Изначально день обещал быть обычным, таким же, как и все остальные до этого. Утро начнётся со звона будильника и тщетных попыток разбудить сонного папу, который потом ещё час будет ходить с лицом, на котором отражалась вселенская усталость. Далее по плану шёл поход в детский сад, а уже после — возвращение домой. Вечер бы закончился привычными посиделками в гостиной с мамой, которая снова устроилась на новую работу и только поздним вечером могла уделить время своему сыну. И потом снова по кругу.
В этот день всё пошло не так.
Для Перси поездка в детский сад прошла как обычно: он сидел на заднем детском сидении и наблюдал за сменой пейзажей за окном машины, в то время как папа по обыкновению молчал. В последнее время они разговаривали намного реже, нежели раньше, и Перси всё ещё не мог понять причины этих изменений, по вечерам спрашивая у мамы, что случилось с папой. Ответа ему так никогда и не давали, вместо этого он получал только мягкую улыбку и уже заученную наизусть фразу:
«я расскажу тебе об этом, когда ты подрастёшь». Подрастёт? Ему в августе шесть лет исполняется, куда расти-то?!
В детском саду, где постоянно царит какой-то шум и никогда не бывает тихо, в этот раз, к большому удивлению Перси, стояла звенящая тишина. Воспитатели в это время подготавливали дневную программу и разговаривали между собой перед началом очередного тяжёлого дня, а потому спросить о случившемся было не у кого — содержательного диалога с задумчиво-заинтересованными одногруппниками точно не выйдет.
Перси бесшумно подходит к своему другу, стоящему в самом краю этой бесформенной кучи, и полушёпотом интересуется:
— Что случилось? — и переводит взгляд на входную дверь, на которую неотрывно смотрели все остальные.
— Катрина, — так звали одну из их воспитательниц. — сказала, что к нам сегодня новенький придёт. Классно, да?
— Ааа, — понимающе протягивает Джексон, но тут же отшатывается чуть в сторону и наигранно раздражённо закатывает глаза. — Тоже мне новость. Вы людей никогда не видели?
Но ему так никто и не отвечает, так как ровно в тот момент раскрывается входная дверь, и в помещение входит какой-то неизвестный взрослый мужчина. Дети разочарованно стонут и уже собираются расходиться по своим делам, как кто-то внезапно замечает за спиной мужчины держащегося за край его одежд рыжего мальчика.
Катрина, миновав толпу заинтересованных детей, быстро минует разделявшее их с отцом и сыном расстояние и протягивает мужчине руку для рукопожатия. По всей видимости, она ему представилась, и теперь принялась рассказывать об устройстве детского сада и распорядке дня на случай, если родитель не ознакомился с информацией на сайте заведения. Мальчик выходит изо спины отца только когда воспитательница зовёт его по имени, и выглядит до того напуганным, что Перси не сдерживает ухмылки.
— Гроувер, можешь проходить к ребятам, — ласково улыбается Катрина и поворачивается к ребёнку полубоком, чтобы дать ему возможность рассмотреть помещение. — А вечером папа за тобой приедет, хорошо?
Названный Гроувером неуверенно кивает и, с большой неохотой отпустив край папиной ветровки, делает пару шагов по направлению к остальным детям. Конечно же, его сразу же окружают, внимательно разглядывая.
Мальчик был выше всей их группы едва ли не на голову, даже выше Перси, которого до этого все считали самым высоким. У него были коротко стриженные насыщенного рыжеватого оттенка волосы, большие, как у оленёнка, тёмно-карие глаза и слегка смугловатая кожа. И казался он очень робким.
Перси несколько минут рассматривает мальчишку оценивающим взглядом и, фыркнув, со скрещёнными на груди руками отходит в сторону, не понимая, что в нём такого особенного, и почему его удостоили таким вниманием.
И того: новенького звали Гроувер Ундервуд, и он, как оказалось, был одним из самых старших среди всех ребят из группы, и хотя он сказал об этом в первый же день, ему, конечно же, никто не поверил — и самый высокий и самый старший, да где это видано?! Перси даже спустя неделю не мог понять такого особенного внимания к чужой персоне, а потому всё это время старательно игнорировал странноватого для его понимания мальчика.
