Когда гаснет свет

      Работники, подключавшие сигнализацию в таунхаусе, разошлись только к рассвету. Все это время Алекс вел себя словно ничего не случилось, помогал разобраться с системами дома, участвовал в настройке новой панели. Со стороны все выглядело так, словно ситуация с вторжением на него никак не повлияла, по крайней мере, никто из настройщиков даже не понял, что причина столь срочного вызова была вовсе не в попытке ограбления, как заявили им изначально. Алексу легко удалось их запутать кажущимся спокойным голосом и шутками, которыми он сыпал, не переставая.       Однако Шахрияра он близко к себе не подпускал, прекрасно понимая, что тому стоит дернуть одну ниточку, и тогда клубок Алексовых переживаний размотается, и он больше не сможет молча сдерживать это все внутри. Сейчас не время для срыва, и если была возможность удержаться от него, то лучше так. Потом, конечно, будет намного хуже, если сейчас не получить помощь психолога, но именно в этот момент в голове Вестберга что-то щелкнуло. Истерику может позволить себе женщина, так он считал. Ему же запрещено было выражать лишние эмоции. Этот запрет шел из далекого детства, из глубин подсознания, вбитый туда с жестокостью и полным наплевательским отношением к чувствам ребенка. Он запомнил и теперь молча терпел, зажатый своими переживаниями.       Внутри образовалась дыра. Чернота ширилась, поглощая все светлое, что было у него в душе. Мысли прыгали с одной на другую, а тело ходило, говорило, улыбалось. Казалось, в этот момент времени существуют два Алекса.       Он понимал, Шахрияр может читать его, буквально слышит этот внутренний крик, поэтому Алекс сторонился эмпата, прикладывая все усилия, чтобы не оставаться с ним один на один. Лейв, как будто заметил это, понял своим звериным чутьем, его тоже не удалось обмануть. Но Лейв в душу не лез. Он просто был рядом, тоже шутил, много разговаривал, и в момент, когда Алекс замирал, пытаясь совладать с новым потоком эмоций, Лейв клал руку ему на плечо, сжимал, порой сильно, до боли, и именно эта секундная вспышка, воздействие на нервные окончания, срабатывала как нельзя лучше. Алекс выныривал из омута и мог дальше взаимодействовать с миром.       И все же долго так продолжаться не могло. Люди «Вессен-секьюритис» работали быстро, за несколько часов протянули новые системы по всему таунхаусу, умудрились подключить даже слуховое окно в подвале и покинули дом. Яр колебался какое-то время, но ему тоже пришлось уехать, Алекс прямо транслировал ему свое желание остаться в доме только с Лейвом.       – Ты этого не хочешь на самом деле, – сказал Шахрияр перед уходом, но Алекс упрямо сжал губы.       И все же Яр был прав, когда стихли голоса, стало по-настоящему страшно. Двадцать незнакомых людей с эмблемой известной компании вселяли уверенность. Их присутствие создавало в мозгу Алекса иллюзию спокойствия и защищенности, но теперь, в предрассветных сумерках, здоровенный дом казался пустым и зловещим.       Он резко дернулся, когда Лейв щелкнул кнопкой выключателя. Яркий свет разогнал тьму в коридоре, и Алекс, щурясь, уставился на него.       – Пошли кофе пить, – позвал Лейв.       Алекс понял, что если откажется, то ему предложат еще несколько вариантов совместного времяпрепровождения. Радоваться этому или злиться, он не знал. Дыра в груди затягивала в себя все положительные эмоции, пожирала их, оставляя в сознании только гадкие воспоминания о прикосновениях неизвестного и подпитывая, казалось, придушенную панику. Лейв стоял, опираясь плечом на косяк кухонного проема. Могло показаться, что он расслаблен и даже позитивен, но взгляд холодных серых глаз говорил об обратном. «Штормовое небо» – так когда-то Мира описала их цвет, и сейчас там бушевал девятибалльный шторм. Поза, казавшаяся спокойной на первый взгляд, на второй оказалась напряженной, Лейв готов был броситься в атаку, если это потребуется, он тоже не чувствовал себя в безопасности.       Машинка заурчала, выдавая порцию ароматного напитка сразу в две чашки. Алекс наблюдал за этим, стараясь сфокусироваться на чем-то материальном, не дать эмоциям захлестнуть себя с головой. Отвлекла его мелодия заставки одного из сериалов. Лейв поставил ноутбук на стол и включил его фоном, чтобы не сидеть в тишине. За окном уже рассвело, но свет они не спешили выключать. Сегодня погода не радовала: серые облака затянули небо, обещая пасмурный день.       – Не забудь зонтик взять, – глядя в окно, сказал Алекс.       – В машине лежит, – отозвался Лейв.       Алекс чувствовал его взгляд затылком. Нужно было говорить о чем-то, о чем угодно, но слова застревали в горле, и сил протолкнуть их наружу не было. Алекс вернулся к мысли, которая когда-то уже проскакивала в его голове. Как фантазия, горячая и, похоже, несбыточная. Иногда он потакал своей испорченности, позволял мыслям унести его далеко в страну грез, где все было просто и не было никаких преград. Он фантазировал об обоих братьях, эта идея возникла сама собой, после Лабиринта снов, где они с Вергилием буквально соприкоснулись душами, но смелости признаться себе в том, что он хочет двоих парней, у Алекса не хватило. Эта ночь расставила все на свои места. Грязным он стал не сегодня, это случилось давно, около девяти лет назад. Еще одна порция ничего не изменит. И как он, такое ничтожество, может претендовать на место рядом с одним из младших принцев Нижнего царства? А никак. Он был уверен, что увидит в их глазах отвращение, стоит им узнать о случившемся и о прошлом Алекса. Он опустил руки.       Подзатыльник стал неожиданностью, Алекс прыжком развернулся и уставился на хихикающего Лейва.       – Подумал, что стоит вышибить из тебя лишние мысли, – отпрыгивая, заявил он и ушел от захвата.       Он убегал от праведного гнева, все время оставляя стол между собой и преследователем и Алекс вдруг подумал, что идея Найберга была не так уж плоха. По крайней мере, этот унизительный шлепок сделал свое дело, выбив его из водоворота отвратительных мыслей и поставив конкретную и понятную задачу – поймать паршивца. Бегая, они грохнули вазу, сбили со стола пустые чашки и рассыпали сахар. Но когда Лейв остановился, Алекс так и не придумал, как его наказать. Однако настроение у него поднялось. Всмотревшись в лицо Лейва, он не заметил и намека на жалость или отвращение. Он искал их, готов был реагировать на мимолетное проявление, но нет, тот не испытывал подобных эмоций, а может, хорошо их скрывал?       – Так, нужно собираться, – Лейв мельком взглянул на часы.       Алекс согласился. Ему удалось справиться с паникой, истерика так и не началась, и это было прекрасно. Работать в таком состоянии было бы невозможно.       Собираясь, они перекрикивались из своих комнат, и это тоже благотворно влияло на истерзанную за ночь психику Алекса. Лейв не давал забыть о своем присутствии ни на секунду. Если замолкал, то громко топал по комнате и намеренно шуршал чем-то, хотя Алекс знал, что тот умеет быть абсолютно бесшумным.              Едва оказавшись в участке, Алекс понял, что погорячился, посчитав ночь ужасной. День обещал быть еще хуже. Вчерашний триумф обернулся катастрофой. Газеты пестрили кричащими заголовками, смысл статей под ними сводился к тому, что полиция вместо поиска настоящих преступников пытается повесить преступления на удобную жертву, коей стал Тейт Фримен. У Алекса ноги подкосились, когда ему сообщили, до чего дошли адвокаты, и как им это удалось.       Ни на одной записи, изъятой из особняка Фримена, не было видно лица преступника. Везде насильник был одет в латексный костюм, а голос он изменил при помощи прибора, чтобы еще больше пугать жертв. Более того, ни на одном предмете в подвале не нашлось отпечатков, такое вообще было невозможно, только если… Преступник не предпочитал постоянно носить перчатки. А Фримен носил, потому что все время пользовался согревающей мазью для суставов.       Еще один удар под дых он получил, узнав, что Чарльз теперь официально входит в группу адвокатов Фримена.       Днем по центральному каналу показали интервью. Пыжась от собственной важности, Чарльз вещал с трибун перед зданием суда, где пятнадцать минут назад выторговал для подзащитного изменение меры пресечения наказания на подписку о невыезде. Чарльз проехался по Алексу и всей полиции в целом, повторив суть статей о профессиональной пригодности работников правопорядка. Он говорил о справедливости для Тейта Фримена – жертвы полицейского произвола, но, когда один из журналистов спросил о жертвах маньяка, Чарльз на полном серьезе заявил, что как только полиция найдет настоящего преступника, справедливость восторжествует и для них.       – Он это серьезно? – Лейв хмурился, жевал губу и нервно гнул пальцы, тоже не мог поверить в то, что услышал.       – Более чем, – Алекс потер лицо руками. – Он нашел лазейку, и сейчас, если мы не поймем, как прижать Фримена, нам придется снять обвинения. Джо! Кто жил в доме Фримена до того, как он снова туда вселился?!       Рык Алекса заставил вздрогнуть едва вошедшего в кабинет аналитика. Джо был невысоким, щуплым компьютерщиком, который боялся собственной тени, и оклик разъяренного инспектора превратил его в неподвижную статую. Словно, если он замрет, Алекс его не заметит и не тронет.       – Джо! – это уже кричал Филип Лансфильд, еще один инспектор убойного отдела.       Всем в этом офисе нужна была информация по Фримену. Сдаваться просто так никто не собирался. Но Джо нечего было им предложить. Единственная программа, которая могла обратить изменение голоса и дать им услышать настоящий, не была сертифицирована в Англии, и ее использование считалось незаконным. От этого опускались руки.       После обеда появился Мур.Он влетел в свой кабинет, нервно дернул плотный узел галстука и закрыл жалюзи, чего прежде никогда не делал. Он несколько раз вылетал из кабинета, несся по лестнице, не желая терять времени на лифт, возвращался возбужденным, окидывал бешеным взглядом подчиненных и нырял обратно в наглухо закрытый от посторонних глаз офис.       Звонки не прекращались ни на минуту. Звонили родители жертв, плакали, требовали, угрожали, а полицейские не знали, что им отвечать. Профессионалы своего дела, они пытались успокоить людей, но ничем, кроме общих фраз оперировать не могли. Никто в отделе не сомневался в Алексе Вестберге, его чутье ни разу не подводило. Люди верили и в новичка из Швеции, хорошо зарекомендовавшего себя. Но обстоятельства не давали им шанса на однозначный ответ для пострадавших. Сказать, что полиция уверена в виновности Фримена,– значило повесить ему мишень на спину. Может, это и было правильно с точки зрения морали – отдать его на растерзание родственников жертв, но все понимали, что адвокаты сделают из него мученика, а полицию после этого ничто не спасет.       Лейва отправили к криминалистам. В лаборатории уже подметили, что у него специфическое восприятие, и решили им воспользоваться. И хотя он не хотел оставлять Алекса одного, пришлось тащиться вниз.       Алекс погрузился в работу. Ордер на обыски отозвали, а вот на доступ к счетам и распечатку звонков никто пока не покушался. Где-то в этом ворохе документов была зацепка, не могло не быть. И ее предстояло найти.       Звонок личного мобильного Алекс принял через наушник и тут же пожалел, что не удосужился посмотреть, кто ему звонит. Иначе трубку бы вообще брать не стал. Мэри со свойственным ей холодом в голосе под аккомпанемент наигранных вздохов поведала Алексу, как разочарована в нем и что лучше бы ему подать в отставку, чтобы фамилия Вестберг ассоциировалась только с работой Чарльза, который обязательно добьется справедливости для невиновного.       И тут Алекс вспылил. Ни одна нервная система не способна была выдержать такого шквала отрицательных эмоций. Он высказал все, что думает о ней, о ее воспитании, о ее понимании мира и своего места в нем.       – Спасибо! Я понял, что недостоин носить эту фамилию, и обязательно повешусь на центральной площади в знак раскаяния, как только разберусь с делами! – выплюнул он фразу, полную сарказма,и нажал отбой.       Через секунду Мэри набрала его снова. Она не умела оставлять последнее слово за кем-то другим, должна была обязательно облить внука своим возмущением, но в этот раз такой возможности ей никто давать не собирался. Алекс сбросил вызов и отправил номер Мэри в черный список. Пусть звонит отцу, как бы Алексу ни было жалко родителя, но сейчас он первый раз в жизни принял решение в свою пользу. Ему нужно доказать виновность Фримена, а для этого критически необходимо было сохранить эмоциональные ресурсы и не тратить их на человека, который его презирает просто так. За всю свою жизнь Алекс так и не понял, что сделал Мэри такого, чтобы она его так унижала.       