Когда гаснет свет

                    Алекс протер рукой запотевшее зеркало и уставился на свое отражение. Отражение ответило ему тем же, вперив недовольный взгляд, рассматривая его с придирчивостью и некоторым отвращением. Винить зеркального двойника Алекс не мог, самому хотелось отвернуться и не видеть эту перекошенную рожу.       А хмуриться было чего, особенно после того, что произошло вечером накануне. Так напортачить и потерять возможность поймать душегуба– это надо уметь! Он напросился на старое место работы, желая закрыть одно-единственное дело, которое до сих пор не давало Алексу покоя. И что теперь? А теперь он провалился в дела человеческого мира. Только за последний месяц в Лондоне и окраинах зафиксировали три новые серии убийств. Старые дела нависали над полицейскими грозными башнями из папок, угрожающе кренясь и рискуя завалиться на охранников порядка, похоронив тех под тоннами бумаги.       Однако такая загруженность ему нравилась больше, чем безделье, свалившееся на него в Диссе. Казалось, чего унывать? Радуйся, что все успокоилось, что больше никто не посягает на многострадальный мир, но, как выяснилось, если не занять мозг хоть чем-то, в голову лезут мысли, которые, словно заправские палачи, тычут в и так измученное сердце острыми иглами. Впрочем, Алекс сам был в этом виноват и теперь пожинал плоды собственного трусливого бегства. Как только всех молодых бойцов отстранили от дел, его на свидание позвал Данте. Точнее, только потом Алекс понял, что это свидание, и что Данте ищет, как к нему подступиться. Понял бы раньше… То не пошел бы вообще никуда. Как ни крути, но Алекс струсил, завалив все и сразу.       С самим собой договориться всегда сложнее, Александр Вестберг знал себя уже тридцать два года, и более противоречивого человека в Англии сложно было найти. В обычной жизни принцип «и хочется, и колется» всегда останавливался на первом слове: он не боялся действовать, решать проблемы, иногда даже агрессивными методами. Второе слово врубалось в сознание, отбрасывая первое на задворки тогда, когда Алексу светили отношения. Включался режим «а вдруг», и конечным результатом становилось то, что любовная линия так и не начиналась. Проблема была еще и во вкусах Алекса. Он был тем, кого называли «генетическим гомосексуалистом», и это стало ему понятно, когда с ним попыталась сблизиться девочка из школы. В период, когда подростки становились похожи на оголтелых приматов и, завидев оголенную часть женского тела, перевозбуждались до состояния вылетающей ширинки, Алекс понял, что в общем гоне он не участвует. Зато приходилось прятаться в раздевалке, чтобы никого не смущать крепким стояком, который неизменно появлялся при виде раздетых парней из футбольной команды.       Хуже всего было то, что в семье он был единственным наследником мужского пола. Брат погиб под колесами автомобиля, и у четы Вестбегов остались две дочери и бракованный на всю голову сын. Сказать о своей ориентации? Да никогда в жизни, родителей хватит сердечный приступ, по крайней мере, он был в этом абсолютно уверен. Сейчас все эти прятки вообще не имели никакого смысла, он и человеческого потомства уже не смог бы произвести, хотя, по большому счету, ангельского тоже. Для этого нужно было хотя бы раз переспать с женщиной. Нет, один раз у него это даже получилось, под крепким градусом, когда мозг уже не работал, а тело было способно на эрекцию. Утром, когда девушка полезла к нему за повтором (как выяснилось, в пьяном угаре он был «невероятным» любовником), у Алекса позорно не встало. Благо подружка списала это на похмелье.       Кошмар, забытый на пару месяцев, пока Алекс жил в Диссе, свалился на него неделю назад, на Дне рождения отца, когда родственники в несчетном количестве съехались в их загородный дом. Юбилей Уильяма Вестберга – как ни собрать все семейство под одной крышей? И если старшие родственники лишь вежливо спрашивали, как дела у молодого инспектора, а потом с английской чопорностью дефилировали мимо, то молодое поколение в виде многочисленных кузин въедливо расспрашивали Алекса о личной жизни.       А сказать-то было и нечего. Не признавать же, что он собственноручно просрал возможность встречаться с идеалом, коим, как выяснилось, и являлся Данте. К тому же среди не озвученных признаний лидирующее место занимало то, что Алекс – трус. И еще какой!       