Из пепла

Ритуальный зал в замке Асмодея был залит светом полуденного зимнего солнца, которое врывалось в просторное помещение сквозь витражи высоких стрельчатых окон. Слабое тепло от яркого света лишь слегка согревало руки, но то было не помехой для четырех демонов, стоящих посреди зала — в Аду было горячее, чем в в любой другой точке Вселенной. Люцифер, Велиал и Наэма стояли плечом к плечу, внимая объяснениям Асмодея. Демон похоти и разврата выглядел сдержанно, строго и отстраненно, объясняя своим товарищам ход грядущей ночи, и по ходу задавая уточняющие вопросы Велиалу и Люциферу. С Наэмой Асмодей не говорил и делал вид, что вовсе не видит ее перед собой, что не могло не ранить девушку. Блондинка стояла чуть поодаль — достаточно далеко, чтобы не пересекаться взглядами с возлюбленным бывшим, но в то же время достаточно близко, чтобы слышать все важные детали разговора. Демоница выглядела превосходно: готовясь с самого рассвета, она красиво уложила назад свои золотые волосы, надела лаковое черное платье, роскошно обтягивающее ее выдающуюся фигуру, а губы щедро украсила темно-синей помадой, которая обещала быть точь-в-точь такой же темной, как небо в ночь черной луны. Уши и шейку Наэмы занимали золотые украшения, предавая ее виду больше роскоши и богатства. Девушка будто бы старательно хотела заделать брешь в своем сердце обилием украшений, вычурным нарядом и прической. Вот только красные глаза придавали ее образу драматизма — усталые и припухлые от слез они глядели печально, избегали взгляда герцога Асмодея, который, в действительности, и не думал удостаивать свою Розу взглядом. Теперь она была для него увядшей и совершенно пустой, не той маленькой невинной Нами, которую он повстречал впервые на балу в честь Рождества. И все же эти двое стояли друг напротив друга, связанные общей тайной и одним делом, сулившим Аду одного только благо в лице нового короля и его королевы. Асмодей был краток, говорил по делу, поскольку и сам нервничал не меньше демонов, стоящих напротив. Все должно было пройти гладко и за один этот вечер пламя, зажженное Люцифером, должно было унести с собой жизнь Сатаны. Каждый, кто был посвящен в тайну, с предвкушением в сердце ждал этого момента. Герцог стоял, спрятав руки в карманы своего черного костюма. Как и все, он выглядел безупречно, готовясь посетить бал Распределения, на котором каждый из Непризнанных примет сторону. В какой-то момент Асмодей глубоко вздохнул и кивнул самому себе под нос: — На этом все. Ритуал проведите быстро, без промедлений, — сказал он строго и резко, как самый старший из присутствующих демонов. — Я оставлю вам гоблинов в услужение на случай, если возникнут сложности. — В этом нет необходимости, — оборвал его Велиал, покачав головой. Люцифер непонимающе посмотрел на падшего ангела, когда тот отказался от помощи. Велиал же поспешил объяснить свою позицию: — Чем меньше о нашем деле знают посторонние, тем лучше. Это поможет нам избежать возможных рисков. — Говорил бы ты это раньше, когда Люцифер решил приплести к делу жалкую Непризнанную, — фыркнула вдруг Наэма, стоя за спиной принца Ада. Все замолчали, а наследник обернулся к ней, недовольно скрипя зубами. Выглядел Люцифер встревоженным, заведенным и, казалось, одно неверное слово, неосторожный взгляд и его терпение, хрупкое, точно карточный домик, рассыплется в миг и не будет никому пощады. И хоть будущий король Ада старался выглядеть собранным и непоколебимым, в его нервных движениях, в дергающемся уголке глаза, в сжатых губах и ладонях, убранных в карманы брюк было видно, как сильно он переживает. Прошедшие ночи со дня бракосочетания давались ему тяжело. Он никого не видел и не слышал, заперевшись в своей комнате как затворник. Пару раз Мисселина пыталась уговорить принца Ада в тысячный раз выступить с речью на балу распределения, но несколько его резких отказов совсем обидели и отвадили от него бедного ангела. Даже Геральд, пытавшийся вправить ему мозги и научить манерам совсем опустил руки. Учителя списали его состояние на очередную ссору с отцом и решили не тревожить беса. И в чем-то они были правы. Предстоящая смерть отца и ответственность, которая с этой самой смертью должна была лечь на плечи Люцифера ужасно его тяготили. Он боялся облажаться перед товарищами и подданными, запятнав свою честь и репутацию, боялся, что станет в их глазах совершенно слабым и ничтожным щенком. Но больше всего он боялся разочаровать Эйшет, оскорбить память погибшей матери и не суметь отомстить за ее мученическую смерть. Три дня Люцифер избегал Непризнанную, о которой так пренебрежительно отзывалась Наэма. Демон не знал, искала ли девчонка его вновь, или сделала для себя железные выводы. Он понимал только одно: та ночь, которую он разделил с ней, была единственной ночью, в которую он чувствовал себя живым. И после этого, лежа в одиночестве в собственной постели Люцифер понимал, что больше никогда не почувствует себя таким же живым и желанным. Почему-то ему казалось, что как только багровая кровь прольется в пламя, остатки его невинности погрязнут в пепле и дегте, так крепко сковавшим адский престол. Он не хотел пятнать этой грязью Непризнанную. Ей предстояло стать ангелом, пойти вслед за своей сукой-мамашей, угробившей столько жизней. В ту ночь, раздумывая об этом, Люцифер усмехнулся: протяни он руку Непризнанной, ее крылышки оросит кровь, душу скуют его собственные грехи, в которых она погрязнет, не сумев выбраться; отпусти он ее — праведные ангелы сами сделают из нее палача в белоснежной сутане. Скованный и жаждущий ее тепла Люцифер не понимал, что ему делать и после долгих раздумий, собрав волю в кулак решил не касаться ее чистоты, не посягать на невинность души. И даже если нежная и такая чувствительная Вики Уокер станет копией Ребекки, грех за ее очерненную душу будет лежать не на его совести. И снова он думал лишь о себе. Собрав остатки самообладания и сделав глубокий вздох, низким и угрожающим тоном Люцифер обратился к Наэме: — Лишь благодаря этой жалкой Непризнанной ты стоишь здесь, Наэма. И лишь благодаря ее помощи ритуал свершится в срок, и тебе не придется ждать моего престола еще один поганый век, — грубо ответил принц, приструнив капризную демоницу. Блондинка лишь вздохнула, закатив глаза. Разумно она понимала, что ее новоиспеченный супруг прав в своих суждениях, но нервозность и стыд перед Асмодеем не давали ей вести себя иначе, она только и могла плеваться ядом, защищаясь от мук совести и стыда. — И еще, Люцифер, — вклинился герцог. — Я буду обязан сообщить о ритуале Мамону, Ламии и Кроули. Люцифер задумался, а товарищи, стоящие рядом с ним, не встревали, дав ему время на размышления. Принц Ада тут же вспомнил дневники матери, которые она самолично доверила Асмодею, вспомнил об артефактах, которые передала Мамону и Ламии через Кроули. Эйшет неспроста доверяла этим демонам — они были самыми благородными и честными из всех, кого знал Люцифер. Конечно, если понятия о чести и благородстве хоть как-то применимы к исчадиям Ада. И принц Ада был готов доверять и следовать всем указаниям матери, указанными ею в личных дневниках, но все же в голове его закрадывались сомнения. Демонам Люцифер доверял, но не ангелам. Пусть Кроули и знал с самого начала обо всех деталях ритуала, пусть он и сокрыл все созданные Эйшет артефакты, отчего-то сын Сатаны не мог позволить себе доверять старику. На то влияло много вещей, но самым ярким воспоминанием была казнь Ади, рыжего мальца, с которым Люцифер никогда и не общался, но который был чрезвычайно дорог Непризнанной. И снова мысли клином возвращались к ней. Люцифер чертыхнулся про себя, а затем поднял голову на Асмодея, нахмурив брови. Сделав шаг к демону, как будто стараясь придать своим словам больше веса, принц строго приказал: — Извести герцога и герцогиню, но ни слова Кроули. — Ты уверен? — спокойно уточнил Асмодей. — Старик причастен ко всему, что происходит, Люцифер. — Знаю. Но я не доверяю ему так, как доверяла Эйшет, — ответил сын Сатаны. Отчего-то имя матери, сойдя с его губ, дрогнуло, будто его колыхнул ветер. Спустя столько веков молчания Люциферу было сложно говорить о той, воспоминания о которой так долго хранил в кровоточащем сердце. — К тому же, с появлением Ребекки, Кроули стал слишком ведом. Другие серафимы вытирают о него ноги с подачки старшей Уокер. Боюсь, если серафимы заподозрят неладное, под их натиском Кроули сломается и проболтается обо всем, что происходит. — Люцифер прав, — согласился