Живи сейчас

      Ему бы радоваться, что рыжий поцеловал сам. Прыгать от счастья, ведь заполучил, что хотел, да только не выйдет, ведь Гуаньшаня трясло прямо перед ним: тот стоял на коленях у забрызганного сортира. На грязной плитке, рядом с которой валялись ошметки туалетной бумаги, были видны капли рвоты.       Романтично, блядь, до ужаса!       — Чё пялитесь?! А ну пиздуйте отсюда! — Хэ Тянь прикрикнул на двух укурков, которые, кажется, пришли, чтобы кайфануть.       Самый любопытный из них заглянул в кабинку, ведь дверь в ту оставалась открытой, но Тянь стоял при входе и караулил, словно цепной пёс.       Парни, судя по всему, успели распробовать. Весело что-то гогоча, они скрылись из туалета, громко хлопнув дверью. На мгновение стало тихо, только басы играющей на танцполе музыки отдавались в ушах мерной дробью. Тянь принюхался и покачал головой: идиоты весь сортир своей травяной шмалью провоняли.       Гуаньшань что-то простонал и снова скорчился над унитазом, издавая жутковатый, нечеловеческий звук и низвергая слюни вперемешку с желчью. Неудивительно, он ведь ничего не ел за весь вечер! Пара кусочков арбуза не в счёт, и Тянь даже представить боялся, как у рыжего сейчас, должно быть, болел желудок.       Он сам травился почти также, но, к сожалению, был дома один. Брат пришёл наутро и дал подзатыльник, а потом долго курил на его кухне, вздыхая и спрашивая, в кого же Тянь такой долбоёб. Некому было помочь: подать салфетки или, на худой конец, банально посочувствовать молча.       — Эй-эй, — он придержал рыжего за плечи, пока тот пытался вытереть рот. — Давай мы тебя умоем.       — Я сам, — удивительно, но Гуаньшань нашёл в себе силы подняться.       Он был бледный, как полотно, в глазах полопались сосуды, а взгляд казался воспалённым и немного ошалевшим.       Ещё бы. В одно мгновение ты впервые целуешь парня, а в другое тебя уже выворачивает наизнанку. Тянь горько усмехнулся в собственных мыслях и понадеялся, что одно с другим не связано, так просто совпало.       Рыжего он всё равно не отпустил: стоял рядом, сохранял дистанцию, наблюдая, как тот умывается, неловко разбрызгивая воду всюду вокруг себя.       Надо было что-то придумать, как-то уйти, минуя столик Цунь Тоу. Извиниться перед ним Хэ Тянь решил позже. Подставлять Гуаньшаня, сдавая того с потрохами, не хотелось, пусть сам решает, что сказать ребятам.       «Я поехал домой. Извинись за меня перед остальными», — быстро написал он Цзянь И.       «А где рыжик? Цунь Тоу его потерял!» — тут же ответил блондинчик.       Хэ Тянь сделал верную ставку: парень не пил и в данный момент являлся самым адекватным из всей их компании.       «Тоже домой уехал. Не знаю, что случилось, кажется, ему кто-то звонил».       Это давало простор для дальнейших вариантов ответа, которые бы стребовали с Гуаньшаня на следующее утро. Вот только ехать домой ему в таком состоянии никак нельзя.       Тянь был уверен, что госпожа Мо приняла бы сына в любом виде: в душ бы сводила, в кровать уложила и наутро, словно раненого солдата, выходила. Но хотелось всё сделать самому. Да и рыжий не одобрил бы: подвергать маму таким волнениям не стоило.       — Поехали отсюда, — не то велел, не то попросил он, поглаживая Гуаньшаня по спине.       Тот придерживался за края раковины и долго смотрел, как вода утекает в сливное отверстие. Очевидно, соображалось ему туго. Тянь знал это состояние: будто мозг отставал во времени от тела и чужих слов. Слишком медленно обрабатывал входящую информацию и сбоил, как от помех.       — Давай, поехали, ничего я тебе не сделаю, — зачем-то ляпнул он, мягко приобнимая и оттаскивая парня от раковины.       — Цунь Тоу… — прохрипел Гуаньшань, еле передвигая заплетающиеся ноги.       — Всё уладил, давай осторожнее, нужно добраться до выхода.       Хэ Тянь бы и на руках его отсюда вынес, но приходилось считаться с чужой гордостью. Дохуя с чем, по правде говоря, приходилось считаться, но он уже привык. И если раньше бесило, что рыжий такой замороченный, с кучей принципов, то теперь большинством из них Тянь не уставал восхищаться.       Гуаньшань был для него, как один сплошной образец для подражания. Упёртый, гордый, но не до высокомерности. Умный, въедливый, такого не обманешь и не обведешь вокруг пальца пустыми обещаниями. Он людей насквозь видел, предугадывая поступки. Тянь не раз думал, что же тот в нём усмотрел, раз продолжил общение. Ведь он был гнидой редкостной, пафосным ублюдком, привыкшим к поклонению и собственной бешеной популярности.       Что такой человек, как Гуаньшань, нашёл в нем, раз остался рядом? Раз даже с ума с ним сошёл, пусть и перебрал лишнего? Но ведь, что у пьяного на языке, то у трезвого на уме, не зря же люди поговорки придумали?       Все надежды в груди зашлись ярким всполохом, Хэ Тянь следовал за Мо, как за путеводной звездой. Он был единственным, чей голос хотелось слушать до бесконечности. Единственным, кому хотелось помогать во что бы то ни стало и всегда быть рядом. Смотреть на него, как на идола, дышать в унисон. Всё то, что казалось сопливо-романтичным хотелось пережить вместе с ним.       Он поймал машину, назвал адрес и усадил Гуаньшаня назад, положив его голову к себе на плечо: парень уже вырубился. Потратил последние силы, чтобы по-геройски пройти самостоятельно, даже за него не придерживаясь.       Мимо проплывали фонари и яркие рекламные вывески. Хэ Тяня и самого немного мутило, но больше от курева и бурбона, который вроде как нравился, но пить он его до сих пор толком не научился. Брат постоянно покупал один и тот же, из США, Кентукки, кажется. Только там, по его словам, делали настоящий, в больших дубовых бочках. Что-то с яркими карамельно-ванильными нотами, которых Тянь нихуя не чувствовал, но всё равно неизменно продолжал пробовать.       — Здесь остановите, прямо на парковке, мы сами дойдём, — велел он таксисту, когда они подъехали к дому.       Хотелось на воздух и немного пройтись. Ещё перекурить было бы неплохо, но Тянь боялся, что рыжему от запаха табака снова поплохеет.       — Эй, Гуаньшань, — шёпотом, почти ласково позвал он, отлепляя сонного парня от себя. — Приехали.       — Куда? — едва слышно спросил тот, однако рефлекторно дёргаясь.       — Тише-тише, вот так, — Тянь помог ему выбраться из машины, перекинул руку к себе через плечо и довёл до подъезда.       Консьерж дежурно им улыбнулась, но парень знал, что завтра обо всём увиденном будет доложено. В лучшем случае брату. А в худшем сразу отцу. На деле его хвалёная свобода имела весьма чёткие границы, и приход домой с пьяным парнем, висящем на плече мёртвым грузом, в них никак не вписывался.       Райли вился вокруг ужом, и Тянь едва не сорвался на крик, чтобы угомонить соскучившегося пса. Тот вилял хвостом, словно приглашая играть, заглядывал в глаза, склоняясь в поклоне и припадая на передние лапы. Хорошо хоть не лаял.       Рыжего снова вывернуло, и на этот раз они едва успели дойти до ванной комнаты. Хэ Тянь захлопнул дверь, оставляя бушующего Райли в коридоре. Тот, вроде, принялся за их кроссовки.       Да и хуй с ним, он всё потом уберёт.       Гуаньшань отшатнулся от туалета, придерживаясь за бортик ванной и чуть не упал. У него глаза еле открывались, и кожа казалась не просто бледной, а какой-то совсем уж нездоровой, посеревшей.       — Слышишь меня? — позвал Тянь, хватая парня за плечи. — Хочешь под воду? В душ?       — М-м… — пробубнил тот.       Блядская совесть, что так отчаянно грызла, не позволяла ничего без чужого согласия. Хэ Тянь и рад бы помочь, но заставлять рыжего принимать душ в одежде — глупо.       Но разве тому будет лучше лежать в грязном и потном? На футболке следы рвоты и желтоватые разводы, всё лицо в слезах, которые текут рефлекторно, от спазмов в горле. И волосы испачкал, видимо, когда пытался вытереть лицо самостоятельно.       — Прости, малыш, — шепнул Тянь, поднимая его на ноги и стаскивая футболку.       Гуаньшань слабо запротивился, когда он снимал с него джинсы. Искушение посмотреть, как рыжий выглядит без нижнего белья повнимательнее, чем в школьной душевой, было велико, но парень стянул трусы, запретив себе глядеть вниз. Это было несложно. Пока он усадил рыжего в ванную, пока достал мыло, включил душ и настроил тёплую воду, все порочные мысли из головы успешно выветрились.       Рыжий отклонился назад, схватившись за голову. Тянь прошёлся ладонями по его плечам, осторожно намочил лицо, потом волосы. Намылил, стараясь нигде не давить.       — Потерпи, пожалуйста, — приговаривал он, пока ополаскивал все оставшееся тело водой. — Я тебе таблетки дам, у меня есть очень сильные, всё сразу пройдет. Прости меня. Я не специально, просто неприятно тебе будет проснуться грязным.       Тянь понятия не имел, слышал ли рыжий его сумбурный, извиняющийся монолог. Да и неважно, он скорее успокаивал собственную совесть, бьющуюся в агонии. Не хотелось НАСТОЛЬКО посягать на личное пространство, без чужого согласия, но обстоятельства оказались сильнее.       Он достал самое большое махровое полотенце, которое у него было, и завернул рыжего, словно в кокон. Затем снова поднял на руки, отнёс на кровать и включил кондиционер с режимом ионизации воздуха.       Потом спешно бросился к аптечке и нашел шипучий аспирин. В жидком виде лекарство должно было действовать быстрее, но давать его сейчас, наверное, не стоило. Желудок ведь заболит потом ещё сильнее. Хэ Тянь знал всё это по себе. И что голова болит, и не ясно, что хуже.       Он всё-таки решился и принёс Гуаньшаню стакан с растворившейся таблеткой. Тот уже спал, но быстро очнулся, стоило только приподнять под спиной и сказать «выпей».       — Отдыхай, — велел он, накрывая парня тонким одеялом прямо поверх полотенца.       Одевать его самостоятельно Тянь уже не мог. Слишком интимно. Вместо этого он сложил одежду, наспех разбросанную по ванной, и принёс на тумбочку возле кровати.       — Кажется, всё, — пробормотал он, вздыхая.       Райли сидел в коридоре и смотрел на хозяина непонимающим взглядом. В зубах он держал его кроссовку. Но сил не было даже на замечание. Тянь прошёл в ванную комнату и принял душ, остужая будто раскалённое тело под холодными струями. Затем принял такое же лекарство и подошёл к кровати проверить.       Гуаньшань перевернулся на бок, лицом к нему и ровно дышал.       Тянь приглушил верхний свет, прикрыл окна плотными жалюзи, чтобы наутро не было противно.       А затем разделся до трусов и осторожно прилёг рядом.       В тусклом свете ночника лицо рыжего больше не выглядело напряжённым и словно перекошенным от боли. Кажется, он наконец-то расслабился и крепко уснул. Одеяло слегка сползло с плеч, вместе с полотенцем: Хэ Тянь сглотнул, рассматривая его шею и ключицы. Их хотелось поцеловать. Коснуться и провести кончиками пальцев вниз по гладкой коже. Потрогать всего, снизу доверху, прижаться, уткнуться носом в шею и нормально выспаться.       