Гоблин ходил с места на место, забавно переваливаясь с боку на бок из-за своей хромой походки. Его детские чистые глаза ярко выделялись своим блеском на уродливом изъеденном язвами лице. В ответ на наблюдение Перегрегеля Асмодей промолчал, не сказав ни слова. Но гоблин ни чуточку не расстроился. Он взял в руки толстый томик в кожаном переплете и взвесил его в руках. — Как бы мне хотелось научиться читать! — мечтательно протянул он, шершавыми мозолистыми пальцами прикасаясь к золотым буквам на обложке. — Господин, вы научите меня читать? — наивно спросил гоблин. Асмодей его вопроса не услышал, но согласно кивнул. — Конечно, — ответил он и отошел от одного стеллажа к другому, принявшись перебирать корешки книг на нём. Демон внимательно перечитывал названия всех томиков, что видел, но что-то в его подсчетах не сходилось. Наконец, он нашел нужную ему книгу и снял её с полки. Повертев вещь в своих широких ладонях, он задумчиво обратился к прислуге: — Перегрегель, — строго позвал он его. Наивный гоблин мигом обернулся к своему господину и, переваливаясь из стороны в сторону, тут же подошел ближе. — Скажи мне, приходил ли кто-то в архив, пока меня не было? — спросил он. Гоблин испуганно взглянул на хозяина, а затем тут же потупил взор, уставившись на свои безобразные крупные стопы. Прекрасная госпожа была здесь несколько раз, но она строго-настрого запретила Перегрегелю говорить о своём визите господину. Уродец неловко потоптался на месте и, сложив руки на своем большом круглом животе, тихонько пробубнил себе под нос: — Нет, господин. В ответ на ложь гоблина Малфас, до того мирно сидевший на своей жердочке, громко каркнул, как будто обличал Перегрегеля во лжи перед своим хозяином. — Посмотри на меня, — тут же велел ему Асмодей. — Посмотри и повтори громче. Прислужник, замявшись, взглянул в грозное лицо демона. Красивые черты изображали спокойствие и хладнокровие, а глаза были чуть сощурены, когда Асмодей смотрел на Перегрегеля сверху вниз. — В архив никто не приходил, господин, — торопливо повторил гоблин и тут же опустил вниз свои детские глаза. Но даже за это короткое мгновение Асмодей сумел прочитать в них ложь, которая была явной, ничем не прикрытой. Такие большие и ясные глаза не могли лгать, к тому же, как только с уст Перегрегеля сошел обман, Малфас снова издал противное карканье. — Значит, никто не приходил, — медленно протянул Асмодей, растягивая слова, как текучую смолу. — Тогда скажи мне, Перегрегель: почему на этой книге я чувствую энергию Наэмы? — не церемонясь со старыми письменами, демон небрежно бросил книгу на стол. Гоблин вздрогнул от резкого хлопка, пронесшегося по всему залу. — Никто не приходил, — вновь повторил Перегрегель. Глупый ум никак не мог придумать оправдание, а потому твердил одно и тоже, испуганно глядя на свои некрасивые ноги. Асмодей хмыкнул себе под нос и вдруг, собрав в руке сгусток темно-синей энергии, позволил своей правой руке принять истинный облик. На конечностях тут же появились острые когти, кожа почернела, стала грубой, с многочисленными рубцами, чешуей и шрамами, точь-в-точь как кожа дракона. Асмодей замахнулся, и схватив сильной трансформированной рукой короткую шею Перегрегеля, с силой припечатал его к стеллажу. От удара книги и свитки с грохотом полетели на пол, а гоблин завыл, точно ребенок. — У-у-у! — заплакал он, а по его безобразной коже покатились крупные капли слез. — Говори правду, Перегрегель! — рыкнул Асмодей. Впервые за столь долгое время службы у своего господина гоблин видел его таким грозным, горячим и жестоким. Лицо демона исказилось в гримасе злобы, а карие глаза вспыхнули в неудовольствии. Он сильнее надавил на шею уродца когтистыми пальцами, пуская кровь. Перегрегель зашипел от боли и с мольбой в глазах глянул на своего хозяина. — Я не лгу господин, здесь никого не было! — упрямо отвечал уродец. Асмодей разозлился сильнее. Левая его рука вспыхнула, на ней загорелся сгусток синей энергии. Он схватил прислугу за одну руку и надавил. Грубая кожа под прикосновением демона стала плавиться, отчего по залу разнесся запах паленого мяса. Малфас, сидящий на жердочке, радостно захлопал крыльями, почуяв кровь. Ворон поднялся в воздух и перелетел на стеллаж, к которому был прижат Перегрегель. — Какой рукой ты принимал плату за молчание? — спросил Асмодей со злобой. — Этой? — горячее прикосновение усилилось, гоблин утробно завыл от боли, но даже его жалобные стоны не остановили разъяренного демона. — Видит Шепфа, я не хотел быть жестоким! Но ты не оставил мне выбора! — прорычал он и небрежно откинул от себя слабое тело Перегрегеля. Уродец