Велиал. — И я бы не стал доверять ангелам. — Когда-то ты был одним из них, — с горькой усмешкой заметил Асмодей. — Именно поэтому я предпочитаю им не доверять, — пожал плечами Вел. — Слишком хорошо их знаю. — Тогда решено, — кивнул Асмодей. — Сообщу Мамону и Ламие, предупрежу о том, чтобы молчали обо всем, что происходит. — И Вики, — напомнила Наэма. — Скажите ей, чтобы и рта раскрыть не смела, — сказала блондинка, обращаясь ко всем, но глядя прямо на Асмодея. Тот без слов кивнул, глядя куда-то в сторону и в последний раз посмотрел на алтарь, на котором должен был зажечься ритуальный огонь. Демон благоговейно приложил ладонь к мрамору и прикрыл глаза, будто молясь. — E hepario de ere*, — наконец сказал он, глядя на белые линии чёрного мрамора. — E hesperus*, — вторили Люцифер, Велиал и Наэма. — Я начну подготовку к ритуалу, — сказал наконец Велиал и шагнул к алтарю. Асмодей живо уступил падшему ангелу место и, развернувшись на каблуках, стремительно поспешил к дверям ритуального зала. Но не успел демон сделать за порог и шагу, как за его спиной раздался неуверенный, но отважный голос Наэмы, которая спустя столько времени нашла в себе силы заговорить с мужчиной. Блондинка стояла за ним, крепко сцепив пальцы за спиной. Сейчас она плевала на то, что Люцифер и Велиал отчётливо слышали все то, что она собиралась сказать своему благоверному. И ей было все равно на глумление Люция и его издёвки, главным для неё было поговорить со своим мужчиной. Наэма не знала, что собиралась сказать и как бы она просила прощения. Она лишь хотела увидеть в его глазах свет, узнать, что в них все ещё теплится огонёк страсти и любви к ней, что ещё не все потеряно для них, и что она сможет вернуть себе его былую ласку и расположение. Она просто хотела оставаться нужной самому прекрасному и самому честному сердцем демону. — Асмодей… — все что смогла прошептать девушка. Слова так и не шли из ее горла. — Тебе что-то непонятно? — все также стоя к ней спиной спросил мужчина. — Я спешу. — Нет, я просто… — блондинка запнулась и тут же услышала категоричный отказ. — В таком случае, не будем занимать наше время. Удачи, Наэма. Слова прозвучали как гром среди ясного неба, а следом послышался стук закрывающейся двери. Блондинка вздрогнула, а перед глазами вдруг встала высокая башня, на которую Наэма смотрела снизу вверх, лёжа на траве с переломанными крыльями, как раз после того, как выпала из окна их с Асмодеем общих покоев. По телу побежали мурашки, а совесть в очередной раз подколола девушку, болезненно ткнув в сердце. «Ты сама во всем виновата. И будь ты на его месте, ни за что бы не простила себя!» — подсказало сознание. Блондинка едва ли не разрыдалась, слёзы уже подступили к глазам, как вдруг за спиной послышался глумливый голос Люцифера: — Нам пора, женушка. Я веками ждал этого дня.

***

Огромные люстры, зажженные ярким светом освещали гладко начищенный блестящий пол, по которому кружась проносились танцующие пары. Ангелы и демоны, как и полагается, были разделены между собой, каждый из присутствующих гостей танцевал со своей стороной: или из неприязни, или не желая давать старшим ангелам и демонам пищу для сплетен. Бальный зал сверкал лоском, девушки и юноши, которым прежде не было дела до виновников торжества — Непризнанных, выбрали по случаю их Распределения свои лучшие наряды. Балы на Небесах и в Аду не были редкостью, но лишь избранные имели честь посещать их регулярно. А простым ученикам школы оставалось лишь довольствоваться редкими официальными торжествами, которые устраивались с позволения и решения серафима Кроули. Столы ломились от закусок и обилия хрустальных графинов с глифтом и вином. Подле этих самых столов и по всему периметру стен стояли высокие вазоны с белыми и черными розами — особые цветы, которые были выращены специально для этого праздника. На небольшом возвышении, обособленном от других декораций, стоял священный алтарь с двумя золотыми кубками с монограммой ангелов и демонов. Оба кубка были пусты — по окончании бала Непризнанные будут обязаны пролить свою кровь в один из этих кубков, все зависело лишь от того, какую сторону недавно оперившиеся юноши и девушки хотели принять. Уже сейчас в кругах демонов ходило немало слухов о том, что прибавления на их стороне будет куда больше, чем когда-либо. Казнив Ади, серафимы окончательно испортили свою репутацию, а лоск, который неизменно окружал их ауру, рассыпался в одночасье в глазах многих студентов. Теперь демоны ликовали, ожидая в своих кругах новых Непризнанных. Мими держалась компании демонов, но все равно была как будто одинока. Ее руки, облаченные в кружевные перчатки были крепко сжаты в кулаки, а черный фатин, ниспадавший на лицо, прикрывал его до нижних ресниц. Лощеные черные волосы, помада на губах в тон и такое же платье, крепко обтягивающее фигуру, делало миниатюрную девчонку похожей на чью-то вдову. Пусть демоны и не привыкли скорбеть, держать траур, но сейчас Мими гордо несла свою тоску по лучшему другу и как будто специально выбрала такой наряд. Будто ее траурное одеяние было протестом, криком, который посвящался мерзким белокрылым ангелам, так высокомерно взиравшим на студентов с высоты своих пьедесталов. Здесь были Кроули и Ребекка, из архангелов — Михаил и Уриил. Сторону демонов как свидетели занимали Сатана, Мамон, Ламия, Асмодей и Нега. Последняя, будто угадав настрой молодой демоницы, переняла ее идею и сама пришла в траурном одеянии. Все демоны на сегодняшнем вечере делали все, чтобы лишний раз вогнать занозу под божественные перстни ангелов, чтобы лишний раз указать им на вражду, которую питают. Мими искала глазами Вики, но все никак не могла выискать в толпе пару золотых крыльев. «Опаздывает» — пронеслось в голове демоницы, на что та недовольно закатила глаза. С того момента, как девушка собрала вещи и спустилась в Ад, они с Вики больше не виделись. Дочь Мамона тосковала, переживала. И ведь они с Непризнанной даже не успели как следует обсудить ее переход на новую сторону. Потому все, что оставалось демонице — уповать на то, что ее подруга сделает правильный выбор. Время от времени Мими бросала взгляды на компанию Непризнанных, ловила взгляды Энди и молча спрашивала его о своей подруге, но тот лишь пожимал плечами. Силясь отвлечься и скрасить ожидание, Мими неспеша подошла к столу с закусками. Еду она игнорировала, но к глифту потянулась с жаждой и будто с необходимостью. Холодный хрустальный бокал оказался в руках девушки, а как только капля огненного марева попала на язык, она удивленно глянула на голубой напиток. Никакого вкуса и запаха, ничего. Будто на столе в множестве кубков и графинов была налита подкрашенная вода. Мими усмехнулась и вернула кубок на место. Веселье и все ему сопутствующее было трудно принять после смерти Ади. Как будто организм отказывался наслаждаться глифтом, будто сердце и разум противились празднику. Тогда раздосадованная Мими потянулась за канапе. Маленькая шпажка с яркой клубникой пришлась по вкусу. За ней последовала вторая, третья, четвертая, пока за спиной девушки не раздался спокойный бархатистый голос: — Здравствуй, Мими. Девушка нервно вздохнула, проглотила ягоду и обернулась к нарушителю ее спокойствия. Перед демоницей во всей красоте стоял Дино. Выглядел он роскошно, этого Мими не могла не подметить: ангел был облачен в бежевые брюки и белую рубашку, а его широкую грудную клетку обтягивала бежевого цвета портупея. Мими ехидно усмехнулась его желанию облачиться в ремни, но ничего не сказала, только осмотрела ангела с ног до головы и встретилась взглядом с его голубыми глазами, в которых, к ее удивлению, читались грусть и сожаление. — Если ты ищешь Вики — я не знаю где она, ни чем помочь не могу, — безразлично сказала девушка и схватив еще одну клубнику, развернулась на каблуках, надеясь уйти прочь. Но Дино успел схватить девушку за руку, мягко потянуть, вынуждая остаться. — Я искал тебя, — уверенно и как будто с упреком сказал мужчина. — Для чего? — резко, как будто нападая спросила Мими. — Не хватило того, что ты сделал для Ади? Хочешь и меня уязвить? — Я не предавал Ади и никогда бы так не поступил, — нахмурился Дино, всем видом показывая, какое оскорбление ему нанесло предположение Мими. — Неужели ты такого мнения обо мне? — Представь себе — да! — глаза Мими вспыхнули алым цветом. — И не смей отрицать очевидное! Это ты указал мне, куда прятать Ади, и именно ты говорил с отцом в ту ночь, когда его связали и бросили к ногам