Но мечтам не суждено было сбыться. Тянь вдруг осознал, что ему страшно даже глаза закрыть. Сделай он так и наутро всё окажется наваждением, и рыжий ничего не вспомнит. Сделает вид, будто ничего не было. Разорётся, что голый тут лежит, в полотенце, обзовёт больным ублюдком и уйдёт восвояси. А у Тяня останутся мечты, на которые он будет дрочить во влажных снах, и за них потом будет пиздец, как стыдно.       Он смотрел на Гуаньшаня до тех пор, пока глаза не высохли. Хорошо хоть в голове стало полегче: подействовал аспирин. А во всём теле будто ломка гуляла: вот он, прямо перед тобой, протяни руку, да потрогай. Но нет, нельзя такого позволить, пока не проснётся.       Им бы поговорить нормально, чтобы без шуток. А что сказать Тянь не знал. И вроде признавался ему уже не впервые, и целовались друг с другом так, что у него аж ноги подкашивались, но какие-то важные слова не шли на ум, вспоминались одни лишь банальности. Клише из романтических фильмов, где один из героев на утро готовил другому завтрак, не прокатили бы.       — Тянь… — Гуаньшань напугал, прошептав его имя. Во сне или нет?       — Да? — тихо отозвался тот.       — Плохо… — прошелестел, будто на выдохе.       — Что болит? — парень подскочил на локте и машинально приложил ладонь к чужому лбу.       — Блевать… — только и выдохнул рыжий.       И Хэ Тянь побежал за тазиком. Ничего подходящего не нашлось, он снёс всю посуду из полок на кухне, но обнаружил только салатную миску. По размерам должна была сойти.       Гуаньшань уже придерживал рот ладонью.       — Вот, сюда, — Тянь присел на корточки рядом с кроватью, поставил миску на пол и смотрел, как рыжий снова будто в муках корчится.       — Пиздец, — тот сплюнул, придерживаясь за лоб.       — Воды принести? — спросил парень.       — Да, спасибо…       Гуаньшань прополоскал рот, сплюнул всё в ту же миску и откинулся на подушку. А Хэ Тянь побежал мыть, чтобы не воняло.       И чувства отвращения ни капли не было. Только беспокойство, что ему там плохо, а он посуду мыть взялся.       Когда Тянь вернулся, рыжий лежал на спине с закрытыми глазами, но стоило лечь, как он вдруг придвинулся к нему и уткнулся лбом прямо в плечо.       — Ты как? — Тяня будто встряхнуло от радости, но порывы сдерживались уже в самом зародыше.       Лежать спокойно. Не отпугнуть. Не быть навязчивым.       — Всё кружится, — хрипло проговорил Гуаньшань       — Это пройдёт. У меня такая же херня была.       — Когда виски пил?       — Откуда ты знаешь? — Тянь удивлённо покосился на рыжую макушку.       — Ты когда пьешь, морщишься, будто это противно, — тот говорил медленно, почти с трудом.       — А оно и есть слегка противно. Просто не привык ещё… Но чистый алкоголь получше коктейлей. Меньше шансов, что там будет какая-то дрянь.       — Поздновато для совета, — рыжий тяжело вздохнул.       — Это все смесь. Для тебя просто много было всего и сразу.       — Всего много, — согласился Гуаньшань.       — Это точно, — озадаченно пробормотал Тянь, всё же решаясь его слегка коснуться.       Он осторожно провёл ладонью по виску и погладил по волосам. Постарался, чтобы вышло ласково и без намёков.       — Сумасшествие, — прошептал рыжий в ответ.       — Ничего страшного не произошло, главное, что ты в безопасности, — Тянь оставил ладонь на щеке рыжего и сам аккуратно лёг на бок, к нему лицом.       Глаза парня были закрыты, а брови напряжённо нахмурены. Раньше он был таким чуть ли не всегда, и Хэ Тяню пришлось потрудиться, чтобы увидеть слабую улыбку. А когда он услышал его смех то, кажется, влюбился заново.       Всё это очень хотелось увидеть ещё раз, но спрашивать сейчас о том, что будет завтра, не представлялось возможным.       — Давай завтра сходим в парк? — предложил он, надеясь, что это в памяти рыжего точно задержится.       Пусть сделает вид, что забыл ночь, но уж такое игнорировать не станет.       — Поедим мороженого, искупаем Райли в пруду, — продолжал он, уже рисуя в голове все эти картины отдыха. — Ты спишь?       — Угу, — пробубнил рыжий.       — Прости, — виновато потупился парень.       — Я слушаю… Расскажи мне что-нибудь, Тянь. Историю или сказку…       Тот захлебнулся было в собственных чувствах. Рассказать, как он его любит? А ведь он, блядь, серьёзно любит и это нихуя не сказка! Без присущей романтики, без розовой пелены. По-настоящему.       — Жил был как-то чёрный дракон в очень высокой башне. Долго жил, проклятый старой колдуньей, что лишила его возможности принимать человеческий облик, — начал Тянь. — И однажды на парапете, откуда открывался вид на одни лишь облака, да синее небо, появился юноша. Как он там оказался, дракон не знал, так как не успел заметить появления. Вернулся с охоты, а парень уже лежал, мирно посапывая на солнышке. Сначала дракон хотел его съесть, но поскольку уже был сытый, трапезу пришлось отложить, и он устроился передохнуть на крыше, поближе к острому шпилю, за который уцепился хвостом. Юноша очнулся спустя несколько часов и принялся всё исследовать. Он ещё не знал, что с башни не имелось спуска в мир людей, она была целиком заколдованной. Дракон наблюдал за ним со скрытым интересом, ведь парень был красивый, как принц из доброй сказки. Он ходил и хмурился, изучая стены и лестницы. Всматривался в синюю даль из узких окон… Со временем дракон привык, что теперь не один, но парню до сих пор не показывался. Он незаметно приносил фрукты и мясо, что добывал на охоте. А юноша принимал эти дары с опаской, но выхода не было… Потом они все-таки познакомились. Оба оказались очень разные, но общий язык нашёлся, и дракон смог показать юноше башню даже без человеческой речи. Их общение стало ежедневным, но парень давно хотел выбраться, только не знал, что башня заколдована. Дракон объяснил ему это, начертив на стене древние руны, и юноша углядел в них старое проклятие, о котором рассказывали старейшины его деревни. Злая колдунья, оказывается, предоставила выбор: отдать ей душу и навсегда остаться зверем или отдать чужую взамен собственной. У дракона появился шанс.       — И что выбрал дракон? — тихо спросил Гуаньшань.       — Вызвал колдунью и попросил вернуть юношу домой. Но та затребовала души обоих, и дракон воспротивился. Началась битва. Юноша смог спастись, но дракон не выжил, ведьма выжгла его душу дотла…       Хэ Тянь замолчал, сам с трудом соображая, как у него получилось сочинить целую сказку в таком состоянии.       — Я бы спас этого дракона, — рыжий вздохнул. — И уебал бы этой старой перечнице, возомнившей себя могущественной ведьмой.       — И что бы ты делал потом с целым драконом? — Тянь невольно улыбнулся.       — Слетал бы на нём куда-нибудь. Представляешь, какой крутой транспорт…       — Ты очень добрый, Гуаньшань.       — Ты тоже, — тихо пробормотал рыжий.       — Я-то почему?       — Потому что в твоей сказке дракон спас того парня.       Хэ Тянь прикрыл глаза и осторожно переместил руку к рыжему на талию. Тот пошевелился, устраиваясь поудобнее, но не отодвинулся. Его теплое дыхание чувствовалось где-то между ключиц. Наклонись он чуть ниже и дотронулся бы губами до макушки.       — Я всегда буду на твоей стороне, Гуаньшань, — тихо прошептал Тянь, погружаясь в зыбкий сон, в котором вместо рук у него были чёрные, рваные крылья, а на спине сидел юноша, прекраснее которого он не видел нигде на всём белом свете.       И у того, разумеется, были огненно-рыжие волосы.