Стыдно было признаться даже самому себе в том, что пока ситуация была подвешенной, и Данте не проявлял свою суть, находясь в подавленном и депрессивном настроении, Алексу было удобно. И хотя они так и не дошли до интима, ему было хорошо. Ровно до того момента, пока Данте не взял в оборот старший брат и не приставил к делу. Тот медленно, но словно просыпался от долгой спячки, демонстрировал черты, которые раньше удачно прятались за апатией. С каждым днем его душевное равновесие восстанавливалось, в то время как равновесие самого Алекса расшатывалось, да так, что он готов был рухнуть на колени. Кульминацией всего этого стало возвращение близнеца Данте – Вергилия. Вместе они представляли собой просто незабываемое зрелище. Ощущение, что тестостерон бьет у них из каждой поры, появлялось, едва братья возникали на горизонте. И если Вергилий отдавал предпочтение в основном женщинам, то Данте однозначно предпочитал парней, не стесняясь, демонстрировал свою самцовость, и от этого у Алекса голова шла кругом.       Назвать отношениями то, что было до того, как Вергилий вышел из комы, язык не поворачивался. Поддержкой– да. Алекс так считал. Но, восстановившись окончательно, Данте решил мягко изменить ситуацию и, не подумав, позвал Алекса в бар. Там все и случилось. Пока Данте строил из себя затворника, Дисс успел по нему соскучиться. Знакомые вились у их столика, некоторые даже присаживались, травили байки из прошлого, не особо замечая, как мрачнеет виновник торжества. Данте сначала вежливо пытался всех отшить, намекая, что хочет побыть с другом наедине. Те, кто был достаточно трезв и деликатен, отставали быстро, но были и глухие товарищи. Один из них по глупости или из желания испортить вечер, прямым текстом заявил, что рад возвращению близнецов в стройные ряды блядунов. За те несколько секунд, что прошли между первой фразой и моментом, когда здоровенный Данте поднялся и схватил его за грудки, «доброжелатель» успел заявить, что все три брата похожи в своей сексуальной неуемности, и что близнецы не уступают похотливостью самому Князю.       Конфликт удалось разрулить, но вечер пошел не туда. Алекс опешил, прикинув, чем подобные отношения могут закончиться, и сдал назад. Разъяренный Данте попытался все исправить, но не преуспел. Он, как теперь и Алекс, знал, что подпивший дружок говорил правду. Это было известно всем, всему городу, от такой репутации не отвертишься. На следующий день, когда Данте вызвонил Алекса и позвал спуститься хотя бы в зал Казино, произошло то, что забило последний гвоздь в крышку гроба их отношений. Точнее, это были два события. Первым явился Вергилий и заявил, что порвал отношения со своей давней пассией. Уточнять не стал, но тут же принялся виться возле красавицы суккуба. Вторым пунктом стал Князь, который под смех и пошлые шутки ушел с группкой милых девушек и парней наверх. И если поведение Вергилия еще хоть как-то можно было оправдать или списать на молодость, то поведение Садоная осадило Алекса и все его порывы. Все в Диссе знали, как тяжело ему дались отношения с Аластором, и то, как он спокойно их рушил, не укладывалось в голове.       После этого Алекс взмолился о переводе в Среднее царство, мотивируя это тем, что ему необходимо закрыть дело. Аластор, который в тот день мучился от жестокого похмелья, согласился. И лишь через два дня до Алекса дошло связать эти два события воедино. Потом его догадки подтвердили работники Казино. Накануне вечером Садонай устроил любовнику праздник, а та группка ребят были специально одобренными гимнастами и танцорами на шесте, развлекавшими гостей. То, что Князь заигрывает и флиртует на автомате, Алекс понял сильно позже. Впрочем, к тому моменту он так успел себя накрутить, что, не задумываясь, обламывал Данте, чтобы тот ни придумал. Несостоявшийся партнер вынужден был отступить, не в силах взять неприступную крепость алексовых домыслов. Зато он как подлый диверсант прокрался в его сны. Алекс боялся уснуть, просто боялся, потому что неизменно просыпался в поту и с каменным стояком, от которого звенели и мозги, и яйца.       