А странноватым он ему казался потому, что Перси за все свои пять (
пять с половиной!) лет жизни никогда не видел настолько стеснительных и скромных детей, к тому же мальчишек. Увлекался он чтением простеньких книжек для дошкольников и был одним из немногих своих ровесников, кто умел читать. Помимо этого ему нравились спортивные игры с мячом и, по секрету, в будущем он хотел стать футболистом, Перси как будущий пловец лишь закатывал глаза. Планы совпадали с планами большинства остальных мальчиков, а потому в их коллектив он влился бы достаточно быстро. Ключевое слово —
«влился бы», и если бы не одно
«но», Перси так и продолжил делать вид, будто Гроувера Ундервуда не существует:
Гроувер был робким лишь до того момента, когда речь заходила о его интересах. Он с таким запалом рассказывал о том, что его интересует и что ему нравится, при этом используя весь свой весьма богатый словарный запас, что любой бы заслушался. И даже Перси, пусть и не хотел этого признавать, втайне восхищался тем, как новенький владел своей речью. Только проблема заключалась в том, что он был такой один, остальные же откровенно завидовали.
«Нашёл тут перед кем хвастаться! Зато я в футбол играю лучше!». А ещё Гроувера любили девчонки, так как тот не обзывал их и даже пытался, честное слово пытался, запомнить имена всех кукол, которые ему только показывали.
Перси сидел в столовой за круглым столиком и вслушивался в разговор что-то увлечённо обсуждающих друзей в ожидании обеда. Каждый в помещении занимался чем-то своим: кто-то разговаривал, кто-то играл в куклы или машинки, а кто-то даже умудрился протащить в столовку тетрадь с рисунками и цветные карандаши. Единственное, что показалось странным — та компания мальчишек, что ещё в первый день заявили, что Гроувер отныне их друг, сидели поодаль от самого Ундервуда: за соседним столиком, в то время как сам мальчик с опущенной головой вчитывался в слова очередной своей книжки. В детском саду ссоры были очень частым явлением, и куда страннее было б, если бы никто ни с кем никогда не ругался. Буквально на днях сам Перси успел перессориться со всеми своими друзьями, но вот, пожалуйста — уже сегодня он сидит рядом с ними и, это секрет, с затаённой обидой слушает их разговоры.
Сегодня в меню в качестве первого была какая-то белая каша, по консистенции своей больше напоминающая суп. Воспитатели ходят от столика к столику, разнося тарелки с блюдом, и дети, которые уже получили свою порцию, с сомнением разглядывают эту подозрительную жижу, размешивая ложкой и не решаясь попробовать. Вторым шло картофельное пюре, так что многие приняли решение дождаться, пока не принесут его — лучше подождать, чем умереть от сомнительной каши.
Перси же всегда был самым смелым, а потому, размешав это жидкое «нечто», набирает её в ложку и уже подносит ко рту, но тут же роняет, так как по всей столовой в этот момент разносится звук разлитой воды и битой керамической посуды. Джексон поднимает голову и краем глаза замечает шокированные лица всех остальных ребят — он переводит взгляд на то, куда все они смотрели, и глаза его в тот же миг удивлённо расширяются. Он тут же забывает про ложку, которую так и не поднял.
Гроувер по-прежнему сидел на своём деревянном стуле, только теперь его рыжие волосы и яркая одежда были испачканы чем-то белым. Несложно догадаться, что это — та самая каша, которая теперь стекала с его макушки на лицо, с подбородка на одежду, и полностью намочила и испортила совсем новую детскую книжку. Рядом с облитым кашей Ундервудом стоял тот мальчишка, который, как и он, интересовался футболом, и именно который и сказал ту фразу:
«Нашёл тут перед кем хвастаться! Зато я в футбол играю лучше». В руках он держал опустевшую тарелку.
В столовую на звук шума прибегает воспитательница и первым, что она замечает — полностью затихшие дети. Бедная женщина чуть не упала, увидев Гроувера, полностью облитого кашей.
— Том! Ну за что же ты… — с отчаянием смотрит на хулигана, который усмехался, довольный своей проделкой, и подбегает к Гроуверу, помогая подняться со стула и стараясь при этом не испачкаться самой.
— А он заслужил, — говорит Робин, друг названного Тома. — Если хочет стать футболистом, пусть привыкает к позору.
Гроувер срывается с места и убегает в коридор.