Фенцио! — Не будь дурой, — Дино позволил себе грубость, нахмурившись. — О чем я говорил с моим отцом — только мое дело. Но я готов поклясться милостью самого Шепфа в том, что я не причастен к аресту Ади. И я скорблю о нем вместе со всеми, — заверил ангел. — То, что с ним произошло — чудовищно. Он не заслуживал смерти. — А Астр? — не унималась Мими. — Как по-твоему: понес бы он наказание, будь он жив? Дино глубоко вздохнул, опустил голову и не задумываясь ни на мгновение, выдал: — Нет. Ему бы не вынесли смертный приговор, — махнул головой ангел. — И он не заслужил смерти. Никто не заслужил умереть от рук палача, Мими. Это я и пытаюсь сказать. Злобно усмехнувшись, Мими вздернула голову, чтобы видеть глаза ангела и недовольно насупилась, ткнув пальцем ему в грудь. — Тебе следовало лучше продумать свою искупительную речь. Я по-прежнему не верю в твои оправдания, Дино, — ответила демоница, но сказала она это совершенно спокойно, голос ее будто на мгновение стал безжизненным, но когда обида и гнев были выпущены наружу, девушка вновь едко усмехнулась и отняла свои руки от груди Дино. — Наслаждайся вечером, ангелочек. Чао! Девушка оттолкнула мужчину в грудь, дабы пройти и оказаться от него как можно дальше, но вот в спину прилетела провокация. Спрятав руки в карманы, Дино улыбнулся совсем по-мальчишечьи и склонил голову на бок: — Я нравлюсь тебе так сильно, потому твоя ненависть не знает пределов, да? — спросил ангел, наверняка уверенный в своей правоте. Мими же, услышав его самоуверенный тон, едва не задохнулась от возмущения. Она обернулась к нему, откинула с лица фатин, а кожа ее побледнела от злости, став совсем прозрачной. Девушка крепко сжала губы, а по рукам ее прошла ярко-малиновая энергия, от злости и недовольства грозясь выйти наружу и снести все вокруг к чертям собачьим. В это же время Дино не мог не ликовать от того, что попал точно в цель, задев Мими за живое. Он стоял, не двигаясь, ожидал пока Мими сама подойдет к нему и выплеснет на него всю свою боль и обиду, тогда он покажет ей правду. Но Мими старалась быть спокойной: она медленно вернулась обратно и низким, почти загробным шепотом обратилась к Дино: — Скажи что-то подобное еще хоть раз, и я выцарапаю тебе твои красивые глаза, ангелочек. — Нет. Ты не сделаешь этого, — самоуверенно ответил Дино. Он наклонился к демонице совсем близко, так, что Мими почувствовала на своем лице его дыхание. По коже ее пробежали мурашки, а в области живота будто что-то приятно защекотало. Казалось, никто не замечал того, с какой нежностью и одновременно с вызовом ангел смотрел на демона, и как вторая пыталась изо всех сил не потерять самообладание. — А знаешь почему? — голос Дино опустился до шепота. Ответа от Мими не последовало, но ангел его будто бы и не требовал. В какой-то момент девушка почувствовала, как перед глазами навернулась белесая пелена, а следом за ней демоница увидела образ самого Дино и ангела Фенцио, который стоял напротив него со своим обычным вечно недовольным лицом и морщинами меж бровями. Образы их были такими реалистичными, что Мими не смогла двинуться с места, только молча впитывала все, что они говорили. Дино стоял, оперевшись на стол в кабинете своего отца. Когда он шел сюда, в очередной раз готовился к тому, что Фенцио вновь будет отчитывать его за промахи, известные только ему. Младший ангел уже не боялся гнева отца, как раньше, когда был ребенком. Прежде ему хотелось накрыться собственными крыльями, забиться в угол и плакать, пока вместе со слезами не уйдет вся обида на отца. Но повторялось это вновь и вновь, пока, наконец, Дино не перестал обращать внимание на пустые и беспочвенные обвинения отца. Только с годами ангел начал понимать, что крайняя требовательность его отца — лишь результат его собственных поражений. И пусть Дино знал, что через него отец пытался реализовать свои амбиции, признать это вслух не позволял ни себе, ни кому другому. Но на удивление младшего ангела, сегодня Фенцио был в хорошем расположении духа. Пожилой ангел сидел за столом, сложив руки в замок, а в глазах его светилась гордость. Дино, к своему облегчению, вздохнул, успокоившись. Ему совершенно не нравились пререкания и споры, которые только очерняли его ауру. После подобных стычек ангелу требовались часы медитации. Мысленно ангел усмехнулся: избрать в качестве любовного интереса взбалмошную демоницу, в корне противоположную он и не думал, но Судьба, видно, любила шутить, когда вопрос заходил о делах любовных. — Я рад, что тебя не было в поезде, когда все случилось. И рад, что ты не посещаешь его с остальными, — хвалебно сказал Фенцио. — Пересуды нам не к чему, а тебе нужно больше и упорнее тренироваться, а не проводить время с этими малолетними пьяницами. — Ты вызвал меня, чтобы похвалить? — с ехидством спросил Дино. Фенцио прочистил горло, а тон его сделался более серьезным и сухим. — Не все же мне требовать с тебя послушания, — недовольно буркнул он. — Ты заслужил похвалы. — Спасибо, отец, — просто ответил Дино. Фенцио вдруг замялся и исподлобья глянул на сына, как будто пытался прочитать правду в его глазах. — Ты ведь не знаешь, где скрывается демоненок? — Ади? Не знаю, — без колебаний ответил Дино. Не смотря на откровенную ложь, Фенцио ему поверил: говорил и глядел сын убедительно, ни единый мускул на его лице не дрогнул, а потому и сомнений в его верности и честности у старого ангела не возникло. — Ты молодец, сын, — сказал он ободряюще. — Всегда помни на чьей ты стороне. — Спасибо, отец, — вновь благодарно и сдержанно повторил Дино. — Спи спокойно, — сказал Фенцио, как бы намекая, что сыну пора идти. Повторять дважды не пришлось: младший ангел коротко кивнул отцу, а затем, отворив дверь, удалился из его кабинета. Туманная дымка перед глазами рассеялась также внезапно, как и появилась. Мими часто заморгала, силясь прогнать остатки воспоминаний, которые без ее согласия показал Дино. Теперь в ее голове все встало на свои места, а с сердца сошёл тяжёлый груз. Как будто все это время демоница знала, что ангел не был виновен, но скорбь и любовь к лучшему другу как будто затмевала сознание, отрицала истину, жирующую глубоко внутри души. Удивленно отстранившись, Мими тихо, едва слышно прошептала: — Так ты не… — Никогда, — решительно ответил Дино. — Не предавал и не предам тебя. И пусть мы на разных сторонах, Мими, ты всегда сможешь положиться на меня. — Мне жаль, — тут же без колебаний сказала демоница. — Я как будто верила тебе все это время, но не могла себе признаться в том, что ты не можешь быть причастен к смерти Ади. Поддалась всеобщим волнениям и совсем забыла о том, какой ты… — девушка стыдливо опустила глаза на свои чёрные лаковые туфли. — Совсем забыла о том, что на самом деле чувствую. Дино, довольный ее словами, улыбнулся. И пусть признания не было, им обоим все было понятно без слов. Они не могли сказать о запретном чувстве, не могли нарушить дурацкий закон Равновесия, но все же осознание того, что они не были одиноки чертовски приятно грело их души. Ангел подошёл к девушке ещё ближе, теперь уже совершенно наплевав на все нормы приличия и устав школы. Приподняв лицо Мими за подбородок, он внимательно заглянул в ее глаза и с нежностью, присущей только ему, прошептал: — Ещё никогда мне не хотелось нарушить запрет так сильно, — выдохнул он ей в губы. Поцелуй, как и признание, не состоялся, но горячее дыхание ангела, опалившее губы демоницы, послало по ее телу волны тока. Она покраснела, лукаво улыбнулась и склонила голову на бок. Ответ созрел в ее голове очень скоро: — В таком случае, опасайся меня. Я нагряну как кошмар под покровом ночи! Дино с трудом убрал свою руку с талии Мими, которой придерживал ее, чтобы она не сбежала от него раньше времени. Оба стояли радостные и взволнованные: девушка вздохнула с облегчением — тот, к кому в глубине ее души теплились чувства ни разу не предавал ее, Дино радовался, поскольку наконец смог открыть Мими свое сердце. Возможно, они бы и стояли так дальше, глядя друг другу в глаза, если бы не Вики, осторожно подошедшая к ним со стороны. Непризнанная неловко улыбнулась друзьям, а те, при виде нее, тут же отстранились друг от друга и приняли невозмутимые выражения, как будто мгновение назад не смотрели друг на друга с жаждой и упоением, как будто в один миг не отпустили от себя предрассудки и не позволили сердцам чувствовать. — Значит, поговорили наконец-то, — тускло уточнила Вики. Ей хотелось улыбнуться широко и поддержать друзей, которые