***

      Глаза отказывались разлепляться. Веки будто придавило чем-то тяжёлым, а в голове гулял сквозняк. Там было так пусто, словно кто-то вымел все мысли подчистую одним размашистым движением. Р-раз и нет ничего. Будто и не было никогда.       С трудом, но всё же вспомнилось имя.       Мо Гуаньшань.       Сразу же следом пришла и вся биография. Урывками вспомнилась предшествующая неделя, школа, бесконечная подготовка к весеннему фестивалю, финальные тесты и день рождение Цунь Тоу, как вишенка на торте.       Потом, в уже порядком подзабитой голове, появился Хэ Тянь.       Он, кажется, спал сейчас рядом, а вся предыдущая ночь болью отзывалась в измученном теле.       Рыжий приоткрыл глаза и ничего перед собой не увидел. Пришлось отодвинуться: голова отозвалась слабым гудением, желудок свело в болезненном спазме. Нечто размытое оказалось шеей мажора. От него пахло каким-то цитрусовым, свежим запахом. Наверное, гель для душа?       Гуаньшань принюхался и понял, что точно таким же пахнет он сам.       Затем в тело вернулись и другие чувства, помимо обоняния, и он осознал, что лежит в махровом полотенце, абсолютно голый. Кровь прилила к щекам мелкими толчками. Вместе с урывками воспоминаний, как он сидел в ванной Тяня, пришли и другие, куда более шокирующие.       Они целовались. Он напился. Говорил какую-то чушь и просил рассказать что-нибудь. Сказку. Блядь.       Хэ Тянь рассказал ему целую ёбаную историю про какого-то дракона и принца.       Слов, кроме матерных, не нашлось. Рыжий осторожно сел в кровати, а затем его взгляд упал на Райли, лежавшего у них в ногах. Солнце не проникало сквозь плотные жалюзи, в квартире было непривычно холодно: видимо, всю ночь работал кондиционер. Гуаньшань затравленно огляделся и нашёл свою одежду на тумбочке.       Подавив в себе желание как можно скорее её напялить и сбежать, он одевался постепенно. Не хотелось ненароком разбудить мажора, чтобы не пришлось говорить. Потому что ни ко вчерашнему, ни уж тем более к сегодняшнему разговору он готов не был.       И хорошо бы оставить всё как есть. На повисшей, незаконченной ноте с пометкой о необходимости продолжения. Вот только непонятно: будет ли это продолжение счастливым лишь для кого-то из них или для обоих сразу?       Рыжий прошёл на кухню, налил себе воды из фильтра и жадно выпил целый стакан, а следом ещё. Более-менее придя в себя, он нашёл свой мобильник на тумбочке при входе и первым делом написал матери. Пришлось сказать, как есть, ведь вранья она не ценила.       «Отдыхай, жду тебя в обед, балбес», — прочёл он почти ласковым, но всё-таки немного недовольным тоном.       Она не переживала только потому, что он упомянул Хэ Тяня. Ему женщина доверяла практически безоговорочно. И, наверное, сегодняшняя ночь прямое тому доказательство?       По крайней мере он не валялся в туалете клуба, в луже собственной блевотины? Не был изнасилован? Ограблен?       Гуаньшань сел на высокий барный стул и обхватил голову ладонями. Как им, блядь, после этого разговаривать? А в понедельник ещё сраный матч по баскетболу, на который придётся идти, ведь они уже обещали Цунь Тоу.       «Эй, босс, ты как?» — тот отметился в их общем чате. — «Тянь сказал Цзянь И, что ты уехал домой и что тебе кто-то звонил. Всё в порядке?»       И здесь мажор его тоже нихуево выручил.       «Надо было помочь маме кое с чем», — с облегчением ответил рыжий. — «Все окей».       Затем он посмотрел вперёд, на кровать, на которой спал Тянь. Тот перевернулся на спину и закинул руку к себе за голову. Райли, кажется, почти полностью скопировал его позу.       Это вызвало невольную улыбку, которую Гуаньшань, как ни старайся, не смог подавить.       Однако ему всё же хотелось пройтись. Подумать обо всём и ни о чём, что-то решить. Он вдруг вспомнил, что Хэ Тянь звал его в парк. Искупать Райли в пруду?       Они, наверное, могли бы туда сходить, если бы не.       — Блядь, — тихо прошептал Гуаньшань, осознавая, сколько этих «если бы не» теперь поджидает.       Он поднялся, на цыпочках прошёл в коридор и нацепил свои пыльные кроссовки. Уходить не хотелось, но и оставаться тоже было страшно.       Рыжий решил, что это не побег, а банальная отсрочка, пока в голове не устаканится. Пока мозги на место не встанут.       Но в том, что это произойдет, у него зрели большие сомнения. В ту ночь Хэ Тянь предложил немного сойти с ума?       Что ж, безумие оказалось весьма заразительной штукой.