В столовой тут же воцаряется шум: все начинают обсуждать случившееся, а Перси продолжает смотреть в сторону дверного проёма, в котором скрылся Ундервуд. Его обуревали странные чувства: Гроувер был ему откровенно никем, а с теми мальчиками он хорошо общался, так что, наверное, он должен вместе со всеми сейчас смеяться над новеньким.
Но на душе отчего-то гадко.
Перси переводит взгляд с ехидно улыбающихся, пока воспитательница их отчитывала, мальчишек на дверной проём и обратно и, в конечном итоге, приняв окончательное и крайне спонтанное решение, поднимается со стула и выходит следом за Гроувером. Его друзья, всё это время смеявшиеся, не заметили его ухода.
Новенький обнаруживается у входной двери, у той самой, на которую смотрела вся группа в ожидании его прихода. Он сидел на нижних шкафчиках для обуви и, игнорируя противную кашу, которая стекала с него, шмыгал носом, стараясь не разрыдаться — не по-пацански ведь. Перси максимально тихо подбирается поближе к нему и присаживается на корточки напротив. Но его упорно не замечали.
— Эй, — зовёт он.
Гроувер поднимает голову, и Перси с сожалением смотрит в его заплаканные глаза.
— Посмеяться пришёл? — дрожащим голосом бурчит Ундервуд и поворачивает голову влево, в сторону входной двери, специально не глядя на мальчика перед собой.
Ничего не ответив, Перси прикусывает нижнюю губу и молча стягивает с себя толстовку, положив рядом.
— Что это?
— На случай, если ты не взял сменную одежду, — отвечает Джексон и открывает свой шкафчик для одежды напротив шкафчиков для обуви, выуживая из него ещё одну пару брюк, которые лежали там потому, что он постоянно забывал забрать их домой. — Можем попросить воспитателей набрать тебе воды для ванной и ты…
— Не надо, я жду папу, — отвечает Гроувер и отталкивает руки Перси, протягивающие ему одежду.
И повисает тишина. Перси совершенно не понимает, почему проверять Гроувера ни один из воспитателей даже спустя несколько минут не пришёл. Отчитать хулиганов — дело первостепенной важности, а пострадавший ребёнок — так, сам справится, или что? Он не мог этого понять. Он вообще не понимал, зачем Том это сделал, но видеть едва ли не плачущего Гроувера было обидно настолько, будто обидели его самого.
Садится рядом с мальчиком, обняв руками колени и раздумывая над тем, что может сделать в этой ситуации.
—
Смотрел Железного Человека? — внезапно спрашивает Перси, чем сбивает с толку и Ундервуда и себя самого.
Он не знает, как ещё может помочь, а потому говорит первое, что приходит в голову, за что хочется дать себе пощёчину. Только хуже сделает же.
— Смотрел, — неуверенно отвечает Гроувер, не понимая, к чему был задан этот вопрос.
— Я тоже, — решает продолжить этот странный разговор Перси, надеясь сойти с прежней темы на что-то отвлекающее. — Тони Старк крутой, я бы тоже хотел быть таким умным.
— И стать военнопленным? — усмехается Ундервуд.
— Вообще, хотел стать пловцом, — улыбается Джексон и внутренне ликует, когда Гроувер наконец-то поворачивает голову к нему и улыбается в ответ. — Никогда не любил футбол, если честно. А вот плавать люблю.
— Это классно, — соглашается Гроувер. — Я, на самом деле, тоже футбол не особо люблю. — Перси удивлённо приподнимает брови. — Ага, сам знаю. Просто он многим нравится, поэтому и решил сказать, будто хочу стать футболистом, чтобы завести друзей, а вышло…
Сам видишь.
Он понуро опускает голову, а Джексон тут же вскакивает на ноги и, встав напротив мальчишки, протягивает руку и торжественно произносит:
— Тогда давай дружить и вместе не любить футбол. — в сердце колет обида из-за того, что друзья так и не пошли следом за ним, а, скорее всего, и вовсе приняли сторону обидчика, но сейчас его больше волновало то, что Ундервуд может его послать на все четыре стороны и отказаться.
— А давай, — Гроувер жмёт руку в ответ и смотрит в глаза напротив, в которых была только искренняя радость и заряжающая уверенность без единого намёка на брезгливость.