Казалось бы, до отбытия в Среднее царство он жил в Казино, месте, где могут исполнить любое желание, главное высказать его, в чем проблема? Но вложенное воспитание, а также угнездившийся в мозгу страх раскрытия не позволил. Его желание было простым, но почему-то невыполнимым. Алекс не хотел быть на ком-то, он всегда любил быть принимающей стороной. А сейчас он еще и понимал, что никого, кроме Данте, сверху видеть не хочет. Вот и мучился до отъезда. Хотя после отъезда легче не стало.       Дисс предоставил своему бойцу таунхаус недалеко от центра Лондона. Алекс попытался настоять на том, чтобы вернуться в свою квартиру, которая так и стояла пустой с его отъезда, но, попав в нее один раз, сбежал. Все показалось чужим. Таунхаус располагался далековато от его родного участка, но лучше жить далеко, но в спокойной обстановке. Почему, он понял не сразу, пока не нашел несколько защитных артефактов в стенах. Вопросы отпали, здесь можно было спать, не опасаясь, что какая-то гадость придет в гости незамеченной. Впрочем, спать– это громко сказано, мучитель являлся каждый раз, но даже так, во сне, не стремился удовлетворить изнывающее тело. Он дразнил прикосновениями, своей обнаженной пылающей кожей, но большего не давал. Алекс понимал, что приходят только воспоминания, то, что он уже пережил с Данте. В раздевалке видел его без одежды, да и горячие руки на себе имел удовольствие ощутить.       К счастью, работа в участке отвлекала. Неизвестно, как быстро бы рехнулся Алекс, если бы не она. Там он не думал о несостоявшемся любовнике, но дома, желая позабыть о кошмарах наяву, погружался в фантазии        Все эти безрадостные воспоминания периодически сваливались на несчастную голову Алекса и заседали там намертво на несколько часов. Особенно, если мозг уходил в перезагрузку, не справляясь с потоком информации о серийных убийцах, насильниках и извращенцах, наводнивших Лондон и его окрестности.       «Маньяко-бум», как назвал это суперинтендант[1], хмуро разглядывая осунувшихся и нервных подчиненных. По-хорошему, по трудовому кодексу, да и вообще чисто по-человечески, всех этих несчастных дерганных сотрудников пора было всем составом отправить в отпуск. Но людей не хватало катастрофически, они работали сверхурочно, утопая в этом океане тьмы, состоящем из звериной похоти, бездушности, слез жертв и их родственников. Вначале Алекс держался. После всего, что случилось за прошедшие полгода, он был уверен, что его уже ничего не проймет. Но не тут-то было! Поведение низших хаотов определялось их безмозглой звериной сутью. Старшие убивали жертв быстро, мучить чаще всего не пытались. Вампиры тоже были зверями, и люди были пищей, тут все понятно. А вот смотреть, как кто-то пытает и мучает кого-то своего вида исключительно ради личного извращенного удовольствия, было выше его сил. Приходилось признать, что дарованные ему крылья были щитом от физического воздействия, душу прикрыть они не могли.       Алекс надеялся на то, что его ангельская суть поможет ему, даст преимущество, и тут же снова обломался. Не было никаких сверхзаумных заклинаний, не было дыр в ткани мироздания. Был человек и его нездоровый мозг. Все. И с этим пришлось как-то бороться.       Единственный, кто вызывал подозрения о своем сверхъестественном происхождении, был тот самый Попрыгунчик, ради которого Алекс и вернулся. Но заниматься им одним было бы неправильно и не честно по отношению к коллегам. Пришлось работать со всем подряд и закопаться в ворохе фотографий отчетов. Преимуществом, позволявшим Алексу быть чуть впереди остальных, было отсутствие необходимости спать так часто, как люди. Это время он тратил на работу.       Сегодня он направился в участок пораньше. Заехал после неудачного задержания домой привести себя в порядок. После семи часов в логове ускользнувшего от них маньяка хотелось помыться с кислотой, лишь бы избавиться от ощущения грязи на собственном теле.       Хмурая рожа все так же смотрела из зеркала, небритая и злая. Алекс взялся за станок и пенку. В Диссе он привык бриться каждый день, там бороду отращивали единицы, и то не всегда полноценную, балуясь, в основном, эспаньолками. Но со щетиной он там никого не видел, а находясь долго в коллективе, невольно начинаешь следовать его негласным правилам. Кроме того, Алекс вынужден был признать, что когда у него так перекашивает лицо, щетина ему совсем не идет, он становится похож на фотографии тех, кого сам ловит.       