были ей так близки и дороги, но в горле будто пересохло, слова совсем не шли наружу. Мими и Дино заметили ее состояние. Демоница ласково улыбнулась подруге, бросилась ей на шею с объятиями и мягко погладила по спине. — О нас позже, — небрежно отмахнулась она. — Ты, кажется, волнуешься. Вики только кивнула, а с губ ее сорвался тревожный вздох. Ей было крайне трудно описать свое состояние, вдобавок ко всему мысли беспокоил ритуал, который вот-вот должен был случиться в замке Асмодея. И только Вики знала о том, что через несколько часов в Аду зажжется синее пламя, которое станет погибелью самого Сатаны, и только она знала, что молодой принц Преисподней взойдет на престол и возглавит демонов, теперь уже навсегда утратив тот свет, к которому Вики, имея честь, прикоснулась лишь раз. Все события тяжелым грузом лежали на ее плечах, тайны и кровавые подробности, о которых она должна была молчать сводили с ума. Даже собственные крылья стали казаться невыносимой тяжестью на ее хрупких плечах. Хотелось бежать, скрыться ото всех, так еще и трудность предстоящего выбора стороны давила на виски, едва ли не заставляя кричать от боли. — Эй, — Мими дернула Вики за руку, пытаясь привлечь ее внимание. — Ты ведь так долго и упорно шла к этому дню. Волноваться — вполне нормально. — Мими права. К тому же, ты не одинока. На обеих сторонах тебя ждут и готовы оказать поддержку, — заверил Непризнанную Дино. — Я боюсь ошибиться. Боюсь избрать неправильный путь и сожалеть об этом до скончания веков. — Просто выбирай сердцем, — уверенно посоветовала Мими. — Слушай только саму себя, забудь об ожиданиях, которые кто-то возложил на тебя. Жизнь твоя, и проживать ее будешь ты. Вики грустно улыбнулась, с надеждой подняв на подругу глаза. — Мой выбор, каким бы он ни был, не станет для нас помехой? — Глупые запреты меня не трогают, — уверенно сказала Мими и осторожно взяла Дино за руку. Ее ответ был исчерпывающим — избранная Вики сторона ни за что не помешает их дружбе. Поддержка друзей приободрила Непризнанную, но лишь до момента, пока торжественная оркестровая музыка не оборвалась, а на пьедестал не вышел серафим Кроули. Все ангелы и демоны в одно мгновение смолкли, а Непризнанные, стоя небольшой кучкой в центре зала, напряглись. В этот час вершилась их судьба. — Я рад объявить очередной бал распределения открытым, — начал серафим, расставив руки широко в стороны, будто был папой римским. Вики вздохнула, но встала ровнее, смиренно готовясь принять свою судьбу. — Прежде, чем мы начнем ритуал, я хотел бы сказать слова напутствия вам, Непризнанные. Сегодня вы находитесь здесь лишь потому, что с усердием и ответственностью подходили к вашим обязанностям, прилежно учились, выполняли задания, направляя своих подопечных из мира людей в соответствии с законами Небес и Ада. Вы — избранные, удостоившиеся великой чести избрать дорогу, которая определит вашу судьбу в дальнейшем. Помните, тот путь, что вы изберете для себя, будет единственным в вашей жизни. Назад дороги нет, если свернете с избранного пути — отправитесь в Небытие, а будете верой и правдой служить на благо Небес и Ада, будете иметь честь быть избранными самим Шепфа! Вики крепко сжала руки в кулаки. Принять неправильное для себя решение — вот ее главный страх. Все это время девушка жила по законам ангелов, но то лицемерие и показуха, с которыми она столкнулась, были за пределами ее понимания. Непризнанная не хотела стать такой же честолюбивой и надменной, какими были многие ангелы, разве что в их число не входил Дино. Удивительно, но даже демоны были куда более привлекательным обществом для Вики. Да, они были хитры, высокомерны, порой жестоки, но все же они были честными с самими собой и окружающими. Всем, что имело ценность для демона были честь, личные заслуги, упорство и ум. Ангелами ценилась способность других плести и интриги и грязные заговоры. Какими бы белыми не были их крылья и сутаны, их руки были по локоть в крови, а сердца измазаны дегтем. И никто так тщательно не прикрывал свой разврат и жестокость как те создания, чьими главными принципами всегда были правда, сострадание и милость. Вики бросила взгляд в сторону Ребекки, восседавшей на престоле, подле которого как верные псы стояли Михаил и Уриил. Непризнанная все еще помнила, как руки этих самых архангелов без всякой жалости вели Ади на эшафот. Она помнила как ее любимая мама без зазрения совести выносила смертный приговор невинному ребенку, каким являлся ее друг. А сейчас она сидела здесь, окруженная аурой величия, изо всех сил строя из себя невинную набожную особу, достойную Шепфа. Уокер едва не скривилась от отвращения, однако вовремя взяла себя в руки, приказав самой себе быть стойкой и уверенной. Сердце отбивало чечетку, а стрелки на часах бежали вперед, неумолимо унося с собой время на раздумья. — Кто из Непризнанных хочет удостоиться чести первым пролить свою кровь в один из ритуальных кубков? — громогласно спросил Кроули, рукой указывая на светящиеся сосуды. В толпе собравшихся прошли шепотки, ангелы и демоны спорили о том, кто их Непризнанных первым осмелится пустить свою кровь в кубок. Вики, слыша все эти голоса, заозиралась, пытаясь увидеть того, кто первым осмелится возложить на себя новое звание. — Трусишь? — ласково, без усмешки спросила Мими, стоя за спиной подруги. Ответом ей послужила рука Вики, которую та подняла над головой, вызвавшись быть первой. — Шутишь? Пойдешь первой? — удивилась демоница. — Чему быть, того не миновать. Тогда какая разница, какой по счету будет моя кровь в одном из тех кубков? — бесцветно спросила Вики и сделала уверенный шаг к алтарю. Ребекка, не отрывавшая глаз от дочери, одобрительно кивнула ее порыву и подалась на троне вперед, предвкушая насладиться тем выбором, который намеревалась сделать Вики. Девушка медленно взошла по ступеням на пьедестал, руку ей любезно подал Кроули. На мгновение Вики засмотрелась в его голубые глаза, гадая, знает ли старик, замешанный во всем этом грязном деле о том, что наследник Эйшет вершит правосудие прямо в этот час? Ответ нашелся сам собой: конечно, он не знал. Люцифер, ни разу в жизни не доверявший ангелам ни за что бы не оповестил об этом Кроули. Он бы предпочел съесть свою печень, чем позволить серафиму вмешаться в дело. От мыслей Вики отвлек сам Кроули, который подвел ее к алтарю и ободряюще прошептал слова напутствия. Непризнанная их не расслышала, внимательно глядя на монограммы ангелов и демонов, изображенные на ритуальных кубках. — Будет больно, милая, — сбоку послышался сочувствующий голос Мисселины. Она осторожно погладила Вики по спине и резким движением вырвала из ее спины оба крыла. Пара золотых перьев, кружась легким вальсом, приземлились на мраморный пол, а из спины Вики хлынула кровь, пачкая багровыми пятнами платье. Однако Непризнанная даже не дрогнула, крепко сжав челюсть, стараясь преодолеть острую боль в лопатках. Без промедлений Уокер покрепче перехватила нож и провела лезвием по ладони, оставляя глубокий порез, разорвавший сухожилия руки. Мисселина недоуменно посмотрела на ярость, с которой ученица резала руку и на ее лицо, которое не выражало никаких эмоций, даже не скорчилось в приступе боли. Непризнанная вздохнула, стараясь унять звон в висках, сжимая раненную руку в кулак все крепче. Она должна была сделать правильный выбор: с одной стороны ее ждала мать, возлагавшая надежды на дочь, желающая, чтобы Вики пошла по ее стопам, повторив ее блестящий успех. Мать, которая вовсе не была родной, нежной и заботливой, какую помнила девушка. Вместо нее — жесткая, закаленная трудностями, циничная мучительница, для которой мораль была лишь пустым звуком. Совершенно бесчувственная и пустая, не та Ребекка, которую Вики знала с детства. С другой стороны был Ад с его развратными, порой злыми и черствыми демонами, не один раз указывавшими Непризнанной на ее место и происхождение, но никогда не позволявшие себе судить несправедливо и жестоко. Как бы иронично это ни было, но оплотом морали и чести здесь, на Небесах, были те существа, которыми испокон веков выставляли лживыми и подлыми тварями. А между тем перед глазами встал образ Люцифера и все те слова, что он смел говорил Вики в ночь, когда сочетал себя с Наэмой узами брака. Он оправдывался, будто хотел загладить вину. Вот только за что он просил прощения? За свою черствость? За надежду, которую дал, а затем безжалостно отобрал, лишив Непризнанную единственного луча света, который не давал ей сломиться после стольких