Мальчики одновременно улыбаются.
— Тогда я пойду попрошу Катрину набрать воды. Пойдёшь со мной? — Перси кивает на дверной проём.
— Пойду.
Вечером они узнают, что живут через дом друг от друга, и отныне будут бегать друг к другу в гости каждый день после детского сада, а в дальнейшем и после уроков в школе.
Перси тогда и подумать не мог, что этот
странноватый рыжий мальчишка станет его лучшим другом.
***
Перси был уверен, что являлся человеком, которого невозможно уговорить ни на что, если он сам не проявит инициативу к этому. И он свято в это верил, так как было много случаев, подтверждающих это. К тому же, инициативу он не проявлял ни к чему.
Так в какой момент жизни всё пошло не так? В момент встречи с Лео Вальдесом, конечно же. С Лео Вальдесом, который жил с ним в одном доме.
Первое время Перси был обескуражен тем фактом, что его одноклассник в свои неполные семнадцать лет живёт один — он ещё даже несовершеннолетний. И его совершенно не успокоили слова самого Вальдеса о том, что квартира на первом этаже дома, где жил и Перси, только на третьем этаже, ранее принадлежала Вито. Мужчина переехал в дом, к которому была пристроена автомастерская семьи Вальдесов, после смерти сестры, а потому больше не жил в своей квартире. Он не хотел её продавать или сдавать в аренду, так что на протяжении нескольких лет использовал в качестве хранилища для вещей. А потом случился Лео, который в один момент изъявил желание попробовать начать жить самостоятельно —
«Я работаю в автомастерской — заработок у меня есть, если хочешь, могу платить аренду за квартиру», и пришлось идти на жертвы.
Буквально идти на жертвы, так как уборка в запыленной необитаемой квартире выпала именно на Вито, так как племянник именно тогда сдавал экзамены, и у него не хватало времени.
Обычно Лео жил здесь после ссор с Вито, да и многие вещи остались в старом доме, но стал появляться гораздо чаще, когда захотел подружиться с Перси, который, вот совпадение, жил в том же доме, на два этажа выше.
Так вот, Перси всё ещё считал себя человеком, который не поддавался ни на какие уговоры.
— Ты уверен, что это хорошая идея?
— Абсолютно точно — нет.
Перси прикладывает ладонь ко лбу и вздыхает. Кажется, он разучился считать.
— Ты на полном серьёзе в пять утра пришёл в мою квартиру, чтобы потащить меня к Вито, чтобы его разыграть?
— Именно так, — кивает Лео, улыбнувшись. — Идея на миллион, отвечаю. Перси, он опять забудет про то, что у него день рождения, а из всех моих друзей он считает тебя самым нормальным.
— Интересно почему, — саркастично подмечает Джексон.
— Неважно. Да даже не разыграть, а просто... И я не прошу ехать со мной к нему, просто позвони и поговори с ним о чём-нибудь, не давай ему зайти в дом, пока я не украшу его к празднику. Перси, ну день рождения один раз в году, прошу тебя! Я должен успеть до семи утра, а мне ехать туда ещё полчаса.
— Почему до семи?
— Он родился в семь утра.
Перси ещё раз вздыхает, уже привыкнув к проделкам Вальдеса, и достаёт смартфон из заднего кармана пижамных штанов. Ищет нужный контакт и, нажав кнопку вызова, подносит смартфон к уху.
—
Перси? Привет, малой, как жизнь?
— Здравствуй, Вито. Да как всегда. Сам как?
Лео улыбается широко и, стараясь не шуметь, как можно тише покидает квартиру. Перси определённо точно не считает себя человеком, которого невозможно уговорить ни на что, если он сам не проявит инициативу к этому.
***
— Вы дебилы?
— Мы гении.
—
Вы дебилы.
Перси умоляюще смотрит на Талию, стоявшую позади всех со скрещёнными на груди руками и несколько отстранённым видом. Грейс в ответ только вызывающе приподнимает голову и ухмыляется.
Голос разума в их компании, как и инстинкт самосохранения, отсутствовал напрочь.
Лео с Гроувером переглядываются и, схватив Перси за запястья, затаскивают в школьный туалет, игнорируя чужое бормотанье. Всё было так хорошо целый день! Никаких контрольных, самостоятельных, упрёков от учителей, он даже не был дежурным по классу! Но потом появился Лео и всё испортил.