В середине дня на экране ноутбука появилась фиолетовая летучая мышка. Она виновато отворачивалась и опускала ушки, протягивая электронное письмо. Кликнув по нему курсором и прочитав содержимое, Алекс обреченно застонал. Да так, что сосед слева от него нервно дернулся. Да, в письме была информация о Фримене, видеофайлы с очищенным голосом и данные о его скрытой недвижимости. Но все это можно было добыть только незаконным путем. Использовать для обвинения невозможно. Если в других расследованиях еще можно было немного схитрить и выкрутиться, предоставляя данные, а ордеры получить левым числом, то за делом Фримена, стараниями Чарльза, теперь следила вся страна, и подобные вещи будут трактовать в пользу обвиняемого.       Из лаборатории тоже пока не было хороших вестей. Но Лейв, по словам Оливера, залез в вещдоки и не выбирался оттуда даже ради чашки кофе. Оставалось надеяться, что пронырливый Змей найдет что-то полезное. Алекс же вернулся к расстроенной мышке и как-то неосознанно погладил ее курсором, а потом в голове мелькнула мысль. Даже если это незаконно, такая информация подтолкнет их в нужную сторону, полиция будет знать, где искать. Кроме того, агентурную сеть никто не отменял, и, если суд потребует раскрытия анонимного источника, Алекс сможет подсунуть им кое-кого. Но плюс состоял в том, что если ему придется открывать имя информатора, то суд перейдет в закрытый режим, а Чарльзу это не выгодно, он жаждет славы.       Мышка унесла просьбу, а Алекс снова нырнул в документы, изредка посматривая на экран мобильного. Или его пронесло, или Мэри не дозвонилась Уильяму. Хотя, максимум, что мог сказать ему отец, это то, что Алексу не следует хамить бабушке, даже если она не права. Но это тоже не было приятно.       В шесть вечера Мур вызвал Алекса и Лейва к себе и, выставив на стол три стакана, наполнил их виски чуть ли не до краев. Офицеры остались стоять, когда начальник упал в свое кресло и кивнул на два стула перед его рабочим столом.       – Джентльмены, мы в жопе! – начал Мур. Подобных выражений от него прежде тоже никто не ждал. Судя по виду, он был недалек от сердечного приступа, как его предшественник на этом посту. – Мне звонил прокурор. Опускаю все эпитеты, которые Барлоу использовал, чтобы донести до меня мысль, но все сводится к тому, что, если мы не найдем доказательства вины Фримена, мы можем дружно собирать вещи.       – Мы все еще можем обыскать другую недвижимость Фримена, – резонно заметил Лейв.       – Я вот хочу единорога, – пожал плечами Мур. – Но его сейчас получить проще, чем ордер на обыск. Нет, Найберг, ты абсолютно прав, не бывает преступлений без улик, но искать их придется в другом месте.       – Мы нашли двенадцать жертв, – начал Алекс, но Мур перебил его жестом.       – Да! Но на них нет ни единого следа!       – Есть на оставшихся восьми, – холодно сказал Алекс. – Он нарцисс и педант, выставлял тела напоказ, так почему скрыл восемь других?       Мур замер, уставившись округлившимися глазами в одну точку на стене. Алекс успел подумать, что начальник таки рехнулся, но тот заговорил более спокойно, а сам подобрался, превращаясь в того, кто до этого руководил отделом.       – Мы знаем, кто они?       Алекс взглянул на Лейва, это он полдня сидел в лаборатории и бегал к аналитикам, профилактически пугая Джо для увеличения его продуктивности.       – За сегодня мы смогли сопоставить пятерых. Они исчезли до того, как полиция свела все в одну серию.       – Более десяти лет назад, – цокнул языком Мур. – Негусто. Если тела и есть, найти на них биологические следы будет невозможно.       – Но в любом случае, это вариант, и я считаю, что в данных условиях мы не можем пренебрегать такой возможностью.       – Где предлагаешь их искать?       – Нужно проверить, где раньше жил Фримен, а потом свериться с профилем Ш… Хаксли.       – Кстати, от него нет вестей? – с надеждой просил Мур.       – Пока нет, но после поднятой шумихи, я полагаю, он объявится, – хмыкнул Лейв.       