Справившись с утренними процедурами, он оделся, вытащив из гардероба первые попавшиеся чистые джинсы, нашел свитер с высоким горлом и спустился на первый этаж, чтобы принять первые полведра кофе за сегодня. На завтрак были хлопья, скорее, по привычке, чем он реально хотел есть.       За окном шел дождь. Классическая английская морось, пробирающаяся неведомым образом под одежду, щипая кожу своими холодными липкими лапками и гоняя по телу мурашки. Нечувствительность к перепаду температур означала всего лишь то, что тело не страдало, не могло переохладиться или перегреться, никто не падал в обморок под палящим солнцем или не трясся, пока запас силы был на уровне и работало защитное поле. А вот всякие неприятные ощущения вполне себе передавались даже сквозь него. В Диссе Алекс забыл, что нужно носить с собой зонт. Но Лондон ему быстро напомнил, что без этого аксессуара он не протянет. Даже добежать до машины, стоящей возле дома, порой без него было не реально.       – Лондонская весна, как же, сука, я тебе рад! – выматерился Алекс, разглядывая серые тучи со своего крыльца.       Пока столица Британии не проснулась окончательно, следовало быстрее добраться до участка, иначе можно было встрять на дорогах. Служебный автомобиль не особо приветливо зарычал двигателем, напоминая своему временному хозяину, что вчерашние гонки не остались без последствий. Еще одна проблема, которую нужно было решить в ближайшее время.       Кофе в термокружке кончился почти у самого пункта назначения. Алекс горестно вздохнул, подумав, как сильно его разбаловал Дисс. Такого пойла, как в участке, даже арестованным не подсовывали. Натуральная пытка, Аластор бы сказал: не гуманно! Благо, недалеко был Старбакс, а за ним еще и Сабвей[2], так что страдать особо не приходилось.       – О! Вестберг! Привет! – поздоровалась милая постовая Анетт. Высокая и довольно красивая, как для англичанки, шатенка подскочила к нему и улыбнулась. – О! Я вижу, ты со своим кофе, а я взяла и на тебя порцию.       Алекс помотал пустой чашкой и отзеркалил ее улыбку.       – Я все выпил и не откажусь от дополнительной порции, спасибо, – он с благодарностью принял еще горячий стакан с Горгоной на логотипе и кивнул на дверь шефа. – Уже пришел?       – Нет, сейчас из Скотленд-Ярда возвращается, кого-то нам в помощь дают, –поджала губы Анетт. – Говорят, она с тобой будет работать.       – Она? – машинально переспросил Алекс.       Он осмотрел хмурое лицо девушки, но списал на общий нервный фон в коллективе.       – Ну, так говорят, – ответила Анетт. – Дьюи сказал, что в кабинет генерала Морриса вчера заходила женщина из Интерпола, вероятно, она и придет. Красивая… – Последнее слово она добавила уже шепотом и как-то со злостью.       Алекс пожал плечами и двинулся к своему столу, попутно заметив, что стол напротив расчищен от бумаг. Их туда складировали всем убойным отделом, пытаясь разгрузить себе рабочее пространство.       Кофе закончился довольно быстро, по мнению Алекса. Он с сожалением отправил белый картонный стаканчик в мусорник и снова уставился на раскрытую папку с делом, в пятый раз перечитывая отчет криминалистов и сравнивая с фотографиями места преступления. Увы, пока ничего не бросалось в глаза. В душе он надеялся, что бравые бойцы микроскопов и луп пропустили что-то, что могло бы сейчас всплыть и сдвинуть дело с мертвой точки. Но, к его огорчению, работали они на славу, а вот детективы буксовали, как легковушки на лысой резине, по какой-то неведомой причине решившие выехать на трассу для офроуда.       – Приветствую, офицеры! – послышался басистый зычный голос начальника участка.       Алекс поднял голову, мельком глянул на шефа – тучного мужчину с внушительными белыми усами моржа на круглом лоснящемся красном лице.       Его отвлек писк мобильного, и он тут же переключился на него. Писал Лейв.       «Привет! Как дела?»       «Потихоньку»– Алексу не хватало друга, и он радовался, когда тот писал первым.       «Скучаешь по мне? =D»,– провибрировал телефон. Алекс не закрывал чат, так что никаких иных звуков аппарат не издавал.       