Идея украсть мусорное ведро из школьного туалета — идея отвратительная, причём во всех смыслах. С моральной точки зрения даже рассматривать ситуацию не стоит, у Ундервуда с Вальдесом и Грейс из моральных ценностей только «не убивай» и «не причиняй вред другим», просто ведро было не самым чистым. Собственно поэтому Лео и предложил его украсть. Безумно гениальной показалась ему эта идея, так как если исчезнет старое ведро — ему на замену возьмут новое, но уже более чистое. А Перси устало вздыхал, понимая, что ведро испортят снова. Но отговорить у него друзей не вышло.
К сожалению.
— Удачи! — машет руками Талия, которой вход в мужской туалет закрыт по понятным на то причинам.
— Жди тут! — шикает Гроувер, закрыв следом за этим дверь.
Кругом пустота: лишь туалетные кабинки, раковины, да то злосчастное мусорное ведро. Зачем, простите конечно, вести себя так скрытно и совсем не подозрительно, если можно просто схватить ведро и рвануть на выход? А это Гроувер вчера фильм по похитителей смотрел — вдохновился и теперь сказал действовать аккуратно, ещё и тоном таким зловещим.
Пока Ундервуд с Вальдесом осматривали кабинки на наличие в них людей, Перси уставшим взглядом обводил комнатку и теребил край свисающего с запястья бинта, молясь всем известным богам, чтобы никто сюда не зашёл и, упаси господи, не подумал, что он заодно с этими сумасшедшими. Перси хотелось спать — он опять смог уснуть только под утро и ещё час пролежал в кровати, игнорируя трезвонящий будильник, тем самым опоздав на целый урок. Сейчас бы лечь и уснуть, но:
А) У него в любом случае не выйдет с количеством мыслей в голове.
Б) А кто из друзей его, собственно, отсюда отпустит?
Говоря совсем уж честно, Перси и рад бы поддержать задумку этих троих сумасшедших, но только его будто отталкивало что-то. Голова кругом шла от всего произошедшего за последние несколько месяцев: и Гроувер вернулся, и не бросил его, узнав обо всём, потом к ним присоединился Лео, потом Талия, и напоследок Аннабет. Он до сих пор не мог понять, что происходит, но тщетно пытался к этому приспособиться.
Получалось с трудом.
А если совсем ничего не скрывать, то в былые времена Перси не то, что поддержал бы задумку друзей, он был бы её инициатором.
— Никого.
— Ни души.
Гроувер с Лео вновь переглядываются, и Вальдес медленно, почти не дыша, подходит к мусорному ведру. А потом хватает его и тут же срывается с места, на ходу схватив за запястье стоящего рядом Ундервуда, который в свою очередь потащил за собой Перси. Парни втроём выбегают из туалета и проносятся мимо стоящей у окна Талии, которая начинает бежать следом за ними.
— Через окно? — спрашивает Гроувер.
— Через окно. — соглашается Лео.
—
Вы дебилы? — в очередной раз задаётся вопросом Перси, но ответа на него так и не получает. Он вообще не планировал сегодня бежать! Но в следующий момент в его руках оказывается то самое мусорное ведро и полное отсутствие выбора.
Выходить через официальный вход было рискованно — там всегда сидел охранник, который в случае чего обязательно доложит обо всём одному из учителей, а ребят за их проделку точно по голове не погладят. Так что вариант у них был только один — окно в коридоре на первом этаже. Об этом средстве побега им рассказал Перси, который обычно оттуда покидал школу, когда ему становилось невыносимо находиться в одном помещении со своими одноклассниками. И они уже не один раз оттуда сбегали: либо прогуливали, либо, например, однажды просто решили, взявшись за руки, скатиться на землю оттуда. Зачем — не ясно, но кого это волновало?
Поэтому они минуют сначала один поворот, потом другой, за ним следующий и так и далее, наконец-таки оказавшись на первом этаже. Повезло ещё, что из учеников в школе остались только они и двенадцатый с девятым классы, у которых ещё шли уроки, иначе их бы точно сдали, или задержали.
На одном из поворотов Талия высматривает каким-то таинственным образом среди толпы одноклассников Аннабет и тянет её за всеми остальными. Малкольм с Крисом выглядят сбитыми с толку.