упал и больно ударился затылком об пол. На его большие по-детски невинные глаза навернулись слезы обиды. Он утер их свободной рукой, а больную прижал к груди и жалобно глянул на хозяина. Асмодей не терпел неоправданную жестокость, не терпел пренебрежение к прислуге и к тем, кто был слаб и нуждался в защите. Но наглая ложь Перегрегеля пробудила в нём настоящего монстра. Не в силах сдерживаться, не в силах терпеть глупый лепет, демон поддался гневу. Кровь в его жилах вскипела, но зол он был не только на гоблина. Наэма. Она заставила терпение Асмодея пойти по швам и разбиться вдребезги о ту ложь, что нес ему Перегрегель. Его дорогая любимая Наэма была в этом архиве по причинам ему неизвестным. Она проникла туда, где ей были рады всегда, подобно шпионке. Она велела слуге солгать и не распространяться о себе никому, даже хозяину замка. Что поселилось в её красивой головке, Асмодей не знал, как и не понимал, почему ей вдруг понадобилось так нагло врать ему. Он собирался разобраться с этим, но позже, когда накажет лжеца и обманщика, так отчаянно защищающего свою госпожу. — Малфас! — вдруг рыкнул Асмодей, привлекая внимание птицы. Ворон слетел с верхней полки стеллажа и приземлился на чёрной преображенной руке хозяина, которой он минутой ранее жестоко сжимал горло гоблина. — Он твой, — равнодушно бросил демон и дёрнул рукой, разрешая Малфасу спрыгнуть на лицо Перегрегеля. — Но слишком не увлекайся. Птица радостно каркнула и впилась своими длинными розовыми когтями в испуганные глаза уродца, который истошно закричал от боли и принялся отбиваться от ворона здоровой рукой. Он кричал, вырывался, но Малфас жестоко и кровожадно клевал его глаза клювом острым, заточенным как кинжал. — Господин! Пощадите! — жалобно просил Перегрегель. В ответ на его мольбы Асмодей остался хладнокровен. Он без единой эмоции на лице смотрел на то, как его ворон разрывает лицо и глаза гоблина в клочья, превращая их в кровавое месиво. — Ты должен знать, что ты служишь мне! Только мне! — спокойно и злобно протянул демон. — Не Наэме, ни кому-либо ещё. Мне. Отмалчивайся, отрабатывай золото, что тебе дали, но помни, что это — последнее предупреждение. Наконец, когда у Перегрегеля не осталось сил отбиваться, он просто лёг на пол, отдав свою жизнь в руки Асмодея. Из рта гоблина изредка доносился жалобный скулёж, как у побитой собаки. Тогда демон блуда смягчился. — Достаточно с него, Малфас, — сказал он, отозвав ворона обратно. Птица взлетела и приземлилась прямо на свою жёрдочку. Питомец тут же принялся чистить свои белые пёрышки от крови и кусочков мяса, выглядя при этом, как будто не терзал своими когтями и клювом бедного гоблина. — Вставай, Перегрегель, — велел ему Асмодей. Гоблин, с трудом находя опору, поднялся. Глаз больше не было — вместо них две зияющие дыры, полные крови, рука ужасно саднила и болела от ожогов, нанесённых энергией Асмодея. И все же, Перегрегель поднялся и с побитым лицом повернутся на звук голоса своего хозяина, подобно верной собаке, которая даже после унижений и долгих терзаний готова возвращаться к тому, кто дал ей кров и еду. — Слушаю, господин, — хриплым от плача и воя голосом сказал Перегрегель. От вида этой жалкой картины у Асмодея сжалось сердце. Демон не смог сдержать слез, что вдруг покатились по его щекам, прячась где-то в густой бороде. По его сердцу будто ножом резанули, превратив его в такое же безобразное месиво, каким теперь было лицо Перегрегеля. Демон блуда вздохнул, ненавидя себя за проявленную жестокость и хладнокровие. Он обернулся к Малфасу, как будто хотел пристыдить и его тоже, но ворон, безразличный к происходящему, начищал свои пёрышки. — Иди к себе. Залечивай раны, — коротко бросил Асмодей и зажег над головой Перегрегеля сгусток своей энергии. — Ступай за светом. Он будет направлять тебя, — велел демон. Перегрегель постарался улыбнуться и благодарно поклонился хозяину. — Спасибо, господин! Спасибо! — шершавым голосом сказал уродец и тут же скрылся за дверями, ведомый огоньком энергии. Асмодей тут же упал на стул и закрыл руками усталое, залитое слезами лицо. Он ненавидел себя за жестокость, ненавидел Перегрегеля за его покорность и верность. Ненавидел благодарность, выраженную ему. — За что ты благодарил меня, идиот? — вслух спросил Асмодей и рвано вздохнул. Ответа демон не получил. — Иди сюда, мой мальчик, — позвал он тогда ворона. Птица послушно приземлилась на столе подле хозяина. — Береги свои красивые глаза, — сказал Асмодей и грустно улыбнулся, почесав спину Малфаса. Ворон громко каркнул и раскрыл крылья, как будто выражал хозяину свою любовь и покорность.