разочарований? Вики бросила взгляд на широкое стрельчатое окно, в котором показалась луна. Ее почти не было видно, черное полотно затмения почти скрыло ее из виду, а это значило, что через несколько мгновений зажжется ритуальное пламя. Люцифер станет королем, потеряет последнюю нить, которая не давала его душе умереть и погрязнет в крови и интригах, потому что это то, на чем держалась любая власть. Может, ей и не стоило пытаться выудить наружу его свет? Какой толк в том, она лишь изранила свое сердце, а теперь стояла напротив алтаря не в силах сделать выбор. Казалось, ни на одной стороне ее не ждали, а слова Мими были лишь ложью. — Пожалуйста, Виктория, не медлите, — послышался нетерпеливый голос Кроули, а за ним недовольный кашель Ребекки. Вики не стала более тянуть. Она взглянула на мать, силясь найти в ее глазах одобрение и свет, но встретила лишь холод. Невольно сравнила ее глаза с глазами Люцифера и злость взыграла в Вики с новой силой. Нет больше времени сомневаться и думать. Он сам упустил свой свет, предпочел престол, так пусть теперь погрязнет в своей ненависти. Этот порыв заставил Непризнанную сделать отчаянный шаг. Она занесла ладонь над кубком, и едва капля из ее раны успела сорваться вниз, девушка сместила руку и позволила крови упасть в сосуд с монограммой ангела. Пустота. Никаких эмоций и чувств, а ведь с самого начала Вики знала, какую сторону изберет и всегда склонялась быть ангелом. Но теперь, сделав выбор в пользу лжи, высокомерия и власти она стояла окровавленная, не чувствуя совершенно никакого удовлетворения. Только подняла глаза на Ребекку, встретив ее одобрительный кивок. Вики болезненно усмехнулась, прижала больную руку к груди, пачкая белоснежное платье кровью. Раненная ладонь дрожала, спина ныла, готовая отрастить новую пару крыльев. Разрывая кожу чуть ниже лопаток, белоснежные крылья, намного больше тех, что девушка носила прежде, вырвались из ее спины, затрепетали, расправляя каждое перышко и будто бы разминаясь перед полетом. Мими и Дино вздрогнули, глядя на новую Вики, голубизна глаз которой стала еще ярче, а кожа бледнее. — Поприветствуем! — послышался довольный голос Кроули. — Ангел — Виктория Уокер! Но не успели стихнуть аплодисменты, как вдруг двери зала распахнулись и в них влетел разгневанный советник Родент, который бросился прямо к Сатане, до того безучастно присутствовавшему на балу. Вики затаила дыхание, предполагая худшее. Она внимательно следила за демонами, за тем, как советник наклонился к королю Преисподней и взволнованно что-то зашептал, а следом показал какую-то записку. В этот миг Сатана, испытывая необузданный гнев, вскочил со своего места, озираясь по сторонам, пока наконец его взгляд не нашел Ребекку. Серафим, будто догадавшись о чем-то, победно усмехнулась, от чего лицо ее исказилось гримасой торжества и упоения. — Поспеши, Самаэль. Иначе потом будет поздно, — смеясь сказала женщина слова, понятные только ей и Сатане. Король Ада обернулся к своим герцогам, глазами полными бешенства посмотрел на них и оскалился: — Если кто-то из вас замешан в этом, — он указал пальцами на Мамона, Ламию и Асмодея, — Вы глубоко пожалеете о том, что Шепфа дал вам жизнь. Вы захлебнетесь в своей крови. — Ваше Величество, — демон похоти и разврата поднялся с места, силясь остановить будущего бывшего короля, но тот, не слушая больше никого, стремглав покинул зал, направившись прямиком в замок Асмодея. По залу разошелся взволнованный шепот, а Ребекка, будто наслаждаясь грядущим шоу, ехидно обратилась к Асмодею: — Кажется, нас ждут перемены, друг мой!

***

На темно-бордовых стенах ритуального зала беспокойно колыхались три высокие крылатые тени, перебирая в руках странные предметы, шепча что-то под нос и глухо вздыхая. Люцифер, Велиал и Наэма говорили вполголоса, боясь быть пойманными и наказанными до конца своих дней за преступление, которое совершали в данную минуту. Ночь черной луны наступила: им следовало действовать быстро, пока бал в честь Распределения не закончился и демоны не вернулись домой. Помимо тихих голосов были слышны лишь завывания ветра за высокими стрельчатыми окнами и звук пламени, танцующего на кончиках восковых свечей. Шепот и полумрак создавали атмосферу таинственности и опасности, запах которой навязчиво летал в воздухе, посылая по спинам собравшихся волны беспокойных мурашек. Велиал, склонившийся над алтарем в своем темно-зеленом бархатном костюме, выглядел сосредоточенно, держа в руках острый серебристый клинок и тяжелый рубин размером с куриное яйцо. Одно резкое движение клинка о драгоценный камень родило стопы огненных искр, мгновенно превратившихся в яркое синее пламя, поджигающее разлитый на столе глифт. — Прежде я произнесу слова. Они — ключ к открытию ритуала, — объяснил падший ангел. Далее — вы прольете свою кровь в пламя. — Затем оно будет способно убить Сатану? — в предвкушении спросила Наэма. Голос ее дрожал, как будто убийства короля Ада было сопоставимо с грязным похотливым желанием. — Именно. После этого ты, Люцифер, должен нагрянуть к отцу. Мы поможем тебе в этом, добыть нужно лишь одну часть плоти Сатаны. Подойдет что угодно: рука, рог, даже мизинец. Что-то, в чем заключена его кровь, — сказал Велиал, обратившись к принцу. Люцифер с упоением предстоящей расправой вздохнул: — Я бы хотел бросить в огонь его сердце. — Если сможешь добыть его без лишних потерь, — хмыкнул блондин. — Итак, все готовы? — Да, — твердо кивнул Люцифер. — Да, — вторила Наэма. — Тогда я начну, — объявил Велиал. Он поставил обе свои руки на алтарь, но так, чтобы огонь не обжег их, а следом, прикрыв глаза, томным голосом стал произносить слова для открытия ритуала: — Корона на голове, королевство в ногах, мощность в правой руке, слава в левой, сила в разуме, вечный закон в сердце! Пусть ведут они на этом пути тернистом, да откроются нам таинства новые. Да прольется кровь! От сказанных слов пламя поднялось несколько выше, Наэма, стоявшая напротив алтаря, чуть вздрогнула, подавшись назад, но тут же вернулась на место, пытаясь скрыть свой внезапный испуг от стоявших по обе стороны от нее мужчин. Ее чувственные губы, щедро накрашенные темно-синей помадой, приоткрылись в немом вздохе, когда пламя стало разгораться сильнее, поднимаясь все выше, к самому потолку. — Надеюсь огонь не спалит замок, — прошептала она, в уме подсчитывая ущерб, который будет нанесен жилищу Асмодея, если ритуал не завершится в скором времени. Она и так чувствовала вину за все, что ему причинила, а теперь надеялась, что удастся сохранить хотя бы замок, хранивший в себе столько воспоминаний и страстных ночей. — Нужно спешить, — прошептал Велиал, беря в руки серебряный клинок. — Наэма права, огонь разрушит все вокруг, если не пролить кровь как можно скорее. Ты первый, Люцифер, — кивнул Велиал, сосредоточенно ожидая, пока мужчина напротив сделает рывок. Люцифер не медлил, он крепко схватил клинок левой рукой и сделал резкий и длинный порез на правой руке, проливая бордовую, почти черную кровь в ярко-синее пламя. Огонь опустился ниже, умерив свое буйство, чему Велиал одобрительно кивнул и перевел свой взгляд на Наэму. Демоница не медлила, приняв из рук Люцифера клинок. В ее голове уже давно теплилась мысль о грядущей власти в роли королевы Ада, правящей бок о бок с могущественным сыном Сатаны. Вихрь из видений о богатстве, власти и демонах, приклоняющихся к ее ногам, стремительно пронесся перед ее взором, заставив прекрасные алые глаза блистать от удовольствия. «Королева Ада», — шептало сознание Наэмы, а потому, не долго думая, девушка порезала руку, позволяя каплям крови оросить огонь, полыхающий перед ее глазами. Пламя погасло. Погасло, не оставив за собой ничего, даже едкого запаха, даже черного обугленного пятна на столе, будто его здесь и не было. Повисло молчание. Люцифер нахмурился, его лицо приняло странное выражение непонятливости и неудовлетворения. Демон склонился к Велиалу, уперев руки на алтарь, чувствуя легкий жар, исходивший от него — единственное напоминание о том, что пол минуты назад в ритуальном зале полыхало яркое пламя. — Что за чертовщина? — непонимающе-яростно спросил Люцифер, сильнее хмуря свои черные брови. — Я не понимаю, — возмутилась Наэма. — Пламя должно было гореть до тех пор, пока не исполнит свое предназначение! В чем дело, Велиал? Ты должен понимать, что к чему. — Кажется, чего-то не хватает, — прошептал мужчина и отошел от алтаря, присев на пол на корточки. Глазами он тут же стал пробегать по