Остановившись у окна, Перси, Лео и Гроувер одновременно рвутся вперёд, чтобы его распахнуть, и совместными усилиями, спустя пару секунд, им это удаётся. Однако, следом за этим они, не удержав равновесия из-за того, что толкали друг друга, всё-таки падают. И падают не на школьный пол, а на землю за окном.
Таким образом, картина следующая: на земле перед школой распласталось трое одиннадцатиклассников — Лео, который лежал на Перси и тот самый Перси, который упал на Гроувера.
Идиллия.
— Задыхаюсь. — хрипит Ундервуд, скидывая с себя лежащих на нём как камни друзей.
Талия, спрыгнувшая вместе с Аннабет сразу же после этого легендарного падения, чуть ли не напополам сгибается со смеху. Аннабет смеётся тоже, но оглядывает эту бесформенную кучу, которые, к великому несчастью, её друзья и, усмехнувшись, всё же подходит к ним, протягивая руку, чтобы помочь встать находящемуся ближе всего к ней Перси.
— Спасибо, — принимает помощь и уже почти поднимается, но его за рукав толстовки тянет назад Лео, и парень, захватив с собой не успевшую убрать руку Аннабет, чуть ли не падает обратно.
Почти как в замедленной съёмке видит падающую подругу и быстро хватает за вторую руку, не дав встретиться лицом к лицу с промёрзлой землёй. Аннабет облегчённо выдыхает и осуждающе смотрит на остальных двоих друзей, в то время как Талия скоро сама упадёт от непрекращающегося смеха. Перси едва не потерял сознание от быстроты своих действий и, кажись, почти пережил микроинсульт, когда Аннабет, улыбнувшись ему уголком губ, произносит:
—
Спасибо, — а после поворачивается обратно к уже стоящим на ногах Лео с Гроувером и угрожающе кладёт руки на бока, заставив обоих парней поёжиться от страха. У Аннабет тяжёлая рука. Её лучше не злить. — Есть добровольцы примерить шляпу из грязного мусорного ведра?
Перси добровольно протягивает ей ведро, и та, взяв его в руки, пугающе улыбается.
— Не смей! — предупреждает Лео, попятившись назад.
— Аннабет, это называется угроза, — добавляет Гроувер, пятясь в точности в том же направлении, что и Вальдес.
— Такие шляпы сейчас в моде, — отвечает Аннабет и делает шаг вперёд по направлению к друзьям.
Лео с Гроувером дважды повторять не надо, они и с первого всё прекрасно понимают — пора валить, поэтому стоило Чейз сделать три шага вперёд, как парни сорвались с места и рванули куда-то далеко за пределы школы.
И след их простыл.
Перси подходит к вытирающей выступившие от смеха слёзы Талии и, скрестив руки на груди, одобрительно кивает.
— Они даже тебя так не боятся, надо же.
Грейс хмыкает.
— Поэтому она моя лучшая подруга. Понимаешь?
Теперь Перси понимает.
Уже через пару минут мусорное ведро будет лежать в большом мусорном пакете и ждать своего часа к уничтожению. А вечером, во время просмотра фильма в квартире Джексонов, Лео с Гроувером сядут как можно дальше от Аннабет, ради шутки делая вид, будто всё ещё напуганы угрозой про ведро на голове.
— Я, кстати, вчера нашёл в шкафу нашу с Перси фотографию с детского сада, — как бы невзначай говорит Гроувер, когда пошли финальные титры. — Я её принёс даже сюда. Он тогда сказал, что мечтает стать пловцом.
— Даже не думай её кому-то показывать, — Джексон поднимается с пола и угрожающе, как он считал, направляет на друга указательный палец.
— Эх, а он был первым, кто узнал, что мне не нравится футбол, — словно ничего не слыша, продолжает Ундервуд. — Из-за него на волейбол и пошёл. Вот это дни были.
Смотрите!
— Гроувер Ундервуд!
Пусть иногда им в голову и приходили весьма странные затеи, но Перси и сам был таким же, а потому мог с полной уверенностью сказать — несмотря ни на что, он любит и искренне ценит своих друзей.
И он точно не возьмёт своих слов обратно, когда Гроувер будет показывать остальным их общую детскую фотографию.
Точно.