Он не вслушивался, что там вещает шеф, хотя отдельные слова улавливал, поднимал глаза и кивал в такт. Похоже, говорили о помощнице, которой, к слову, видно не было. Алекс с трудом представлял, как будет вводить в курс дела новую напарницу. Так тесно работать с людьми он уже отвык.       «Конечно, скучаю!»– наконец написал Вестберг. – «Я тут взвою скоро».       Он не врал. Ему действительно не хватало дружеской поддержки, ощущения крепкого плеча рядом. Он даже распечатал одно из последних дурацких фото, снятых на телефон, и повесил на холодильник. С карточки на него смотрели веселые лица друзей и его собственное. Они тогда втроем влезли на спину Пушинке – прирученному хаоту, строили рожи перед камерой и тыкали друг другу рожки. Но самым забавным элементом фото была сама Пушинка. Ее уже дружно окрестили китайским драконом из-за схожести с этим мифическим созданием. Она прямо перед вспышкой развернула морду на длинной шее и смотрела в кадр как небезызвестная «собака-подозревака», щуря синие глазищи и как бы намекая, что хоть эта троица и взобралась к ней на спину, она их знать не знает. Если бы кто-то увидел это фото, он мог бы наплести, что чудовище – это робот или вообще фотоколлаж.       – Знакомьтесь, это Лейв Найберг из полиции Стокгольма, – наконец договорил шеф, и Алекс резко вскинул голову.       Из-за угла выступил довольный собой Лейв. Он улыбнулся той самой улыбкой, которую запоминают все без исключения, громко поздоровался и подошел к столу напротив Алекса. Он развернул телефон так, чтобы новый напарник видел экран, и отправил ржущий смайлик. Телефон соседа тут же подал сигнал.       – Как?! – выдохнул Алекс.       Лейв подмигнул, уселся на не очень удобный офисный стул, о чем тут же сообщил, а потом радостно выдал:       – Последний месяц твои сообщения стали односложными и какими-то неживыми. Я попросил Ноль первую пробить дела твоего участка, а порывшись там, понял, что ты тут скоро ласты склеишь. Короче говоря, я пришел помочь!       – Обалдеть! – искренне обрадовался Алекс. Потом вскинул бровь и добавил. – Правда, на бабу ты слабо похож.       –Эээ… А это тут при чем? – опешил Лейв.       – Да слухи тут пошли, – рассмеялся Алекс. – Прочили, что придет женщина, даже описали ее. Мужики, кажется, расстроились, увидев тебя. Вместо красотки – соперник.       – Зато та девушка, что возле стеллажей возится, прям ожила, когда меня увидела, – просиял Лейв.       – А вот для нее тут соперниц нет, и с твоим появлением угроза появления хоть одной отступила, – оскалился Алекс. – Ладно, что ты знаешь о делах, над которыми я работаю?       – Ну, сколько смог за неделю вычитать, пока меня к вам пропихивали, – ответил Лейв. – Общую картину знаю, но нужно углубиться в каждое.       – Кстати, а кто тебя пропихивал?       – Алиса Громова!       – Аладрис?! – выпучил глаза Алекс. – Она специально сюда прилетела что ли? Она же на севере по документам числится.       – Она перевелась, – грустно вздохнул Лейв. – Ее интересует Каспер Селинджер, и она отсюда не свалит, пока он в Англии.       – Че так?       – Заявила, что ловит, чтобы открутить ему яйца и заставить их сожрать.       – Ого! Это как же бедный лис оттоптал ей лапу, что она такими заявлениями кидается? Сабуру за провинности она пока обещает просто дать в глаз.       – Это не наше дело, я боюсь влезать в разборки, от которых за километр разит чужими отношениями.       – Заметано.       – А, я же не совсем один. Точнее, помощь я привел сильную, тебе понравится! – усмехнулся Лейв.       – Прям весь в предвкушении, – Алекс откинулся на спинку кресла. Видеть Лейва уже было радостно, но еще один помощник будет кстати.       – Ноль первой очень скучно, – заявил Лейв. – У нас есть самый быстрый компьютер в мире и тот, кто думает почти так же быстро, как он. Точнее та.       – Это прямо праздник какой-то! – Алекс картинно всплеснул руками, изобразив на лице радость, но потом стал серьезным. – Ладно, за дело. Вечером, если что, пойдем в паб, а то я уже сто лет не видел нормальных пьяных британцев. Только вот этих зомби, что нас окружают, и полчище мразей, которых мы поймали и еще должны поймать.              