разложенным на полу бумагам и свиткам, отражавшим тайные знания и секреты сорванного ритуала. Люцифер и Наэма переглянулись, наблюдая как копошится перед ними демон, судорожно перебирая руками документы, больше походя на крысу, роющуюся в помойной яме. — Что-то не сходится, — бубнил себе под нос Велиал, то и дело дуя на падающие на лоб белые пряди. — Клянусь всем порочным, Вел, — начал угрожающе Люцифер. Его тон преисполнялся чистейшей яростью и раздражением. — Если ты сейчас не объяснишь, что мать твою могло пойти не так, я вырву твои чертовы крылья и отправлю тебя на вечные пытки к Ваалу. Велиал проигнорировал импульсивную угрозу Люцифера, но все же поднялся с места, держа в руках свиток. Мужчина обернулся на Люция и Наэму, которые стояли молча, но яростно метали в него стрелы своими холодными кроваво-красными глазами. — Здесь написано, что вся последовательность действий верна. Клинок и рубин, кровь наследника и его королевы. Мы сделали все в нужном порядке, каждый из артефактов найден верно. Пламя должно было гореть до тех пор, пока не завершит то, ради чего было зажжено. — Но оно погасло! — Наэма злобно сощурила свои красивые изогнутые брови и сделала угрожающий шаг навстречу к Велиалу, руками хватая его за грудки. — В чем дело, Вел?! Ты был уверен в том, что каждый блядский шаг сработает! Сделано слишком много, но ничего не сработало?! — глаза демоницы вспыхнули, бедра стали гореть и потрескивать, словно бревна в камине, предупреждая окружающих об опасности, об огне, что в следующую секунду охватит тело прекраснейшей из демониц. — Заставь пламя гореть. Заставь! — Наэма! — возмущено окликнул ее Люцифер и оттянул девушку за крыло, с силой отбрасывая ее в сторону, заставляя удариться о противоположную стену. Боль заставила ярость девушки поутихнуть, пламя, готовое зажечь ее великолепное тело, стихло. Наэма поднялась на ноги, откинула с лица длинные блондинистые волосы и утерла рукой кровь на скуле, что сочилась из ранки, полученной от удара. Порез тут же затянулся, оставляя после себя лишь размазанный кровавый след. Люцифер закатил глаза, глядя на взбалмошную дуру и вновь обернулся к Велиалу. — Что нам делать? — чуть спокойнее спросил Люций, на самом деле скрывая за маской отстраненности и холодности гнев, и с трудом сдерживаемое отчаяние. — Я думаю, что дело в ней, — Велиал кивнул в направлении Наэмы. — Ритуал сорвался из-за нее. — Что?! — яростно воскликнула девушка и метнулась к мужчине, злобно цокая каблуками на своих высоких сапогах. — Решил меня во всем обвинить? Поганый чернокнижник! — Попридержи язык, иначе клянусь, я вырву его! — прошипел Люцифер, с силой сжимая запястье девушки, призывая ее к молчанию. Наэма злобно стиснула зубы, но послушалась. — Велиал, потрудись объясниться как следует, — теряя терпение велел Люцифер. — Я проделал весь этот путь и рисковал жизнью не для того, чтобы все пошло к дьяволу в самый важный момент! Велиал не стал уточнять, что жизнью рисковал не только Люций, лишь терпеливо кивнул и указал рукой на артефакты: — Клинок и алмаз подлинные, в них мы не ошиблись, — уверенно сказал он. — И в тебе ошибки нет, ты — наследник престола. Я уверен, дело в Наэме. Она не та, что была избрана, не она станет нашей королевой. Велиал говорил спокойно и уверенно, не взирая на злость и пыхтение златовласой демоницы. Его манеры сильно отличались от манер других демонов: мужчина был спокойнее, сдержаннее остальных, молчал больше, чем говорил, предпочитая наблюдать и делать выводы. — Если не Наэма, то кто? — спросил Люцифер, не понимая сложности дела. — Она единственная из благородных демониц, родившаяся смертной. Она достойна. Слыша эти слова из уст Люцифера, Наэма гордо расправила плечи и усмехнулась, будто чувствуя необходимость подтвердить свое превосходство высокомерными жестами и коварной ухмылкой. Однако Велиал, не взирая на ее ужимки, покачал головой и задумчиво предположил: — Я думаю, что достойная королева — это еще одна загадка. Еще одна головоломка, спрятанная от глаз ангелов и демонов. — Блядство! — Люцифер грязно выругался, зарывшись пальцами в волосы. — Гори оно все огнем! Шесть блядских месяцев мы шли к этому, я сочетал себя узами с Наэмой, чтобы узнать, что она не та тогда, когда мой отец находится в шаге от смерти, а я одной ногой восхожу на престол?! Все эти труды и жертвы ради того, чтобы поесть дерьма из-за того, что ее блядская кровь не подходит? — Успокойся, Люцифер, — сказал Велиал спокойно. Он выглядел абсолютно собранным, но руки его тряслись, а на лбу уже выступили капли пота. Падший ангел боялся облажаться также сильно, как и сам Люцифер, боялся не исполнить мечту и не вернуться к своему Лоренцо, боялся погибнуть зря. В миг все его мечты и планы рассыпались, отдалились от него на тысячу шагов. — Как нам найти ее? — вдруг подала голос Наэма. — Королева. Она может быть спрятана где угодно. — Ты готова искать новую королеву? — удивленно спросил Люцифер, не веря своим ушам. Блондинка едва не вспыхнула пламенем. На глазах ее выступили слезы, а руки задрожали от гнева и обиды. — Я, как и вы, наелась кучи дерьма, прежде чем оказаться сегодня здесь. И я как никто заслужила быть королевой, заслужила сидеть на троне, окропленном кровью всех тех, кто презирал и не верил в меня. Черт вас дери, я потеряла Асмодея! — взвизгнула девушка. — В погоне за этой поганой и такой желанной властью я потеряла свою любовь! И уж позволь себе быть уважительным со мной, Люцифер, потому что ты не один так чертовски облажался! — Тогда зачем тебе искать королеву, если ею оказалась не ты?! — также крича спросил Люцифер. — Не знаю, блять, не знаю! — заорала Наэма. — Черт! Все пошло прахом в один миг, за одну блядскую секунду! Моя жизнь разрушена, я по уши в дерьме из-за этого поганого трона! — нервы девушки не выдержали, схватившись за голову она присела на колени и принялась рыдать, что есть силы. Люцифер, не в силах ничего сказать, отвернулся от нее и закрыл лицо руками. Он отошел к окну и не глядя обратился к Велиалу: — Это конец. Ничего не вышло. — Сегодня нет, — дрожащим голосом ответил Велиал. — Но мы попытаемся снова, мы что-то придумаем! — суета, с которой он говорил не могла не раздражать Люцифера. Еще и плачь Наэмы которым она разразилась сидя у алтаря, вселял в него неистовую ярость и вместе с ней бессилие. — Одно мы знаем наверняка, — продолжал Велиал. — искать королеву нужно на земле. — Почему ты так уверен? — безжизненным тоном спросил Люцифер. — Клинок и рубин были спрятаны на земле. Не исключено, что и королева сейчас живет среди людей, не ведая ничего о своем происхождении и силе, что имеет. Люцифер не успел что-либо ответить. В одно мгновение двери ритуального зала распахнулись, и на пороге появился Сатана. Король Ада с пылающими глазами и пеной у рта пробежался взглядом по залу и, обнаружив у окна Люцифера, не медля двинулся в его сторону. Принц тут же расправил крылья, готовясь обороняться, на его лице мелькнул ужас, но тут же сменился на ярость, черты лица ожесточились и стали грубее. Люцифер был готов бороться до конца. И Сатана не медлил — в один миг, вцепившись когтями себе в грудь, он оторвал кусок своей плоти, в секунду сменив облик. Теперь король предстал в своей истиной ипостаси. Кожа его была покрыта броней, пронзить которую было крайне затруднительно даже теми копьями, что были закалены огнем из реки Ахерон. Сатана взревел со всей яростью, что была в его могучем теле. Взмахнув крыльями, он заставил Люцифера отлететь от него на несколько метров, снеся мужчину потоком ветра. — Ты, паршивый щенок! — скрипя зубами взревел Сатана, точно дикий зверь. Огромной когтистой лапой он замахнулся на сына, надеясь разорвать тому грудную клетку, но Люцифер успел вовремя опомниться и увернулся точно так, как отец учил его в детстве. — Думаешь, сможешь избежать наказания?! Участь тех, кто предал меня известна! Поганый предатель! — Такой же, как и ты! — усмехнулся Люцифер. — Ты предал свой народ, нашу семью и заслуживаешь всего дерьма, что свалилось на тебя за все время. Ты — ничтожество, и Ад заслуживает знать это! Люцифер схватил с алтаря атам и выставил руку с ним вперед, готовясь напасть на отца при удобной возможности. Но Сатане, казалось, было плевать на все попытки сына. Пелена ярости совсем заполонила его глаза, только кроваво-красные огни мерцали, клыки в уродливой пасти сочились слюной, готовясь ощутить вкус молодой горячей крови. Сделав шаг в сторону, Сатана оказался ближе к сыну, но тот снова