Он был уверен, что Яр объявится уже сегодня, по нему, по его профессиональной гордости сейчас ударили не меньше, чем по полиции. Он знал, что Фримен – убийца, и доверил Лейву с Алексом доказывать это, а они облажались. Промахов Яр не любил, он придет, в этом Алекс не сомневался.        А еще он на это надеялся, потому что панически боялся возвращаться в пустой дом. Алексу казалось, что враг может затаиться где-нибудь в укромном месте и, дождавшись, пока они с Лейвом уснут, выбраться и закончить начатое. Шахрияр – эмпат, он бы обязательно почувствовал чужое присутствие.       Они долго беседовали с Муром, радуясь, что он готов защищать своих подчиненных перед высоким начальством, проговаривали варианты действий, но пока определиться со стратегией не могли. Все упиралось в законы. Мур намекнул, что пытается подключить к расследованию аналитиков Интерпола, но для этого было слишком много бюрократических препятствий.       Из участка удалось выбраться только после одиннадцати. Едва оказавшись в машине, Алекс со стоном развалился на пассажирском сидении, вытянув длинные ноги под торпеду. Лейв хмыкнул и, хрустнув шеей, позавидовал ему, но даже не подумал передать управление автомобилем. Алекса потряхивало, водитель из него сегодня был аховый.       Уже на крыльце дома Алекс напрягся, почуяв неладное. Это самое «неладное» почему-то пахло грушевой шарлоткой, аромат пробивался даже сквозь закрытую дверь, обволакивая двоих уставших мужчин облаком тепла и уюта. Лейв улыбнулся и без опасений открыл входную дверь. Из кухни доносилась музыка и голоса, которые не узнать было сложно.       – О! Привет! – Мирослава спрыгнула с тумбы и кинулась обнимать друзей.       Макс вышел им в спину, едва не сделав Алекса заикой.       – Вы как тут? – Лейв по очереди потискал обоих гостей и смачно поцеловал Мирославу в щеку.       Алекс смотрел на происходящее с толикой паники. Он не мог понять, как они попали в дом и что вообще тут делают, однако видеть их все равно был рад.       – Ну, мы решили, что вы тут загибаетесь вдвоем, и пришли помогать, тем более, что делать нам сейчас нечего, – улыбнулся Макс.       Это была не совсем правда. И Макс, и Мира были заняты на учениях, но, видимо, кто-то похлопотал, чтобы их вытащить в Лондон.       Все, наконец, расступились, и Алекс вытаращил глаза, уставившись на детский стульчик у дальнего края стола.       – Я чего-то не знаю? – он скосил глаза на Миру, потом на Макса.       Те сначала нахмурились, не понимая, в чем дело, а потом дружно заржали, сообразив. Мира ушла в гостиную и вернулась с енотом подмышкой.       – Знакомьтесь, это Падла, – она подняла упитанное животное вверх, так, чтобы все могли его рассмотреть.       Макс хрюкнул, снова услышав кличку, но ни Алекс, ни Лейв русского не знали, и смысл ускользнул от них. Мира подождала, пока енота погладят и рассмотрят, усадила его на детский стульчик и поставила тарелку с печеньем на бортик.       – Если что, стул для него, – пояснила она. – В принципе, есть он может и из мисок на полу, и вообще с пола, но так веселее, и ему нравится. Знает, что если я его сажу на стульчик, то дам что-то вкусненькое.       – Видимо, ты часто его туда сажаешь, – задумчиво сказал Алекс, рассматривая упитанное брюшко, которое даже перегородка не могла скрыть.       – Да, – скептически осматривая зверька, поджала губы Мира. – Надо бы пореже, а то он скоро в этом стуле застрянет.       – Вы надолго? – встрепенулся Алекс, еще не до конца понимая, какой ответ хочет услышать.       – А вы против? – уточнил Макс. У него появилась дурацкая манера отвечать вопросом на вопрос.       – Нет, но…       – Блин, Макс, посмотри на них! – возмутилась Мирослава. – После такого дня им нужны прямые ответы, а не повод еще раз ломать себе мозг. Да, мы с вами до поимки Попрыгунчика.       Лейв расплылся в довольной улыбке, а Алекс на минуту выпал из реальности, но вернувшись обратно, снова обнял Мирославу. Да, когда оба члена его тройки были рядом, становилось спокойнее. Макс был близким другом, его Алекс тоже снова обнял.       – Радует, что теперь дома кто-то будет ждать, – выдохнул он.       – Не будет, – рассмеялась Мира. – Мы поможем с расследованием.       – Но я сомневаюсь, что в данной ситуации в отдел кого-то еще смогут пропихнуть. Тем более двоих, – покачал головой Алекс.       – Мы не собираемся работать в полиции, – подняла палец Мирослава. – Если действовать по закону, то журналюги под руководством адвокатов смешают вас с дерьмом к концу недели.       – Мы не можем игнорировать закон, – нахмурился Алекс.       – Да? А сколько раз за прошедший месяц вы оба его нарушили? – подал голос от духовки Макс.       Лейв и Алекс промолчали. Они правда не слишком полагались на букву закона до момента истерики в СМИ по поводу Фримена.       – Не бойтесь, мы просто пороемся в этом вопросе как частные детективы, – продолжил Макс. – Лицензию нам подогнали.       – А не будет подозрительно, что мы все живем в одном доме? – спросил Лейв, он тоже переместился к духовке и теперь вместе с Максом гипнотизировал шарлотку через стекло.       – А никто не узнает, – усмехнулась Мира. – Слежку за домом заметит Макс, это его профиль. Более того, сидеть тут круглые сутки мы не будем, а если совсем муторно, то зайти можно и с черного хода.       Падла стукнул лапками по пустой тарелке, Мирослава достала его из стульчика и выпустила гулять. Все с умилением проследили, как почти круглый енот вышел в коридор, и вернулись к разговору.       – Фримен виновен, и мы это докажем, – как бы между прочим сказал Макс. – У него предостаточно скелетов шкафу, чтобы ничего из его прошлого не подсказало нам, как действовать. Пока мы не можем опознать только одного ребенка. Запись паршивая, ей пятнадцать лет, и хранение на пленке сделало свое дело. Вытащить изображение у нас получилось, только по базам данных оно не проходит.       – Мне кажется, это и есть основная задача, – задумчиво пожевал губу Лейв. – Запись самая старая?       – Ага, – подтвердила Мира.       – Это, скорее всего, первая жертва, – Алекс подошел к кофемашине и задумчиво уставился в наполняющуюся чашку. – На записи он молчит, а значит, тогда еще не использовал прибор. Кстати, сравнительный анализ телосложения что-то дал?       – Дал, конечно, – кивнула Мира, – но в суде результаты экспертизы не прокатят. Не хватает совокупности косвенных улик, а прямых у нас, получается, вообще нет.       – Шахрияр что-то говорил по этому поводу? – спросил Лейв.       – Он многозначительно молчал, – захихикал Макс. – Просто велел собираться и ехать к вам, а когда мы спросили, что он думает по поводу ситуации, то превратился в ледяного принца и с задранной башкой ушел по своим делам. Полагаю, его эта ситуация крепко по носу хлопнула.       – Нас, как бы, тоже, – вздохнул Лейв.       – Но у Яра всегда есть в рукаве козырь, а уж если его в основной области так обломали, то он землю будет рыть, чтобы доказать, что прав. Но сейчас он разрывается между проектами. Да и ситуация в лабораториях «Вессен» требует внимания.       – Что за ситуация? – без особого интереса спросил Алекс.       – Если в двух словах, то чем вас вчера траванули – это их разработка. Замена слезоточивого газа. Паралич временный, а пока дымит шашка с препаратом, спецназ спокойно может войти в помещение и скрутить преступников. Безопасно, но пока есть побочные эффекты, так что на рынок оно не поступало еще.       Алекс едва не выронил чашку, а Лейв поднял удивленный взгляд на Макса. Получалось, что кто-то умудрился выкрасть экспериментальный образец из охраняемого как Пентагон места. Кто-то хитрый и умный.       – Кто расследует кражу? Кто вообще задействован в этом деле? – сощурился Лейв.       – Как обычно, – пожал плечами Макс. – Сабур, Сатана, Аладрис.       Теперь Лейву стало ясно, чем так занят Сабур, что не может вырваться. И хотя он понимал капитана, все равно стало очень грустно. Лейв очень по нему скучал, и разговоры по видеосвязи не могли заменить живого общения.       – Кстати, скоро Сабур и Сатана прибудут в Лондон, – сообщила Мирослава. – Аладрис и так здесь, и она обещала помощь в деле Фримена. Если ей удастся добиться своего, то получит право провести экспертизу голоса, а программу Ноль первой, которая чистит голос, уже давно использует Интерпол.       Алекс почувствовал некоторое облегчение. Он толком и не спал последнее время, потому ярко выражать свою радость физически не мог. Но это была надежда. Робкая, потому как, чтобы пропихнуть в дело Интерпол, понадобится время, а его катастрофически не хватало.