В конце рабочего дня часть бумаг со стола Вестберга перекочевала к Найбергу. Алекс был почти счастлив, он и забыл, что странная наблюдательность Змеев может быть такой полезной. Именно благодаря ей два дела объединили в одно, и к вечеру появилась новая ориентировка. Лейв, конечно, помог, но большую часть работы сделала Ноль первая, не забывая поныть о том, как ей скучно, и что все ее бросили.       Лейв рылся в папках как заправская ищейка, выделяя какие-то пункты, выписывая их в классический желтый блокнот. Не ленился пояснить, отвечая на недоуменные взгляды Алекса, что именно привлекло его внимание в том или ином отчете.       – Это может быть ерундой, в конце концов, я-то не детективом был, а оперативником, спецназ, но курс этот нам читали, так что я многое оттуда вынес. То, что кажется явным бредом, я выписываю в отдельную колонку.       – Занимательно, – хмыкнул Алекс, разглядывая записи. – В любом случае, к твоей интуиции, или как назвать вот это все? Короче, я прислушаюсь.       Он вдруг открыто улыбнулся и уже мягче добавил:       – Ты просто не представляешь, как я рад видеть твою рожу! А еще и в общей упряжке!       – Взаимно, – многозначительно подвигал бровями Лейв. – Ладно, уже девятый час, можно мотнуться домой.       – А где ты остановился, кстати?       – У тебя! – громогласный ржач перепугал оставшихся в отделе дежурных.       – Я почему-то так и подумал, – вытирая слезы, сказал Алекс.       – Ты против? – подмигнул Лейв с ехидцей.       – Смеешься? После полугода в Казино жить в классическом чопорном районе Лондона… Да это рехнуться можно! Знаешь, что страшнее всего?       – Не пугай меня. Что? – Лейв изобразил вселенскую печаль, брови у переносицы пошли вверх, от чего вид у него получился очень трогательный.       – Там абсолютная тишинааа… Ууу… Ты даже не представляешь, как, блядь, там тихо! В апартаментах Казино тоже не особо шумно, но там, как только ты открыл дверь, тебя сразу накрывает звуками. Громко, весело, задорно! Настроение вверх! А тут ждешь, что перекати-поле полетит мимо после восьми вечера.       – Слушай, у меня есть тут квартира, но в том районе вечером как-то поживее было, – удивился Лейв.       – Ты же понимаешь, что все от расположения зависит? – вздохнул Алекс. – Этот таунхаус брали точно для таких, как наше начальство. Тем, кому и так хватает движа и хочется посидеть, отдохнуть спокойно. Да и не думаю, что там кто-то жил так долго, как я, и точно он бы был не один. Там кровати на четверых рассчитаны.       – И я даже знаю, кто их туда заказал, – захихикал Лейв.       Они снова расхохотались. А отсмеявшись, Алекс взглянул на часы, потом для наглядности ткнул Лейву под нос правую руку (он был левшой).       – Так, вот смотри, если ты хочешь смотаться отсюда, то самое время. Поверь, у меня такое предчувствие, что если мы сейчас не выйдем, то останемся тут до утра.       –Воу! Вот это предсказание, – поднял руки Лейв. – Понял, не дурак, в первый день не стоит слишком активничать! Будем драпать домой.       Лейв тут же вскочил на ноги, мгновенно приковав к себе внимание дежурных. Он разительно отличался от местных, как минимум одеждой, предпочитая джинсы и мотоциклетную куртку более официальному стилю. Он был единственным ярким блондином на весь участок. Нет, светловолосых людей тут хватало, но, как и у большинства британцев, такой цвет волос скрадывал краски лица. Найберг же был гордым обладателем довольно темных густых бровей, черных ресниц, выгодно оттеняющих серые глаза. Габаритами викинга в участке было не удивить, уже наудивлялись и насмотрелись на Алекса, в котором росту было добрых два метра, если не больше.       Алекс как раз накидывал пиджак, когда на столе дежурного зазвонил телефон.       – Вот и ушли домой, – тяжелый обреченный вздох услышал только Лейв. – Если бы успели смотаться…       Он вопросительно взглянул на встревоженного дежурного. Тот положил трубку и протянул лист.       – А, нет, хорошо, что не ушли, – скривил губы Алекс. – Это наш. Блядь, да ты отдыхаешь вообще, скотина?!       Лейв посмотрел на друга с сочувствием, тот сразу превратился в колючего и на редкость злобного ежа, растопырив иглы злости во все стороны.       – Который?       –Врачеватель, мать его!