отступил, разумно понимая, что один не справится с боем. Люцифер стал озираться, надеясь на поддержку товарищей. И тогда Наэма, поймав его взгляд, вышла из-за своего укрытия и в миг весь зал озарила яркая вспышка оранжевого пламени, которая заставила Сатану обернуться. Перед ним стояла демоница, чье тело от пят до груди было охвачено пламенем, чьи крылья горели, а красные глаза, точно рубины, сочились кровью. Наэма расправила руки и, скопив в пальцах энергию, что есть силы пустила ее в монстра перед ней, силясь нанести ему урон. Но от этого удара Сатана увернулся, а огненный шар, посланный Наэмой, проломил огромную дыру в каменной стене. — И ты с ним за одно, маленькая шлюха, — вскипел Самаэль. — Предатели! Слабые ничтожные твари! — Не говори о нас так, как мог бы сказать о себе! — голос Наэмы тоже изменился. Вместо бархатного тона теперь звучал низкий утробный рык, точно она была животным, жаждущим плоти. — Ты разрушил все, что мы любили! Каждая загубленная в Аду жизнь — на твоей совести! Хотел было Сатана возразить ей, как вдруг почувствовал болезненный удар в спину. Люцифер, воспользовавшись тем, что отец отвлекся на пламя Наэмы, нанес ему удар клинком прямиком под лопатку, не скрытую броней. Монстр зарычал от боли, но даже этого порыва было мало, чтобы избавиться от тирана. Сделав над собой усилие, король круто развернулся, удерживаемый Люцифером, а затем, заведя руку за спину, перекинул сына через плечо, нависнув над ним. Истекая слюной он смотрел в глаза сына, крепко удерживая его когтями и даже удары Наэмы, которые она так метко посылала в его спину, нисколько его не трогали, только хватка на теле Люцифера становилась все сильнее, от чего в конце концов принц Ада принялся рычать, не в силах справиться с болью. — Велиал! — заорал Люцифер, надеясь на помощь, но стоило ему глянуть в сторону друга, как он увидел, что приспешники Сатаны уже сковали падшего ангела путами и теперь Наэма, залитая слезами и горящая ярким пламенем была вынуждена отбиваться от гнусных тварей. Люцифер вернул свое внимание к отцу, сосредоточился на боли, что чувствовал, но даже сделав над собой усилие не смог избавиться от лап отца на себе. — Хочешь что-то сказать перед смертью? — рыча спросил Сатана. Люцифер фыркнул, с трудом разжал челюсть и усмехнулся сквозь болезненную агонию: — Как жаль, что мама полюбила такого ублюдка и не нашла в себе силы убить тебя, когда была возможность! — Знаешь, — прошипел в ответ монстр, — глядя на тебя, пока ты рос, я видел, что ты ни капли не мой сын. Ты — сын Эйшет. Сын безвольной ничтожной женщины, вот кто ты! — Сатана сжал грудь Люцифера сильнее, послышался влажный хруст рвущейся плоти и ломающихся костей. Принц взревел от адской боли, вцепился руками в лапу монстра, но ему все никак не удавалось сбросить ее с себя. В ответ на его жалкие попытки Сатана рассмеялся. — Ты кончишь также, как Эйшет. Как лабиринт Адама и Евы стал ее могилой, так и ты сгниешь в этом замке заживо, и никто о тебе не вспомнит, потому что ты жалкий трус! Со стороны послышался отчаянный крик Наэмы, а следом вспышка, озарявшая ритуальный зал, погасла. Демоница без сил упала на каменный пол, пронзенная стрелой, что была смочена ядом змея искусителя. Слезы потекли по ее лицу, она бросила жалобный взгляда на измученного Велиала, чье лицо было бледнее гипсовой маски, а затем посмотрела на Люцифера, на груди которого зияла огромная дыра и только огромные когти отца, державшие рану открытой, не давали ей затянуться. Сатана буквально держал в руках сердце своего сына, глумясь над его беспомощностью и упиваясь своим превосходством и силой. — Люцифер… — еле слышно жалобно прошептала Наэма, прежде чем ее глаза закрылись, а сознание покинуло ее. — История повторяется, — смеясь сказал Сатана. Он крепко сжал в руке ту часть сердца Люцифера, что по-прежнему жила в его груди и едко усмехнулся. — Прежде я держал в руках твое сердце и то был тебе урок: твоя жизнь в моих руках. Но ты его не усвоил, сын. Ты никогда меня не слушал, а потому сейчас лежишь в собственной крови и расплачиваешься за совершенные тобой ошибки. — Если ты так рад тому, что творишь, так будь добр, забери мою жизнь. Или у тебя нет яиц сделать это, отец? — даже в такой момент Люцифер осилил злобную усмешку. — Что ты, сын, — рассмеялся тот в ответ. — Я просто жду свидетелей. И стоило ему произнести эти слова, как в ритуальный зал тут же ворвались Кроули, Ребекка, Мамон, Ламия, Асмодей и Вики. Последняя, увидев лежащего на полу Люцифера, разразилась криком ужаса. Ее белые крылья затрепетали, сильные конечности напряглись, готовые ринуться в бой, но Ребекка удержала дочь на месте, не дав ей сделать и шагу. Она строго посмотрела на нее, как бы говоря, что соверши та глупость, погибнет во второй раз без шанса вернуться назад. — Вы как раз вовремя, — глумливо прошипел монстр. — Наконец ангелы узнают, как в Аду казнят предателей и мятежников. Вы и юную мисс Уокер захватили, — почти ласково пропел Сатана. — Как мило. — Люцифер! — пискнула девушка. В слезах она обернулась к демонам и Кроули, но те стояли недвижимые и молча наблюдали за тем, что будет происходить. — Прошу Вас, сделайте хоть что-то! — зарычала она и стала брыкаться, как дикая кобыла, надеясь вырваться из крепкой хватки матери. Ребекка только ударила дочь по лицу, как будто хотела привести ее в чувства, а вместо слов утешения бросила небрежно: — Заткнись! — Сатана, остановись! — вскричал Кроули. Старый серафим не двигался с места, боясь усугубить положение. — Ты совершаешь инфернальный поступок! Ведь он твой сын! — Он перестал быть моим сыном ровно тогда, когда в его поганую голову закрались мысли об отмщении, — с гневом ответил Сатана. Он оглядел своих герцогов по очереди и прорычал: — Я докопаюсь до истины, и если я узнаю, что кто-то из вас был причастен к этому заговору, я уничтожу ваших детей и все, что вы любите. Все ныне живущие и их потомки забудут ваши имена, будьте уверены! — Не бросайся громкими речами, Самаэль, — презрительно сказала Ребекка. — За все это время ты не решился и на долю исполнить все свои обещания. И если ты убьешь Люцифера, тебя будут судить по законам Небес! — Я клал на все ваши законы, моя дорогая Ребекка, — проскрежетал в ответ монстр. — Отныне вы не остановите меня! — Главные орудия против тебя все еще в наших руках, — вторила серафим. — Также, как и твоя судьба. Ты всегда подчинялся нам и мы всегда правили твоей судьбой, пора тебе смириться с этим и следовать нашим советам. Сатана хотел было вновь возразить, заткнуть заносчивую женщину, но вдруг увидел движение и угрожающе глянул на Асмодея. — Даже не пытайся перевоплотиться! — рыкнул он. — Одно движение, и мои гоблины вырвут сердце твоей ненаглядной шлюшке! — пригрозил он. Демон похоти и разврата грязно выругался, но все же выставил руки вперед показывая, что не представляет угрозы. Взгляд его был прикован к бессознательным телам Наэмы и Велиала. — Если вы думаете, что вам это сойдет с рук — вы глубоко ошибаетесь, — воинственно заявила Вики и вновь дернула рукой, силясь выбраться. Только теперь рука Ламии остановила ее, обхватив сбоку, а следом послышался ее предостерегающий шепот: — Он раздавит тебя как слон муху. Молчи, Вики, молчи! Люцифер же, услышав голос теперь уже бывшей Непризнанной, собрал в себе последние силы и обернулся к ней. И пусть в глубине души он ожидал увидеть перед собой новорожденную демоницу с красными крыльями, такими же, что носил он, но увидев маленькую белокрылую девушку, такую испуганную и бьющуюся, чтобы спасти его, в груди его разлилось тепло. Он распахнул глаза, и не имея сил сделать ни малейшего движения, одними губами бросил тихое «Спасибо». Сатана же, словно был режиссером этого спектакля, позволив завершиться душещипательной сцене, закончил ее. Его когти сжались в последний раз, а затем, дернув рукой вверх, он вырвал сердце собственного сына из груди. Вознеся руку над головой, он продемонстрировал бьющуюся мышцу так, словно она была трофеем. По его красной коже стекала кровь его сына, а на полу рядом с бездыханным телом валялся окровавленный атам, теперь уже в виде египетского креста, которым несчастный демон наносил свой последний удар. Вики, глядя на тело Люцифера, пошатнулась. Из носа ее ручьем потекла черная кровь и обессиленная девушка упала на колени, больно ударившись о пол. Ребекка не стала ее удерживать, но Ламия удержала, бережно уложив голову девчонки на свои колени. Вики показалось, будто вся энергия, что была в ее теле до этого дня просто потухла, исчезла. Подобной боли и слабости она не чувствовала прежде, а кровь не бежала так сильно. Как маленькая девочка она схватилась за руки Ламии, такие теплые и нежные, и изо всех сил попыталась ухватиться за тот маленький лучик сознания, что еще был при ней. Но силы с каждым вздохом покидали ее тело, а все вокруг погружалось в сонный туман, и даже белоснежные крылья давили тяжким грузом. Она не могла поверить: Люцифера больше нет. Сатана убил его так безжалостно, так безразлично и холодно. И все стремления и мечты демона канули в Лету, все, чего он так желал просто утонуло в его собственной крови, растворилось, как и его последний вздох. — Сегодня страшный день, — громогласно заявил Кроули. — Ты настоящий монстр, Самаэль. И пусть Шепфа покарает тебя! — Хватит! — вскричала Ребекка. — Молчи, Кроули. А ты, Самаэль, убирайся в свой дворец. Сегодня мы жалуем тебе жизнь. Ты волен вернуться в свой дворец и сидеть в нем тихо, не высовываясь. Тебе ясно? — высокомерно спросила женщина, бесстрашно сделав шаг к монстру. — Почему я должен подчиняться? — рыкнул Сатана. — Потому что только мы знаем, как низвергнуть тебя в Небытие. Ни подробности ритуала, ни его составляющие тебе неизвестны. Ты у нас на крючке. Снова. Сатана едва не взревел от ярости, глядя на бесстрастное лицо Ребекки Уокер. Сука была права: он понятия не имел о том, что Эйшет заложила в ритуал. Он не знал ни о его составляющих, ни о деталях и условиях. Все, что ему было известно — атам и рубин, и те были добыты неизвестно как, неизвестно откуда. В это мгновение король Ада, только что убивший своего сына, почувствовал себя бессильным и ничтожным. Он оскалился, глядя на серафима, бесстрастно взирающего на него. — Кроули, — женщина подала знак. Ангел кивнул, поднял с пола анх и огниво и заботливо спрятал их в сутану. — Сделай хоть один неверный шаг, и я уничтожу тебя щелчком пальцев, Самаэль, — грозно сказала женщина. Она вернулась к дочери, что до сих пор бессознательно лежала на коленях Ламии и, без труда подняв ее на руки, открыла портал. Они втроем — Ребекка с Вики на руках и Кроули шагнули в водоворот, после чего тот растворился, будто его и вовсе не было. Асмодей, глядя на учиненный урон, поднял на Сатану глаза, полные гнева. Он с трудом держался, чтобы не напасть на короля в эту минуту, но понимал, что не сможет ничего сделать против повелителя Преисподней. Ни он, ни Мамон, ни Ламия не могли выступить против него и остаться в живых. Супруги тоже не осмеливались действом, в первую очередь их терзал страх за Мими, кто знал, как скоро приспешники Сатаны могли добраться до нее. — Что нам теперь делать, Ваше Величество? — подал вдруг голос один из гоблинов, который держал в своих руках скованную Наэму. Сатана глянул на Асмодея, но приказал гоблинам: — В темницу их. За мятеж их ждет суровое наказание. — А что же делать с Его Высочеством? — вновь спросил гоблин. Сатана холодно покосился на бездыханное окровавленное тело Люцифера. — Отдайте Церберу. Уверен, он оценит эту падаль.

***

Темные коридоры в подземельях Ада наполняла зловещая тишина, лишь изредка нарушаемая криками заключенных, страдающих от болезненных пыток. В темнице, где они содержались, было сыро и мрачно, изо всех щелей противным надоедливым звуком стекала вода, то и дело звонко ударяясь о маленькие лужицы, образовавшиеся внутри камер заключенных. Решетки этих камер были овиты черными ядовитыми шипами и дегтем. Убить этот яд не мог, но каждое касание к нему болезненно обжигало кожу, оставляя на ней кровавые нарывы. Наэма сидела на сыром полу темницы, который в действительности представлял из себя обыкновенный пласт мокрой глины, стоять на котором было очень скользко, а потому передвигаться по камере не представлялось возможным. Демоница зажимала рану на плече, которая долго не могла затянуться из-за попавшего внутрь нее яда. Руку дико жгло от боли, отчего глаза Наэмы застилала пелена слез, но даже теперь она изо всех сил старалась держаться и не издать не единого стона на радость приспешникам Сатаны, охранявшим темницы. — Наэма? — со стороны послышался слабый, надрывающийся голос Велиала. Падший ангел сидел за стеной, в соседней камере. Его черные крылья теперь были облезлыми, перья на них поистрепались от веревок, которыми их сковали гоблины. Белые волосы уже не были такими красивыми и ухоженными, как прежде: в густых прядях запутались комки глины и пыли, а на лбу кровоточила глубокая ссадина, появившаяся от удара о металлические прутья камеры. — Велиал? — Наэма позвала его в ответ и, чтобы хоть как-то быть ближе к другу, вытянула руку сквозь решетки. Она завела ее чуть назад, чтобы смочь коснуться прутьев соседней камеры. Но как только ее пальцы тронули острые шипы, девушка зашипела от боли. — Блядство! Как будто мало нам мучений, до чего они нас доводят? — Помню, когда меня уличили в темном колдовстве, Ребекка Уокер отправила меня в темницу, но в ту, что была на Небесах. Признаться, — Велиал усмехнулся, — там куда хуже, чем здесь. Можешь себе представить? — Нет, — Наэма покачала головой. — Но охотно верю. Эти белокрылые твари всегда отличались особой изощренностью и жестокостью в пытках. Какая ирония, а? Велиал в ответ на слова Наэмы лишь слегка усмехнулся и прикрыл глаза, силясь собраться с мыслями. Крылья ужасно болели и, кажется, были сломаны. Чтобы быть чуть ближе к подруге, Вел протянул руку и кое-как коснулся своими пальцами кончиков пальцев блондинки. — Слышала? — спросил он шепотом. — Люцифер мертв. От сказанного Наэма вздрогнула и крепко сжала руку, которая покоилась на раненом плече, в кулак. Рот блондинки приоткрылся в немом вздохе, а по щеке побежала кристально чистая слеза, смешиваясь с остатками туши и грязи, размазанными по фарфоровой коже. — Я думала нас ждет апофеоз, — тихо и совершенно безжизненно прошептала Наэма. Слова ее слабым эхом отдались от холодных стен. — Но случился лишь грандиозный провал. Наверное, мы мечтали о невозможном, и в погоне за этими призрачными мечтами потеряли самое ценное, что у нас было. Ты утратил возможность воссоединиться с Лоренцо, Люцифер погиб, а я… — не сдержавшись, демоница позволила себе всхлипнуть. — Я потеряла того, кто помог мне заново полюбить эту жизнь и саму себя. О, Шепфа! Какая же я чертова эгоистка! — Мне жаль, что осознание пришло к тебе только сейчас, — ответил Велиал. — Теперь уже слишком поздно, Нами. — Нас… нас ведь казнят, не так ли? — задала она вопрос, заранее зная ответ на него. — Казнят, — без колебаний ответил Велиал. Наэма вздохнула, как будто с облегчением. По лбу и груди побежал пот, она небрежно размазала его по телу вместе с кровью и грязью. С губ сорвался всхлип и она, не сдерживаясь, расплакалась. — Я и не заслуживаю большего, — тихонько проговорила она. Велиал на это ничего не ответил, только покрепче сжал своими пальцами пальцы Наэмы. Вдруг со стороны послышался шершавый голос, а следом в темноте загорелись два ярких красных глаза. Велиал вздрогнул, перевел внимание на фигуру, стоящую в тени и сощурился, пытаясь разглядеть ее очертания. — Кто здесь? — настороженно спросил Велиал, а вместо ответа, ему навстречу вышел низкорослый гоблин, держа в руках небольшой холщовый мешок. — А, это ты, Ципарерон, — бесцветно сказал Велиал. — И что же, теперь ты наконец избавился от гнета своего хозяина? Люцифер мертв, и больше ты ничего ему не должен. — Так и есть, Велиал, — ответил Ципарерон колючим голосом. — Но все же, я дал слово исполнить его последнюю волю. — О чем ты говоришь? — подала голос Наэма. — Неужто Люцифер позаботился о нас, предвидя плачевный финал? — Прекрасная госпожа, — Ципарерон глянул на демоницу и облизнулся. — Вы как никто знаете, что Люцифер не прощал предательства и был жесток с теми, кто смел пойти против него. Велиал и Наэма молчали, впитывая каждое слово, и надеясь услышать пояснение. Но только Ципарерон не стал продолжать. Осторожно, стараясь не касаться ядовитых прутьев, он просунул руку с мешком в камеру к Велиалу и небрежно бросил ее на мокрую глину. Падший ангел непонятливо глянул на мешок, на гоблина, и осторожно подсел ближе к загадочному предмету. Наэма же, не в силах разглядеть что-либо из своей камеры, полюбопытствовала: — Что там? Пожалуйста, скажи! — Последний подарок от моего господина, — ответил Ципарерон. Велиал не ответил, только осторожно коснулся руками краев мешка и развернул его. Из небольшого куска серой ткани на падшего ангела смотрела отрубленная голова Лоренцо.